Особенности фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности: на материале устойчивых оборотов русского и адыгейского языков

Проблема языкового представления лингвоментальных, когнитивных и духовно-нравственных аспектов личности (и социума) является в настоящее время одной из наиболее культурно значимых и перспективных. Во многом это определяется интересом к способам оязычивания так называемого «человеческого фактора», желанием лингвистов, этнокультурологов, этнопсихологов, социолингвистов, лингвоконцептологов выявить специфику национально-культурного, духовного пространства личности, закрепленного и отраженного в языке.

Одним из интенсивно развивающихся направлений в рамках теории языка выступает исследование языковой концептуализации мира (Е.С. Кубрякова, Н. В. Антропова, Л. Ю. Буянова, В. А. Рыбникова, A.B. Жандарова, А. Т. Ашхарова, JI. Бартошевич, Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев,.

B.З. Демьянков, Ю. Г. Панкрац, В. Я. Мыркин, Т. С. Нифанова, О. Г. Почепцов, О. С. Разумовский, Ю. С. Степанов и др.), а также изучение концепта как знака языка и культуры, как средства и способа языковой концептуализации мира (см.: С. А. Аскольдов, А. П. Бабушкин, В. М. Бухаров, Л. Ю. Буянова, А. Вежбицкая,.

C.Г. Воркачев, В. Г. Зусман, В. И. Карасик, H.A. Красавский, Д. С. Лихачев, С. Х. Ляпин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, Г. В. Быкова, Ч. У. Моррис, З. Х. Бижева, Г. Г. Слышкин, A.A. Буров, Е. В. Бабаева, O.A. Дмитриева, A.A. Залевская, Е. С. Кубрякова, В. П. Нерознак, М. В. Пименова, З. Д. Попова, O.K. Прохвачева, A.B. Пузырев и мн. др.) .

Проблема языковой концептуализации действительности в определенной степени связана с развитием отмечаемой лингвистами «общепознавательной тенденции преодолевать разрыв между научным и обыденным знанием» (Аронов 2004; цит. по: Агрова 2005: 10). Е. С. Кубрякова, исследуя роль языка в познании и интерпретации мира, отмечает, что «то, что &bdquo-схвачено знаком» и получило свое название, свое имя в языке, обладает для человека исключительной значимостью, а потому играет в осуществлении мыслительных процессов едва ли не основополагающую роль" (2004: 305).

В то же время, как показывает наше исследование научных источников по проблеме языковой концептуализации мира, она до настоящего времени не нашла своего однозначного решения, что объясняется сложностью и многосторонностью этого лингвистического процесса (явления). В теории языка постулируется, что необходимо искать и определять когнитивные механизмы, которые при всех вариациях функционирования в отличающихся формах познавательной деятельности сохраняют нечто общее и существенно важное для понимания природы и сущности человеческого познания.

Если следовать предложенному пониманию концептуализации, то становится ясна неразрывная связь ее исследования с исследованиями семантики. И это естественно хотя бы потому, что в ряде фундаментальных отношений познавательные процессы суть собственно процессы порождения и трансформации смысла.

Поэтому значимость исследований семантических реалий не ограничена рамками темы «концептуализация». Подобные исследования важны потому, что они позволяют совершенно нетрадиционно подойти к обсуждению целого ряда классических проблем, дать их новое толкование, а часто и сформулировать такие вопросы, которые при всей их важности для развития знания в принципе не могут быть поставлены при иной ориентации" (Концептуализация и смысл 1990: 4).

С учетом именно этих позиций проводится исследование фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности на материале русского и адыгейского языковименно с необходимостью для теории языка и лингвоэтнологии выявления ее универсальных и специфических аспектов связана актуальность темы и проблематики данной работы. Ее актуальность проявляется также в том, что сегодня существует настоятельная потребность и необходимость в выявлении и описании процессов категоризации и вербализации духовно-нравственного уровня существования Личности в этом мире, чего еще не было осуществлено не только сразу на материале русского и адыгейского фразеологического фонда, но и в каком-либо из этих языков вообще. «Роль нравственности более чем важна, поэтому необходимо постоянно наставлять других, давать им советы, дабы в их умах и сердцах укоренилось то, что вера, благочестие и нравственность — это последовательные и взаимосвязанные элементы одной цепи, звенья которой неразрывны» (Аль-Газали 2005: 19).

