Народ выражает себя в языке своем. Народ действуетего деятельностью управляет умум и деятельность народа отражаются в языке его. <.> История языка, нераздельная с историей народа, должна входить в народную науку как ее необходимая часть", — писал И. И. Срезневский (1849).
Процесс формирования русской и, в частности, древнерусской словообразовательной системы был весьма сложным. В нем участвовал ряд разнородных элементов (корней, словообразовательных аффиксов) и унаследованных от эпохи общеславянского языкового единства, и собственно древнерусских, то есть возникших уже на восточнославянской почве, и заимствованных из старославянского языка и других языков.
В период возникновения древнейших памятников письменности особенно интенсивно идет создание отвлеченной лексики, активно употреблявшейся в произведениях религиозно-поучительного жанра. Эпоха XI — XIV вв. может быть названа «древнейшей» условно. При формировании картотеки Словаря Древнерусского языка XI — XIV вв. было принято считать таким периодом время от появления первых древнерусских письменных памятников (XI в.) до создания древнейших, дошедших до нас списков летописей (в основном XIVнач. XV в.) (Словарь древнерусского языка Х1-ХГ/: 1989, 11−15). При исследовании материала мы будем считать указанный период одним синхронным срезом истории древнерусского языка.
Фонд древнерусской лексики пополнялся несколькими путями. Это и образование новых слов с использованием всех названных выше элементов, и развитие переносных отвлеченных значений у собственно русских слов, и заимствования из других языков, особенно из старославянского языка, который существенно обогатил древнерусскую лексику и сыграл при этом большую и еще недостаточно изученную роль. Влияние старославянского языка проявлялось и в семантическом планеименно оно обуславливало активизацию и закрепление переносных значений у собственно русских слов. Н. И. Толстой, например, считает, что церковнославянское влияние сказалось на русском языке, в частности, «в выборе идентичных или близких к церковнославянским слов (лексем) из диалектного запаса и особенно в закреплении за ними общих с церковнославянскими значений (семем)» (Толстой: 1968, 341 342). Особенно удобно проверить это предположение на материале того слоя лексики, представленной в древнейших памятниках, который ведет свое происхождение от праславянского периода и не имеет формальных признаков, свойственных прямым старославянским заимствованиям (неполногласие, шт и жд и т. п.). Квалифицировать слова такого рода как заимствованные или собственно русские можно лишь на основе детального семантического анализа и сравнения с соответствующими лексемами старославянского языка. Косвенным показателем происхождения слова может служить также употребление его в том или ином значении в памятниках оригинального русского происхождения. С другой стороны, в древнерусском литературном языке, в книжно-славянском его типе, шел и другой процесс: приспособление старославянских заимствований к строю этого языкастановясь элементами древнерусского языка, старославянизмы меняли свой семантический облик и свои стилистические функции (Виноградов: 1958, 47−49).
Исследования в области исторического словообразования ведутся сравнительно давно (Будилович: 1871, Буслаев: 1859, Срезневский 1873, Сперанский: 1960, Истрин: 1930. Новый этап в разработке проблем исторического словообразования связан с формированием и развитием словообразования как самостоятельной науки. Это происходит в 50−60 гг. в трудах Виноградова В. В., Винокура Г. О., Шанского Н. М. Уже в те годы начали разрабатываться некоторые важные проблемы общей теории синхронного словообразования: место словообразования в ряду лингвистических дисциплин, проблемы членимости слова, принципы установления отношений синхронной производности, своеобразие семантики и строения производных слов разных частей речи.
В 60 — 80-е годы теория синхронного словообразования получила дальнейшее развитие в работах Степановой М. Д., Арутюновой Н. Д., позднее Григорьева В. П., Земской Е. А., Соболевой П. А., Тихонова А. Н., Кубряковой Е. С., Улуханова И. С., Лопатина В. В. и др. В указанный период были разработаны основные понятия словообразования — словообразовательный анализ, словообразовательная структура, производная (мотивированная) основа, производящая (мотивирующая) основа, деривационный аффикс, словообразовательный формант, способ словообразования, направление производности (мотивации), мотивационные отношения, словообразовательная модель, словообразовательный тип, словообразовательный ряд, словообразовательное гнездо и др. (Низаметдинова: 2003, 7−8). Наука о словообразовании, выделившись из морфологии и лексикологии, стала самостоятельной лингвистической дисциплиной, имеющей свой объект исследования, свою методику анализа и систему понятий. Теоретические достижения словообразования были использованы в трудах по историческому словообразованию последних десятилетий (см. работы Азарх:.1984, Зверковской:1986, Низаметдиновой: 2003,2004 и др.).
Несмотря на то что проблемы исторического словообразования интересовали ученых с давних пор и имеются серьезные исследования в этой области языкознания, приходится констатировать, что историческое словообразование мало изучено. Это связано с большими трудностями подготовки историка языка, со сложностью изучения специфической проблематики исторического словообразования, неясностью и спорностью подходов и методов исследования.
Одним из авторитетных исследователей исторического словообразования последних десятилетий является Ю. С. Азарх. В ее фундаментальном исследовании «Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка» (1984) рассматриваются проблемы соотношения в истории языка подсистем морфологического уровня — словообразования и формообразования, в основе исследования лежит историко-сопоставительный, сравнительно-исторический и метод исторической интерпретации данных лингвогеографии. В своей работе Ю. С. Азарх проводит исследование динамики отношений словообразования и формообразования, сфер употребления личных и неличных имен с разными суффиксальными формантами.
По мнению ученого, следует различать словообразовательные значения производных слов и словообразовательные значения словообразовательных аффиксов, поскольку словообразовательное значение исторически изменчиво в одной своей части (лексическая семантика слова) и устойчиво в другой (словообразовательная семантика слова) (Азарх: 1984, 44). Мы полагаем, что данное утверждение не совсем правомерно с точки зрения синхронного словообразования, поскольку словообразовательное значение входит в состав лексического как его мотивация. Словообразовательное значение отличается от лексического, принадлежащего отдельным словам, тем, что представляет собой серийное значение, охватывающее производные одного словообразовательного типа или (шире) словообразовательной категории (Низаметдинова: 2003, 56).
