Межкультурная коммуникация как основа обучения иностранному языку

Министерство образования и науки Республики Казахстан Костанайский социально технический университет имени академика З. Алдамжар ДИПЛОМНАЯ РАБОТА На тему: «Межкультурная коммуникация как основа обучения иностранному языку»

по специальности 50 119 — «Иностранный язык: два иностранных языка»

Выполнила: Я. В. Лаба Научный руководитель: Жутова Е. М.

преподаватель Костанай 2010

Задание

по дипломной работе (проекту) студентки Лаба Яны Владимировны

1. Тема работы (проекта): «Межкультурная коммуникация как основа обучения иностранному языку»

2. Срок сдачи студентом законченной работы (проекта)" 25″ мая 2009 г.

3. Исходные данные к работе (проекту): материалы, использованные в ходе педагогической практике.

4. Перечень вопросов, разрабатываемых студентом:

раскрыть содержание и выявить особенности межкультурного обучения в образовательной среде.

рассмотреть основные компоненты содержания обучения иностранного языка;

изучить развитие межкультурной коммуникации в обучении иностранным языкам:

выявить сущность и современное состояние межкультурной коммуникации в отечественных и зарубежных УМК:

разработать опытное обучение на основе технологий программно — методического обеспечения в контексте компаративного анализа.

5. Список рекомендованной литературы: 38 источников

7. Дата выдачи задания «15» сентября 2009 г.

Календарный план

Студент-дипломник: ___________ Лаба Яна Владимировна Руководитель работы: __________ Жутова Елена Михайловна

• Введение
• 1. Теоретическое развитие межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку
• 1.1 Проблема межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку
• 1.2 Языковая коммуникация как социолингвистическое явление
• 2. Технология развития межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку
• 2.1 Сущность и состояние развития межкультурной коммуникации в отечественной и зарубежной школах
• 2.2 Технология содержания учебно-методического обеспечения в обучении межкультурной коммуникации
• Заключение
• Список использованной литературы

Идея связи культуры и языка относится еще к 18 веку, но целенаправленное изучение проблемы началось только в конце прошлого века.

Исследования носили больше декларативный характер и вплоть до начала 70-хгодов ни в русской (тогда советской), ни в иностранной лингвистике не было достаточно глубоких и обстоятельных исследований, посвященных данной теме. Однако за последние два десятилетия значительно выросло число работ, свидетельствующих об интересе и стремлении лингвистов к исследованию языковых явлений в широком экстралингвистическом контексте.

И если еще совсем недавно признавалось, что обращение к экстралингвистическим факторам свидетельствует о некоторой несостоятельности или «слабости» лингвиста-исследователя, то в настоящее время необходимость изучения языка в его реальном функционировании в различных сферах человеческой деятельности стала общепринятой.

На рубеже третьего столетия накануне международного года «Культуры мира» становится очевидным, что проблемы культуры должны быть представлены во всех обучающих системах. Отсюда и возникает идея междисциплинарных связей в университетских программах. К примеру, иностранный язык — с одной стороны, история, география, литература и другие гуманитарные предметы — с другой.

Само понятие культуры состоит из 2-х частей — объективной и субъективной. Объективная культура включает все возможные институты, такие как экономическая система, социальные обычаи, политические структуры и процессы, а также литература, виды искусства и ремесла.

Субъективная культура — это психологические черты культуры, включающие ценности и образцы мышления (ментальность). Вот эта субъективная культура и представляет, по мнению многих исследователей, огромную трудность для понимания.

Предметом нашего исследования является процесс формирования межкультурной коммуникации в обучении иностранному языку в средней школе.

Объектом исследования является межкультурная коммуникация.

Цель нашей работы — раскрыть содержание и выявить особенности межкультурного обучения в образовательной среде.

В соответствии с целью предмета и объекта исследования выдвинуты следующие задачи:

· Рассмотреть основные компоненты содержания обучения иностранного языка;

· Изучить развитие межкультурной коммуникации в обучении иностранным языкам;

· Выявить сущность и современное состояние межкультурной коммуникации в отечественных и зарубежных УМК;

· Разработать опытное обучение на основе технологий программно — методического обеспечения в контексте компаративного анализа.

Для решения поставленных задач использовались следующие методы педагогического исследования:

· изучение и анализ специальной литературы;

· обобщение опыта преподавания иностранного языка в школе;

· беседы с учащимися и учителями с целью выявления наиболее подходящих для тех и других методов обучения;

· опытно — экспериментальная работа.

Все это позволило нам убедиться в том, что немногие отечественные учебно-методические комплексы основаны на идеях межкультурного аспекта обучения иностранному языку в средней школе.

Говоря об актуальности темы дипломной работы нужно заметить, что нынешнее положение вещей, открытость границ, вхождение Казахстана в мировое сообщество и т. д., все это влечет за собой важность изучения языка и так же культуры иностранных государств, для более углубленного понимания.

Исследования последнего времени дают основания утверждать, что изучение языковой коммуникации в свете социолингвистики на сегодняшний день актуальны, и все больше начинают приобретать прагматический характер.

Гипотеза исследования: изучение иностранных языков будет проходить наиболее успешно, если языки будут изучаться в неразрывном единстве с миром и культурой народов, говорящих на этих языках. В языке, прежде всего, отражается социальный опыт народа. Существование тех или иных лексических единиц обуславливается практическими потребностями людей, их жизненными реалиями. В связи с этим в последнее время появляется ряд работ, в которых делаются попытки обнаружить обусловленность языка в самом значении лексических единиц, выделить так называемый «культурный» компонент значения, открыть лингвистическую природу «фоновых знаний», показать особенность и своеобразие их функционирования в каждой из рассматриваемых языковых общностей.

Научная новизна и теоретическая значимость работы заключается в разработке теоретических аспектах развития межкультурного обучения иностранным языкам. Проблема межкультурной коммуникации в современной образовательной системе; языковая коммуникация связь языка и культуры; роль языка в формировании языковой личности.

Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что предлагается технология методик организации межкультурного обучения иностранным языкам в образовательной среде.

межкультурная коммуникация обучение язык

1. Теоретическое развитие межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку

1.1 Проблема межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку

Тесная связь и взаимозависимость преподавания иностранных языков и межкультурной коммуникации настолько очевидны, что вряд ли нуждаются в пространных разъяснениях. Каждый урок иностранного языка — это перекресток культур, это практика межкультурной коммуникации, потому что каждое иностранное слово отражает иностранный мир и иностранную культуру: за каждым словом стоит обусловленное национальным сознанием (опять же иностранным, если слово иностранное) представление о мире.

Преподавание иностранных языков в Казахстане, странах СНГ переживает ныне, как все остальные сферы социальной жизни, тяжелейший и сложнейший период коренной перестройки (чтобы не сказать — революции), переоценки ценностей, пересмотра целей, задач, методов, материалов и т. п. не имеет смысла говорить сейчас об огромных переменах в этой сфере,) буме общественного интереса, о взрыве мотивации, о коренном изменении в отношении к этому предмету по вполне определенным социально-историческим причинам — это все слишком очевидно. Новое время, новые условия потребовали немедленного и коренного пересмотра, как общей методологии, так и конкретных методов и приемов преподавания иностранных языков. Эти новые условия — «открытие» Казахстана, его стремительное вхождение в мировое сообщество, безумные скачки политики, экономики, культуры, идеологии, смешение и перемещение народов и языков, изменение отношений между казахстанцами и иностранцами, абсолютно новые цели общения — все это не может не ставить новых проблем в теории и практике преподавания иностранных языков.

Небывалый спрос потребовал небывалого предложения. Неожиданно для себя преподаватели иностранных языков оказались в центре общественного внимания: нетерпеливые легионы специалистов в разных областях науки, культуры, бизнеса, техники и всех других областей человеческой деятельности потребовали немедленного обучения иностранным языкам как орудию производства. Их не интересует ни теория, ни история языка — иностранные языки, в первую очередь английский, требуются им исключительно функционально, для использования в разных сферах жизни общества в качестве средства реального общения с людьми из других стран.

К примеру, в создавшихся условиях для удовлетворения социально-исторических потребностей общества в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова в 1988 году был создан новый факультет — факультет иностранных языков, открывший новую специальность — «неофилологию», которую раньше осмысляли совсем иначе и, соответственно, не готовили специалистов [1,12]. Основные принципы этого направления можно сформулировать так:

изучать языки функционально, в плане использования их в разных сферах жизни общества: в науке, технике, экономике, культуре т.п.;

2) обобщить огромный практический и теоретический опыт преподавания иностранных языков специалистам;

3) научно обосновать и разработать методы обучения языку как средству общения между профессионалами, как орудию производства в сочетании с культурой, экономикой, правом, прикладной математике! разными отраслями и с теми сферами, которые требуют применения иностранных языков;

4) изучать языки в синхронном срезе, на широком фоне социальной, культурной, политической жизни народов, говорящих на этих языках, то есть в тесной связи с миром изучаемого языка;

5) разработать модель подготовки преподавателей иностранных языков специалистов по международному и межкультурному общению, специалистов по связям с общественностью.

Таким образом, совершенно изменились мотивы изучения языка (язык предстал в другом свете, не как самоцель), в связи, с чем понадобилось коренным образом перестроить преподавание иностранных языков, ввести специальность «лингвистика и межкультурная коммуникация» и начать подготовку преподавательских кадров нового типа [2,89].

Основная задача преподавания иностранных языков в настоящее время — это обучение языку как реальному и полноценном средству общения. Решение этой прикладной, практической задач возможно лишь на фундаментальной теоретической базе. Для создания такой базы необходимо:

1) приложить результаты теоретически трудов по филологии к практике преподавания иностранных языков

2) теоретически осмыслить и обобщить огромный практический опыт преподавателей иностранных языков.

Традиционное преподавание иностранных языков сводилось в нашей стране к чтению текстов. При этом на уровне высшей школы обучение филологов велось на основе чтения художественной литературы; нефилологи читали («тысячами слов») специальные тексты соответственно своей будущей профессии, а роскошь повседневного общения, если на нее хватало времени и энтузиазма как учителей, так и учащихся, была представлена так называемыми бытовыми темами: в гостинице, в ресторане, на почте и т. п.

Изучение этих знаменитых топиков в условиях полной изоляции и абсолютной невозможности реального знакомства с миром изучаемого языка и практического использования полученных знаний было делом в лучшем случае романтическим, в худшем — бесполезным и даже вредном, раздражающим (тема «в ресторане» в условиях продовольственного дефицита, темы «в банке», «как взять машину напрокат», «туристическое агентство» и тому подобные, составляющие всегда основное Содержание зарубежных курсов английского как иностранного и отечественного, написанных по западным образцам).

Таким образом, реализовалась почти исключительно одна функция языка — функция сообщения, информативная функция, и то в весьма нужном виде, так как из четырех навыков владения языком (чтение, письмо, говорение, понимание на слух) развивался только один, пассивный, ориентированный на «узнавание» , — чтение.

Преподавание иностранных языков на основании только письменных текстов сводило коммуникативные возможности языка к пассивной способности понимать кем-то созданные тексты, но не создавать, а без этого реальное общение невозможно, внезапное и радикальное изменение социальной жизни нашей страны, ее «открытие» и стремительное вхождение в мировое — в первую очередь западное сообщество вернуло языки к жизни, сделало их реальным средством разных видов общения, число которых растет день ото дня вместе с ростом научно-технических средств связи. В настоящее время именно поэтому на уровне высшей школы обучение иностранному языку как средству общения между специалистами разных стран мы понимаем не как чисто прикладную и узкоспециальную задачу обучения физиков языку физических текстов, геологов — языку геологических и т. п. Вузовский специалист — это широко образованный человек, имеющий фундаментальную подготовку. Соответственно, иностранный язык специалиста такого рода — и орудие производства, и часть культуры, и средство гуманитаризации образования. Все это предполагает фундаментальную и разностороннюю подготовку по языку [3,145].

Уровень знания иностранного языка студентом определяется не только непосредственным контактом с его преподавателем. Для того чтобы научить иностранному языку как средству общения, нужно создавать обстановку реального общения, наладить связь преподавания иностранных языков с жизнью, активно использовать иностранные языки в живых, естественных ситуациях. Это могут быть научные дискуссии на языке с привлечением иностранных специалистов и без него, реферирование и обсуждение иностранной научной литературы, чтение отдельных курсов на иностранных языках, участие студентов в международных конференциях, работа переводчиком, которая как раз и заключается в общении, контакте, способности понять и передать информацию обходимо развивать внеклассные формы общения: клубы, кружки, крытые лекции на иностранных языках, научные общества по интересам, где могут собираться студенты разных специальностей.

Итак, узкоспециальным общением через письменные тексты отнюдь не исчерпывается владение языком как средством общения, средством коммуникации. Максимальное развитие коммуникативных способностей — вот основная, перспективная, но очень нелегкая задача, стоя перед преподавателями иностранных языков. Для ее решения необходимо освоить и новые методы преподавания, направленные на развитие всех четырех видов владения языком, и принципиально новые умные материалы, с помощью которых можно научить людей эффекта общаться. При этом, разумеется, было бы неправильно броситься от одной крайности в другую и отказаться от всех старых методик: их надо бережно отобрать, все лучшее, полезное, прошедшее, проверенное практикой преподавания.

Главный ответ на вопрос о решении актуальной задачи обучения иностранным языкам как средству коммуникации между представителями разных народов и культур заключается в том, что языки должны изучаться в неразрывном единстве с миром и культурой народов, говорящих на этих языках [4,256].

Научить людей общаться (устно и письменно), научить произвольно, создавать, а не только понимать иностранную речь — это трудная задача, осложненная еще и тем, что общение — не просто вербальный процесс. Его эффективность, помимо знания языка, зависит от множества факторов: условий и культуры общения, правил этикета, знания невербальных форм выражения (мимики, жестов), наличия глубоких фоновых знаний и многого другого.

Преодоление языкового барьера недостаточно для обеспечения эффективности общения между представителями разных культур. Для этого нужно преодолеть барьер культурный. В приводимом ниже отрывке из интересного исследования И. Ю. Марковиной представлены национально-специфические компоненты культуры, то есть как раз то, что и создает проблемы межкультурной коммуникации: «В ситуации контакта представителей различных культур языковой барьер — не единственное препятствие на пути к взаимопониманию. Национально-специфические особенности самых разных компонентов культур-коммуникантов могут затруднить процесс межкультурного общения [5,145].

К компонентам культуры, несущим национально-специфическую окраску, можно отнести как минимум следующие:

а) традиции (или устойчивые элементы культуры), а также определяемые как традиции в «соционормативной» сфере культур, обряды (выполняющие функцию неосознанного приобщения к соответствующей в данной системе нормативных требований);

б) бытовую культуру, тесно связанную с традициями, вследствие ее нередко называют традиционно-бытовой культурой;

в) повседневное поведение (привычки представителей некоторой культуры, принятые в некотором социуме нормы общения), а также связанные с ним мимический и пантомимический природы, используемые носителями некоторой лингвокультурной части;

г)" национальные картины мира", отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления представителей той или иной культуры;

д) художественную культуру, отражающую культурные традиции того или иного этноса [6,7].