Актуальность выявления особенностей вербализации МНС личности определяется в значительной степени антропоморфизмом современной научной гуманитарной парадигмы, направленностью исследовательского интереса на Человека как главного субъекта бытия. Характер человека, система его (и общечеловеческих) морально-нравственных ценностей — это те экстралингвистические факторы, специфика которых во многом обусловливает направления, механизмы и аспекты категоризации и вербализации данной сферы как фрагмента языковой картины мира. Сложность решения данной исследовательской проблемы заключается в том, что еще недостаточно выявлена и изучена специфика оценочной семантики языка, в котором отмечены «следы» нескольких этнических культур и существуют необходимые для его успешного функционирования вариативность и стабильность (например, русский и адыгейский языки).

Объектом исследования служат фразеологические единицы в широком смысле — разнообразные устойчивые выражения русского и адыгейского языков, средства, способы, вербальные механизмы, концептуализирующие морально-нравственную сферу личности.

Предметом анализа выступают процессы категоризации и фразеологической концептуализации морально-нравственных и мифолого-религиозных феноменов, которые представляют собой культурно-ментальную и духовную основу бытия человека и этноса.

Основной целью исследования является установление и описание важнейших параметров фразеологической концептуализации как сложного когнитивно-вербального процесса, результирующего аспекты формирования и развития морально-нравственной системы личности и социума в русском и адыгейском языках.

Для достижения поставленной цели в работе необходимо было решить следующие задачи: рассмотреть амплитуду интерпретаций проблемы языковой концептуализации в современной теории языкапроанализировать важнейшие способы представления знаний о мире в языке, охарактеризовав сущностные свойства и признаки различных’видов картин мирапредставить важнейшие категориальные, аксиологические и ментальные особенности концепта в отечественной и зарубежной лингвистике как вербально-культурного образования, транслирующего национальные духовные и морально-этические системы в языкеохарактеризовать фразеологию как особое лингвоментальное пространство реализации духовно-религиозного опыта и морально-нравственных ценностей русского и адыгейского народовобосновать теоретические подходы к определению фразеологической концептуализации действительности как особого вербально-смыслообразующего механизма языкавыявить и описать когнитивно-ценностный потенциал морально-нравственной сферы личности и народа как экстралингвистической данностиопределить семантические, аксиологические и оценочные основания фразеологического концептуализирования морально-нравственной сферы в русской и адыгейской лингвокультурахрепрезентировать религию и мифолого-религиозную картину мира в качестве приоритетных моделирующих систем и ментальных факторов лингвокультурного своеобразия народовисследовать фразеологическую концептуализацию MHCJI в соответствии с библейскими и кораническими религиозными канонами и феноменом «адыгство» как этноспецифическую аспектность русской и адыгейской фраземики.

Практическим языковым материалом работы послужили различные устойчивые единицы русского и адыгейского языков, извлеченные из лексикографических источников (В. И. Даль «Толковый словарь русского языка" — А. Н. Тихонов «Фразеологический словарь русского языка" — А. И. Молотков «Фразеологический словарь русского языка" — A.M. Мелерович, В. М. Мокиенко «Фразеологизмы в русской речи" — В. П. Фелицына, Ю. Е. Прохоров «Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения" — Ф. И. Федоров «Фразеологический словарь русского литературного языка конца 18−20 вв." — J1.A. Лебедева «Устойчивые сравнения русского языка" — И. М. Снегирев «Словарь русских пословиц и поговорокРусские в своих пословицах" — В. И. Зимин, A.C. Спирин «Пословицы и поговорки русского народа" — Р. И. Яранцев «Русская фразеология: Словарь-справочник" — «Пословицы. Поговорки. Загадки" — «Комплексный этико-культурологический словарь русского языка» под ред. Р.Ю. Намитоковой- «Толковый словарь адыгейского языка" — Ю. А. Тхаркахо «Адыгейско-русский словарь" — «Русские пословицы и поговорки народов Востока" — З. У. Блягоз, А. Н. Блягоз «Краткий русско-адыгейский словарь" — З. У. Блягоз, Ю. А. Тхаркахо «Русско-адыгейский фразеологический словарь» и др.).

Объем картотеки выборки составил 5000 единиц (3000 русских и 2000 адыгейских).

Методологической базой исследования выступают философские концептуальные положения о сущностной взаимосвязи мышления, сознания, языка и познавательной деятельности, о диалектическом единстве аспектов эмпирического и теоретического видов знаний. Семантико-оценочный и когнитивно-аксиологический компоненты, формирующие имплицитную основу фразеологического концептуализирования MHCJI, интерпретируются с учетом представления, проекции ими конкретных квантов внеязыковой действительности.

