Грамматические классы слов и грамматические категории рутульского языка

Актуальность темы

В последние десятилетия в эргативисти наблюдается заметный поворот в сторону семантического осмыслен] особенностей языковогоя. В многочисленных исследованиях по типолоп эргативности, в современной лингвистике отмечаются новые аспекты изучен] грамматическогоя языка (М.Е. Алексеев, А. Вежбицка, А. Е. Кибрик, Комри, И. А. Мельчук, Я. Г. Тестелец, Е. В. Падучева, В. А. Плунгян и др Представленные в современном языкознании новые идеи, поставленш проблемы, которые могли бы найти интересное решение на материа кавказских языков, что только обогатило бы материальную базу современно языкознания, в основном не находят отражения в грамматических исследование по дагестанскому языкознанию. Более того, имеется немало спорных, научно ] обоснованных мнений по некоторым основным проблемам грамматическо-я дагестанских языков. Морфология здесь до сих пор остается тем уровнегде нет ни научно доказанных решений по основным вопросам, ни какого-ли (полного изложения морфологических фактов.

Рутульский язык, как и все дагестанские языки в целом, нуждается обобщающих исследованиях, опирающихся на базу современных теоретичесю исследований. Рутульское языкознание до сих пор не имеет точного переч! парадигматических рядов морфологических категорий, не установле инвентарный уровень морфологических категорий, нет монографичесю исследований по морфологии и по синтаксису.

Развитие дагестанского языкознания в последние годы характеризует" углублением теоретической базы лингвистических исследований, повышение внимания к новым направлениям и проблемам современного языкознания, русле современной лингвистической теории рассматривается цахурский язь («Элементы цахурского языка в типологическом освещении» под ре, А.Е.Кибрика), грамматика которого подвергнута тщательному анали: коллективом авторов, которые решают многие актуальные темы современного языкознания на материале новописьменного дагестанского языка. Следует отметить, что это крупный вклад в дагестанское языкознание, обогатившее теоретическую базу кавказоведения.

Вместе с тем анализ работ, выполняемых на материале рутульского языка, заставляет отметить недостаточную глубину специальных исследований, слабую методологическую базу имеющихся работ. Многие положения единственного монографического исследования («Рутульский язык» Г. Х.Ибрагимова) нуждаются в уточнении и дальнейшем развитии.

Новописьменный рутульский язык преподается в школах с рутульским составом учащихся с 1991 г. Однако до сих пор дагестановедение не располагает.

V ««и V и ни одной серьезной работой, специально посвященной таким основополагающим разделам, как «Фонетика», «Морфология», «Синтаксис», «Лексика». Преподаватели школ, никогда не имевшие возможности ознакомиться хотя бы со структурой языков эргативной типологии, поставлены перед задачей вести занятия по имеющимся учебникам рутульского языка для учащихся 1 и 2 классов, не располагая ни одним методическим или теоретическим пособием. В этой связи возрастает необходимость в серьезном исследовании языковой структуры, в определении и уточнении фондового уровня и функционально-семантического потенциала всей грамматической системы языка.

Актуальность темы

и необходимость её разработки обусловлены и тем, что такой важный уровень языка, как морфология, до сих пор не был предметом специального монографического исследования. Отсутствие такого рода научных исследований приводит к тому, что нет и научной базы, на которой могли бы быть написаны учебники для вузов и школ.

Преподаватели школ не имеют на данный момент ни научно обоснованных рекомендаций, ни каких-либо методических разработок, которыми могли бы руководствоваться при преподавании рутульского языка.

Объектом исследования являются грамматические классы слов и грамматические категории рутульского языка — морфологическая структура рутульского языка.

Основные задачи исследования сводятся к следующему: а) на основании фактического материала выявить фондовый уровень морфологических категорий рутульского языкаб) определить функционально-семантический потенциал каждой грамматической формы, конституирующей морфологические категории (анализ) — в) попытаться теоретически осмыслить многообразие значений морфологических категорий в системе (синтез) — г) определить особенности типологического состояния, статус и место исследуемого языка среди других языков эргативной типологии.

Принципы и методы исследования. Поставленные в настоящем исследовании задачи во многом определили выбор принципов и методов исследования. В соответствии с целями и задачами диссертации, в ней использовались описательный, функциональный, диахронический и сравнительный методы исследования. В основу диссертации положен метод контенсивно-типологического анализа, так как, как показывает наш материал, семантика для структуры рутульского языка является высшим уровнем, подчиняющим себе все другие языковые уровни. Дистрибутивный метод привлекается также при анализе лексико-семантических классов глаголов.