Ю.С. Азарх считает, что «неправомерно приписывать словообразовательной морфеме, в частности, субстантивному суффиксу, значение или семантический компонент значения производного, если данный суффикс сочетается с основами разного категориального и лексического значения» (Азарх: 1984, 34). И. С. Улуханов называет подобные аффиксы частнокатегориальнымипо его мнению, они имеют значение, только более узкое (Улуханов: 2001, 106−107). Нам представляется, что приведенное высказывание Ю. С. Азарх противоречит выводам ономасиологического подхода к определению словообразовательного значения, так как словообразование ономасиологично по своей функции, то есть служит образованию новых единиц номинации (Кубрякова: 1977, 225- 1984, 125−127). М. Докулил указывал, что образование дериватов «происходит при помощи так называемых ономасиологических категорий, образующих в данном языке основу называния» (ОокиШ: 1962, 196). Ономасиологическая категория, по Докулилу, — это единство ономасиологического базиса и ономасиологического признака. Роль ономасиологического базиса заключается в категоризации обозначаемого, то есть в подведении его под определенный класс явлений (ОокиШ: 1962, 198). Роль ономасиологического признака заключается в выборе индивидуальной характеристики обозначаемого, отличающей его от других представителей той же понятийной категории (ОокиШ: 1962, 200). Производящая основа, по нашему мнению, указывает на выбор такой индивидуальной характеристики, независимо от лексического и категориального значения производящего.
Ю.С. Азарх полагает, что «к одному словообразовательному типу с мутационным словообразовательным значением относятся подтипы со значением: а) носитель процессуального признака (сборщик) — б) носителя предметного признака (трамвайщик) — в) носитель качественного признака (поденщик)» (Азарх: 1984, 41−42). Мы, вслед за многими специалистами по словообразованию, считаем, что общность части речи производящих слов является основополагающим признаком словообразовательного типа (см. БокиШ: 1962, 202- Хохлачева: 1962, 171- Головин: 1966, 13- Гр.-70, 367- Земская: 1973, 182- Улуханов: 2001, 13- Моисеев: 1987, 29- Земская: 1992, 36−38 и.
ДР-).
В других работах, посвященных изучению словообразовательной структуры производных слов в древний период истории русского языка, рассматриваются или только отглагольные словообразовательные типы с точки зрения распространения формирующих их суффиксальных формантов в памятниках письменности (см., например: Воронцова: 1953), или представляют систему производных имен существительных всех словообразовательных типов с точки зрения их продуктивности, синонимии и генезиса (см. Дундайте: 1975).
Словообразование может изучаться не только в синхронном и диахронном аспектах, но и в сопоставительном и сравнительно-историческом плане. При сопоставительном изучении объектом исследования являются словообразовательные системы двух родственных (например, русского и польского) (см., например, Г. А. Николаев: 1991; М. В. Иванова: 1996) или неродственных (например, русского и татарского) (привести работы!) языков. Сопоставление можно проводить (и часто проводится) в плане чистой синхронии. Однако не исключено и историко-сопоставительное изучение словообразования родственных языков, которое сближается с сравнительно-историческим, хотя и не совпадает с ним. Разработка сопоставительной и сравнительно-исторической областей словообразования — дело будущего.
Язык связан с познавательной деятельностью человека. Уже давно полагали, что язык открывает окно в духовный мир человека, в его интеллект. Человек неизбежно переходил от прямого наблюдения к осмыслению. Еще в глубокой древности человек стал не только обозначать мир, но и описывать его. По мнению Е. С. Кубряковой: «Каждое языковое явление может считаться адекватно описанным и разъясненным только в тех случаях, если оно рассмотрено на перекрестке когниции и коммуникации» (Кубрякова: 2004, 11). «Когниция охватывает любые формы постижения мира <. .> когниция — формирование сведений о мире — постоянно происходящий и постоянно продолжающийся процесс» (т.ж., 6).
Возникновение когнитивной лингвистики относят к 1989 г., когда на научной конференции в Дуйсбурге (Германия) было принято решение о создании когнитивной лингвистики как отдельной ветви современной лингвистики. Первый период развития когнитивной науки связан с работами Р. Ленскера, JI. Тэлми, Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Ж. Фоконье и др. Предшественником когнитивной лингвистики в отечественном языкознании является ономасиологическое направление, где специальному анализу подверглась номинативная функция языка. Оно связано с работами таких ученых, как Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, A.A. Леонтьев, В. И. Герасимов и др.
Когнитивная лингвистика ставит своей целью определить когнитивную функцию языка и его связь с мышлением, а позднеесознанием. По мнению A.B. Кравченко, «философское рассмотрение дихотомии души и тела сказывается в настоящее время на рассмотрении всех ключевых понятий когнитивной науки и когнитивной лингвистики» (Kravchenko: 2002,42).
Истоки когнитивных исследований можно найти в трудах немецких ученых-лингвофилософов XIX в. Гумбольта, Финка, Ведевера, Шелера, Арндта, Вайсбергера и др. В их исследованиях представлены идеи о языке как первостепенном. историческом источнике, многоликом зеркале истории и, более того, одной из предпосылок исторической жизни народа (SW 106, 11−13). Язык выступает, с точки зрения истории, как ее объект, ее зеркало, ее медиум и, наконец, сила, оказывающая на нее влияние (т.ж., 21). Всякий язык, по мнению Арндта, есть таинственный прообраз прежде всего давнего прошлого, о котором мы себе можем составить, в лучшем случае, лишь неясное представление. Кроме того, язык есть прообраз заключенного в большом товариществе своеобразного бытия и жизни, он есть глубоко завуалированная картина целого народа, которая все же в звуках, и красках, и сиянии должна ежедневно давать ясные знаки значения этого народа (Arndt: 1934, 101).
Романтическое преклонение перед языком как носителем образа мыслей и опыта народа было характерной чертой лингвофилософского учения второй половины XIX в. (Gabelentz: 1891- Finck: 1899). Так, например, Финк связывает мировоззрение того или иного народа с внутренней формой языка: «Это выражающееся в этимологической и синонимической группировке и в языковом строе мировоззрение духовного сообщества есть то, что называются внутренней формой языка» (Finck: 1899, 10). Он делает вывод о тесной взаимозависимости между духовным своеобразием этического сообщества и внутренней формой (то есть языковым строем его языка), понимая эту взаимозависимость как непосредственно извлекаемое из языковых фактов объяснение психологических особенностей народа-носителя данного языка, поиск соответствия между имеющимися психологическими чертами народа и грамматическим строением его языка и постановку во главу всей концепции особенно интерпретируемой (народной) психологии языка (т.ж., 61, 91−93).