Теоретической основой работы служат идеи, мысли, концепции различных исследователей, изложенные в трудах по русской и адыгейской фразеологии (Н.Ф. Алефиренко, З. У. Блягоз, А. П. Бабушкин, З. Х. Бижева, Л. Ю. Буянова, Г. Д. Сидоркова, Д. О. Добровольский, В. Н. Телия и др.) — по актуальным проблемам теории концептуализации и категоризации мира (Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, В. И. Карасик, Д. С. Лихачев, О. С. Разумовский, Ю. С. Степанов и др.) — по когнитивной лингвистике (В.З. Демьянков, Е. С. Кубрякова, Н. Д. Арутюнова, А. Д. Шмелев, Т. В. Булыгина и др.) — в целом по теории языка и лингвокультурологии (Б.А. Серебренников, В. А. Маслова, Г. П. Немец, Н. Б. Мечковская, Х. М. Казанов, З. У. Блягоз, Л. А. Лебедева, Л. Ю. Буянова и др.).

Описание материала исследования в целом опирается в работе на два лингвистических принципа: семасиологический (анализ от устойчивой единицы к интерпретации её значения) и ономасиологический (путь исследования от представления, понятия — к устойчивому оборотуот идеи к ее фразеологическому представлению, концептуализированию). Как базовый исследовательский принцип используется когнитивно-коммуникативный подход при анализе особенностей фразеологической концептуализации МНСЛ.

Научная новизна работы определяется несколькими факторами: так, впервые исследуются мифолого-религиозные основания процессов фразеологического концептуализирования моральных и нравственных ценностей в русском и адыгейском языкахвыявлен и описан когнитивно-этический и духовный потенциал религии как фундаментального социокультурного сакрального феномена (института), выступающего моделирующей системой и фактором лингвокультурного своеобразия этносоввпервые в теоретическом ключе исследуется фразеологическая концептуализация МНСЛ в соответствии как с библейскими божественными заповедями, так и с феноменом «адыгство» и канонами Корана с целью выявления универсальных и этноспецифических аспектов русской и адыгейской фразеосфер.

Новым является также выбор самого объекта исследованияуточнение некоторых базовых понятий теории языка, когнитивистики, лингвокультурологии, фразеологиивведение терминов и понятий концептуальная этноконстанта", «фразеологическая концептуализация» и нек. др.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного труда заключается в многоплановости и многомерности изучения феномена фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности в русском и адыгейском языках, что позволило обосновать инновационные теоретические позиции по следующим частным проблемам: функционального концепта и суперконцепта как доминантного средства фразеологической репрезентации действительностиособенности формирования национальных фразеологических картин мира;

— устойчивые единицы языка как вербально-ментальные знаки, реализующие духовно-нравственный опыт и моральные ценности этносароль обычая, традиции, религии и мифолого-религиозной картины мира как особых моделирующих систем, определяющих лингвокультурную и ценностно-аксиологическую самобытность, самоидентичность народовсистема определяющих средств, способов, механизмов, тенденций, направлений фразеологической концептуализации как лингвокреативного процесса;

— общее, универсальное и специфическое, уникальное как коррелирующие феномены (аспекты), обусловливающие единство и различия средств, способов и результатов категоризации и языковой концептуализации мира в разных языках.

Основные выводы, результаты и материалы исследования могут быть рекомендованы для использования при дальнейшей разработке общей теории языковой концептуализации миратеории фразеологической номинациипри составлении и чтении лекционных курсов по теории языкафразеологической семантикеязыковой и фразеологической концептуализации действительности (на материале разных языков) — по лингвокультурологииэтнолингвистикенационально-культурному языковому картированию мира и т. д.

Помимо этого, полученные результаты могут иметь прикладное значение в русской и адыгейской фразеологии, в практике обучения русскому и адыгейскому языкам, на занятиях по межкультурной коммуникации и т. п.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Фразеологическая концептуализация МНСЛ направлена на создание фразеологической картины мира, выступающей фрагментом ЯКМ. ФКМ — это особый когнитивный пласт, зафиксированный в содержании языковых форм (различных устойчивых единиц), это специфическая форма и результат членения и категоризации действительности. В процессе фразеологической концептуализации МНСЛ как в русском, так и в адыгейском языках проявляется феномен вторичной антропологизации языка, связанный с влиянием на него философской, религиозно-мифологической, научной, художественно-поэтической картин мира человека.