Специфическими особенностями обладает и сам носитель национального языка и культуры. В межкультурном общении необходимо узнавать особенности национального характера коммуникантов, систему их эмоционального склада, национально-специфические особенности мышления" .

В новых условиях, при новой постановке проблемы преподавания иностранных языков стало очевидно, что радикальное повышение курса основ обучения коммуникации, общению между людьми разных национальностей и радикальных условий восполнения этого пробела — расширение и углубление роли социокультурного компонента в развитии коммуникативных способностей.

По словам Э. Сепира, «каждая культурная система и каждый единичный фактор общественного поведения явно или скрыто подразумевает коммуникацию [7,3].

Таким образом, идет речь о необходимости более глубокого цельного изучения мира (не языка, а мира) носителей языка, их культуру в широком этнографическом смысле слова, их образа жизни, национального характера, менталитета и т. п., потому что реальное употребление слов в речи, реальное речевоспроизводство в значительной степени определяется знанием социальной и культурной жизни говорящих на данном языке речевого коллектива. «Язык не существует вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни». В основе национальных структур лежат структуры социокультурные.

Значения слов и правила грамматики явно недостаточно для того, чтобы активно пользоваться языком как средством общения. Необходимо знать как можно глубже мир изучаемого языка.

Иными словами, помимо значений слов и правил грамматики нужно знать, когда сказать/написать, как, кому, при ком, где; как данное значение/понятие, данный предмет мысли живет в реально мира изучаемого языка. Именно поэтому в настоящее время в учебном плане факультета иностранных языков треть времени отводится на изучение иностранных языков, «мир изучаемого языка», «страноведение» .

Как же соотносятся между собой такие понятия, как социолингвистика, лингвострановедение и мир изучаемого языка?

Социолингвистика — это раздел языкознания, изучающий обусловленность языковых явлений и языковых единиц социальными факторами: с одной стороны, условиями коммуникации (временем, мест, участниками, целями и т. п.), с другой стороны, обычаями, традиция" особенностями общественной и культурной жизни говорящего коллектива.

Лингвострановедение — это дидактический аналог социолингвистики, развивающий идею о необходимости слияния обучения иностранному языку как совокупности форм выражения с изучением oбщественной и культурной жизни носителей языка [8,78].

Е.М. Верещагин и В. Г. Костомаров сформулировали этот важнейший аспект преподавания языков следующим образом: «Две национальные культуры никогда совпадают полностью, — это следует из того, что каждая состоит из национальных и интернациональных элементов [4,125]. Совокупности впадающих (интернациональных) и расходящихся (национальных) единиц для каждой пары сопоставляемых культур будут различными. Поэтому неудивительно, что приходится расходовать время и энергию усвоение не только плана выражения некоторого языкового явления, но и плана содержания, т. е. надо вырабатывать в сознании обучающихся понятия о новых предметах и явлениях, не находящих аналог ни в их родной культуре, ни в их родном языке. Следовательно, речь идет о включении элементов страноведения в преподавание языка, это включение качественно иного рода по сравнению с общим страноведением. Так как мы говорим о соединении в учебном процессе языка и сведений из сферы национальной культуры, такой вид преподавательской работы предлагается назвать лингвострановедческим преподаванием» .

Мир изучаемого языка как дисциплина, неразрывно связанна с преподаванием иностранных языков, сосредоточена на изучении совокупности внеязыковых фактов (в отличие от двух предшествующих понятий), то есть тех социокультурных структур и единиц, которые лежат в основе языковых структур и единиц и отражаются в этих последних.

Иными словами, в основе научной дисциплины «мир изучаемого языка» лежит исследование социокультурной картины мира, нашедшее свое отражение в языковой картине мира.

Картина мира, окружающего носителей языка, не просто отражаются в языке, она и формирует язык и его носителя, и определяет особенности речеупотребления. Вот почему без знания мира изучаемого языка невозможно изучать язык как средство общения. Его можно использовать и как копилку, способ хранения и передачи культуры, то есть как мертвый язык.

Этот конфликт проявляется на разных уровнях. Изучение его очень важно, особенно когда это трудности, скрытые и от участников коммуникации, в том числе и от участников процесса обучения иностранным зыкам — от учителя и ученика. Наиболее явственно он проявляется в лексике, так как именно эта часть языка имеет через лексическое значение прямой и непосредственный выход в реальный мир, во внеязыковую реальность.

Узнав новое иностранное слово, эквивалент родного, следует быть очень осторожным с его употреблением: за словом стоит понятие, за понятием — предмет или явление реальности мира, а это мир иной страны, иностранный, чужой, чуждый. Обратите внимание на слово употребление: именно в процессе производства речи, то есть при реализации активных навыков пользования языком (говорение, письмо), особенно остро встает проблема культурного барьера, культурного компонента, наличия культурных фоновых знаний о мире изучаемого языка действительно, для того чтобы не просто узнать, распознать значение слова в тексте, произведенном кем-то, а самому произвести этот текст, важно знать не только собственно значение слова, но и как можно больше о том, что стоит за словом, о предмете-понятии (thing meant), о его функциях в том мире, где данный язык используется в качестве вербального средства общения.

Самые трудные проблемы обучения активным навыкам пользования языком — письму и говорению, то есть собственно производству речи, очевидными только с уровня двух и более языков.

Это проблемы лексической сочетаемости слов в речи и, соответственно, лексикографии, коммуникативного синтаксиса и многие другие [9,86].

Вот почему преподавание иностранных языков должно быть основано на сопоставлении с родным языком и культурой и, следовательно, тесно связано с русским языком. Это важнейшее условие оптимизации и развития преподавания иностранных языков, русского языка и английского как иностранного.

Заявления такого рода — о том, что только с уровня знания, по крайней мере двух языков и двух культур открываются (как с вершины культуры новые дали и горизонты) некие скрытые свойства и, соответственно, скрытые трудности, которые не видны с уровня одного языка, — позволяют сделать один важный практический вывод: носители языка, преподающие свой родной язык как иностранный и не знающие родного языка учащихся, не видят ни этих скрытых особенностей, ни этих скрытых трудностей. И в этом — сюрприз, большое преимущество иностранных преподавателей перед преподавателями — носителями этого языка.

Все расхождения языков и культур выявляются при их сопоставлении. Однако на уровне языковой картины мира эти различия не видит, и слова разных языков выглядят обманчиво эквивалентными. Это создает большие трудности в практике преподавания иностранных языков. Еще раз подчеркнем, что все эти проблемы обнаруживаются только при сопоставительном изучении, по крайней мере, двух языков (соответственно, культур) — иностранного и родного. Они представляют, таким образом, некий подводный камень в практике обучения иностранным языкам, который не в состоянии увидеть преподаватели-носители иностранного языка, не знающие родного языка студентов, Скрытые трудности речепроизводства и коммуникации

Рассмотрим две основные причины, осложняющие коммуникацию вообще, а на иностранном языке в особенности. Каждое слово каждого языка имеет свой, присущий только данному языку резерв сочетаемости. Иными словами, оно «дружит» и сочетается с одними словами и «не дружит» и, соответственно, не сочетается с другими. Почему победу можно только одержать, а поражение — потерпеть, почему роль по-русски можно играть, значение — иметь, а выводы, комплименты делать? Почему английский глагол to pay, означающий 'платить' полагается сочетать с такими несочетаемыми, с точки зрения русского языка, словами, как attention внимание. Почему русские сочетания крепкий чай, сильный дождь по-английски звучат как «сильный чай» (strong tea), «тяжелый дождь» (heavy rain).

Ответ один: у каждого слова своя лексико-фразеологическая сочетаемость, или валентность. Она национальна (а не универсальна) в том смысле, что присуща только данному конкретному слову в данном конкретном языке. Специфика эта становится очевидной только при сопоставлении языков, подобно тому, как родная культура выявляется при столкновении с чужой. Поэтому носители языка не видят этих главных проблем изучающего иностранный язык трудностей: им и в голову не приходуй, что в каком-то языке чай может быть сильным, а комплименты платят.

Именно поэтому, изучая иностранный язык, нужно заучивать слова не в отдельности, по их значениям, а в естественных, наиболее устойчивых сочетаниях, присущих данному языку.

Лексическая сочетаемость подрывает основы перевода. Двуязычные словари подтверждают это явление. Перевод слов с помощью словаря, который дает «эквиваленты» их значений в другом языке, провоцируя учащихся на употребление иностранных слов.

Ration book — карточки,

To do the books — вести счета,

our order books are full — мы больше не принимаем заказов,

To be in smb’s good/bad books — быть на хорошем/плохом счету,

I can read her like a book — я вижу ее насквозь,

We must stick to/go by the book — надо действовать по правилам,

I’ll take a leaf out of your book — я последую твоему примеру,

Не was brought to book for that — за это его привлекли к ответу.

Та же ситуация — когда перевод отдельного слова не совпадает с переводами этого слова в словосочетаниях — может быть проиллюстрирована примерами из русско-английского словаря:

записка — note

деловая записка — memorandum

докладная записка — report

любовная записка — love letter, billet-doux

закрытый — closed

закрытое заседание — private meeting

закрытое голосование — secret ballot

закрытое помещение — indoors (PACC) [10,147].

На уровне словосочетаний эти различия еще разительнее.

При случае можно шокировать аудиторию утверждением, что люди, говорящие по-английски, не моют голову, как показывает их язык. И ни действительно ее не моют — в прямом значении, водой и мылом, странные люди — моют волосы, потому что эквивалентом русского словосочетания мыть голову оказывается английское to wash one’s hair. Удивительно, что при таком развитии «политической корректности» до сих пор никто не усовестился, обижая лысых, которым тоже приходится говорить по-английски «мою волосы», хотя насколько естественнее было бы для них по-русски «мыть голову». Голова-то есть у всех, а волосы. Что же касается выражения to wаsh one’s head, то оно употребляется в переносном смысле, близко к русскому, тоже переносному, намылить шею.

2. Другой трудностью, еще более скрытой, чем тайны и непредсказуемость лексико-фразеологической сочетаемости, является конфликт между культурными представлениями разных народов о тех предметах и явлениях реальности, которые обозначены «эквивалентными» словами этих языков.

Так, даже обозначение зеленого цвета, такого «общечеловеческого» понятия, вызывает большие сомнения в плане его абсолютного лексического соответствия, поскольку наличие определенных метафорических и стилистических коннотаций не может не влиять на значение слова, а эти коннотаций различны в разных языках. Зеленые глаза по-русски звучит поэтично, романтично, наводит на мысль о колдовских, русалочьих глазах. Английское же словосочетание green eyes является метафорическим обозначением зависти и содержит явные негативные коннотации. Отрицательные ассоциации, вызываемые green eyes, — «вина» Шекспира, назвавшего в трагедии «Отелло» зависть, ревнивой (jealousy) зеленоглазым чудовищем — a green-eyed monster.

Дело в том, что кажущаяся понятийная эквивалентность, неверная эквивалентность реальности, вводит в заблуждение учащегося, и он может употреблять слово, не учитывая особенности языкового функционирования данного слова в чужой речи, его лексико-фразеологическую сочетаемость и лингвостилистические коннотации. Иначе говоря, в тех, казалось бы, простейших случаях, когда слова разных языков включают в себя одинаковое количество понятийного материала, отражается один и тот же кусочек действительности, реальное речеупотребление их может быть различным, так как оно определяется различным речевым мышлением и различным речевым функционированием. Итак, языковая эквивалентность — это миф, который рассыпается, если принять во внимание такие факторы, как объем семантики, лексическая сочетаемость, стилистические коннотации. Все эти проблемы хорошо известны и лингвистам, и переводчикам, и преподавателя иностранных языков. Гораздо меньше внимания получил культурологический аспект эквивалентности слов разных языков. Слово как единица соотносится с неким предметом или явлением реального мира [3,59].

Каждое иностранное слово — перекресток культур. Выясним теперь, что стоит за понятийной эквивалентностью, за одинаковым количеством понятийного материала. Сопоставление русского и английского языков с учетом социокультурного компонента вскрывает глубины различий между тем, что стоит за словами этих языков, то есть между культурными представлениями о реальных предметах и явлений действительности и между самими предметами и явлениями.

Возьмем для исследования самые простые слова, обозначающие предметы и явления, которые существуют у всех народов и во всех культурах.

Конкретный стол, который стоит в вашей комнате, это «кусочек древности». Когда мы называем этот предмет окружающего нас мира, в нашем мышлении есть определенное понятие стола, некое представлено столе, которое обобщено в определениях толковых словарей, например, русских:

Стол — предмет мебели в виде широкой горизонтальной доски на опорах, ножках. Обедать за столом. Письменный стол. Сесть за стол. Встать из-за стола.

Стол — предмет домашней мебели, представляющий собою широкую поверхность из досок (деревянных, мраморных и др.), укрепленных (одной или нескольких ножках, и служащий для того, чтобы ставить, класть что-нибудь на него. Круглый стол. Письменный стол. Обеденный стол. Кухонный стол. Туалетный стол. Или в английских словарях:

Table — article of furniture consisting of flat top of wood or marble etc. one or more usu. vertical sup.

Стол — предмет мебели, состоящий из деревянной, мраморной и др. Для хранения украшений, для выполнения работы или для игр.

Table — a flat surface, usually supported by four legs, used for putting [11, 96].

Например, в Туркмении стол представлен просто куском клеенки или скатерти на полу, и только для европейских гостей в качестве демонстрации особого уважения могут внести и поставить стол в нашем понимании. Но речь даже и не о таких явных культурных различиях. В близкородственных европейских культурах различие между тем, что стоит за, казалось бы, бесценно эквивалентными словами разных языков. В русском языке слово дом — обязательный компонент любого адреса. В английском же, в данном контексте, у него вообще нет эквивалента и, соответственно, «перевода», вы просто пишете номер перед названием улицы (Downing Street), а не после, как в русском адресе. Дом шире по значению и употребительности, чем house, между ними разница в объеме семантики (обязательный дом в русском адресе и отсутствие его в английском) — все это представляет значительные трудности при изучении и преподавании иностранных языков. Однако даже если рассмотреть те речевые ситуации, в которых дом совпадают по семантике, а значит, должны быть эквивалентно переводимы, необходимо учитывать разницу культур на уровне не реальных предметов, а представлений и понятий о них. Иначе говоря, понятие, выражаемое словом дом, и то, что стоит за английским house, — это разные вещи, определяемые разными культурами. Принято, чтобы понять и, соответственно, правильно перевести английское предложение That morning she had a headache and stayed upstair. Важно знать, что представляет из себя английский house. Буквальным эквивалентом английских слов этого предложения будут русские слова: то утро она имела головную боль и осталась наверху. Правильный перевод, передающий смысл предложения: В то утро у нее болела голова, и она не вышла к завтраку.