Применение названных методов исследования, верифицирующих те или иные научные выводы, служит достижению результатов, имеющих как теоретическую, так и практическую ценность.

Исследование базируется на материале мухадского диалекта, признанного опорным при составлении учебников для школ с рутульским составом учащихся.

Научная новизна исследования заключается в том, что.

— впервые предпринимается попытка всестороннего исследования и обобщения проблем морфологии новописьменного рутульского языка;

— определяется фондовый уровень морфологических категорий;

— устанавливается функционально-семантический потенциал грамматических категорий, ранее не отмеченных в рутуловедении;

— устанавливается категориальный уровень словообразовательных и словоизменительных категорий.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Установлен фондовый (инвентарный) уровень морфологических категорий рутульского языка.

2. Проанализирована и выделена морфологическая категория притяжательности.

3. В имени существительном а) уточняется состав общеграмматических падежей, уточнен состав серий местных падежейобосновывается отсутствие генитива как особого падежаб) установлены типы склонения в единственном и множественном числахв) исследуется история развития числовой и падежной системг) рассматриваются модели основообразованияд) анализируется падежный состав с точки зрения семантики и функций.

4.В глаголе а) обосновывается наличие инфинитивной формы и рассматриваются её функцииб) впервые вокабуляр делится на лексико-семантические группы, впервые в дагестановедении приводится лексико-семантическая группа глаголов непроизвольного действия и состояния, приводится список групп глаголов, рассматривается их семантика и функциив) выделяется категория каузатива, рассматриваются его семантика и функцииг) обосновывается наличие глагольной версии с двумя (центростремительной и центробежной) формамид) уточняются особенности императива, желательного наклонения, вопросительного наклонения, впервые выделяются допустительное и предостерегательное наклонения и наклонение сомнения (дубитатив) — е) впервые в дагестановедении утверждается наличие категории залогаж) выделяется категория конвербаз) устанавливается состав и анализируются функции превербов.

5. В местоимениях выделяется разряд рефлексивных местоимений.

6. Установлен обширный фонд союзов и союзных слов.

7. Выделены разряды дискурсивных, цитатных, коммуникативных частиц.

8. В отдельный класс выделена объемная группа модальных слов.

9. Доказывается, что категория прилагательного и причастие находятся в процессе становлениячто причастие не имеет формы будущего времени.

10. Работа содержит попытку системного осмысления структурно-семантической организации словообразовательных и словоизменительных категорий.

Материал исследования. В настоящей работе в качестве иллюстративного материала используются произведения устного народного творчества, разговорная речь носителей различных диалектов рутульского языка, неопубликованные произведения поэтов. Факты других дагестанских языков берутся из соответствующих грамматических описаний и словарей.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что основные материалы и теоретические положения, приводимые в работе, могут быть использованы при составлении научной грамматики рутульского языка. Основные положения и выводы могут быть также использованы для характеристики типологического состояния рутульского языка и для разработки общей теории эргативности. Многие выводы, касающиеся истории развития морфологических категорий, могут составить интерес и для общего языкознания.

Практическая значимость диссертации. Материал исследования может эыть использован при составлении школьных и вузовских учебников по рутульскому языку, а также при исследовании проблем родственных языков. Результаты исследования могут быть применены в практике вузовского преподавания: при чтении лекций и спецкурсов по теоретической и [фактической грамматике рутульского языка.

Апробация и внедрение результатов работы. Результаты исследования эыли изложены автором на международных и региональных научных конференциях в Нидерландах (1996), в Пятигорске (1996, 1998), в Нальчике [1997), в Махачкале (1988, 1989, 1991, 1992, 1995, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001), а. также на ежегодных научных конференциях и сессиях ученых Дагестанского научного центра РАН и профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета. По теме диссертации эпубликована монография и более 23 статей и тезисов. Всего публикаций 34 эбщим объемом более 67 печатных листов.

Композиция и объем диссертации. Работа состоит из введения, двух частей, заключения, списка использованной научной литературы, списка нексико-семантических групп глаголов и из списка условных сокращений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Морфология рутульского языка обнаруживает весьма интересные явления, во многом определяющие специфику всего грамматического строя и языкового менталитета. Морфология служит материальной базой синтаксиса, в силу чего содержит данные, способные выявить языковую доминанту.