Один из ранних гумбольдтианцев, X. Ведевер, делает выводы о характере нации из анализа лексического освоения ею той или иной сферы бытия (Wedewer: 1859, 20−21). По его мнению, слова обозначают прежде всего не сами предметы, а представления о них по признакам, которым народный дух считает характерными (т.ж., 24).
Кассирер считает основой процесса формирования понятия в каждом языке не логические операции сравнения и группирование содержаний восприятия, а языковую фантазиюсам язык он помещает на границу между мифом и логосом, между теоретическим и эстетическим рассмотрением мира (Cassirer: 1923;25,1, 273).
Немецкие лигвофилософы полагали, что языковая способность человека — это форма его интеллектуального познания, то есть путь, которым он осваивает мир и его явления. Это основа присущего человеку своеобразного способа познания мира — языкового.
Лингвистические идеи немецких ученых подхватили и развили русские ученые-слависты A.A. Потебня (1862), А. Будилович (1878), С. П. Швырев (1884), И. А. Бодуэн де Куртенэ (1904) и др. Они полагали, что мысль существует независимо от языка. Это независимое существование мысли и языка A.A. Потебня связывает, например, с существованием невербального мышления (мышление ребенка). Соотношение мысли и языка выражается, по его мнению, в следующем: «Язык не только известная система приемов познания, как и познание не обособлено от других сторон человеческой жизни, познание действует на нас эстетически и нравственно. Язык есть вместе путь сознания эстетических и нравственных идеалов, и в этом отношении различие языков не менее важно, чем относительное познание» (Потебня: 1895, 167). «Язык служит звеном между миром познаваемых предметов и познающим лицом и в — этом смысле совмещает в себе объективность и субъективность» (Потебня: 1862, 26).
Речевую деятельность человека описывали в своих трудах JI.C. Выготский, А. Р. Лурия, Н. И. Жинкин, А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн и др.
В современной науке часто указывается на необходимость подтвердить психологическую релевантность лингвистических единиц. Язык рассматривается «как неотъемлемая и органически составляющая человеческого разума, тесно взаимосвязанная с другими когнитивными структурами и процессами — воспроизводством, мышлением, вниманием, памятью и др.» (Герасимов: 1985,213).
В отличие от системно-структурных и формальных исследований в лингвистике когнитивная лингвистика дает новое направление изучения языка и мышления, функций языка, роли человека в языке и роли языка в жизни человека.
Именно язык является наиболее объективным хранителем исторической жизни народа.
Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью словообразования производных слов со значением лица на историческом материале, неразработанностью ряда теоретических проблем исторического словообразования русского языка, необходимостью изучения мира древнерусского человека через призму языка.
Объектом исследования являются производные агентивные существительные древнерусского языка Х1-Х1У вв., извлеченные из памятников древнерусской письменности Х1-Х1У вв. и исторических словарей русского языка Х1-Х1У вв.
Предметом исследования является словообразовательная структура, словообразовательная семантика, морфемное строение производных существительных со значением лица в русском языке XI—XIV вв., а также социально-производственный и • нравственно-духовный портрет русского человека Х1-Х1У вв. через призму данных существительных.
Целью диссертационного исследования является комплексное словообразовательно-семантическое, морфемное и историко-культурологическое когнитивное синхронное описание производных слов со значением лица в русском языке Х1-Х1У вв.
Достоверность установления словообразовательной структуры производных слов требует наличия соответствующей информации об объекте исследования, включающей лексические значения производных слов и их производящих.
Исходя из цели диссертационного исследования, определяются следующие задачи диссертации:
— рассмотрение теоретических вопросов, связанных с историческим словообразованием русского языка (уточнение на историческом материале понятий производности и членимости, понятий мотивации, неединственности мотивации, понятий словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа, проблематика, связанная с языковой картиной мира и др.);
— установление индекса производных слов со значением лица в русском языке XI—XIV вв. на основе сплошной выборки из указанных источников;
— установление словообразовательной структуры производных слов со значением лица в русском языке изучаемого периода на основе синхронных отношений мотивации;
— выявление и описание словообразовательных типов исследуемых субстантивовсоздание словообразовательно-семантической классификации производных агентивных существительных русского языка XI—XIV вв.;
— определение релевантных для словообразования элементов морфемного состава исследуемых дериватов и установление их системных структурно-семантических особенностей и этимологии;
— классификация производных со значением лица по историко-культурологическим группам элементов человеческого общества на основе свойств и потребностей человека Древней Руси.
Мы не ставим перед собой задачи исследования словообразовательных типов производных слов с точки зрения продуктивности (ср.: Вендина: 1990, 19−20). Само понятие продуктивности в лингвистике является дискуссионным. Интерпретации данного понятия можно найти в трудах М. Докулила, Г. О. Винокура, A.A. Реформатского, Н. М. Шанского, А. Н. Тихонова, Е. А. Земской, И. С. Улуханова, В. В. Лопатина и др. Многие из них главным критерием продуктивности словообразовательного типа считают его активность, т. е. способность служить образцом для образования новых слов. Однако применение указанного критерия при определении продуктивности словообразовательного тип на историческом материале затруднительно вследствие экстралингвистических обстоятельств, так как далеко не все памятники письменности русского языка дошли до нас и далеко не вся лексика сохранившихся памятников нашла отражение в существующих исторических словарях (Низаметдинова: 2004, 5- 8). При установлении продуктивности словообразовательного типа на историческом материале можно было бы исходить из его словообразовательной регулярности, под которой имеется в виду повторяемость формально-семантических отношений производного и производящего (ср.: Гр.-80, I, 136). То есть под продуктивностью словообразовательного типа можно было бы иметь в виду общее количество производных слов со значением лица, относящихся к данному словообразовательному типу. Однако количественный критерий не всегда является показателем словообразовательной активности словообразовательного типа. В работе представлена статистическая характеристика всех иерархических пластов исследования: словообразовательных типов и семантических подтипов.
Использование синхронного подхода к исследованию материала позволило выявить релевантные для русского языка XI — XIV вв. образцы образования существительных со значением лица (подробнее о синхронном словообразовании и правомерности данного подхода см. гл.1).
Научнаягипотезадиссертации: использование классификационных принципов, разработанных и представленных в исследовании, позволяет осуществить • адекватное словообразовательно-семантическое и морфемное описание производных слов со значением лица русского языка Х1-Х1У вв.- представить фрагмент языковой картины мира через призму данных производных.