Дело в том, что в традиционном английском доме наверху всегда только спальни, а гостиная, столовая, кухня — на первом этаже. Поэтому upstairs (вверху, поднявшись по лестнице) и downstairs (внизу — спустившись по лестнице) подразумевают образ жизни и устройство, то есть все то, что обозначается словом house и что существенно отличается от русского слова-понятия дом. И то, и другое и house, и дом — складывались веками под влиянием образа и, климата, географических условий и еще самых различных факторов.

Русское завтрак — это совершенно не имитированное разнообразие кушаний, варьирующееся в разных социальных и территориальных группах, и просто от семьи к семье.

Обед еще более запутывает картину, потому что это и lunch и dinner, вернее ни lunch, ни dinner, не совпадающий ни гастрономически, ни по времени (lunch в 12.00 — слишком рано, dinner — 20−21.00 слишком поздно для обеда). Ужин — это и dinner, и supper. Таким образом, вся стройная система «переводов» «разбилась на быт», как сказал бы Маяковский.

Еще пример. Русское слово бабушка и английское grandmother — термины родства, обозначающие мать родителей. Однако что общего русская бабушка имеет с английской grandmother? Это совершенно разные образы, они по-разному выглядят, различно одеваются, у них совершенно разные функции в семье, разное поведение, разный образ жизни. Русское слово babushka — одно из не слишком многочисленных заимствований в английском языке, обозначающее головной платок, косынку («a head scarf tied under the chin, worn by russian peasant women «(головной платок, завязываемый под подбородком, наподобие того, как носят русские крестьянки). Русская бабушка, как правило, занята в новом статусе еще больше, чем раньше: она растит внуков, ведет хозяйство, дает родителям возможность работать, зарабатывать деньги. Англоязычная grandmother уходит на «заслуженный отдых»: путешествует, ярко одевается, старается наверстать упущенное в плане развлечений, приятного времяпрепровождения [11,144].

Интересные данные о разном отношении представителей разных культур ко времени. Один студент пригласил к себе на день рождения к 19 часам вечера своих друзей по студенческому общежитию. Вот как он описывает «съезд гостей»: «Немцы пришли в 6.55 и удивились, что никого нет. Китайцы пришли в 7.05, извинялись за опоздание и объяснили причины. В 7.30 пришли венгры и сказали: „Давайте начинать“. Американцы пришли в 9.15, были очень рады, что вечеринка в разгаре и не сказали ни слова об опоздании. Остальные русские друзья потом шли всю ночь» .

Таким образом, в культурной картине мира у русских и англичан словами час и hour скрываются разные понятия.

Человек — существо общественное. Он живет в обществе и, следовательно, может и должен общаться с другими членами этого общества. Обратим внимание на общий корень: общество, общение. И слово коммуникация — того же корня, только латинского: communication из communis — общий.

Итак, слова связывают людей, объединяют их через общение. Без общения нет общества, без общества нет человека социального, нет человека культурного, человека разумного, homo sapiens. Слова, складываясь в язык, выделяют человека из животного мира. Как же их не любить?! Как же их не изучать — внимательно, пристально, со всех точек зрения и во всех проявлениях? Ни одна наука, ни одна специальность не может обойтись без слов. Они нужны хотя бы для того, чтобы сформулировать знание и опыт, сохранить его и передать следующим поколениям. И великий медик общается с помощью слов и с другими медиками, и с пациентами, и со всеми другими членами человеческого сообщество [12,105].

Его Величество Общение (или Ее Величество Коммуникация) правит людьми, их жизнью, их развитием, их поведением, их познанием мира и самих себя как части этого мира. И всякая попытка осмыслить коммуникацию между людьми, понять, что ей мешает и что способствует, важна и оправданна, так как общение — это столп, стержень, основа существования человека.

Цель этого параграфа — рассмотреть проблемы человеческого общения с особым вниманием к языку как главному — но не единственному средству общения.

Такая попытка особенно важна сейчас, когда смешение народов, языков, культур достигло невиданного размаха и как никогда остро встала проблема воспитания терпимости к чужим культурам, пробуждения интереса и уважения к ним, преодоления в себе чувства раздражения от избыточности, недостаточности или просто непохожести других культур. Именно этим вызвано всеобщее внимание к вопросам межкультурной, международной коммуникации.

Какие факторы помогают коммуникации, что препятствует ей и что затрудняет общение представителей разных культур? Как соотносятся между собой язык и культура? Каким образом язык отражает мир, пропущенный через сознание человека?

Далее остановимся на соотношении языка и культуры, этих двух ключевых для настоящей работы слов и понятий. Их тесная взаимосвязь очевидна.

Язык — зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира.

Язык — сокровищница, кладовая, копилка культуры. Он хранит культурные ценности — в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, формах письменной и устной речи.

Язык — передатчик, носитель культуры, он передает сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщенный культурный опыт предшествующих поколений.

Язык — орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения [14,163].

Итак, язык не существует вне культуры как «социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни». Как один из видов человеческой деятельности, язык оказывается составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. Однако в качестве формы существования мышления и, главное, как средство общения язык стоит в одном ряду с культурой.

Если же рассматривать язык с точки зрения его структуры, функционирования и способов овладения им (как родным, так и иностранным), то социокультурный слой, или компонент культуры, оказывается частью языка или фоном его реального бытия.

В то же время компонент культуры — не просто некая культурная информация, сообщаемая языком. Это неотъемлемое свойство языка, присущее всем его уровням и всем отраслям.

Язык — мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива.

Первое место среди национально-специфических компонентов культуры занимает язык. Язык в первую очередь способствует тому, что культура может быть как средством общения, так и средством разобщения людей. Язык — это знак принадлежности его носителей к определенному социуму.

На язык как основной специфический признак этноса можно смотреть с двух сторон: по направлению «внутрь», и тогда он выступает как главный фактор этнической интеграции; по направлению «наружу», и в этом случае он — основной этнодифференцирующий признак этноса. Диалектически объединяя в себе эти две противоположные функции, язык оказывается инструментом и самосохранения этноса, и обособления «своих» и «чужих» .

Таким образом, соотношение языка и культуры — вопрос сложный и многоаспектный. Проблемам взаимоотношений, взаимосвязи, взаимовлияния и взаимодействия языка и культуры в процессе общения людей и посвящена эта книга. Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению этих проблем, необходимо сделать несколько оговорок и разъяснении как методологического, так и методического плана.

Вопросами становления и развития культуры человека занимаете культурная антропология. Антропология, как это следует из названия, — наука о человеке. Однако к наукам о человеке (что также отражено в названии) относятся все гуманитарные науки и некоторые естественные (медицина, частично — биология). Наук о человеке много, и это понятно, потому что, во-первых, человек очень сложное, разностороннее и многогранное существо, а во-вторых — все эти науки развиваются в человеческом обществе, где, естественно, именно человек находится в центре внимания.

Все остальные науки, не сконцентрированные непосредственно на человеке, имеют в качестве предмета изучения мир, природу, объективную внечеловеческую реальность, но это мир, окружающий человека, и изучается он человеком, для человека, с точки зрения человека. Иными словами, человеческий фактор присутствует даже в самой негуманитарной науке.

Итак, множество наук о человеке изучает разные стороны его жизни, его физической (биология, медицина) и духовной (психология, философия, филология) сущность его деятельности (экономика, социология), его становления и развития (история). Все эти дисциплины тесно взаимосвязаны, поскольку восходят к одному и тому же объекту изучения — человеку, в котором эти разнесенные по разным дисциплинам аспекты сосуществуют как единый организм, как неразрывное целое.

Чем же занимается антропология, что выбрала себе эта наука, разорвав, как и все остальные, неразрывное целое?

Антропология отличается от всех других наук о человеке как раз тем, что она пытается собрать воедино все остальные аспекты и изучить глобально и всесторонне общий процесс физического и культурного развития человека. Соответственно, антропология подразделяется на:

1) физическую антропологию, изучающую биологическое происхождение и эволюцию физической организации человека, представленного различными расами;

2) культурную антропологию, изучающую формирование и развитие человеческой культуры.

Таким образом, культурная антропология — чрезвычайно широкая фундаментальная наука, изучающая общие проблемы культурного развития человечества, вбирающая в себя знания всех других гуманитарных наук, изучающая единый процесс культурного становления человека, то есть того уникального и существеннейшего аспекта, который делает человека Человеком и отличает его от остального животного мира. У животных есть определенные системы поведения, но нет культуры.

Культура как предмет изучения культурной антропологии — это совокупность результатов деятельности человеческого общества во всех сферах жизни и всех факторов (идей, верований, обычаев, традиций), составляющих и обусловливающих образ жизни нации, класса, группы людей в определенный период времени. Культурная антропология исследует развитие культуры во всех ее аспектах: образ жизни, видение мира, менталитет, национальный характер, результаты духовной, общественной и производственной деятельности человека. Культурная антропология изучает уникальную человеческую способность развивать культуру через общение, через коммуникацию, в том числе и речевую, рассматривает огромное разнообразие человеческих культур, их взаимодействие и конфликты. Особое внимание уделяется взаимодействию языка и культуры.

Основные задачи курса культурной антропологии:

1) разъяснить ту огромную роль, которую культура играет в жизни человека, в его поведении и общении с другими людьми и с другими культурами;

2) ознакомить с идеями и методами этой науки;

3) определить пути, по которым идет развитие культур, их изменение, столкновение и взаимодействие;

4) раскрыть взаимосвязь, взаимовлияние и взаимодействие языка и культуры;

5) показать, как культура воздействует на поведение человека, его мировосприятие, мировую систему, личную жизнь, формирование личности и т. п. [5,98].

Развитие культурной антропологии имеет исключительное значение для современности. Мы либо вообще не знали о некоторых культурах, либо имели о них искаженное представление. В настоящее время совпали необходимость и возможность изучения других культур. Необходимость эта обусловлена новыми для жителей России возможностями международного и межкультурного общения.

Этот курс и эта область знания особенно важны для изучающих иностранные языки, поскольку использование иностранных языков в качестве реального средства общения (а не как раньше: для пассивного чтения письменных текстов) возможно лишь при условии обширного фонового знания задействованных культур, их развития и взаимосвязей, — иными словами, при условии знания культурной антропологии.

В качестве отрасли науки о языке, непосредственно связанной с изучением культуры, в последнее время все большее распространение получает лингвокультурология [15,2].

По словам профессора В. В. Воробьева (Российский университет дружбы народов), «сегодня уже можно утверждать, что лингвокультурология — это новая филологическая дисциплина, которая изучает определенным образом отобранную и организованную совокупность культурных ценностей, исследует живые коммуникативные процессы порождения и восприятия речи, опыт языковой личности и национальный менталитет, дает системное описание неязыковой «картины мира» и обеспечивает выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения.

Таким образом, лингвокультурология — комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая это процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем, норм и общественных ценностей).

Актуальность всех вопросов, связанных с культурой, приобрела в настоящее время небывалую остроту. Повышенный интерес к изучении культур разных народов, выдвижение на передний план культурологии еще недавно влачившей жалкое существование на задворках истории философии, филологии; выделение ее в научную специальность Высшей аттестационной комиссией России; создание специализированных ученых советов для защиты кандидатских и докторских диссертаций по культурологии; поток публикаций на тему диалогов и особенно конфликтов культур; создание обществ, ассоциаций, объединяющих исследователей проблем культуры; бесконечные конференции, симпозиумы конгрессы по вопросам культуры; включение культурологии и антропологии в учебный план подготовки специалистов по всем гуманитарным" направлениям и даже в программы средней школы; наконец, уже упоминавшееся известное предсказание С. Хантингтона о третьей мировой" войне как войне культур и цивилизаций — все это свидетельствует о настоящем буме, взрыве интереса к проблемам культуры.

Итак, переход из культурного значения в индивидуальное значение. Как видно эффект этого перехода проявляется в проецировании культурного значения через призму каких-то своих собственных свойств, установок. Считается, что данный барьер в общении, называемый психологическим, является наиболее труднопреодолимым, так как у всех людей этот механизм «шифрования» и «дешифрования» разный и зависит от многих причин. Таким образом, рассмотрев проблему развития межкультурной коммуникации в обучении иностранным языкам, мы переходим к рассмотрению проблемы языковой коммуникации как социолингвистическому явлению.

1.2 Языковая коммуникация как социолингвистическое явление

Одной из центральных направлений лингвистических исследований социальной и культурной обусловленности языковой коммуникации в контексте лингвострановедческого направления.

Лингвострановедение можно определить как изучение культуры страны параллельно с изучением самого языка. Предметом лингвострановедения служит культура, как она выражена на изучаемом языке.

Данное направление сформировалось с одной стороны под влиянием решаемой проблемы о соотношении языка и культуры, а с другой стороны его возникновение было обусловлено чисто прагматическими предпосылками — подходом к преподаванию иностранного языка, как средства общения, необходимостью изучения языка в тесной связи с культурой страны, в которой этот язык используется.

Представители данного направления изучения социальной и культурной обусловленности языка сосредоточивают свое внимание на исследовании значения слова. Они исходят из того, что слово есть, прежде всего, обозначение, знак той или иной жизненной реалии и поэтому в его семантике можно найти и выделить некоторое «экстралингвистическое» содержание, которое прямо и непосредственно отражает обслуживаемую языком культуру. Таким образом, именно через значение осуществляется связь лексических единиц с внеязыковой действительностью.

Н.Г. Комлев был первым русским лингвистом, который ввел в лингвистику понятие культурно-исторического компонента значения [17,65−68]. Он высказал мысль о том, что слово, отражающее предмет или явление действительности определенного социума, не только означает его, но и создает при этом некоторый фон, ассоциирующийся с этим словом. Поэтому в семантике слова должен содержаться некоторый компонент, фиксирующий именно данный социальный фон, в котором слово существует.

" Признавая наличие «внутреннего содержания слова», то есть факта, что слово-знак выражает нечто кроме самого себя, мы обязаны признать и наличие культурного компонента — зависимость семантики языка от культурной среды индивидуума" .

Изучение культурного компонента слов является важным условием успешного овладения иностранным языком, однако, в свою очередь он входит в более широкий круг культурно-исторических значений соответствующей социальной действительности, усвоение которой — важное условие использования языка как средства общения. Так, например, О. С. Ахманова отмечает, что непременным условием реализации любого коммуникативного акта должно быть «обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения», они получили в лингвистике название «фоновых знаний» .

По ее правильному замечанию «значение слова, употребляемого в данном туземном языке для обозначения таких совершенно различных с точки зрения среднеевропейской культуры предметов как „яйцо“, „покойник“ и „хлеб“ реально раскроется лишь тому, кто приобретет внешнелингвистическое знакомство с этими предметами в данной культурной области и увидит, что яйцевидную форму придают не только хлебу, но и телам умерших при погребении» .