К таковым относится система склонения, в которой каждый падеж подчинен выражению роли субъекта: пассивной, активной, семантике эмоциональных переживаний и чувственных ощущений, произвольности/ непроизвольности, преднамеренности/непреднамеренности действия, способности / неспособности к действию, возможности / невозможности действия, временного или постоянного обладания, перевоплощения и даже фатальности и избавления от чего-либо. Таким образом, большинством падежей четко предусмотрено то или иное отношение субъекта к реальной действительности.

Под влиянием развития в языке семантики агентивной активности расширяется падежная система. В настоящей работе рассматривается картина образования эргативного падежа из ин-эссива, а также картина дальнейшего развития системы склонения и категории числа, становление которого, как показывает материал, шло одновременно со становлением падежной системы. Интерес для языковой типологии представляет здесь то, что на примере рутульской системы склонения проявляется отражение в языковой системе понятия активности/пассивности субъекта, участия человека в естественно-логическом процессе, философского понятия воли. Каждый падеж рутульского языка, даже местный (или локативный) имеет в современном рутульском языке какое-либо абстрактное значение, семантика каждого отдельного падежа отражает какое-либо отдельное понятие участия/неучастия деятеля в процессе, активности/пассивности его воли в происходящем, желания/нежелания его участвовать в этом, преднамеренности/случайности происходящего с ним или производимого им действия. То есть падежная система — это материализованный в языке абстрактный философский мир человека и, шире, общества.

Особое значение языком придаётся такой семантической категории, как воля субъектадля передачи ее свойств грамматика приспосабливает ин-эссив, имеющий первоначально значение пребывания в пространстве внутри и направления наружу из этого пространства, в результате чего одушевленные разумные имена начинают склоняться по падежу, специально приспособленному передать активность воли субъекта. Образуется эргатив. Одушевленные имена, способные иметь волю к действию, в первой серии локативов перестают склоняться. То есть, воля к действию приобретает значение грамматической категории, точной передаче особенностей которой язык подчиняет всю свою структуру.

Детально уточняет язык также и пространственное перемещение субъекта, чему в основном посвящены локативно-направительные и исходные падежи. 6 серий местных падежей служат выражению покоя, центростремительности и центробежности субъектного действия. Семантика центробежности/ центростремительности передается в языке и на фонологическом уровне: краткими (центростремительность) и долгими (центробежность) гласными превербов глаголов, что позволяет выделить категорию глагольной версии.

По-видимому, язык предусматривает грамматическое выражение не только конкретного, физического движения субъекта, но и абстрактного, психологического действия, вывод о чем позволяет сделать долгота/краткость форм настоящего времени изъявительного наклонения аффективных глаголов, передающих чувства, ощущения, эмоции, интеллектуальное восприятие субъектом явлений реальной действительности. Центробежность/ центростремительность выражается и в повелительном наклонении: лаъ «одень», лааъ «срывай», гаъ «бросай под», гааъ «выкапывай» и т. д.

Таким образом, в рутульском языке следует отметить грамматическую категорию центробежности/центростремительности субъектного действия, пронизывающую несколько морфологических категорий и проходящую от фонологии к морфологии, а отсюда — к синтаксису.

Еще одна понятийная категория, пронизывающая несколько морфологических категорий, — субъектная роль в происходящем. Выражению семантики субъектных ролей подчинены лексико-семантические группы глаголов.

Лексико-семантический класс фактитивных глаголов — это одновалентные глаголы, обозначающие физическое, психологическое, интеллектуальное состояние субъекта, пребывание или перемещение его в пространствезанятия, процесс, приобретение качеств, свойств, а также глаголы абстрактной семантики. Действие глаголов данной группа локализуется на самом, психологически пассивном, субъекте. Агентивные глаголы — это обычно двувалентные глаголы, обозначающие процесс или действие, происходящие по воле субъекта, его активное физическое, интеллектуальное или психологическое воздействие на объект. Большинство агентивных глаголовпроизводные, что опять-таки наводит на мысль о вторичности эргативной конструкции при первичности абсолютивной.

Лабильные глаголы традиционно считаются реликтовым явлением в языках эргативного строя, однако продолжающийся процесс их образования путем стяжения основного и вспомогательного глаголов: хъийха гъаъас.

ММ" V (I II повесить —" хъиихаъас —> хъиихас повесить, повеситься заставляет усомниться в их архаичности. Лабильных глаголов выявлено более 90 единиц.