Положения, выносимые на защиту:
1. Для выявления образцов образования производных, относящихся к определенному историческому периоду, следует устанавливать отношения производности на основе формально-семантических связей производных с непосредственно производящими, существующими в языке изучаемого периода.
2. Мотивация изучаемых суффиксальных существительных является регулярной, так как содержащиеся в их структуре форманты — неуникальные словообразовательные средства.
3. Исследуемые производные слова обладают членимостью: их соотнесенность отражает закономерные структурно-семантические связи слов, существовавшие в изучаемый период развития языка. 5. Словообразование исследуемых существительных сопровождается различными морфонологическими явлениями: 1) чередованием фонем- 2) усечением основы производящего слова- 3) наращеним основы производящего слова. Составляющий элемент наращения квалифицируется как интерфикс (например, элементвв слове ггЬвьць от ггЬти). Элементл-, присутствующий в существительных типа кърмильникъ, к^гльць, рассматривается как формант активно употреблявшихся в изучаемый период причастий прошедшего времени нал-, а не как часть алломорфалец.
6. Производное слово участвует в системной организации словообразования лишь в составе словообразовательного типа, являясь его элементом.
7. Семантика производного слова характеризуется инференцией, то есть выводится из значенией составляющих его компонентов.
Обобщенная семантика структурно однотипных слов формирует словообразовательное значение.
8. Выявленные социальные, политические, экономические, правовые, физиологические, географические и духовные элементы, составляющие представленный фрагмент языковой картины мира, показывают многообразие жизненных реалий и интересов древнерусского человека. Научная новизна работы:
— уточнены теоретические вопросы, связанные с историческим словообразованием существительных: понятие синхронии в историческом словообразовании, понятие «производное слово» и связанные с этим понятия мотивированности и членимости, понятия словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа производных слов с общим значением «лицо», принципы словообразовательно-семантического и морфемного описания производных слов со значением лица, принципы описания фрагмента языковой картины мира XI—XIV вв. и др.;
— впервые определены и классифицированы словообразовательные типы и семантические подтипы производных слов с общим значением лица в русском языке XI—XIV вв.;
— впервые установлен полный индекс словообразовательных формантов со значением лица в русском языке XI—XIV вв., изучены их сочетаемость и этимология;
— на основе материала исследования впервые проведена классификация и проиллюстрированы элементы русского общества XI—XIV вв.;
— описан фрагмент языковой картины мира, представленный производными существительными со значением лица.
Теоретическая значимость работы:
— уточнены теоретические понятия, связанные с изучением исторического словообразования существительных с общим значением лицаразработаны принципы описания словообразовательной структуры, морфемного строения и семантики (в том числе с точки зрения когнитивной лингвистики) производных существительных со значением лицаразработаны принципы историко-культурологического когнитивного описания фрагмента языковой картины мира через призму словообразования производных существительных со значением лица в русском языке Х1-Х1У вв.
Практическая значимость работы:
— проведен комплексный словообразовательно-семантический, морфемный, историко-культурологический анализ производных существительных со значением лица в русском языке Х1-Х1У вв.
Рекомендации к использованию: результаты и материалы исследования могут быть использованы в обобщающих трудах по историческому словообразованию и когнитивной лингвистике, в лекционных курсах по историческим дисциплинам русского языка, а также современному русскому языку (в качестве исторического фона), в спецкурсах и спецсеминарах по истории русского языкатеоретические положения и методика анализа могут быть востребованы в процессе дальнейшего изучения исторического словообразования.
Методы исследования. Основным методом исследования является описательный метод. Данный метод заключается в том, что из используемых словарей и текстов извлекаются производные слова со значением лица на основе сплошной выборкипри помощи формально-семантического анализа осуществляется категоризация материала. Метод квантитативного анализа позволяет дать количественную характеристику всем установленным категориям производных слов со значением лица, их структурным элементам и семантическим разновидностям.
Источники исследования: 1) памятники древнерусской письменности: а) Успенский сборник XII—XIII вв. М.: Наука, 1971; в состав которого входят (в скобках указаны: страницы — расположение текста в изданиилист, столбец — расположение текста в рукописи):
— повесть пророкл иеремии о пленении иерусллимл (31−37- 1а-5а);
— житик стго оцл нлшего лфлнлсил лрхиепискоупл ллек^лндрьсклго (38−41- 5а-8а);
— ськлзлник и стрлсть и похвллл стюю мчнкоу ворисл и гл^бл (4257- 86−18а);
— съклзлник чюдсь стою стрлстотьрпьцю XB0V ромднл и двдл (5870- 186−26а);
— житик прпдБнлго оцл нлшего феи? досия игоуленл печерьсклго.
71−134- 26а-676);
— мчник стыя и сллвьныя и ДОБрОПОБ^дьныя мчнца иринии (135 159- 67в — 85а);
— явленик чьстьнлго крстл (164−168- 86г-90а);
— вид^ник кже вид^ стыи ислия пр^ркъ cht" лмосовт" (169−176- 90а -95а);
— мчник стго лчнкл христофорл (177−187- 95а- 102а);
— житик влженлго оца нлшег и оучителл мефодия лрхикпспл морлвьскл (188−197- 1026−1096);
— СЛОВО ПОХВАЛЬНО НА ПАМАТ. БЛАЖвНОМО!/" КуриЛО!/" И АрХИбПСПО^ паноньской и мефодию (198−208- 109в- 115в);
— житик прпдкнго оца ндшбго пдхомия (208−211- 115г- 118в);
— СТрА И МЧНИК СТГО И ПргЬсЛАВЬНАГО МЧНКА 6рАЗЛА (212−219- 118г-124а);
— лчник клжныхъ лчнкъ вита и лодесте и крьстлниция (220−228- 124а-130а);
— ллчник и житик стыя феврония (229−247- 130а- 143а);
— житик. стыя и слдвьныя мчнц’Ь и чюдотвориц’Ь фечудоси’Ь (248−252- 143а-146а);
— житик клжнаго и слдвьндго бпифднд (253−268- 146а- 157а);
— посълдник полувия къ сдвиноу (293−294- 173а — 173в);
— посълдник савнна къ полувию (294−296- 173в- 175а);
— слово иоанд чьрьнцл презвутерд далласкиньска (297−303- 1756 -1806);
— слово ионд злдтооустдго (304−315- 180в — 188а);
— слово иоана лрьхгёпспА костантиня (320−325- 188а- 1906);
— слово иоана Арьхиепспд злдтооустлго (326−329- 195а- 197а) — -слово 10ана Арьхиепспд злдтооустлго (330−335- 1976;2016);
— слово стго оца ндшбго ишана злдтооустлго (336−338- 201в-203а);
— слово ¡-одна Арьхиепспд костантина (339−342- 2036 — 206а);
— слово стго оца ндшег июднд злдтооустлго (343−351- 2066;212а);
— ИОАНА Арьхиепспд КОСТАНТИНА грлдл злАТООуСТААГО и>т съкдздния еулнгльскллго (352- 357- 2126 — 216а);
— слово стго оца нлшего евьсевия (358−367- 2126−2226);
— похвала о четвьрьтодьневьнгкель лдзори (368−384- 222в-233в) — -слово стго григория днтиои>хиискдАго (393−401−239с-2456);
— слово на съшьствик стго дха (452−457- 2786−282в);
— ишна зллтооустлго (13 изречений) (490−493- ЗОЗг и след.) б) Новгородские грамоты на бересте. М.: Наука, 1978;
2) лексикографические источники:
— Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. В 6-ти книгах. М.: Книга, 1989;
— Словарь русского языка XI — XVII вв. вып. 1−27. М.: Наука, 1975 -2002;
— Словарь древнерусского языка XI — XIV вв. вып. 1−7. М.: Русский.