2. Направление, механизмы, основные способы и средства фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности определяются в том числе этнической и конфессионально-вероисповедальной принадлежностью, транслирующей в систему языка специфические культурные, ментальные, религиозные и духовно-нравственные установки и ценности.

3. Наиболее полно в МНСЛ во фразеологических картинах мира русского и адыгейского народов нашли отражение зависимые от представлений о Боге религиозноэтические и религиозно-правовые предписания и нормы, учения о человеке и обществе.

4. Фразеологическая концептуализация МНСЛ и в русском, и в адыгейском языках связана с этнической картиной мира. Денотативной основой фрагмента ФКМморально-нравственной сферы личности и социума — и в русском, и в адыгейском языках являются народные обычаи, традиции, ритуалы, зафиксированные в культурно-историческом контексте и отражающие уникальность и многовековой опыт проживания каждого из народов.

5. Семантико-прагматической основой фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности в русском и адыгейском языках в значительной степени являются морально-этические нормы библейских и коранических законов, заповедей, которые были восприняты и интерпретировались национальным сознанием каждого народа под влиянием религиозного сознания, выполняющего функцию особой моделирующей системы.

6. Результаты фразеологической концептуализации МНСЛ в русском и адыгейском языках, представленные фрагментом морально-нравственной фразеосферы, отражают в языковой форме в основном систему онтологических (высших) ценностей (истина, добро, любовь, милосердие, вера, правда, справедливость, свобода), а также трансисторических. В этом смысле устойчивые единицы МНС выполняют функцию этноспецифических операторов и вербальных маркеров человеческой аксиосферы.

7. Устойчивые единицы МНС русского и адыгейского языков представляют собой особые концептуальные структуры, в которых в образно-символьной форме кодируются национально и культурно маркированные важнейшие моральные нормы и этические стереотипы. В этом смысле устойчивые обороты МНС всех типов (фразеологизмы, пословицы, поговорки) выполняют функцию поведенческих регулятивов, имплицитно отражающих морально-этическую квалификацию тех или иных действий, поступков.

8. ФЕ МНСЛ русского и адыгейского языков обладают категориальным значением признаковости (как: «хорошо» или «плохо») — характеризуются специфическим фразеологическим значением, в котором интегрируются в единое целое денотативный, сигнификативный, коннотативный, оценочно-квалификативный, апеллятивный и аксиологически-регулятивный аспекты. Главным результатом фразеологической концептуализации МНСЛ в русском и адыгейском языках являются суперконцепты «Добро» и «Зло», которые реализуют в обоих языках универсальные оппозиции нравственно-этического порядка хорошо" и «плохо». В то же время составные элементы, идентификаторы этих суперконцептов характеризуются этнокультурной спецификой и маркированностью, отражающими самобытность и различия исторического и культурного развития русского и адыгейского народов.

9. ФЕ, пословицы и поговорки, т. е. устойчивые единицы языка, выполняют роль стереотипов культуры, т. к. их образно-ассоциативная и предметно-ситуативная мотивированность связана с менталитетом и мировосприятием народа — носителя языка. Они формируются на базе такого образного представления действительности, которые репрезентируют обиходно-эмпирический, исторический или духовный опыт языкового коллектива, обусловленный традициями его культуры в целом.

10. Важнейшими семиотико-процессуальными механизмами фразеологической концептуализации МНСЛ являются категоризация, констатация, оценка, метафоризация, экспрессия, образность, стереотипизация, эталонизация, символизациясложность механизма формирования соответствующего фразеологического значения обусловливается внутренней формой ФЕ, а также его экстралингвистической мотивировкой (обусловленностью) .

Методы исследования определяются его главной целью и задачами. В качестве основного применялся описательный метод синхронного анализа языковых сущностейиспользовались также такие методы, как изучение ФЕ по их окружению (Т. Тагиев) — семантической идентификации (В.В. Виноградов) — изучение устойчивых оборотов с учетом сочетаемости лексем (М.М. Копыленко) — семантического анализа (А. Мелерович) — сопоставительныйлингвострановедческой интерпретации ФЕоппозиционный анализ.

Апробация исследования. Основные положения, выводы и результаты диссертационной работы докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего и славянорусского языкознания Кубанского государственного университета. Важнейшие результаты исследования были представлены на различных научных, научно-практических и научно-методических Всероссийских, Международных, региональных, краевых, межвузовских конференциях и симпозиумах: «Лингвистическое образование: профессия, миссия, карьера» (Ставрополь 2003) — «Язык и межкультурная коммуникация» (Майкоп 2003) — «Русский язык и активные процессы в современной речи» (Москва, Ставрополь 2003) — «Язык. Этнос. Сознание»" (Майкоп.