Класс аффективных глаголов передает деятельность органов чувств, сознания субъекта, восприятие им внешних явлений познаваемого мира. Их в языке также более 90 единиц.

Категория центробежности/центростремительности обнаруживает себя и на лексическом уровне: в языке отмечается группа глаголов непроизвольного действия, обозначающих неконтролируемое субъектом, непреднамеренное действие, направленное на объект, а также не контролируемое волей субъекта действие, распространяющееся на него же самого. Подобных глаголов выявлено 29 единиц — достаточное количество для выделения их в отдельную лексико-семантическую группу.

Яркая и характерная группа рутульской морфологии — каузация глаголов всех лексико-семантических групп. Каждый глагол имеет свой каузативный вариант. И каузативы опять же передают семантику действия субъекта, направленного на несколько объектов сразу, причем все объекты четко выстраиваются в линейную схему, где субъекты производят действие над первым объектом или заставляет его самого произвести активное или пассивное действие. Активное действие первого объекта предполагает участие в действии воли объекта. Активным или пассивным могут быть действия и каждого последующего объекта, выполняющего действие по приказу субъекта, однако повеление субъекта не может прямо относиться ко второму, третьему,. объектам. Субъект сообщается только с первым объектом, который, в свою очередь, сообщается со вторым, тот — с третьим и т. д. То есть сообщение идет по линейной схеме, во главе которой опять же стоит субъект (ср. с ближайшим и дальнейшим дополнениями в активных языках).

Способ каузации действия в основном проявляет себя в повелительном и вопросительном наклонениях.

Таким образом, каузация действия также является грамматической категорией, пронизывающей несколько уровней языка: лексику, словообразование, морфологию и синтаксис.

В системе рутульского языка проявляется еще одна важная категория, проходящая через несколько уровней языка, — это категория притяжательности, проявляющая себя на словообразовательном уровне формантамид иды. В морфологии она образует притяжательные формы существительных: хъадид «весенний», хынхыд «ребенка» — местоимений: изды «мой», выхь! ды «ваш» — числительных: сындид «одного», хъибдид «трех», хъиб-ды-си-н-ды «все три» — лежит в основе продолжающего процесса образования прилагательных: халды домашний, дома", хьылешды «женский, женщин», ублид «волчий, волка» — даж< глаголов: улесды «тот, который предназначен для еды», гъагусды «тот, которьн должен быть увиден, найден» — естественно, категория притяжательности лежит I основе формирования причастий: лешуд «взятый, взявший», лубкуд «падающий» халкьад «пойманный, поймавший» — обнаруживает себя и в наречиях: мидаады 1 тот, что отсюда", тиниъды «то, что расположено в ту сторону» и т. д. Иногдг форманты притяжательности могут присоединиться к слову несколько раз издынийды «то, что принадлежит моему», издынийдыдыхьванды «тот, кто с тем кто принадлежит моему» и т. д., что доказывает древность данной категории V все еще действенную способность ее образовывать новые категории и даже части речи.

В языковой системе выделяются грамматические категории класса и числа проходящие от имен к глаголам. Окаменелые классные показатели наблюдаются при сравнительно-историческом анализе в существительных, которые делятся не четыре лексико-семантических класса. Показатели этих классов обнаруживаются префиксально или инфиксально в глаголах. Во множественном числе имена распределяются уже на одушевленный и неодушевленный классы, чтс проявляется и при склонении прилагательных, числительных, местоимений, причастий, таким образом демонстрируя важность категории одушевленности/неодушевленности для языка.

Форманты множественного числа присоединяются к именам, также различая одушевленность/неодушевленность, в глаголах одушевленные имена выражают семантику множественности формантомд-, неодушевленные не выражают данную семантику материально.

Категория отрицания в рутульском языке выражается формантамидж-имв отрицательных формах наклонений глагола и частицами диш «нет, не является» и ваъ «нет, не имеется» .

Лексико-грамматическая категория модальности проявляется в 10 видах наклонений, обладающих утвердительной и отрицательной формами, в модальных словах и частицах.

Грамматическую единицу имени прилагательного в современном рутульском языке нельзя считать сформировавшейся. Разряд относительных прилагательных формируется в основном из имен существительных в притяжательной форме.

Особенности разряда личных местоимений, заставляют вернуться к роли субъекта в рутульском языке. Так, личные местоимения характеризуются точной локализацией: личное местоимение 1 лица ед. числа находится в центре системы, а от него уже идет определение места каждого следующего. Зы «я» — в центревы «ты» находится напротив негойе «мы (без вас)» — это Я и те, кто находится вокруг субъекта, с нимйева1 «мы (с вами)» — это если субъект объединяет себя с теми, кто находится напротив него, объектом, фактическива1 — это данный объект и те, кто с ним.