1 V. язык, 1988;2005;
Выбор данных источников не случаен. Словари представляют собой наиболее полное известное собрание словообразовательных форм русского языка древнейшего периода, проиллюстрированное примерами из памятников письменностиобращение к памятникам письменности XI—XIV вв. позволило обогатить материал исследования не отраженными в использованных словарях лексемами.
Апробация работы. Основные теоретические положения и материалы диссертации обсуждались на заседаниях и научно-методических семинарах кафедры истории русского языка и общего языкознания МГОУ, на аспирантских объединениях, включались в научные доклады: на Международной научной • конференции, посвященной 85-летию со дня рождения H.A. Кондрашована Межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь — 2003) — на Тверской межвузовской научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь — 2006) — на научной конференции «Разноуровневые характеристики лексических единиц» (Смоленск — 2006), на XI Международной коференции «Текст. Структура и семиотика» (Москва — 2007).
Содержание работы отражено в следующих работах:
1. Фрагмент языковой картины мира, представленный существительными со значением лица в русском языке XI—XIV вв. // Вестник МГОУ. сер. Русская филология. — 2006. — № 3. — С. 331 -334.
2. Словообразовательная структура отсубстантивных существительных с суффиксомьц- (-ец-) в русском языке XI—XIV вв.// Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. — Тверь: ТГУ, 2004. — С. 125 130.
3. Словообразовательная структура отадъективных существительных с суффиксомьц- (-ец-) в русском языке XI—XIV вв. // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных статей. — М.: МГОУ, 2002. С. 69−74.
4. Словообразовательная структура отглагольных существительных с суффиксомьц- (-ец-) со значением лица в русском языке XI—XIV вв.//Русский язык и славистика в наши дни: Материалы международной научной конференции, посвященной 85-летию со дня рождения H.A. Кондрашова. — М.: МГОУ, 2004. — С. 279−282.
5. Словообразование существительных с суффиксомьниксо значением лица в русском языке XI—XIV вв. // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов. -М.: МГОУ, 2006.-С. 80−88.
6. Отвербальные существительные со значением лица в русском языке XI—XIV вв. // Стратегии исследования языковых единиц: Материалы Тверской межвузовской научно-практической конференции. — Тверь: ТГУ, 2006. — С. 60−65.
7. Словообразование существительных, называющих человека духовного Древней Руси (на материале простых производных существительных со значением лица в русском языке XI-X1V вв. // Разноуровневые характеристики лексических единиц: Сборник научных статей. — Смоленск: СГУ, 2006. — С. 121−126.
8. Наименования лиц, обозначающих женщин, в русском языке XI—XIV вв. (словообразовательно-семантический аспект).
Структура диссертации обусловлена целью, • задачами и проблематикой исследования. Диссертация состоит из Введения, трех глав (глава первая «Теоретические основы исследования», глава вторая «Словообразовательные типы существительных со значением лица», глава третья «Фрагмент языковой картины мира человека Древней Руси через призму словообразования существительных со значением лица»), Заключения, Библиографии, Приложения 1. Список производных слов со значением лица в русском языке XI—XIV вв., использованных в исследованииПриложения 2. Указатель источников Словаря древнерусского языка И. И. Срезневского (т.1, кн.2 (указатель сокращений) — т. III, кн. 6 (дополнения к указателям сокращений)) и Словаря древнерусского языка XI — XIV вв. (т.1 (с. 24 -68)).
ВЫВОДЫ ПО 3 ГЛАВЕ.
1. В данной главе впервые представлен историко-культурологнческий анализ ЯКМ на основе данных исследования словообразования существительных со значением лица в русском языке Х1-Х1У вв. Словообразовательно маркированные слова актуализируют реалии изучаемой эпохи. ЯКМ человека Древней Руси выстраивается по схеме деления человеческого общества на элементы в соответствии с основнымм свойствами и потребностями человека: физиологические — пол, возраст, кровное родствоэкономические — труд, капитал, кредитюридические и политические — власть, закон, наследованиедуховные — Бог, молящиеся, искусство, добродетели и пороки и географический (см. табл.1).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Представление о структуре как о наличном, уже имеющемся, последнем и неизменном основании всех природных и культурных явлений (в том числе и языка) претерпело ту же эволюцию, что и общая теория языка, изучаемого в координатах культуры и человека: от рассмотрения языка как «системы, подчиняющейся лишь своему собственному порядку» (Соссюр: 1997, 61) до понимания языка как структуралистской деятельности (упорядоченной последовательности определенного числа мыслительных операций), направленной на порождение, оформление, закрепление и трансляцию бесконечного множества смыслов (Барт: 1994, 254−255). Эта эволюция отразила признание за структурой языка совокупности элементов (языковых знаков), объединенных по определенным правилам, в силу чего между ними устанавливаются культурно-значимые связи, проявляющиеся посредством ассоциативных и синтагматических отношений, параллельно с которыми обнаруживаются смысловые отношения.
Такое видение языковой структуры можно объяснить способностью сознания субъекта культуры через акт апперцепции классифицировать и обобщать объекты, явления и события действительности в системы путем вскрытия их общих и специальных признаков, имеющих разную степень ценностной значимости.