2003) — «Этнокультурное образование: совершенствование подготовки специалистов в области традиционных культур» (Улан-Удэ 2004) — «Актуальные проблемы общей и адыгейской филологии» (Майкоп 2004) — «Современные проблемы лексикологии и терминологии» (Майкоп 2004) — «Современные проблемы лексикологии и терминологии. Докторантско-аспирантская конференция» (Краснодар

2004) — «Актуальные проблемы лингвистической культурологи-3» (Москва 2005) — «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар 2003, 2004, 2005,2006) — «Фразеологические чтения памяти профессора В. А. Лебединской» (Курган 2006) — «Русистика и современность» (Одесса 2006) и др.

По теме диссертации опубликованы 20 научных статей и монография.

Объем и структура работы. Диссертационное исследование объемом страниц состоит из Введения,.

Выводы.

На формирование любого языка огромное воздействие оказывают не только социально-исторические аспекты, но и религиозно-духовные. Существенно, что география надэтнических религий совпадала с границами распространения вероисповедных текстов на тех языках, которые приобретали культовый характер.

При изучении особенностей фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности, в которой отражается ментальность народа, необходимо учитывать и религиозное мировоззрение русского (христианство-православие) и адыгского (ислам) народов, хотя и соседствующих друг с другом, но принадлежащих и по языку — к разным семьям, и по вере — к разным конфессиям, что не могло не отразиться в целом на обычаях, традициях, менталитете, преломляясь в языке и картине мира этих этнических целостностей.

Язык и религия — это те фундаментальные факторы, которые определяют народный менталитет, формируют национальные, языковые, религиозные картины мира разных народов.

Определенный фрагмент морально-нравственной сферы личности и народа концептуализируется в русском языке посредством таких фразеологических единиц (в самом широком понимании), которые эксплицируют моральные нормы и ценности, зафиксированные в десяти божественных заповедях.

Все ФЕ, концептуализирующие мораль и нравственность, имеют возвышенную коннотацию, в них заключены основы жизненных принципов, которым в идеале должен следовать человек.

Изучение фрагментов адыгской языковой картины мира, выраженных в фундаментальных культурных концептах, позволяет утверждать, что в адыгском языке выявляются универсальные понятия, присущие культуре человечества в целом. Однако адыгская фразеологическая картина мира, складывающаяся в рамках соответствующего этносознания, имеет свои особенности и отражает определенный способ восприятия и организации мира адыгами.

Морально-нравственные ценности и качества адыгского народа закреплены в понятии «адыгагъ» («адыгство»), что означает совокупность принципов и норм адыгской этики: человечность, чуткость, благовоспитанность, скромность, гостеприимство.

Феномен адыгагъэ отражает этноспецифическую аспектность адыгейской культуры в целом и значительно влияет на формирование как МНСЛ, так и на всю фразеосферу языка. Многие исследователи сходятся во мнении, что именно адыгагъэ является тем нравственно-этическим стержнем, на котором держится вся духовно-нравственная система адыгейского народа. По нашим наблюдениям, принципы и нормы адыгагъэ наиболее широко и четко репрезентированы в тех устойчивых выражениях адыгейского языка, которые формируют фрагмент ФКМ, связанный с морально-нравственной сферой личности и народа.

Термин «адыгагъэ» используется не только в значении «адыгская этика», но и для оценки реального состояния или качества нравственной культуры личности, группы, общества, народа.

Религия в своей конфессиональной, институционализированной форме и сегодня занимает подчиненное «адыгагъэ» положение- «адыгагъэ» затрагивает в настоящее время преимущественно только морально-нравственную и культурно-воспитательную сферы жизни адыгов. Процесс национального возрождения идет, в основном, в русле национальной адыгской культуры, языка, исламской религии, способствующих эволюции этнического самосознания адыгов.

Феномен русскости рассматривается учёными именно на материале фразеологизмов, пословиц, поговорок, которые являются наиболее типичными репрезентативными знаками как русскости, так и адыгскости, осуществляя фразеологическое концептуализирование ментальных аспектов носителей данных языков и культурных традиций. Коран как уникальный духовно-литературный памятник и феномен именно арабской культуры, оставив колоссальный по своему значению след в религиозной и духовно-этической жизни адыгов, все-таки, в силу различий этногенетического характера, в области морально-нравственного воздействия и влияния на систему воспитания нации, по нашим наблюдениям, уступает феномену адыгства, что полностью подтверждается при анализе фразеологического фонда адыгейского языка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Фразеологическая концептуализация морально-нравственной сферы личности и социума в русском и адыгейском языках основывается на таких фундаментальных факторах, как мифолого-религиозное сознание, духовные ценности народа, семиотика его культуры.