Так же и указательные местоимения: гьа «тот, кто находится около объекта», ми «тот, кто находится около субъекта, ти «тот, кто находится далеко и от объекта, и от субъекта» и т. д.

В рутульской языковой системе четко проступает такое грамматическое явление, как Иерархия лиц [Мельчук И.А., 1998: 208], означающая, что три местоименных лица не равноправны. Всё происходящее как бы описывается в языке с точки зрения первого лица, второе лицо стоит ступенью ниже первого, но выше третьего, которое вообще выражается указательными местоимениями, обозначающими лица или предметы, занимающие позицию: а) около первого лицаб) около второго лицав) далеко от обоих. Иерархия лиц четко выдержана в грамматической системе языка — в каузативе, в вопросительном, желательном и повелительном наклонениях. И даже больше — Фокус эмпатии — это самое главное в рутульской языковой системе. Этим обусловлено развитие падежной системы, этому подчинены и местоимения (особенно местоимение выдж) — сама эргативность — следствие попытки языка передать семантику активности Эгоэтого Я, стоящего во главе всей языковой системы.

Довольно интересное явление в рутульском языке — функция, которую призвано выполнять местоимение выдж (и его формы и варианты): данное местоимение приспособлено языком исключительно для передачи Фокуса эмпатии. Причем Фокус эмпатии выдерживается в нескольких предложениях нарративного текста, выделяя данным местоимением то действующее лицо, о котором идет речь.

В системе глагола рутульского языка содержатся формы, передающие долготой/краткостью гласных преверба значение центробежности/центростремительности действия. Здесь они определяются как морфолого-синтаксическая категория глагольной версии, обладающая двумя формами: центробежной и центростремительной, так, как это и ожидается, если иметь в виду главную семантическую особенность языка — психологическую и физическую активность/пассивность субъекта. По замечанию А. В. Бондарко, «при активе глагольный признак имеет центробежную направленность по отношению к его носителю, а при пассивецентростремительную». (Бондарко A.B., 1976: 238). И данная глагольная версия вместе с каузативностью и функционально-семантическими сферами субъектных падежей составляют в рутульском языке «широкое функционально-семантическое поле залоговости» пересекающее несколько уровней языка: лексику, словообразование, морфологию, синтаксис и частично фонологию.

Глагол рутульского языка, как, впрочем, и других кавказских, присоединяет к себе аффиксы, служащие средством синтаксической связи в сложноподчиненном предложении. Формы глаголов с подобными аффиксаминастолько своеобразное явление, что не сложилось окончательного мнения: их трактуют как «обстоятельственные слова», как временные междометия и как временные наклонения.

В данной работе подобные формы глаголов определяются как глагольные союзные формы (конвербы), имея в виду их функции.

Причастие и деепричастие в современном рутульском языке нельзя считать окончательно сформировавшимися. Так, форму будущего времени причастия, традиционно выделяющуюся в дагестанских языках, нет оснований считать таковой, в силу того, что ею служит притяжательная форма инфинитива, т. е. инфинитив, как любое имя, выступает с суффиксом категории притяжательности. У мае дара следует отметить способность склоняться, и падежные формы масдара в основном служат предикатом нижнего, зависимого, предложения и средством связи частей сложного предложения.

Деепричастие настоящего времени совпадает формально с констативомвневременной формой глагола, что, вероятно, свидетельствует о продолжающемся процессе формирования деепричастия.

В особый класс выделена группа модальных слов, которые вместе с союзами, союзными словами, частицами и послелогами отнесены к служебным словам. Отдельно рассматривается междометие.

Морфология рутульского языка располагает набором лексико-грамматических и грамматических категорий. В данной работе, не нарушая традиции, они рассматриваются в пределах каждой части речи.

В данной работе установлен список морфологических категорий, релевантных для системы языка на данном историческом отрезке времени. Ниже будет приведен список морфологических категорий рутульского языка — тот и Л и грамматическии набор, который составляет грамматическую систему названного языка.

Морфологические категории рутульского языка.

Имя существительное рутульского языка обладает классифицирующей категорией класса, словоизменительными категориями числа, падежа (склонение) и притяжательности.

Имя прилагательное характеризуется словоизменительными категориями класса, числа, падежа.