В данной диссертационной работе проведено комплексное словообразовательно-семантическое, морфемное и историко-культурологическое когнитивное синхронное описание производных слов со значением лица в русском языке Х1-Х1У вв.
Проработаны теоретические вопросы, относящиеся к историческому словообразованию русского языка, связанные с понятиями синхронии и диахронии, «производное слово», производности и членимости, мотивации, неединственности мотивации, словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа производных слов с общим значением «лицо" — принципы словообразовательно-семантического и морфемного описания производных слов со значением лица, принципы описания фрагмента языковой картины мира XI—XIV вв. Рассмотрение указанных вопросов позволило определить теоретические основы данного диссертационного исследования 1) первоначальное изучение словообразоватеельной структуры производных на историческом материале должно быть синхронным, то есть должно строиться на основе формально-семантического соотношения производного с непосредственно производящим, существующим в языке изучаемого периода- 2) исследуемые производные слова обладают членимостью: их соотнесенность отражает закономерные структурно-семантические связи слов, существовавшие в изучаемый период развития языка- 2) производное слово участвует в системной организации словообразования лишь в составе словообразовательного типа, являясь его элементом- 3) обобщенная семантика структурно однотипных слов представляет собой словообразовательное значениесуществуют различные уровни обобщения словообразовательной семантики — уровень общих словообразовательных значений (обобщенные значения словообразовательных типов), уровень частных словообразовательных значений (обобщенные значения семантических подтипов) — 4) семантическая разработка древнерусских существительных со значением лица выявляет, каким был человек Древней Руси, где он жил, чем он занимался, каким был его духовный и материальный мир. В нашем семантическом исследовании мы опираемся на осуществленную В. В. Ключевским классификацию элементов человеческого общества по основным свойствам и потребностям человека.
Словообразовательно-семантическая классификация исследуемых существительных содержит: 11 отвербальных (V) типов: СО VI — с суффиксальным формантомтел|ь| - СО V2 — с суффиксальным формантом -(ь)ник|ъ| - СО V3 — с суффиксальным формантомец- (-ьц-) — СО V4 с суффиксальным формантом -(ь)щик|ъ|- СО V5 — с суффиксальным формантомар|ь|- СО V6 — с суффиксальным формантом -#н|ъ|- СО V7 — с суффиксальным формантом —ок|ъ| (-ък|ъ|) — СО V8 — с суффиксальным формантомниц— СО V9 — с нулевым суффиксальным формантомСО VIO — с суффиксальным формантомыр|ь|- СО VII — с суффиксальным формантом — ух|ъ|- - 9 отсубстантивных: СО S1 — с суффиксальным формантом -(ь)ник|ъ|- СО S2 — с суффиксальным формантомец- (-ьц-) — ' СО S3 — с суффиксальным формантоманин|ъ|- СО S4 — с суффиксальным формантомин|ъ|- СО S5 — с суффиксальным формантомар|ь|- СО S6 — с суффиксальным формантомич|ь|- СО S7 — с суффиксальным формантомок|ъ| (-ък|ъ|) — СО S8 — с суффиксальным формантомницСО S9 — с суффиксальным формантомиц— - 4 отадъективных: СО Al — с суффиксальным формантом -(ь)ник|ъ|- СО А2 — с суффиксальным формантомец- (-ьц-) — СО АЗ — с суффиксальным формантомич|ь|— СО А4 — с суффиксальным формантомиц— 1 словообразовательный тип существительных, мотивированных числительными — СО N1 — с суффиксальным формантом -(ь)ник|ъ|.
Наиболее распространенными являются отвербальные СО типы, представленные 598 словоформами (52,2%) и отсубстантивные — 473 словоформы (41,3%). Менее распространены в количественном отношении отадъективные СО типы и СО тип, мотивированный числительными (54 словоформы — 4,7% и 5 словоформ — 0,4% соответственно).
На основании статистического анализа сочетаемости привербальных суффиксальных формантов с производящими основами установлено: 1) отвербальные существительные, образованные при помощи суффиксальных формантов -(ь)ник|ъ| (СО У2) ител|ь| (СО VI), преобладали в изучаемый период над субстантивами других словообразовательных типов- 2) наиболее часто встречающимся является тип СО VI, в котором суффиксальный форманттел|ь| присоединяется к инфинитивным основам префиксальных глаголов несовершенного и совершенного видов (без опущения инфинитивных формативов при их наличии) (168 — 29,4%), а также СО VI, в котором суффиксальный формант -(ь)ник|ъ| присоединяется к инфинитивной основе префиксальных глаголов несовершенного и совершенного видов (с опущением инфинитивных формативов) и к инфинитивной основе простых (корневых) глаголов (с опущением инфинитивных формативов) (109 и 103 лексемы соответственно — 19,6% и 17,2%) — 3) образуя существительные со словообразовательным значением лица, указанные суффиксальные форманты чаще всего присоединяются: а) к инфинитивным основам префиксальных глаголов несовершенного и совершенного видов (без опущения инфинитивных формативов) (171 — 33,3%) — б) к инфинитивной основе простых (корневых) глаголов (с опущением инфинитивных формативов при их наличии) (167 — 28,3%) — в) к инфинитивной основе префиксальных глаголов несовершенного и совершенного видов (с опущением инфинитивных формативов при их наличии) (149−26,2%).
Статистический анализ сочетаемости присубстантивных суффиксальных формантов с производящими основами позволил установить: 1) в изучаемый период количественно преобладали отсубстантивные существительные с суффиксальным формантом -(ь)ник|ъ| (СО 81) (341 слово — 72,1%), образованные путем присоединения указанного суффикса к непроизводной основе существительных (232 из 341) — 2) наиболее часто встречающимися являются отсубстантивные образования, в которых форманты присоединяются к непроизводной основе существительных (313 словоформ — 68,2%).
Статистическое исследование сочетаемости приадъективных суффиксальных формантов с производящими основами позволило установить: 1) в изучаемый период количественно преобладали отадъективные существительные, образованные при помощи суффиксовец- (-ьц-) (СО А2) и -(ь)ник|ъ| (СО А1) и (27 и 20 лексем соответственно — 50% и 37%) — 2) наиболее частотными являются отадъективные субстантивы, в которых указанные форманты присоединяются к производной основе прилагательных (63%).
Изучение частотности семантических — подтипов проанализированных отвербальных словообразовательных типов с общим СЗ лица выявило, что наиболее часто встречающимся семантическим подтипом у отвербальных словообразовательных типов с общим значением лица является подтип «лицо, названное по роду занятий, выполняемым функциям, положению в обществе» -37%.