Семантическое пространство адыгейского языка формировалось также и на особых традициях (феномен адыгкости), на связях с русской культурой, бытом, укладом жизни, что не могло не отразиться и в языке. Это предопределило и некоторую специфику фразеологических картин мира русского и адыгейского языков, в которых иногда по-разному преломлялись исторические аспекты эволюции данных народов, связанные с их этнической и конфессиональной принадлежностью.

Направление, механизмы, основные способы и средства фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности определяются в том числе этнической и конфессионально-вероисповедальной принадлежностью, транслирующей в систему языка специфические культурные, ментальные, религиозные и духовно-нравственные установки и ценности.

Наиболее полно в МНСЛ во фразеологических картинах мира русского и адыгейского народов нашли отражение зависимые от представлений о Боге религиозно-этические и религиозно-правовые предписания и нормы, учения о человеке и обществе.

Фразеологическая концептуализация МНСЛ и в русском, и в адыгейском языках связана с этнической картиной мира. Денотативной основой фрагмента ФКМморально-нравственной сферы личности и социума — и в русском, и в адыгейском языках являются народные обычаи, традиции, ритуалы, зафиксированные в культурно-историческом контексте и отражающие уникальность и многовековой опыт проживания каждого из народов.

Рассматривая общетеоретические вопросы языковой концептуализации мира, считаем целесообразным подчеркнуть в этой связи статус фразеологизма как одного из важнейших ментально-когнитивных оперативных средств языковой концептуализации действительности, и в частности морально-нравственной сферы личности. Изучение фразеологии как отражения менталитета определенного этноса имеет огромное значение в настоящее время, поскольку фразеологизм, являясь достоянием народного национального языкового сознания, становится важнейшим средством концептуального членения и освоения мира.

Большинство фразеологизмов непереводимо на другие языки, а это значит, что каждая нация, каждый народ проявляет в них свой характер, привычный образный и символьный склад речи.

Актуальность изучения фразеологии как глобального механизма и средства фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности в современной теории языка объясняется усилением роли фразеологических единиц в речевом дискурсе носителей как русского, так и других языков, в том числе адыгейского.

При обобщении теоретических аспектов, определяющих важнейшие свойства и характеристики концепта как фактора (и результата) фразеологической концептуализации действительности, большое методологическое значение, с нашей точки зрения, имеет установление особенностей корреляции таких понятий и явлений, как концепт и значение слова (фраземы).

С учетом того, что фразеологические единицы обладают национально-культурной спецификой, их можно назвать этнофраземами, т. е. такими языковыми знаками культуры, которые принадлежат определенному этносу и репрезентируют его. Этнофраземы — это немотивированные устойчивые сочетания, фразеологизмы, этимологически связанные с различными сферами народной духовной культуры: обрядами, обычаями, поверьями, приметами, верованиями, представлениями о неодушевленных предметах и др. Этнофраземы можно распределить на несколько групп, каждая из которых представлена конкретными реализациями фразеологических типов.

Этнофразеология в определенной мере отражает важнейшие элементы национальной «картины мира», она представляет собой лингвокультурную систему, в которой «закодирована» весьма существенная информация об окружающей действительности. Современная фразеология, теория языка и этнолингвистика пытаются выявить формы национального и общечеловеческого в этих единицах языка для того, чтобы составить общее представление о целостной языковой картине мира.

Как показывают наши наблюдения, в терминологическом аппарате современной теории языка существует множество близких понятий и терминов, связанных с определением феноменов «картина мира», «языковая картина мира», «концептуальная картина мира», «научная картина мира» и их типов. Каждое новое лингвистическое исследовательское направление вносит свои коррективы в трактовку и интерпретацию данных понятий, так как новые объекты познания в этом плане рассматриваются с новых точек зрения и на основе различных принципов.

Фраземы, пословицы и поговорки русского и адыгейского народов, моделирующие одинаковые или сходные ситуации, очень близки друг другу, несмотря на всю их этническую, географическую, историческую и языковую специфику.

Устойчивые единицы языка играют существенную роль в определении среды или общественных групп населения определенной эпохи. Таким образом, для характеристики экспрессивности пословиц и поговорок необходимо выделить так называемый когнитивно-коммуникативный стиль языка.