Фоновые знания, как основной объект лингвострановедения, рассматривают в своих работах Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров [4,15].

С именами этих значительных ученых связано становление отечественного лингвострановедения как самостоятельной науки, которую с моей точки зрения, считать лишь частью лингводидактики было бы не совсем верно. Конечно, нельзя отрицать, что все достижения лингвострановедения отвечают целям и задачам методики преподавания иностранных языков и в настоящее время широко применяются. Однако мы не можем недооценивать и тот факт, что, заложив теоретический фундамент лингвострановедения, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров затронули такой широкий круг проблем, над которым в настоящее время работают ученые из разных областей знаний: лингвисты, психологи, психолингвисты, социологи, социолингвисты.

Так по мнению В. Г. Томахина, основным объектом лингвострановедения являются фоновые знания, которыми располагают члены определенной языковой и этнической общности, поэтому решаемые в этой науке проблемы частично покрывают задачи социолингвистики.

Е.М. Верещагин и В. Г. Костомаров были первыми учеными, которые научно обосновали объективность существования фоновых знаний, они вскрыли накопительную функцию лексической семантики, раскрыли содержание кумулятивной функции языка, согласно которой — языковые единицы представляют собой «вместилище» знаний постигнутой человеком социальной действительности [6,25].

Их заслуга состоит в том, что они вскрыли лингвистическую природу фоновых знаний. Они на множестве примеров показали что, семантика слова одним лексическим понятием не исчерпывается.

Лингвострановедение имеет очень много нерешенных вопросов, значительная часть которых носит проблемный характер. Их сложность и многоаспектность не позволяет дать на все исчерпывающие ответы, выработать определенную точку зрения. Вероятно, по этой причине в суждениях авторов наблюдается некоторая противоречивость.

Т.Д. Томахин, предложив определенную градацию фоновых знаний, указал на то, что основным объектом страноведения являются знания, связанные с национальной культурой, присущие определенной этнической и языковой общности. Автор не считает возможным представить фоновые знания системно, так как они по сравнению, например, с научными, не упорядочены иерархически, а запоминаются и воспроизводятся по яркости впечатлений [11,23].

Несколько более дифференцировано к данной проблеме подошли Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров. Они определенным образом классифицировали содержание семантических долей слова, подразделив их на экзотерические (внешние) и эзотерические (внутренние) и указав на то, что при семантизации лексического фона слова описанию подлежат именно эзотерические доли, а экзотерические хотя и входят в лексический фон слова, находятся скорее за пределами его семантики.

Разработав общетеоретические и методические аспекты лингвострановедения, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров открыли новые перспективы развития учебной лексикографии. Они указали на то, что «целесообразно проводить семантизацию лексического фона слова как члена тематической группы, потому что при таком подходе слова выступают в однородных совокупностях и запоминаются в своих противопоставлениях и своей сочетаемости» .

Вышеизложенное свидетельствует о том, что за последние два десятилетия в изучении социальной обусловленности языка наметился определенный прогресс. Если раньше утверждение ученых-лингвистов социальной сущности языка носили скорее декларативный характер, то сейчас наметилось конкретное направление проводимых исследований.

Коллекция и информативность являются теми существенными свойствами языкового знака, которые лежат в основе его важнейшей функции наряду с коммуникативной — функции кумулятивной. Язык в этой функции выступает связующим звеном между поколениями, служит «хранилищем» и средством передачи внеязыкового коллективного опыта.

Наиболее ярко кумулятивная функция проявляется в области лексики, так как именно она непосредственно связана с предметами и явлениями окружающей действительности. Лексическая система в большей мере обусловлена явлениями материального мира, социальными факторами.

Прежде всего, в лексике отражаются фрагменты социального опыта, обусловленного основной деятельностью данного народа. Существование тех или иных лексических единиц объясняется как бы практическими потребностями.

Например, жители Чукотки имеют до десяти названий снега, соответствующих его различным состояниям, а эскимосы различают даже до 100 различных оттенков снега. Арабы пользуются многочисленными названиями различных пород лошадей, представители чернокожих племен Либерии различают разнообразные сорта риса, каждому из которых соответствует свое название.

Неодинаковы у разных народов и традиции обозначения цвета. Например представители некоторых африканских племен различает всего лишь три цвета. Такое же количество названий цветов существует на языке навахо, при этом для обозначения черного цвета имеются два слова: черный цвет темноты и черный цвет угля.

Своеобразными и символическими бывают даже сами названия цветов в различных языках. Так, например, в русском языке серый цвет ассоциируется с заурядностью и будничностью. Мы говорим «серые будни» про ни чем, ни примечательные дни. Или мы можем сказать «Такая серость!» при эмоциональной оценке ограниченных людей. В Англии же серый цвет — это цвет благородства, элегантности, то есть имеет совершенно другие коннотации.

Белый цвет в русском языке — это цвет чистоты и радости, цвет халата, цвет снега, в то же время на Востоке это цвет траура.

Даже одной и той же физической вещи могут соответствовать совершенно различные семантические описания в зависимости от того, в рамках какой цивилизации рассматривается эта вещь. Поэтому справедливо утверждение А. А. Леонтьева о существовании «национальных смыслов». «Нельзя отрицать, что два слова в двух разных языках, обозначающих один и тот же предмет в культуре двух народов и являющихся переводными эквивалентами, неизбежно связываются с нетождественными содержаниями, и это позволяет говорить о „национальных смыслах“ языковых знаков» [21,56].

Наглядным примером может служить такое слово, например, слова как «собака». Собака — это

1) упряжное животное у эскимосов

2) священное животное у персов

3) презирается в индуистском языке как символ низости

Заяц — косой и трус у русских, но мудрый и знающий для народов западной Африки. Дракон — символ зла в Европе; символ могущества, здоровья и преуспевания на Востоке.

В некоторых языках возникновение ряда слов, обозначающих те или иные понятия, было продиктовано некоторыми социальными или историческими запретами. Например, в прошлом столетии в Англии было запрещено произносить такие слова, как «грудь», «ножка», даже говоря о курице, поэтому появились словосочетания «white meat» и «black meat», вместо «to go to bed» употреблялось «to retier to bed». Существование каких-либо запретов в других языках отсутствовало, появление подобных сочетаний зафиксировано не было.

Уже в наше время в США в результате борьбы за равенство из официального употребления и со страниц прессы исчез этноним Negro и его эквивалент Coloured. Им на смену пришли Black и AfroAmerican. Категория граждан, которая раньше именовалась the aged (the elderly), сейчас официально обозначается термином senior citizens. Сходные переименования коснулись и сексменьшинств (например, gay вместо homosexual).

Определенную национальную и культурную коннотацию приобретают в языке и имена собственные. Их конкретное содержание определяется лицами, носящими данные имена, однако они имеют свойство выполнять не только назывные функции, но и обозначать какое-нибудь качество, свойство, характерные черты личности вообще. Здесь можно привести следующий отрывок:

A person can be

Miserable like the little match girl

Alike with women and fast with gun like James Bond

Маленькая девочка, продающая спички на улице (образ, сложившийся в английской литературе 19 века) олицетворяет собой лишения и страдания. Наоборот Джеймс Бонд — суперагент 007, с ним связано представление о супермене, любимце женщин. Однако без знания этого было бы невозможно понять весь смысл, который пытались вложить авторы в эти строки. Требуется знание литературы, истории, традиций Англии.

Связь истории и культуры народа с языком особенно ярко проявляется на фразеологическом уровне. Большое число пословиц, поговорок отражают специфические национальные черты, корнями своими уходят в историю народа, его быт, обычаи, традиции [25,125].

Сравним, например, английские и русские пословицы:

Cristmas comes but once a year — Не все коту масленица

To have one’s cake and eat it — И волки сыты, и овцы целы

A cat may look at a king — Не боги горшки обжигают

Или следующие фразеологизмы

A drop in the bucket — Капля в море

To kill two birds with one stone — Убить двух зайцев

В английском языке имеется большое количество фразеологизмов имеющих литературное происхождение, многие из которых широко применяются в каждодневной разговорной речи. Любому англичанину с детства известны такие фразеологические словосочетания из книг Л. Керрола «Алиса в стране чудес», «Алиса в зазеркалье», как:

To smile like a Cheshire cat — Улыбаться до ушей

Mad as a hatter — Сойти с ума, помешаться

Характерным является то, что само появление фразеологизмов или устойчивых словосочетаний порой обуславливается изменениями в общественной жизни народа, возникновением таких условий, в которых социальная значимость слов настолько велика, что она приобретает черты символичности.

Так, например, в Англии в 70-е годы на решение о переходе к единому типу школ (comprehensive schools) консервативные круги правительства ответили рядом официальных документов, протестуя против данного решения и требуя его отмены.

Эти документы известны в системе британского образования как «Black books», соответственно их авторов называют «Authors of black books» .

Или другой пример, также из области просвещения — приход к власти в мае 1972 года Маргарет Тэтчер с консервативной политикой в области образования. Правительство издало распоряжение об отмене обязательной бесплатной выдаче молока всем детям в школах. После этого различные организации британской системы просвещения пытались всеми средствами отменить подобное решение, или изыскать иные средства на обеспечение детей молоком. В газетах в статьях связанных с данной проблемой молоко называлось уже не просто «milk», а «FREE — MILK». Например «…to supply FREE — MILK to all 7 to 11 year old …». Таким образом, сочетание «free milk» было социально переосмыслено и стало фразеологическим; и более того — приобретало символическое значение. Требование «FREE MILK!» стало протестом против политики правительства в области образования.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что одни слои лексики обусловлены социальными и культурными факторами более очевидно, другие — менее очевидно. Если национально-культурное содержание представляет собой ядро фразеологических единиц, то в именах собственных оно является своего рода коннотацией.

Таким образом, можно из слов имеющих культурный компонент выделить три группы:

безэквивалентные

коннотативные

фоновая лексика

Первые — слова, служащие для выражения понятий, которые отсутствуют в иной культуре, и не имеющие прямых эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат.

Вторые — слова, которые не просто указывают на предмет, но и несут в себе обозначение его отличительных свойств.

Фоновая лексика — слова или выражения, имеющие дополнительное содержание и сопутствующие семантические или стилистические оттенки, которые накладываются на его основное значение, известные говорящим и слушающим принадлежащим к данной языковой культуре.

Далее необходимо рассмотреть такое понятие как социально-культурный аспект значения слова и понять, в чем суть фоновой лексики — в том, что если сравнивать понятийно-эквивалентные слова в разных языках, то они будут отличаться друг от друга в силу того, что каждое из них сопряжено с определенной совокупностью знаний. Поэтому фоновая лексика образует наиболее сложную группу, с точки зрения определения их национально-культурного содержания.

Как уже было сказано, исследование проблемы существования особого компонента в значении слова, который хотя бы в некоторой степени заключал в себе сведения о той социально-исторической действительности, в которой существует и функционирует тот или иной язык, ведутся русскими лингвистами уже на протяжении многих лет.

Однако первый фундаментальной монографией, посвященной исследованию, описанию, а главное — доказательству лингвистической природы нового понятия — «лексического фона» — была посвящена книга Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова «Лингвострановедческая теория слова» [14,23].

В ней авторы исследуют значение фоновых знаний для общения в осмысленной коммуникации, то есть проводится подробный социолингвический анализ слова как единицы языка, функционирующей в определенном социальном контексте.

Согласно выдвигаемой лингвистической концепции, содержательный план слова членим и одним лексическим понятием не исчерпывается. Он включает и те непонятийные «семантические доли» (термин авторов), которые вызывают у человека совокупность определенных знаний, сопряженных с некоторым смыслом, и образует тот самый лексический фон, который вместе с лексемой и лексическим понятием составляет структуру слова:

Как уже было сказано выше, основная цель изучения культурного компонента значения — не только теоретическое изучение связи языка и культуры, но и чисто практическая необходимость преподавания иностранного языка в неразрывной связи с обслуживаемой им культурой.

Поэтому на примере русского языка рассмотрим, например, безэквивалентную лексику. Ее характерная черта — непереводимость на другие языки с помощью постоянного соответствия, несоотнесенность с некоторым словом другого языка. Это конечно не означает, что безэквивалентные слова принципиально непереводимы, важно то, что такой перевод бывает возможен со значительными информационными потерями и с нарушением узуса языка, на который переводят.

В русском языке можно выделить пять групп безэквивалентной лексики:

еще остающиеся советизмы (комсомолец, Верховный Совет, колхоз и т. д.) и слова-наименования советского быта (субботник, стенгазета и т. д.)

слова-наименования традиционного быта (квас, валенки, городки, ушанка и т. д.)

лексика фразеологических единиц (Мамаево побоище, отложить в долгий ящик, подковать блоху, филькина грамота и т. д.)

историзмы (кириллица, губерня, крепостной, бурлак и т. д.)

фольклорная лексика (добрый молодец, чудо-юдо, жар-птица и т. д.)

слова, заимствованные у народов России и бывшего СССР (шашлык, тюбетейка и т. д.)

Количественно безэквивалентная лексика составляет около 5−6% живого словаря современного русского языка: иными словами она занимает существенное место в словарном составе языка и потому не может опускаться при его изучении.

Следующим видом слов являются слова с коннотативным содержанием. Характерной их чертой является то, что в большинстве случаев главным является коннотативное, а не денотативное содержание. Например, слова судьба и судьбина не различаются своими денотатами, но в слове судьбина коннотативное значение выдвинуто на первый план.

Интересной особенностью обладают коннотативные конструкции, представляющие собой так называемые формы субъективной оценки (братец, девка, книжка). Они очень характерны для русской речи и, напротив, редко встречаются в речи англичанина, француза или немца. Слова, выражающие субъективную оценку, не изменяют значения исходного слова, но они несут существенную эмоциональную информацию. Эта эмоциональная информация зачастую бывает важнее информации понятийной, поэтому в некоторых случаях там, где употреблена субъективно-оценочная лексика, ее замена нейтральными словами приведет к потере всего смысла. Слова субъективной оценки с трудом поддаются переводу, поэтому если уменьшительное слово невозможно поставить в соответствие уменьшительному же слову другого языка, то лексика субъективной формы в переводах просто исчезает.

Вообще же отсутствие в иностранной культуре тех или иных реалий в большинстве случаев и приводит к непониманию русских коннотаций [18,48]. Приведем следующий пример:

" При чтении газеты иностранным студентам в фельетоне на международную тему попалась фраза: Павел Иванович не согласился, что мертвые души — совершенная дрянь. Стажеры неплохо владели русским языком, и каждое слово текста было им понятным. Ради шутки мы спросили, как фамилия этого Павла Ивановича, и этот вопрос не только поставил слушателей в тупик, но и показался им бессмысленным: О фамилии в статье не сказано". Действительно, при буквальном прочтении из фразы нельзя извлечь сведений о фамилии, однако у русского читателя при прочтении этой фразы возникает множество ассоциаций, и он, конечно, знает, что имеется в виду Павел Иванович Чичиков, главный герой «Мертвых душ» Гоголя.