Имя числительное обладает словоизменительными категориями класса, падежа и притяжательности.

Местоимение характеризуется словоизменительными категориями класса, падежа, числа и притяжательности.

Глагол обладает лексико-семантической категорией классов глаголов, словообразовательными категориями каузатива, способа действия, версии, словоизменительными категориями числа, времени, наклонения, класса, аспекта, контролируемости/неконтролируемости, отрицания.

Причастие — глагольными словоизменительными категориями числа, времени, отрицания, класса, аспекта, контролируемости/ неконтролируемостщсловобразовательными категориями каузатива, способа действия, версии.

Деепричастие — словообразовательными категориями способа действия, версии, каузатива, словоизменительными категориями класса, числа, аспекта, отрицания, контролируемости/неконтролируемости.

Масдар — словообразовательными категориями каузатива, способа действия, версии, словоизменительными — класса, числа, падежа, контролируемости/неконтролируемости, отрицания и притяжательности.

Конверб — словообразовательными категориями способа действия, каузатива, версии, словоизменительными — класса, числа, аспекта, контролируемости/неконтролируемости, отрицания и притяжательности.

Инфинитив — словообразовательными категориями способа действия, версии, каузатива, словоизменительными — класса, числа, отрицания, контролируемости/неконтролируемости, притяжательности.

Наречие (разряд пространственных) — обладает частичной словоизменительной категорией падежа (ин-лативы) и притяжательности.

Из служебных частей речи только послелоги могут иметь категорию падежа (частичную): они могут выступать как в форме эссивов, так и в форме аблативов местных падежей.

Знаменательных частей речи в рутульском языке 6: имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение, глагол, наречие.

Служебных частей речи насчитывается 4: послелоги, союзы, союзные слова, частицы.

Особое место в языке занимают модальные слова и междометия. Анализ морфологического строя рутульского языка приводит к выводу, что в языке с детальной точностью предусмотрено физическое и психологическое, конкретное и абстрактное, центробежное и центростремительное отношения субъекта с реальной действительностью. Для его строя нерелевантны субъектная и объектная ролиглавное в нем, чему подчиняется все реалии морфологии (а также и лексики, и словообразования, фонологии и синтаксиса), — это семантика субъектной роли, выражению которой подчинена вся языковая система. А если язык при кодировании актантов ориентируется в первую очередь на их семантические роли, пишет А. Е. Кибрик, то это язык с семантической (ролевой) ориентацией.

Наиболее гармонирует с ролевой ориентацией активная стратегия", определяет А. Е. Кибрик [1992:194−195] типологическую соотнесенность языков с семантической ориентацией.

Морфологическая система рутульского языка обнаруживает и некоторые другие структурные черты, свойственные активному строю: функционирование категории притяжательностиглагол более богат набором категорий, чем имяфункционирование глагольной версии с центробежной и центростремительной формаминаличие глаголов непроизвольного действия и состоянияналичие класса лабильных и аффективных глаголовналичие категории каузативанееформированность класса посессивных глаголовотсутствие местоимений 3 лицанеспособность местоимений выдж., джуды., («сам», «свой») замещать личные местоименияимя прилагательное и причастие переживают этап становления, используя для этого аффиксы категории притяжательностиналичие инклюзива-эксклюзиваширокое функционирование послелоговналичие вневременного вида глаголапротивопоставление одушевленного и неодушевленного начал [Климов ГЛ., 1977] и др.

В то же время не отмечаются в рутульском языке следующие лексико-морфологические черты активного строя, как: бинарное распределение имен существительных на класс активных и класс инактивныхлексикализация глагольных слов по критерию активности/инактивностипротивопоставление сингулярных и плюральных глагольных лексемотсутствие связочного глагола и др., хотя оппозиция имен по признаку одушевленности /неодушевленности во множественном числе и распределение глагольного словаря на лексико-семантические группы во многом соответствует первым.

Мы привели в настоящей работе несколько структурных черт, сходных в рутульском и адыгейском языках. Адыгейский язык, как известно, относится к западно-кавказским, и совпадения некоторых черт языков, находящихся в отдаленном родстве, должно, на наш взгляд, составить интерес для диахронических исследований.

Таким образом, морфологический строй — наиболее консервативный уровень — рутульского языка, традиционно причисляемого к языкам эргативной типологии, содержит большинство архаичных черт структурного строя. Многие из них признаются исключительной особенностью языков активной типологии.