Устойчивые (фразеологические) единицы языка квалифицируются в современной теории языка и как микротекст, концепт культуры (В. Телия), как культурный конструкт (Н. Брагина), как ментафакт, семиотический знак (Ю. Лотман), феномен языка, «готовые заготовки», как след (отпечаток) материальной культуры носителя, как «самостоятельные духовные ценности» (В. Л.

Архангельский), как «душа языка» (Л.Г. Павловская), ментально-когнитивные знаки (Л.Ю. Буянова,.

Е.Г. Коваленко) и т. п.

При исследовании фразеологии типологически различных языков неизбежно возникает вопрос о национально-культурной специфике фразеологических единиц и способов их передачи средствами другого языка. Сопоставительный анализ фразеологизмов русского и адыгейского языков еще раз подтвердил справедливость мысли о том, что в данных единицах отражается своеобразное восприятие окружающего мира носителем языка, ясно прослеживаются различия в менталитете двух народов. Основная масса фразеологических единиц отражает своим компонентным составом традиции, обряды, быт народов-носителей языка (Хейшхо 2004: 11).

Для уточнения нашей позиции поясним, что в работе под фразеологическими и устойчивыми единицами в широком плане понимаются как фразеологизмы (фраземы), так и пословицы и поговорки — с позиции знаковой теории языка. Все эти языковые единицы характеризуются свойствами устойчивости, воспроизводимости, а также семантико-когнитивной целостностиони выступают прагматическими знаками косвенной номинации, в которых логический компонент значения интегрируется с коннотативным. Фразеологизмы и пословицы, поговорки отличаются между собой как знаки элементной и событийной аспектности, обладая различными смысловыми основами (понятийной и пропозитивной).

Фразеологическая картина мира (ФКМ) понимается как результат и способ вербального описания макрои микрокосмоса народом — носителем языка, основанного на тематико-идеографической систематике фразеологических единиц, и ее отдельных национально и культурно значимых фрагментов, концептуальным центром которых выступает «человек».

Как вытекает из анализа множества современных исследовательских позиций, в настоящее время в теории языка обнаружилась своеобразная гносеологическая «ниша», сигнализирующая о необходимости разработки новой теоретической области — а именно теории фразеологической концептуализации мира действительности). Ведь, вербализуя тот или иной концепт, представляющий собой «основную ячейку культуры в ментальном мире человека» (Степанов 1997), фразеологические единицы объективируют соответствующий когнитивно-прагматический контекст, выступая своеобразными стереотипными поведенческими регулятивами.

Таким образом, следует признать, что фразеологизмы выполняют функцию особого комплексного языкового средства специализированного типа (вида) категоризации и концептуализации мира — фразеологической концептуализации. Максимально значима эта функция именно в сфере морально-нравственного картирования действительности, так как в силу денотативно-коннотативного своеобразия устойчивых единиц, их ассоциативно-образного богатства, оценочноэмоционального модуса экспликации внутренней формы, запечатлевшей некую прототипную ситуацию, именно они наиболее полно и образно концептуализируют область морали и нравственности, выступают оценочно-поведенческими регулятивами, включающими морально-этическую квалификацию действий.

Устойчивые единицы языка своей аспектностью соответствуют положению Дж. Лакоффа о том, что конкретный физический или социальный опыт человека («experience») имеет концептуальную воплощенность.

Результатом фразеологической концептуализации МНСЛ в русском и адыгейском языках мы считаем формирование в семиотическом поле культуры двух оценочно-аксиологических суперконцептов — «Добро» и «Зло», реализующих универсальные оппозиции нравственного порядка — «Хорошо» и «Плохо», в которых как раз и репрезентирована точка зрения как субъекта, так и коллектива (этноса, народа).

Результаты проведенного нами исследования механизмов фразеологической концептуализации морально-нравственной сферы личности на материале русского и адыгейского языков наглядно свидетельствуют о таком аспекте, как-то, что в разных религиях (христианство и ислам) один и тот же содержательный компонент может иметь, по выражению Н. Б. Мечковской, различную психологическую форму, специфически преломляясь в семантике этнофразем русского и адыгского языков. Так, например, представления о Боге в одних религиях выражены в мифопоэтическом образе Бога, т. е. актуализируют уровень наглядного знания, сюжетно и художественно организованного. В других религиях под Богом понимается некая идея (концепция, догмат Бога), актуализирующая знание иного, абстрактно-логического, уровня мышления.