Чтобы ответить на вопрос, почему происходит подобное непонимание, надо вспомнить ту схему процесса общения людей, которая была приведена в начале. С одной стороны, участники коммуникативного акта не равны друг другу в плане обладания некоторой информацией — это и есть причина акта общения. С другой стороны собеседники должны обладать некоторой общей информацией, которая образует исходную точку для сообщения. Это та совокупность знаний, которыми обладают все члены определенной языковой общности, и эти знания и именуются фоновыми.

В вышеприведенном примере содержание фельетона было построено на фоновых знаниях. Автор предполагает, что читателям хорошо известны гоголевские герои, поэтому для усиления эффектности он передает эту информацию иррационально.

Вся художественная литература и публицистика теряет смысл без данного эффекта, поэтому восприятие художественного замысла автора не менее важно, чем буквальное понимание фабулы. «Теоретическое» владение языком обеспечивает, конечно, понимание этой фабулы, но ни аналогии, нм намеки, ни косвенные указания, ни подтекст, короче говоря, вся художественная образность произведения при отсутствии страноведческих фоновых знаний не усваиваются [19,94].

Поэтому далее мы рассмотрим характерных особенностей и специфики фоновых знаний лексического поля «школьное дело Англии»; того, как через призму тематически объединенных слов отражаются и фиксируются характерные черты реальных предметов и явлений действительности, усвоение которых является важным и непременным условием овладения иностранным языком для общения на данную тему.

В соответствии с классификацией лексических единиц, имеющих культурный компонент значения, сначала рассмотрим группу слов, которые являются безэквивалентными, так как национально-культурное содержание в этих словах составляет ядро их значения, и они обозначают понятия, не имеющие аналогов, в нашей действительности:

Colours

цвета школы (2−3 контрастных цвета, характерных для ученической формы)

Granting = banding = streaming распределение учеников по группам в зависимости от их успеваемости

Tripartitism — деление школ на три типа — грамматические, технические и современные.

Eleven plus =11+отборочные экзамены в 11 с половиной лет, включающие интеллектуальные тесты

Commemoration — день поминовения (день памяти основателей школ, университетов)

May week — две недели в начале июня в конце учебного года

Horsa hut — сборная комната (дополнительное помещение примерно на 35 человек, устанавливалось в послевоенные годы ввиду нехватки школьных зданий и в связи с увеличением срока обязательного образования)

Eton & Harrow colleges — наиболее известные и престижные частные школы

Oxbridge — Оксфордский и Кембриджский университеты

Эти лексические единицы интересны особенно со страноведческой точки зрения, так как ярко отражают национальные особенности данной лексики, а также дают некоторые исторические сведения из истории образования в Англии.

Не менее интересно будет рассмотреть группу слов, относящихся к коннотативной лексике. Например:

to scive (coll) = to bunk off (sl) = to play truant — прогуливать

bear — schoolmaster

coach — (semi-coll) — private tutor

we`ve gone done (sl) — at Oxford & Cambrige = we`ve left the University

old boy (girl) — a former people of a school

" Mock" GCE — an internal exam run schools as a rehearsal for the GCE

bugler — the jargon for the increased number of pupils after the war

Следует отметить, что порой обнаружение некоторой коннотации присущей слову, представляет определенную сложность в связи с тем, что она не фиксируется в словарях, а соответствующий слову русскоязычный компонент лишен подобной коннотации. Сравним, например, английское слово «pupil» и русское «ученик» :

" pupil" - person who is learning in school or from a private teacher — «ученик» — учащийся школы или проффесионально-технического училища

Практически идентичные определения:

И только, пронаблюдав употребление английского слова «pupil» в возможных контекстах, можно обнаружить, что данное слово имеет некоторый оттенок формальности, не употребляется так широко, как русское «ученик» и, как правило, очень часто заменяется такими стилистически нейтральными единицами, как boy, girl, children.

Далее рассмотрим слова, которые имеют иноязычный эквивалент, но реалии, обозначаемые ими, существенно различаются, то есть составляющие фоновую лексику.

Например, согласном словарным определениям, русское слово «школа» и английское «school» можно считать эквивалентными. Однако более подробное рассмотрение данных единиц заставляет нас усомниться в их эквивалентности, во всяком случае, множество примеров из английского языка доказывают, что понятие входящее в семантику английского слова «school», значительно шире, чем в русском слове «школа». Так, например, слову «school» в русском языке при переводе могут соответствовать различные эквиваленты, имеющие собственную понятийную основу, отличающуюся от понятия, входящего в слово «школа» .

Школа

1) училище (art school, drama school etc.)

2) институт (medical school)

3) факультет (the school of Chemistry consisting of Inorganic chemistry, Organic chemistry & Physical chemical Department in Leeds)

4) курсы (language school, driving school)

С другой стороны, в английском языке имеется целый ряд лексических единиц, включающих понятие «школа», иными словами, рассматриваемое понятие имеет различные лексические средства выражения, существование которых порой обусловлено различными экстралингвистическими факторами:

School

1) College (напр. Elton College) — исторически сложившееся обозначение некоторых наиболее старых и престижных частных школ.

College (напр. Sixth-form College) — так называется школа последней ступени, включающая два года обучения для завершения среднего образования и получения сертификата.

2) Academy (напр. Glasgow Academy) — мужская привилегированная частная школа.

3) Kindergarten — a school (pre-school) for developing the intelligence of young children by object lessons, toys, games, singing etc.

4) Department (Ex. the infant (s) department, junior department) — так называются школы для детей, которые входят в состав «primary school» — (начальной школы) в качестве двух ступеней обучения.

Или рассмотрим следующие два словосочетания: «boarding — school» и «школа — интернат» [20,56].

Оба они включают понятие: «школа, в которой учатся и живут» .

Однако известно, что в нашей стране в школах-интернатах обучаются дети, потерявшие родителей или по ряду причин не живущие с ними, поэтому дети в таких школах находятся на государственном обеспечении.

В Англии же, напротив, плата за обучение в «boarding school» чрезвычайно высока, так как они составляют в основном все наиболее известные и привилегированные частные школы, в которых обучаются дети только очень богатых родителей.

Таким образом, английское слово «school» является понятийно более широким, что отражено, с одной стороны, в более широкой лексической презентации данного понятия в родном языке, а с другой — в понятийной удаленности соответствующих переводных эквивалентов в сопоставленном языке (русском).

Однако содержанием понятия семантика лексических единиц «school» и «школа» не исчерпываются. Эти слова сопряжены с целой совокупностью знаний, известных каждому носителю данного языка. Употребление англичанами таких словосочетаний со словом «school», как «pre-preparetory», «preparetory school», «maintained school», «country school», «public school», «boarding school» связываются у англичан с большой разветвленностью системы образования в Англии, в частности с наличием финансового самостоятельных школ.

Словосочетания «middle school» или «first school» сопоставляется с государственной системой образования, они употребляются тогда, когда речь идет о едином типе школ «comprehensive school», а точнее об отдельных ступенях этой школы: «first school, middle school, upper or high school» .

Необходимо отметить, что в случае перевода данного слова методом калькирования (high school — высшая школа) можно наблюдать явление лингвострановедческой интерференции, поскольку в русском языке «высшей школой» называют учебные заведения, в которых можно получить высшее образование. Однако в английском языке «high school» употребляется для обозначения средней школы (завершающий этап обучения), иногда это словосочетание имеет коннотацию основная, главная школа города:

Например «Bath High School in the city of Bath» .

Словосочетания «secondary (modern) school» и «средняя школа» также нельзя считать абсолютно эквивалентными, так как в России средняя школа включает и начальную (ее возрастной диапазон 7−17 лет). В Англии же образование в средней школе получают дети от 11 до 18 лет, дети более младшего возраста учатся в «primary school», которая является самостоятельной школой и не входит в состав средней. Поэтому более правильными эквивалентами русского языка будут следующие:

начальная школа — primary department

средняя школа — school или common school

В связи с этим хочется привести еще один пример того, как недостаточное знание тех или иных культурных реалий приводит к неправильному пониманию мысли.

Если мы не знаем специфики высшего образования в Англии, и зададим следующий вопрос: «На что вы истратили свою стипендию?», то для англичанина он покажется довольно странным, так как стипендия для британского студента — это не пособие, которые выдается на руки, а деньги, которые перечисляются на образование, входящие в состав оплаты за обучение.

Таким образом, данная фраза для британского студента будет лишена смысла: имеет место явление лингвострановедческой интерференции.

Или пример с другой стороны: если дать англичанам закончить следующие фразы, значение которых было им вполне понятно, то мы возможно получили бы следующие ответы:

Начало предложения:

Конец предложения:

Российский школьник в жаркий июльский день — study at school

Учащиеся 5а отличаются от учащихся 5б тем, что — they`re cleverer and more intellectual

Во время перемены ученик можетgo home and have a dinner

Полученные результаты наглядно показывают то, что отвечающие недостаточно знакомы с русской системой образования. Они полностью отождествляют лексическое понятие и лексический фон слов своей языковой системы (сlass, stream, break) со словами русского языка. Как известно, учебные занятия в Великобритании заканчиваются 27 июля, классы делятся на потоки в зависимости от способностей учащихся, а перемена может длиться до двух часов.

Результаты исследований, проведенных по данной проблеме, наглядно показывают, каким образом привычные представления британских студентов об английской действительности переносятся на русскую действительность. Проведя экспериментальное исследование явления лингвострановедческой интерференции тематического поля школьной системы Англии и России, Ю. Ю. Дешериева подтвердила положение о том, что данное явление обуславливается различием лексических фонов сопоставляемых единиц.

Специфика среднего образования Великобритании такова, что английская средняя школа не представляет собой учреждения, которое обязательно, необходимо закончить, выполнив предложенную школой программу. Кроме того, в компетенцию школы не входит проведение заключительного экзамена, таким образом, для англичанина школа есть учреждение, куда надо «ходить» (to go to school) до определенного возраста, а потом «покинуть» (to leave school), когда родители сочтут нужным, что ребенку пора начинать трудовую деятельность. И покидают школу не в конце учебного года, а чаще всего к рождественским или пасхальным праздникам, отсюда и словосочетание «be term leaver». Необходимо отметить, что словосочетание «to leave school» обуславливает существование противоположного ему по смыслу словосочетания «to stay in school» или «to stay in education», что означает «продолжить образование» .

Интересной является лингвострановедческое сравнение словосочетаний «school leaver» и «выпускник школы», проведенная Н. Н. Михайловым [21, 56]. Автор показывает, что осмысливание каждого из словосочетаний обуславливается лексическими фонами слов «школа» и «school», которые указывают на реалии, имеющие качественные различия, иными словами, содержат в своей семантике культурный компонент значения.

В своей статье автор анализирует также и синтаксические связи слов «школа» и «school», отмечая факт преобладания в словосочетаниях английского языка глаголов с более широкой понятийной основой. Например:

Школа отправилась на экскурсию — The school moves about

Школа распущена на каникулы — The school breaks up

Этот вывод подтверждается многими примерами из английской учебно-методической литературы по теме «Образование, обучение». Например: «We were a week into a new term but I couldn`t adjust to being back» — мы проучились уже неделю в новом семестре, а я все еще не мог свыкнуться с тем, что я снова учусь.

Или: учится в школе — to go to school (to be at school)

учиться хорошо — to do well

писать диктант — to do dictation

По мнению автора, употребление глаголов с широким значением в английском языке отчасти объясняется общей тенденцией языка к имплицитности, но не только эти и не всегда. Интересным является также факт ограниченного употребления такого, казалось бы, существенного для школы глагола как «to study». Он широко употребляется в трудах по педагогике в сочетании «to study different subjects» часто встречается в университетском обиходе параллельно с глаголом «to read» (напр. He`s studying English — He`s reading English). Но даже в этих случаях порой заменяется на глаголы с более широкой понятийной основой: to do, to have, to take, etc. Необходимо отметить также, что, судя по контексту, глагол «to study» подчеркивает более академические формы обучения, свойственные в Англии именно вузовскому преподаванию, поэтому для английского школьного обихода характерно использование оборота с глаголом более широкого значения.

Сравним:

to study at college, но to go to school

to study for M. A. to attend school

Обычно о первокласснике, применительно к русской действительности, говорят: «Он пошел в школу», а о выпускнике «Он поступил в институт». Характерной особенностью английской средней школы является большое количество школ разных типов, с разными условиями приема, а отсюда — своеобразием лексического фона.

Например словосочетание «поступить в …» будет для разных типов школ звучать по разному:

обычную государственную — to start at school

начальную школу

платную, начальную, дающую — to get into a preparatory

подготовку для поступления в school

частную привилегированную школу

поступить в грамматическую — to be admitted to grammar

привилегированную школу (public) school; to enter

через отборочный экзамен grammar (public) school

Следует отметить, насколько важно при обучении иностранным языкам избегать калькирования словосочетаний со словами, в которых имеется культурный компонент значения. Сравним, например, синонимы:

" class" и «form» в значении «группа учащихся» :

class — group of person tought together

form — class in GB school, the youngest boys and girls being in the first class and the oldest in sixth

Как следует из определения,

" class" - это класс как группа учащихся, а

" form" - предполагает их деление по возрастным ступеням

Соответственно будут они отличаться:

" Classroom" - room where a class is taught and keep its books (the word is restricted to primary schools).

" Formroom" - the meanings as classroom but is mainly restricted to secondary schools, where it usually denotes a room used by a particular form for registration.

Или сравним, например, словосочетание «классный руководитель» и «classteacher». Употребляя их в качестве эквивалентных, можно легко попасть в заблуждение, так как они обозначают реалии, имеющие существенные различия:

" Классный руководитель" - учитель, который отвечает за успеваемость и поведение в классе, проводит родительские собрания, классные часы, контролирует оценки в дневнике [22,65].

" Сlass teacher" - a teacher who takes one and the same class for most of its lessons.

Поэтому словосочетание «классный руководитель» будет соответствовать в английском языке «form master» — a teacher who is in charge of a class or a form for purposes of administration.

Как известно, деление на классы (streaming) в английской школе определяется способностями и успеваемостью учащихся, в соответствии с этим буквенные значения А, Б используются для обозначения классов, где учатся наиболее способные ученики, С, Д — со средними способностями, так как предполагается, что в течении года возможно перемещение из класса в класс в зависимости от достигнутых успехов. В каждом классе имеется список успеваемости, так называемый «class list». Англичане, говорящие «class list» всегда имеют в виду «ranking order in class», т. е. порядковый номер учащегося по дисциплине. «Class list» таким образом отличается от аналогичного словосочетания «список класса» в русском языке своими фоновыми знаниями: как известно, список класса в русской средней школе составляется по алфавиту и остается неизменным в течении года.