Изучение частотности семантических подтипов проанализированных отсубстантивных словообразовательных типов с общим СЗ лица позволило определить, что количественно преобладающими являются семантические подтипы отыменных субстантивов «лицо, названное по роду занятий, выполняемым функциям, положению в обществе» (45%) и «лицо, характеризующееся или относящееся к тому, что названо мотивирующим словом» (43,8%).
Историко-культурологическое когнитивное исследование семантики существительных со значением лица в русском языке XI—XIV вв. осуществлено на основе классификации человеческого общества по следующим признакам: физиологическим (пол, возраст, родство), экономическим (труд, капитал, налоги), политическим и юридическим (власть, воюющие, закон, наследованние), духовным (Бог, молящиеся, искусство, добродетели и пороки) и географическому.
Среди словообразовательно маркированных наименований лиц абсолютное большинство составляют названия лиц мужского пола (92,6%), свидетельствуя о некоторой социальной ущемленнности лиц женского пола;
Наименования лиц, обозначающих духовные элементы древнерусского общества количественно преобладали — 44% от общего числа наименований (ср. политические и юридические — 26%- экономические — 18%- географический — 14%- физиологические -6,7%), что дает возможность говорить о большой значимости духовного аспекта как в общественной, так и в личностной характеристике человека Древней Руси;
Среди духовных элементов преобладают наименования «молящихся» — 54% (отъшьдьникъсвАщеникт" и др.) и лиц, являющихся носителями различных добродетелей и пороков — 30% (злстоупьникъсъм'крьникт" «смиренный человек» (Срезн.) — зъдьць и др.);
Наименования лиц женского пола связаны с обозначениями: 1) Богородицы: поворьницд «заступница» и др.- 2) христианских подвижниц: моученицд и др. 3) различных степеней родства: врлчьницлсъвьрстьннцл «супруга» и др.- 4) социального статуса: «правящие» — княгыннначальница- «подчиненные» — рлкынирлвотьницл «служанка, раба» и др.- 5) профессии: коущьницл «актриса" — ремьствьницл «ремесленница, мастерица» и др.- 6) возраста: отроковицл «девочка, молодая девушка" — пр’йходьчицл «взрослая девушка" — 6) достоинств женщины: състрлддлицд «вместе страждущая, вместе подвергшаяся мучениям" — еьв’йстьницА «сомысленница" — 7) греховности: влоудьницл-. гртЬшьиицлбаяльннца «ворожея" — 8) роли женщины как помощницы мужа, мужчины: помощьница «приносящая помощь, помощница».
Наименования лиц, связанные с физиологической характеристикой, физическими свойствами мужчин, немногочисленны: 1) д’йвьствьникъ «девственник" — 2) возрастная оценка: д’йтннл «дитя, юноша" — юноша «юноша" — 3) физические недостатки и состояние: клосьникъ «прокаженный" — прокАженикъ «больной, калека" — нед^жьникт» «больной" — хромьць «хромой" — льртвьць «мертвец».
Малочисленность данной группы объясняется, по-видимому, тем, что древнерусские люди не проявляли большого интереса к физической природе человека.
В письменных источниках встречается знасительное количество наименований лица, обозначающих умственные способности человека: изискАтедь «пытливый" — Ь’лгктель «знающий, опытный человек-ученый».
Среди физиологических элементов преобладают наименования родства (68%), поскольку даже с распадом родового союза понятия родства", «семьи» сохранялись и поддерживались государством и церковью. На это указывают наименования лиц: 1) по кровному родству: прлродитель «предок" — родитель «отец" — «родственник" — врлтеникъ «брат" — л^зиньць «младший сын» и др.- 2) по некровному родству: близокъ «родственник, свойственник" — свлтъплсынъкъ и др.
Среди экономических элементов подавляющее большинство составляют наименования «трудящихся» (82%), которые связаны с обозначениями: 1) сельских тружеников — д’Ьллтель, тлжлтель «земледелец" — орлчь, плугарь «пахарь" — крлвлрь «пастух, пасущий коров" — овьчоух1» «овечий пастух" — тЬщьникъ «винодел» и др.- 2) ремесленников — зидлтель «строитель" — кллижьникъ «сапожник" — нлрлдьникъ «портной» и др.- 3) работников лесных и речных промыслов: ловьникъ, ловьць «охотник" — плрд^сьникт» «ловчий при охоте на хищных зверей у Татар" — неводьникъ, рывьникъ, рывдрь «рыбак» и др.;
Древняя Русь выработала свою форму торгового товарищества, основанного на родственных отношениях и нераздельности имущества. Это был «торговый дом», состоявший из купца-хозяина с его «купеческими братьями», «купеческими сыновьями». Новые формы деятельности обусловили появление слов, обозначающих купцов и торговцев: «гостьвьникъ «гость, купец» — зллозьиикъ «купец, ведущий торговлю по залозному пути" — торжьникъ, тържйнинъ, трлпезьникъ, гостиньникъ «торговец» и др.
Существование значительного количества наименований лиц, занимавшихся сбором податей, говорит о широком распространении данной экономической повинности у славян: вирьникъ «лицо, назначаемое князем для суда и сбора вир" — мытлрь, .иытьникъ сборщик мыта" — осетрьникъ «сборщик подати осетрами с рыбных ловель» и др.
Среди политических и юридических элементов большинство наименований относятся к группе «власть» (47%), которые подразделяются на наименования 1) «правящих»: властительвллстелинъволостель, окллстель, притлжлтель, съдьржитель «правитель" — ^л^сьникъ «подвластный владетель (в Татарском управлении)" — л^стьникъ, нл. и^стьникъ? наместник» и др.- 2) «подчиненных»: повиньникъ «подчиненный, подвластный" — половьникъ «наемный работник, получающий в плату часть выработанного" — рлдовьникъ, рлдовичь «служащий по ряду, по договору» и др.
Среди наименований людей княжеской дружины как военного класса в древнерусском языке XI — XIV вв. выделялись так называемые «воюющие». К ним относились как представители старшей дружины, так и младшей: деслтьникъ, сотьникъ, тьмьникъ «начальник над 10 000 человек" — коневьникъ, фдрлвьникъ «конный воин" — плсынъкъ «дружинник княжеский" — хр^ръ «храбрый воин, воитель» и др.