Морально-нравственные ценности каждого народа и личности выступают тем когнитивно-ментальным, духовным ядром, центром, который организует и определяет все системообразующие факторы этноса: его идеологию, политику, социально-экономическую сферу, религиозные институты, культуру, стратегию и тактику межгосударственной и внутригосударственной деятельности, науку, здравоохранение, аспекты воспитания и образования граждан и т. д. Именно этим объясняется важность изучения МНС как в теории языка, так и в лингвокультурологии, социолингвистике, лингвострановедении и межкультурной коммуникации.

В процессуальности фразеологической концептуализации действительности, особенно ее морально-нравственного фрагмента, содержится значительный потенциал выявления специфики, уникальности именно этнокультурных ценностей, механизмов их взаимоотношений с общечеловеческой аксиосферой. В этом ключе фразеологизмы морально-нравственной сферы можно трактовать как этноспецифиче-ские операторы и маркеры человеческой аксиосферы.

Есть все основания полагать, что христианство, как ислам и другие религиозные конфессии, выступает неотъемлемой частью самобытной культуры, играет огромную роль в формировании мировоззрения, мировосприятия народа, его морально-нравственных ценностных систем. Как составная часть культуры, религия существует в одном пространстве с искусством, наукой, философией, литературой и т. п., являясь важнейшим фактом русской и адыгской духовной жизни.

Итак, духовная культура России и Адыгеи, отраженная в языке, косвенно свидетельствует о том, что в семантике этих языков скрыты механизмы, ориентирующие лексико-семантическую оценочную систему на последовательное отражение ценностных приоритетов национально-этнических сообществ. Теория языковой (фразеологической) концептуализации мира, на наш взгляд, интегрирует когнитивные и культурные аспекты оценочной семантики в единое целое, в котором зафиксирован культурно-исторический и социальный опыт народов .

Содержание библейских заповедей отражает целостную систему воззрений на жизнь, содержащих в себе то или иное понимание сущности (назначения, смысла, цели) общества, человека. Нравы и обычаи могут быть оценены морально с точки зрения идеалов, критериев добра и зла.

Одной из целесообразных форм классификации фразеологизмов, характеризующих морально-нравственную сферу, нам представляется классификация по библейским заповедям, которые возможно считать прецедентными текстами.

Феномен адыгагъэ отражает этноспецифическую аспектность адыгейской культуры в целом и значительно влияет на формирование как МНСЛ, так и на всю фразеосферу языка. Многие исследователи сходятся во мнении, что именно адыгагъэ является тем нравственно-этическим стержнем, на котором держится вся духовно-нравственная система адыгейского народа. По нашим наблюдениям, принципы и нормы адыгагъэ наиболее широко и четко репрезентированы в тех устойчивых выражениях адыгейского языка, которые формируют фрагмент ФКМ, связанный с морально-нравственной сферой личности и народа.

Имеющиеся расхождения в образном основании устойчивых единиц, концептуализирующих МНСЛ в исследуемых языках, объясняются культурно-этнической, национально-исторической, религиозно-этической специи-фикой данных языковых общностей. Система образов, закрепленных во фразеологии МНСЛ русского и адыгейского языков, опирается в своем основании на материальную, социальную и духовную культуру, что позволяет фразеологизмам, пословицам и поговоркам формировать черты культурно-нравственного, духовного мироосмысления и мировидения.

В дискурсе и русской, и адыгейской культур в устойчивых оборотах языка, концептуализирующих Добро, реализуется сема общественного одобренияа в ФЕ, концептуализирующих Зло, — сема общественного осуждения, неодобрения.

В отличие от фразеосферы русского языка, в адыгейском языке отмечается гораздо меньше фразеологических корреляций именно с канонами и заповедями Корана, что можно трактовать как специфику лингво-ментального освоения мира адыгами, при котором традиционно-этнические ценности как бы «впитывают», подчиняют «чисто» религиозные, что, возможно, для небольшого по численности народа выступает способом сохранения и укрепления национально-культурной, этнодуховной самоидентичности и эволюции.

Особенность фразеологической концептуализации МНЛС в соответствии с заповедями Корана в адыгейском языке заключается в том, что, по нашим наблюдениям, в данном фрагменте фразеосферы не установлена жесткая прямая корреляция между той или иной доктриной ислама и ее вербальной актуализацией посредством ФЕ. В адыгейской фразеологии, по нашему мнению, наиболее четко представлены и концептуализируются те морально-этические аспекты ислама, которые совпадают в аксиологически-оценочном плане с общеадыгскими ценностями и моральными регулятивами.