Лексический фон представляет собой знания о социальной действительности, является важной составляющей коммуникативной компетенции. Незнание его приводит к многочисленным нарушениям языковой нормы или просто к построению бессмысленных для данной культуры фраз. Так, например, вопрос учителя: «What did you have to do for homework?» — показался бы странным английским школьникам, они могли бы подумать, что учитель и на самом деле по каким-то причинам забыл, что задавал на дом.

Данная фраза, произнесенная на русском языке, не только не является избыточной, но и силу своей повторяемости в учебной аудитории приобрела устойчивый характер, а поэтому может быть причислена к устойчивым формам речевого этикета, выполняющим функцию побуждения (в данном случае вопрос служит установкой на проверку домашнего задания).

Проведем еще один пример, показывающий важность фоновых знаний для овладения коммуникативной компетенции говорящим. Сравним две фразы произнесенные учителем:

" Andrew, come out to the front, please!"

" Andrew, come out to the board, please!"

Каждая из них носит императивный характер: В первом случае ученик должен выйти вперед и повернуться лицом к классу. Услышав вторую фразу, — выйти к доске и выполнить какое-либо письменное задание — так принято в английской школе.

В наших школах этим двум фразам соответствует одна «Идите к доске!». Таким образом, «Идите к доске!» и «Come out to the blakboard» могут иметь установки на различную реакцию, поведение. Поэтому их отождествление вызывает наряду с лингвострановедческой интерференцией интерференцию поведенческую.

Если рассмотреть степень эквивалентности английского «scholarship» и русского «стипендия», то мне кажется, что русскому слову, выражающему данное понятие, в большей степени соответствует словосочетание «monthly allowance» — термин, который с одной стороны указывает на регулярность выплачиваемой стипендии, а с другой — на то, что она представляет собой денежную сумму (как известно, в Англии стипендия перечисляется в оплату за обучение):

Allowance — periodical payment of money to a person e. g. monthly allowance.

Трудно не признать тот факт, что отдельные слои лексики языка испытывают большое влияние культуры, окружающей людей. Особенно ярко это проявляется при рассмотрении безэквивалентных и коннотативных конструкций.

Однако наиболее сложным и интересным является случай фоновой лексики, то есть такой, где слова эквивалентные в понятийной области, расходятся в другой сфере своей семантики. Рассматривая значение слова расчленено, как совокупность семантических составляющих или семантических долей, можно выделить лексический фон следующим образом: он будет состоять из тех непонятийных семантических долей, которые образуют остаток, если из всей семантики, всего плана содержания слова (семемы) вычесть понятийные семантические доли.

Как доказывают многочисленные примеры, национально-культурное содержание лексики играет важную роль в прикладном языкознании, а особенно в практике преподавания и изучения иностранного языка.

Изучение фоновых знаний, объективных способов выделения культурного компонента значения является важной задачей, так как включение в лингвистический анализ социального измерения дает возможность глубже проникнуть в саму природу языка, полнее выявить условия его функционирования и динамику его развития, позволяет представить в новом свете картину языка как общественного явления.

Изучив работы отечественных и зарубежных специалистов по проблеме межкультурной коммуникации как основы обучения иностранным языкам, мы пришли к следующим выводам:

Отношение между проблемой межкультурной коммуникации и методикой преподавания иностранных языков не есть отношение между теорией и практикой. Межкультурная коммуникация формулирует общие закономерности, касающие функционирования механизмов способности человека к иноязычному общению и способов их формирования. Методика оперирует содержательно-технологическими аспектами межкультурной коммуникации и реализует их в конкретных учебно-методических комплексах.

Рассмотренные основные принципы межкультурной коммуникации обучения иностранным языкам сводятся к следующим положениям:

изучить языки функционально, в плане использования их в разных сферах жизни общества;

обобщить огромный практический и теоретический опыт преподавания иностранных языков специалистами;

разработать модель подготовки преподавателей иностранных языков специалистов по связям с общественностью;

языки должны изучаться в неразрывном единстве с миром и культурой народов, говорящих на этих языках;

носители языка, преподающие свой родной язык как иностранный и не знающие родного языка учащихся, не видят ни скрытых особенностей, ни скрытых трудностей;

Мы рассмотрели проблему развития межкультурной коммуникации как основы обучения иностранным языкам. Это позволяет нам выявить технологию развития межкультурной коммуникации в обучении иностранным языкам на основе современного состояния и сущности развития межкультурной коммуникации в отечественных и зарубежных школах.

2. Технология развития межкультурной коммуникации как основы обучения иностранному языку

2.1 Сущность и состояние развития межкультурной коммуникации в отечественной и зарубежной школах

Организация и содержание обучения в высшей школе по различным языкам не всегда отражает реальные достижения современной методики. Программы по практике устной и письменной речи, которые являются руководящими документами по преподаванию языков в вузах включают в себя общие указания по необходимости формирования у студентов помимо лингвистической и коммуникативной — также страноведческой компетенции. И на наш взгляд в этих программах отсутствуют какие-либо указания на конкретные знания, информацию, которые должны сообщаться студентам с целью формирования страноведческой компетенции, в том числе рекомендации, какие приемы необходимо использовать при ее отборе. Требование программы о формировании лингвострановедческой компетенции носит в этом смысле, скорее, декларативный характер, поскольку все конкретные вопросы, касающиеся организации процесса обучения, не находят своего отражения и соответственно, преподаватель должен решать их самостоятельно.

В связи с этими проблемами нам представляется весьма актуальной и своевременной кандидатская диссертация И. И. Лейфы, которая была защищена на кафедре методики МГПУ, и посвящена роли социально-культурного аспекта в формировании профессиональной компетенции будущих учителей иностранных языков [22,45].

Особенно актуальным в плане теории методики нам представляется разработка проблемы и теоретическое обоснование принципиально нового подхода к определению одного из компонентов содержания обучения (социально-культурный компонент — СКК) для формирования социально-культурной компетенции.

Представляются важными рекомендации автора относительно критериев отбора аутентичных материалов, их использование в учебном процессе.

По мнению автора, аутентичные материалы должны отвечать следующим критериям:

адекватность страноведческим реалиям

тематическая «маркированность»

информационная насыщенность

соответствие жизненному и речевому опыту обучающихся.

Что касается единиц отбора, то автор рекомендует отбирать различные типы текстов, которые репрезентируют социально-культурный фон: художественные и информативные тексты, газетные и журнальные статьи и т. д. Довольно яркая специфика выражена в текстах песен стран изучаемого языка, максимально обладающих особым свойством мотивации.

Следовательно, текст является первой единицей отбора аутентичных материалов. Кроме текстов автор рекомендует использовать материалы визуального (карикатуры, репродукции, предметные и ситуативные картины) и визуально-текстового характера (таблицы, схемы, карты, графики, кроссворды).

В процессе работы над изучением тематической группы лексики «школьное образование Англии» мы постоянно обращали внимание на методическую ценность этого материала. Исходя из лингводидактического значения лингвострановедения мы отдаем себе отчет в значимости, данной лексической группы для формирования лингвострановедческой компетенции обучающегося. Совершенно не поддается сомнению необходимость материалов, содержащих, проанализированную нами лексическую группу лингвострановедческих единиц, в качестве составного элемента социокультурного аспекта содержания обучения и для формирования профессиональной компетенции будущих учителей иностранного языка.

Учебники для второго и третьего курсов под редакцией профессора В. Д. Аракина, которые используются на этом факультете, содержат аутентичные тексты, рассматривающие школьное образование Англии [22,46].

В этом плане можно сделать общее заключение, что они соответствуют критериям отбора. Они имеют адекватность страноведческим реалиям, тематически маркированы, насыщены тематически, и соответствуют жизненному и речевому опыту учащихся.

Рассмотрим подробно, в соответствии с единицами и критериями отбора, Unit Four учебника третьего курса. Основная часть урока состоит из литературного текста, взятого из работы англоязычного писателя E. R. Braithwaite. «To sir, with love», с последующим вокабуляром, содержащим культурно окрашенную лексику, и разнообразными управлениями, закрепляющими знания, данного тематического поля.

Далее следуют функциональные тексты и тематический вокабуляр, по теме English schooling.

В заключительной части урока дается материал на развитие навыков устной речи. Она состоит из предложенных ученикам ситуаций и тем для обсуждения, в которых студенты могут высказать свое мнение и обсудить, выученный ранее материал, закрепив свои знания и используя лингвострановедческую лексику урока.

Положительное свойство состоит в том, что, как сказано выше, эти тексты включают разные виды лингвострановедческой лексики, проанализированные в первой, лингвистической, части данной работы. Можно с убеждением сказать, что их информационная насыщенность вполне адекватна и удовлетворительна, т.к. эти тексты включают материалы, отражающие довольно современные изменения, происходящие в системе образования Великобритании. В частности, эти изменения касаются реформ экзаменов (введение), и введение нового учебного плана (National Curriculum).

Более того, эти тексты соответствуют и развивают жизненный и речевой опыт учащихся. В частности, одним из положительных факторов является использование диалогов, которые способствуют осуществлению основных задач и целей обучения иностранному языку — развитию коммуникативной лингвистической и лингвострановедческой компетенции.

К сожалению, вторая группа аутентичных материалов, элементы визуального ряда, представлены в учебнике недостаточно: (карикатуры, репродукции, предметные и ситуативные картины).

Поэтому осуществление принципа наглядности требует от каждого конкретного учителя инициативы и самостоятельности при организации учебного процесса в своих конкретных группах.

То же самое можно сказать и о третьем элементе, визуально-текстовых материалах (таблицах, схемах, графиках, кроссвордах).

К данной работе прилагаются некоторые примеры аутентичных материалов, которых недостает в учебнике, как-то схема современной системы образования Англии, тексты по данным темам и упражнениям к ним.

Данные материалы взяты из пособия по страноведению А. А. Барбариги «В школах Англии» и раскрывают неразработанные учебником темы, затрагивающие организацию воспитательной работы в английской школе. (Pastoral care, school houses) [23,12].

Существует множество пособий, представленных собой целенаправленным курсом обучения иноязычному общению. Построенных на принципах интенсивного обучения, а некоторые предлагают как можно более раннее включение изучающих английский язык в полноценную коммуникацию на этом языке. Использование, которых возможно как на учебных занятиях, так и для самостоятельной работы.

Одним из таких пособий является «Интенсивный курс обучения английскому языку». Автором которой является Маслыко Е. А. [24,45,] Данное пособие предназначено для студентов 1−2 курсов языкового вуза. Оно рассчитано на интенсификацию самостоятельной работы студентов, включенной в систему коммуникативного курса английского языка, основными целями которого являются формирование коммуникативных навыков и умений, а также навыков и умений с учетом особенностей функционирования языковых явлений в речевом общении.

Коммуникативный курс обучения иноязычной речи предлагает интенсивное концентрированное овладение аутентичными способами речевого взаимодействия на английском языке на основе сочетания коммуникативных форм работы, сознательно-системного, функционального и проблемного подходов. Все они находят отражение в различных пособиях.

Мы проанализировали УМК следующих зарубежных авторов.

Существуют также пособия, используемые в Минском ГПИИЯ, подробное описание которых можно найти в статьях Маслыко Е. А. и в сборниках Фастовец Р. В. «Методика обучения иностранным языкам» [25,56,]

Пособие носит не линейный, а концентрический, аспектуальный характер. Им можно пользоваться и в системе, и избирательно.

На основе анализа опыта коммуникативного обучения автор пришел к выводу, что на начальном этапе языкового вуза интенсивное овладение иноязычной речью может быть достигнуто за счет включения в содержание обучения материалов, связанных с обучением операционально-семантическим различиям соотносимых как в родном и изучаемом языках, так и внутри иностранного языка лексических и грамматических единиц, что является одним из первоочередных условий овладения аутентичной иноязычной речью. Этому аспекту овладения иностранной речью в интенсивном курсе соответствуют раздел «Learning to get oriented in the vocabulary». В нем содержится только лексический материал, обеспечивающий и обозначающий сам процесс общения в разных его проявлениях. Для обучения навыкам самостоятельной проверки и самоподготовки предназначены материалы тестового характера «Building up Linguistic and Communicative Competence by Testing Oneself». Овладение студентами даилогической речью на основе аутентичных диалогов и техникой работы с ними является целью раздела «Working with pattern dialogues». К учебным материалам прилагаются материалы справочного характера «Functional Phrase List» и «Prepositions' Check List». Все учебные пособия носят универсальный характер, не имеют узкой тематической ограниченности и могут быть использованы в работе по разной тематике. Помимо интенсивного курса они могут быть включены в обычное экстенсивное обучение для активизации иноязычной речевой деятельности студентов.

Нужно отметить, что существует множество учебно-методических комплексов направленных на обучение иностранному языку. Мы же выделили из них те, которые наиболее близки нашей теме, теме межкультурных коммуникаций.

Данная программа может развиваться в контексте лингвострановедческого обучения, которая находит отражение в «Cutting Edge» by Sarah Cunningham and Peter Moor Intermediate-Upper Intermediate. Каждый из двенадцати модулей учебника состоит из двух частей. Первая построена на традиционном грамматическом подходе к преподаванию языка. Авторы делают особый акцент на работе с лексикой и развитии произношения именно путем погружения учащихся в атмосферу иностранного языка. Получив и закрепив в первой части определенные знания и навыки, учащиеся переходят к выполнению творческого задания во второй части модуля. Оно представляет собой задачу, максимально приближенную к реальным жизненным ситуациям, которую необходимо решить с использованием ранее усвоенного языкового материала.

" Round-Up Grammar Practice" by Virginia Evans Beginners-Intermediate [26,45]. Это красочное, увлекательное пособие, состоящее из вводного и шести основных уровней, не производит впечатления «серьезной» книги по грамматике. Тем не менее, оно прочно входит в число самых популярных в России книг издательства LONGMAN. Будучи на практике в школе — гимназии № 50 очень многие учителя оценили возможности, которые предоставляет Round-up для обучения детей и подростков с их самых первых шагов в английском языке до уровня старших классов школ с углубленным преподаванием английского. Несомненные достоинства этой грамматики — безошибочный учет возрастных особенностей разных групп учащихся, очень удачный баланс между теорией и практикой и умение автора вставить серьезный грамматический материал в интересный для детей и подростков контекст, сближающий их с реалиями страны изучаемого языка.

" Blueprint" by Brian Abbs and Ingrid Freebairn Beginners-Upper-Intermediate. Уже известный и в нашем университете комплекс, пятиуровневый УМК, рассчитанный для старшеклассников, уже в течение нескольких лет успешно используемый в Российских средних и высших заведениях разных типов. Материал учебника созвучен интересам современных молодых людей. Вместе с тем учащиеся получают возможность познакомиться с культурой, историей и литературой англоязычного мира, что и заинтересовало нас.