В Х-Х1Н вв. в древнерусском государстве начинают формироваться основы светской и церковной юриспруденции, закрепленные в «Русской Правде» и Церковных Уставах и устанавливающие различие светской и церковной власти. Дела только греховные, без элемента преступности, судились только церковным судомгреховно-преступные дела разбирались княжеским судьей с участием церковного судьи. Впервые была установлена юридическая ответственность за оскорбление словом, что стало первым опытом пробуждения в крещеном язычнике чувства уважения к личности человека. Организация судебного производства потребовала создания большого количества слов, обозначающих действующих лиц этого производства: изтлзАтедь, изпытьннкъ, отъмьстьникъ, с^дьникъ «судья" — матьльникъ, пристАВЪ «судебный пристав»: съмотрьникъ «надзиратель" — истьць «истец" — «ответчик" —сЕкдтель «палач» и др.
Наименования лиц, связанные с системой наследования в Древней Руси, отражают особенности этой системы: порядок наследования был «очередным», то есть определялся очередью старшинства": задьничьникъ, нам^стьникъ, намесгькъ, наследьникъ, настольникъ «наследник" — д^дичь «владетельный наследник по деду" — вотчичь «наследник отцовского владения" — подтънаслгЬдьникъ «лицо, наследующее при отсутствии основного наследника» и др.
Искусство в Древней Руси служило прежде всего религии, дома простых горожан, даже богатых, не украшались, поэтому наименования лиц — создателей искусства строительства и украшения были связаны с культовыми сооружениями: иконьникъ, къзньникъ, ОБрлзьникъ, х°УА°жьникъ" писецъ, хытРь4ь «живописец, иконописец" — мрлморьникъ: и др. В увеселении князей принимали участие: гудецъ «музыкант" — писклтедь, пищальникъ, свир^льникт» «играющий на свирели" — соп^льникътрЬ'Бьникъц^вьникъ «гусляр, лирник" — гд^мьникъ, ликъствьникъ «лицедей, скоморохкоущьникъ и коущьницд «актер и актриса" — игреца «плясун, скоморох" — творьць «поэт" — х^альць «восхвалитель, панегирист» и др.
Географический элемент составляют группы наименований, характеризующих: 1) переход людей с места на место, связанный с «очередным» порядком наследования и владения князьями волостей, по которому князь переходил в очередную, следующему ему по старшинству волость, беря с собой многочисленную дружину и челядь: находьникъ «пришелец" — Ь’с^дьникъ, Ь’с^дыеь «переселенец» и др.- 2) различие жителей Древней Руси по месту их пребывания: злгородецъ «тот, кто живет за городом" — сельчлнинъ, повесьникъ «деревенский житель, житель веси" — тозе. ильць «туземец, природный житель" — лукоморьць «житель лукоморья (морского залива, берега залива)" — островьникъ «житель острова" — восточанинъ «житель, выходец из восточных стран" — горожлнинъ, лгкщлннн’ь «житель города» и др. Производные слова, обозначающие лицо, показывают что мир представал перед человеком Древней Руси не только как множество обозначений этих лиц, но и как мир, в котором наблюдаются различные сетки отношений и связей.
Для человека Древней Руси важным в характеристике личности является поступок, на что указывает некоторое • преобладание отглагольных субстантивов со значением лица.
Наименования человека в письменных источниках Х1-Х1У вв. связаны с феодальным устройством общества, с представлениями о чести, правах и долге феодала, о его патриотических обязанностях и т. п., что отражено, главным образом в летописях, в воинских повестях, в повестях о княжеских преступлениях. Структура человеческого социума тесным образом связана с иерархическим устройством феодального общества Древней Руси. Каждый из изображаемых людей является прежде всего представителем своего социального положения. «Характеристики людей, характеристики людских отношений и идейно-художественный строй летописи, — пишет Д. С. Лихачев, -составляют неразрывное целое. Они подчиняются одним и тем же принципам феодального миропонимания, обусловлены классовой сущностью мировоззрения летописца» (Лихачев: 1979, 27).
В приведенном анализе материала выделяются два идеальных образа человека Древней Руси: светский и церковный. Светский идеал — княжеский — связан с наименованиями «правящих», действия которых, с точки зрения летописца, составляют суть исторического процесса. Церковный идеал связан с наименованиями духовенства и людей просто благочестивых. Мы понимаем, что идеал не всегда совпадает с действительностью. Но стремление народа к идеалу способствует формированнию людей, приближающихся к этому идеалу. Как свидетельствует проанализированный материал, такие олюди жили в Древней Руси.
В произведениях церковно-учительной литературы уделялось большое внимание внутренней жизни человека, его психологии. Многочисленная группа наименований лиц, указывающих на добродетели и пороки человека, дает возможность составить представление о нравственном идеале средневекового человека и о важности такого идеала в его сознании. Психологические побуждения и переживания, сложное разнообразие человеческих чувств, дурных и хороших, экспрессивно выражены в подобных наименованиях.
О высокой культуре русского народа Х1-Х1У вв. говорит и разнообразие языковых средств — различных аффиксов, а также словообразовательных типов и семантических подтипов для наименований человека Древней Руси, для выражения национального идеала, духовного и общественно-политического.
Огромное влияние не только на письменность, но и на устройство христианской церкви в Древней Руси Х1-Х1У вв. имела Византийская империя и греческая церковь. Это отражается в словах, встречающихся в памятниках письменности, типа властьникъ «должностное лицо в Византии, представитель церкви, защищающий ее права и интересы при судебных разбирательствах» (Др.-р.) — иечьникъ «сигаЭац, императорский оруженосец при Византийском дворе» (ср. мечьникъ «дружинник княжеский в Древней Руси») — мьстьникъ «экдик, должностное лицо при епископе в греческой церкви" — седьльникъ = сЪдельникъ «должность при Византийском императорском дворе" — съльникъ = сольникъ «апокристарий, должность в Византийской церкви».
Язык и объективен и субъективен. Он связан со стремлением субъекта объективно описывать реалии окружающей действительности. Субъективный подход в определении ЖМ XIXIV веков в словообразовании заключается в том, что картина мира в языковом отношении сохраняет свои реальные качества, а субъект выбирает мотивирующую основу и формант, определяющие в его сознании описание реалий действительности.
Отношение познающего субъекта к действительности изменяется и передается от одного поколения к другому, фиксируется в памятниках письменности (то есть передается языковыми структурами). Именно поэтому язык, особенно его история, требует к себе постоянного пристального внимания, изучения и бережной заботы — особенно на современном этапе общественного развития.