Mетодика личностного-ориентированного подхода находит отражение в" GO!" By Steve Elsworth and Jim Rose with Olivia Date and Patricia Mugglestone Beginners-Pre-Intermediate [27,56]. Новый, но уже зарекомендовавший себя во многих городах России трехуровневый УМК для учащихся 5−8 классов общеобразовательной школы. Авторы уделили особое внимание созданию и поддержанию высокого уровня мотивации подростков, представив разнообразный лексический и грамматический материал, в доступной форме повествования о жизни их ровесников из Великобритании, отдельных историй с продолжением для чтения. Вместе с тем большое место отводится формированию навыков самостоятельной работы, анализа языкового материала. Пройденный материал регулярно повторяется и обобщается. В комплект, помимо традиционных компонентов, входят рабочая тетрадь по грамматике и тексты.

Longman Dictionary of English Language and Culture Upper Intermediate-Proficiency — первый в мире словарь, в котором представлен как британский, так и американский варианты английского языка. В этом словаре мы нашли более 80 000 слов и словосочетаний об общественно-культурных реалиях Великобритании и США.

Longman New Junior English Dictionary Pre-intermediate Intermediate:

Словарь содержит более 12 000 наиболее употребляемых слов и выражений.

Простые определения, красочные иллюстрации, примеры, а также советы, как избежать наиболее распространенных ошибок; делают словарь совершенно незаменимым помощником для начинающих изучать английский язык. Хотелось бы еще обратить внимание на языковый материал и речевые умения, обеспечивающие предметно-логическое содержание межкультурной коммуникации.

Если предположить что приоритет в обучении устной речи должен быть отдан культурно-бытовой тематике, то, во-первых, такая направленность обучения должна быть надлежащим образом обеспечена лексически и грамматически, т. е. соответствующими мерами по отбору и организации языкового материала; во-вторых, возникает вопрос, когда и в каком объеме должны изучаться чисто «лексические», бытовые темы, как правило, лишенные (кроме эпизодических случаев)" выхода" в реально-информативное общение, но необходимые, т.к. с их помощью вводится лексика, нужная для понимания фабульных текстов. Попытаемся ответить на эти вопросы.

Как известно, программа требует к концу второго года обучения усвоения 550 лексических единиц (далее ЛЕ), куда входят большинство строевых слов, а также часть наиболее частотной межтематической лексики, которую нельзя прямо соотнести с той или иной темой устной речи. Как показал анализ активного словаря, подлежащего усвоению к концу второго года обучения по действующим учебникам, на долю тематической лексики приходится около 300 ЛЕ словарного минимума 4−5 классов. Исходя из этой средней цифры, и следует проводить функционально ориентированный отбор лексического материала, призванный смоделировать семантический аспект говорения в рамках межкультурной коммуникации на основе отобранных тем.

Преимущественно межкультурная направленность обучению устной речи может быть придана преобладанием культурно-бытовой тематики — в этом случае становится возможным регулярное проведение бесед о событиях из жизни учащихся. Естественно, что межкультурное содержание каждой темы (подтемы) требует соответствующего лексического обеспечения. Так, при изучении темы «школа» для обеспечения учащимся возможности говорить о том, что происходит (происходило, будет происходить) на том или ином уроке, следует предусмотреть овладение такими ЛЕ, как to solve problems, to learn the rules (words), to learn new and interesting facts, to learn to understand the music, to write dictations и т. п. (помимо оперирования уже изученной лексикой); необходимо также ввести обозначение оценок. Это же требуется для реализации умения рассказать о своем любимом предмете.

Для лексического обеспечения подтемы «На перемене» требуются слова to play games, to run, to chat, to exchange (stamps, coins, etc.), to go to the. и т. п. При изучении культурно-бытовой темы «Спорт» в рамках подтемы «Спортивные секции» необходимо введение названий наиболее распространенных видов спорта и, соответственно, спортивных секций, а также такой лексики, как to go in for sports, to attend a sports section, to win, to lose, to take part in sports competitions. Эта же лексика, а также слова team, fan, championship, score необходимы для реализации умения рассказать о спортивных передачах по телевидению. Чтобы дать учащимся возможность рассказать о прочитанной книге или просмотренном фильме, требуется введение таких слов, как adventure, Indian, pirate, sailor, Civil (Great Patriotic) War, main character, happy end и. т.п. Специфическими для темы «Кино» являются такие ЛЕ, как to play the leading role, actor, actress; в то же время при рассказе о фильме возможно употребление практически всей лексики по теме «Чтение книг» [28,69].

При отборе лексики принцип функциональности не должен вступать в противоречие с принципом частотности, хотя в отдельных случаях это неизбежно. Так, выяснив с помощью анализа содержания естественных бесед учащихся на родном языке, что многие из них посещают различные спортивные секции и регулярно обмениваются информацией о происходящих в них событиях, можно прийти к выводу о необходимости включения подтемы «Спортивные секции» в разработку темы «Спорт». Это в свою очередь требует включения в лексический минимум названий наиболее распространенных секций, посещаемых учениками. И поскольку из вышеописанных опросов выяснилось, что самыми популярными среди девочек являются занятия ритмической гимнастикой (в секциях или «под телевизор»), целесообразно включить в этот минимум и слово «aerobics», хотя оно и не является высокочастотным. В то же время опрос показал, что некоторые ребята посещают секции шашек, дзюдо, ручного мяча. Однако это не может служить основанием для включения таких и подобных им ЛЕ в обязательный для всех минимум ввиду необходимости соблюдения при функционально ориентированном отборе лексики единства актуального и общего, объясняющегося преобладанием на начальном этапе очерченного выше типизированного уровня реальной коммуникации над индивидуализированным. В подобных случаях в целях индивидуализации учебного процесса целесообразно предусмотреть возможность усвоения каждым отдельным учащимся некоторого числа лексических единиц по каждой теме, которые отражали бы личный опыт и интересы того или иного ученика. При наличии должной мотивации эта лексика впоследствии может стать достоянием и других учащихся. Созданный таким образом список ЛЕ по каждой теме может быть достаточным для организации реально-информативного общения.

В этой связи следует согласиться с Б. А. Лапидусом, считающим, что практическая реализация идеи подобного факультативного расширения обязательного материала способна в определенной степени нейтрализовать неизбежные просчеты, которыми сопровождается отбор, особенно отбор лексики для продуцирования речи, и цитирующем слова Р. Мишеа: «Словарь-минимум, предназначенный для всех учащихся, должен скорее страдать недостатком, чем избытком слов». Естественно, что в действующих УМК в силу отличия тематики устной речи подлежащая усвоению тематическая лексика коренным образом отличается от предлагаемого нами лексического минимума для начальной ступени. Рассмотрим для примера тему «школа» как одну из тех тем действующего учебника, которая могла бы иметь значительный «выход» в межкультурное общение. Её освоение начинается в 4 классе с обучения умению описать классную комнату, для чего вводятся слова: blackboard, wall, door, corner, window, duster. В 5 классе в рамках этой темы учащиеся обучаются умениям описать здание школы (gymnasium, library, workshop), свой класс (добавляется слово portrait), здание сельской школы, урок английского языка. Не трудно заметить, что все эти подтемы не могут служить опорой для организации реального речевого общения учащихся, т.к. они не информативны [28,123]. Как показало исследование естественной сферы общения учащихся на родном языке, ни одна из этих тем не была зафиксирована в их беседах. Из всего сказанного напрашивается вывод о пересмотре словарного минимума для начального этапа в целях придания всему обучению устной речи реально-информативной направленности. В связи со сказанным возникает еще один вопрос: как быть с лексикой, вводимой и закрепляемой с помощью тех бытовых тем, которые на младшей и средней ступенях обучения не в состоянии стимулировать обмен мнениями или отражение новой информации (кроме эпизодических случаев) и в условно-речевом плане могут служить только коммуникативной облицовкой ее усвоения («Внешность», «Профессия», «Квартира» и т. п.)? Ведь несмотря на отсутствие в этих темах возможностей для осуществления реальной коммуникации, они направлены на усвоение определенной части лексики, незнание которой может неоправданно затруднить чтение нетематических фабульных текстов. Возможные пути решения этой проблемы заключаются в следующем:

использование лексики из фабульных текстов (в основном для домашнего чтения) для последующего обобщения и отработки лексических единиц по той или иной теме по мере их накопления с возможным добавлением недостающей, но необходимой лексики;

специальное (намеренное) насыщение фабульных текстов подобной лексикой (так называемый Hineinadaptierung) в целях обеспечения возможно большей ее повторяемости или постепенного накопления для последующего обобщения и закрепления;

" вкрапление" в учебный процесс небольших по объему лексических бытовых тем или их фрагментов для введения той лексики, в которой ощущается функциональная необходимость;

коммуникативная мотивация, отсутствующая в бытовых темах, не нашедших места на младшей ступени обучения, на среднем этапе (6−7 класс) может быть заменена введением в них страноведчески — познавательных элементов. Тогда же могут быть в полном объеме изучены и темы, нацеленные на инсценировки-беседы с иностранцами, беседы в стране изучаемого языка. Соблюдение изложенных условий дает возможность составления лексического минимума, необходимого и достаточного для обеспечения реально-информативной коммуникации на начальном этапе [29,45].

Однако отобранная таким образом лексика по каждой отдельно взятой теме не может, естественно, быть введена одновременно, вся сразу. Это необходимо делать небольшими, строго дозированными порциями, Как же в этом случае может быть обеспечена возможность такого дозированного ее введения и закрепления? Ответ на этот вопрос кроется в самой природе культурно-бытовых тем, их специфике. Как было выявлено путем специального опроса, в рамках этих тем постоянно осуществляется приток новой, коммуникативно-мотивированной информации, в связи, с чем имеется возможность неоднократного возвращения к каждой из них и расширения этих, тем новыми, до того не отраженными элементами содержания при своевременном введении новых порций лексики.

В этом и состоит основная специфика культурно-бытовой тематики, из чего можно сделать следующий вывод: основные культурно-бытовые темы должны повторяться из класса в класс с постепенным их расширением и усложнением, что выражается в специфической, так сказать, рекуррентной их распределенности по годам обучения. Они должны изучаться в виде расширяющихся концентров, каждый из которых знаменует собой возврат к теме в текущем (иногда и это целесообразно) или в следующем учебном году и связан всякий раз с введением очередной порции коммуникативно-ценной лексики. Требование рекуррентности при изучении культурно-бытовых тем обусловливает необходимость отдать предпочтение распределенному обучению перед концентрированным.

Таким образом, кажется достаточно обоснованным положение о том, что в интересах реально-информативного общения на уроках культурно-бытовые темы устной речи должны отличаться от других тем своей специфической, рекуррентной распределенностью по годам обучения: их нельзя считать пройденными в каком-то определенном классе, к ним необходимо возвращаться, причем всякий раз на более расширенном и усложненном витке.

Покажем на примере такой культурно-бытовой темы, как «Чтение книг», возможную реализацию вышеприведенных принципов. Впервые знакомство с этой темой на элементарном уровне может осуществляться уже в самом начале процесса обучения.

В результате первого этапа изучения учащиеся могли бы в 1−2 предложениях сказать о своем отношении к книгам (I like to read books), имеют или не имеют книги дома, какие книги любят читать (about animals, children, etc.); назвать любимую книгу (my favourite book is.); сказать в одном предложении, о ком (о чем) она. (The book is about.).

В дальнейшем расширение этой темы могло бы происходить за счет изучения таких микро тем, как «Библиотека» (умение объяснить, где учащиеся берут книги, ходят ли они в библиотеку, когда, с кем и т. п.), а также «Сказки» (назвать любимую сказку, сказать, о ком (о чем) она).

Позже наряду с постоянным возвратом к этой теме в беседах о событиях из жизни учащихся она может получить дальнейшее расширение за счет микро темы «В школьной библиотеке» (есть ли в школе библиотека, какие книги там есть, ходят ли учащиеся туда, какие книги берут и т. п.).

Новым этапом в развитии устно-речевых умений является переход к чередованию прошедшего и настоящего времени как в монологической, так и в диалогической речи. дальнейшее расширение этой темы могло бы происходить в связи с обучением умению рассказать биографию любимого писателя (где, когда, в какой семье родился, какие книги написал, о чем они, кто главные герои и т. п.). Высказывания учащихся в рамках данной темы носят в значительной степени генерализованный, типизированный характер, но допускают в то же время достаточную степень индивидуализации, позволяющей осуществлять реальное общение, сообщать новую информацию в каждом конкретном случае.

В третьем году обучения очередным расширяющим концентром этой темы может явиться умение передавать с помощью специально отобранной лексики краткое содержание книг англоязычной классической литературы, например, о морских приключениях или о жизни детей в других странах. Обучение аннотированию книг определенной тематики должно сочетаться с дальнейшим усложнением умений, достигнутых в предыдущем году обучения: расспрашивать и отвечать на вопросы о любимом писателе, прочитанных книгах с их краткой оценкой, о домашней библиотеке и т. п.

Таким образом, нами был рассмотрен лексический аспект обеспечения реально-информативной коммуникации. Однако, ориентация на такую коммуникацию требует, чтобы устно-речевые умения были подкреплены не только необходимым лексическим, но и грамматическим инвентарем, а это, в свою очередь, обусловливает необходимость иного подхода к отбору и организации грамматического материала.

В действующих учебниках для 4 класса после освоения «структур» с глаголами to be, и tо have первой изучаемой видовременной формой является форма the Present Continuous Tense [30,45,]. Она чрезвычайно нечастотна, не составляет и 2% случаев употребления в языке английской художественной прозы и, кроме того, не обладает достаточной коммуникативной ценностью: с ее помощью можно сообщить, как правило, только то, что происходит в момент речи. В советской методике поэтому установилась прочная традиция обучения этой временной форме не ранее 7 класса. Этой же традиции придерживаются поныне авторы учебников английского языка в ФРГ, ГДР, Австрии. Но под влиянием англо-американских представителей прямого метода авторы действующих учебников предусматривают в первом году обучения до конца III четверти работу над Present Continuous Tense, и только в конце III четверти — доспециальный период (устное опережение) другой временной формы — Present Indefinite. Эта позиция неоднократно критиковалась. Ее отрицательным результатом является вытеснение таких высокочастотных форм, как Present и Past Indefinite формами the Present Continuous Tense вплоть до старших классов. Кроме того, длительная работа с Present Continuous непосредственно перед изучением Present Indefinite усложняет усвоение норм употребления последнего.

Наш эксперимент (проведенный на педагогической практике в школе № 8) по выявлению сформированности навыков употребления Present Indefinite и Present Continuous показал, что в речи учащихся чаще наблюдались ошибки, связанные с употреблением Present Indefinite (по сравнению с Present Continuous). Причину этого автор усматривает не только в интуитивном пути формирования грамматического навыка, но и в организации обучения грамматическим явлениям в действующем УМК для 4 класса. Бессознательное усвоение совокупности «структур» в Present Continuous в течение трех месяцев III четверти и последующее также интуитивное обучение «структурам» в Present Indefinite приводит к тому, что к концу IV четверти у учащихся создается путаница в этих «структурах», и они не в состоянии провести их четкую дифференциацию и правильно строить высказывания в Present Indefinite Tense. Таким образом, если бы последовательность изучения грамматических явлений была иной, т. е. если бы учащиеся не были знакомы с формами Present Continuous, то по крайней мере бесфлективная форма Present Indefinite affirmative сама по себе не представляла бы трудностей [31,23].

Что касается организации обучения грамматике в действующем УМК для 5 класса, то тот факт, что форма Present Perfect, также обладающая невысокой частотностью употребления (3,8%) и недостаточной коммуникативной ценностью, изучается непосредственно перед «структурами» в Past Indefinite и устное опережение этих структур накладывается на продолжающуюся активизацию в речи формы Present Perfect, создает схожую ситуацию. И здесь в виду интерферирующего влияния такого наложения возможности достижения требуемого навыкового уровня резко ограничены.

Изучение форм Present Continuous и Present Perfect в действующих учебниках на начальном этапе обусловливается той «исключительно важной ролью», которую в учебном процессе играет наглядность. «Наглядность используется для моделирования фрагментов объективной действительности и ситуаций в учебных целях и отработки речевой реакции в ситуациях». Это, в конечном счете, означает направленность процесса обучения на условно-речевую коммуникацию. Для этих целей указанные временные формы, позволяющие комментировать действия, происходящие в момент речи либо только что завершившиеся, вполне пригодны, Если же исходить из преимущественно межкультурно-коммуникативного характера устной речи (особенно во втором году обучения), то отсюда вытекают по меньшей мере два вывода. Первое: ориентация на межкультурную коммуникацию имеет своим обязательным условием оперирование изученным грамматическим материалом на репродуктивно-продуктивном уровне — в противном случае речевое общение становится попросту невозможным, как было показано выше, организация грамматического материала в действующих УМК не обеспечивает этой возможности для основной массы учащихся. Второе: необходимо, следовательно, изменить не только организацию, но и отбор грамматического материала для начального этапа обучения, поставив их на службу нуждам реального общения. В связи с этим особое место в методической типологии грамматических явлений должны занять времена группы Indefinite. По данным лингвостатистики настоящее и прошедшее время группы Indefinite по частотности их употребления в языке художественной прозы покрывают 83,2% всей возможной сферы коммуникации (25,5% и 57,7% соответственно). Только с введением прошедшего неопределенного времени появляется возможность истинного общения учащихся на изучаемом языке. В силу вышеуказанных причин именно эти видовременные формы и должны составить основное содержание обучения грамматике на начальной ступени в следующем порядке: Present, Past, Future Indefinite. Причем введение этих ГЯ следует значительно разграничить во времени: во избежание внутриязыковой интерференции каждая последующая временная форма должна вводиться на базе достаточно сформированных навыков употребления предыдущей.

Наряду с вопросами отбора и организации языкового материала осуществление межкультурной коммуникации зависит так же, как уже указывалось, от достижения репродуктивно-продуктивного уровня образования новых речевых связей, достижение этого уровня неразрывно связано с вопросом о прочности владения языковым материалом, степени сформированности умений и навыков пользования им. Нет смысла доказывать, что эти факторы необходимы также и для осуществления условно-речевой коммуникации, однако в условиях реально-информативного общения вопрос о прочности усвоения выдвигается на первый план, получает приоритетное значение, поскольку в этом случае все приобретенные умения и навыки ставятся под особо усиленную нагрузку. В условиях межкультурной коммуникации внимание учащихся значительно больше поглощено содержанием предстоящего высказывания, чем при условно-речевом общении, Если исходить из положения, что изучение иностранного языка, по крайней мере на начальном и среднем этапе, всегда предполагает противоречие между содержанием и формой, то в условиях реального общения эти противоречия проявляются наиболее остро: чем интенсивнее «переживается» содержание, тем оно более личностно актуализировано, тем сильнее это содержание «распирает» узкие рамки ограниченных возможностей иноязычной коммуникации.

Процесс осуществления межкультурного общения, таким образом, предъявляет повышенные требования к прочности владения лексикой, к уровню сформированности грамматических навыков и степени их гибкости, эластичности. И хотя уровень образования новых речевых связей в условиях информативного общения, ограниченного по степени обстоятельности и индивидуализации, определяется нами как репродуктивно-продуктивный, элемент продуктивности играет, тем не менее, существенную роль, т.к. при использовании иностранного языка как средства общения на первый план выдвигается проблема соотношения в речи готового, повторяющегося и творческого, вновь создаваемого. И если многие речевые задания условного характера могут быть разрешены, не выходя за пределы ранее сформировавшихся высказываний (такие речевые акты обычно «обслуживают» конкретные речевые задания и сами по себе элементарны), то для решения реально-коммуникативных задач даже на ограниченном уровне обстоятельности и индивидуализации часто требуется прибегнуть к новому, творческому. Причем динамика развития реального общения такова, что удельный вес творческого, неподготовленного увеличивается по мере усложнения речевых задач, что постепенно выводит реально-информативную коммуникацию на новый качественный уровень.

Прочность владения языковым материалом, необходимая для осуществления межкультурной коммуникации, достижима только при изначально-комплексном обучении всем видам речевой деятельности и усвоении языкового материала во взаимодействии всех анализаторов, т. е. в единстве говорения, слушания, чтения и письма. Необходимость этого вытекает из психофизиологического положения о неразрывном взаимодействии анализаторов коры головного мозга. Поэтому отрыв образов языковых знаков различных модальностей друг от друга отрицательно сказывается на прочности усвоения. Согласно экспериментальным данным, зрительная память учащихся из класса в класс закрепляется, а слуховая, наоборот, ослабевает, а в целом пропускная способность зрительного канала по сравнению со слуховым у человека намного выше. Психологами установлено, что в памяти учащихся сохраняется 20% того, что они слышали, 30% того, что видели, 50% - что они слышали и видели, 70% - что сами повторили и пересказали, 90% того, что сами сделали.

Существенную роль для достижения необходимой прочности может сыграть письмо. Поскольку в состав процесса письма входит разнообразный набор функциональных звеньев (слухового, двигательного, зрительного анализаторов) и поскольку оно невозможно, по крайней мере, на начальном этапе без внутреннего проговаривания, упражнения в письменной речи обеспечивают прочность запоминания в самом широком смысле слова.

Комплексное взаимодействие анализаторов в процессе обучения тем более необходимо, если учитывать объективно трудные условия обучения: незначительное количество учебных часов, отсутствие языковой среды, длительные перерывы в занятиях и т. п. Только взаимосвязанное развитие всех видов речевой деятельности в состоянии нейтрализовать отрицательное влияние этих условий.

Изначально-комплексное усвоение материала в единстве говорения, слушания, чтения и письма является залогом прочности усвоения языкового и речевого материала и в другом плане — в плане обеспечения подлинной сознательности обучения. Действительно, вне вышеуказанных условий имеет место глобальное восприятие и понимание фраз и предложений, исключающее словоотчетливость. Помимо того, что во многих случаях это приводит к неверному пониманию, такое глобальное восприятие исключает как понимание каждого компонента фразы, прежде всего слов, так и какую-либо эластичность в оперировании ими, что особенно важно в условиях реального общения. Напротив, овладевая материалом в единстве устной речи, чтения и письма, учащийся с самого начала неизбежно сталкивается с расчленением фраз и предложений на их компоненты [32,87].

В этой связи необходимо сказать еще об одном условии прочности усвоения: о необходимости формирования у учащихся прочных ассоциативных связей между иноязычными словами и их эквивалентами на родном языке. Как показали специальные исследования, формирование таких связей должно выразиться в создании так называемых стереотипов микро перевода, т. е. владения словом в переводе на родной язык и с родного языка. В условиях реально-информативной коммуникации, личностно значимой для учащегося, он испытывает постоянные лексические трудности ввиду того, что содержание предстоящего высказывания концептируется на родном языке. В этом случае в сознании обучаемого возникают прежде всего слова родного языка. Быстрота и правильность иноязычного высказывания находятся теперь в зависимости от того, насколько быстро протекает припоминание их иноязычных эквивалентов, а это возможно лишь при определенном уровне сформированности указанных стереотипов, нормирование стереотипов микро перевода, направленное в конечном итоге на вытеснение их из сознания учащихся, представляет собой одну из форм реализации методического принципа опоры на родной язык учащихся. Таким образом, комплексное овладение языковым материалом с опорой на родной язык (прежде всего, лексикой, а также грамматическими словоформами) представляет собой необходимое условие осуществления реально-информативного общения в том понимании, которое было изложено выше. Отрицание этих положений представителями прямого метода исключает в условиях школы формирование основ использования иностранного языка в качестве средства общения, т. е. выражения собственных мыслей на изучаемом языке.

Ещё одним условием прочности владения материалом является научно обоснованная трактовка пути формирования навыка с опорой на предварительно сообщаемое правило через осознанные, постепенно свертывающиеся правилосообразные умственные действия к автоматизмам. В самом деле, когда учащийся в процессе речевого общения ставятся перед необходимостью рассказать о событиях своей собственной жизни, дать им оценку, поделиться впечатлениями и т. п., он будет не в состоянии выполнить эту задачу, если не обучен осуществлению грамматических действий в уме в их оптимизированном, т. е. максимально сокращенном, свернутом виде. Ожидать, что можно полностью автоматизировать употребление грамматических знаков в одном только процессе речевого общения, не приходится. Для этого потребовалась бы значительно более обильная речевая практика. Это может быть достигнуто только в отношении некоторых самых элементарных, базальных грамматических знаков, в то время как при употреблении остальных всегда будет иметь место осознанное конструирование. «Всплывание» правила, сигнала и т. п. является в этом случае «светлой точкой сознания», которая, как правило, появляется в наиболее коммуникативных местах речи [33,15].

Для свертывания правилосообразных действий в уме основным условием является создание у обучаемых ориентировочной основы действия, т. е. сообщение им грамматического правила. Последующее обучение свертыванию этих действий становится предпосылкой любой речевой коммуникации, условной или реальной. Однако в процессе осуществления реально-информативного общения соблюдение этого методического принципа становится особенно важным. В этом случае учащимся приходится в зависимости от обстоятельств чередовать в своей речи различные грамматические явления, постоянно переходить от утвердительных к отрицательным и вопросительным типам предложений и т. п., т.к. этого требуют реально-речевые задачи, при решении которых необходимо средствами иностранного языка В этом случае учащимся приходится в зависимости от обстоятельств чередовать в своей речи различные грамматические явления, постоянно переходить от утвердительных к отрицательным и вопросительным типам предложений и т. п., выразить содержание, изначально концептируемое на родном языке [34,12]. Сказанное этого требуют реально-речевые задачи, при решении которых необходимо средствами иностранного языка выразить содержание, изначально концептируемое на родном языке является достаточным основанием для утверждения, что прочность овладения грамматическими явлениями и сформированность грамматических навыков возможны только при сознательном овладении грамматическим строем иностранного языка. При интуитивном пути формирования навыка оно исключается ввиду отсутствия вышеуказанных условий.

Необходимо также отметить, что прочность и основательность обучения следует рассматривать не как «неподвижность и окостенение», а как единство повторяемого и творчески-нового. Исследования советских и зарубежных ученых обосновали и раскрыли понятие творческого повторения, которое выражается не в простом, механическом повторении одного и того же, а в создании условий, когда действия при каждом своем повторении сталкиваются с элементами новизны. Только в этом случае наступает эффект образования «следов», т. е. усвоение. Этому положению полностью соответствует предлагаемая ориентация на реально-информативное общение, направленная на повторение языковых единиц в постоянной смене новых ситуаций, новых комбинаций.

Вопрос о прочности усвоения языкового материала, сформированности умений и навыков владения им в конечном итоге связан с выбором метода обучения как совокупности принципов, его составляющих. Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что серьезное и эффективное развитие межкультурной коммуникации возможно только при условии реализации УМК во всем процессе преподавания таких основополагающих принципов, составляющих сущность сознательно-коммуникативного метода обучения, как изначально-комплексное освоение языкового материала во всех видах речевой деятельности, опора на родной язык учащихся, сознательное овладение грамматическим строем изучаемого языка. В то же время уже теперь, несколько забегая вперед, можно сделать вывод, что в общем контексте прямого метода в силу отсутствия в нем принципов, обеспечивающих необходимую прочность усвоения, попытка осуществления реально-информативной коммуникации априорно обречена на неуспех.

2.2 Технология содержания учебно-методического обеспечения в обучении межкультурной коммуникации

Из всех форм проявления межкультурной коммуникации в школьных условиях приоритетное внимание должно быть уделено информативным беседам о событиях из жизни учащихся как важнейшей форме обучения реальному речевому общению, для этого существуют следующие основания.

Решение на иностранном языке организационных вопросов урока и учебы, хотя и является важным компонентом обучения реальной коммуникации, во-первых, в принципе не представляет собой методической проблемы, и, во-вторых, не может занимать по времени, отводимом на него, сколько-нибудь значительного места в процессе обучения. Обсуждение на иностранном языке посильных для учащихся и интересующих их проблемных вопросов выходит в целом за рамки нашего исследования, поскольку элементы этой формы проявления межкультурной коммуникации могут появиться не ранее, чем на III году обучения. Отражение в речи учащихся заданного содержания (прежде всего прочитанного) в целом не является проявлением реального общения, поскольку содержание произведений для домашнего чтения известно всем учащимся класса, Это же касается обсуждения этого содержания, обмена на иностранном языке мнениями о нем, то учащимся второго года обучения по силам лишь отдельные элементы такого вида работы. Поэтому только об информативных беседах из жизни учащихся можно говорить как об основной форме проявления межкультурной коммуникации в школьных условиях, и, следовательно, как о важнейшем компоненте обучения устной речи, в методическом плане мало изученном, «хотя его методические потенции представляются весьма перспективными» .

Информативные беседы о событиях из жизни учащихся в вышеизложенном понимании могут быть классифицированы по различным критериям. Так, по степени и характеру подготовки они могут подразделяться на подготовленные (как в содержательном, так и в языковом плане или только в каком-либо одном, чаще всего содержательном) и неподготовленные (экспромтные). Это деление несколько условно — ведь любая групповая беседа возможна постольку, поскольку учащиеся уже овладели необходимыми для ее ведения речевыми умениями и навыками. С этой точки зрения беседы всегда подготовленные. Вместе с тем обсуждение повседневных событий может предваряться непосредственной подготовительной работой, и в таком случае можно говорить о подготовленных информативных беседах, По характеру подготовки беседа или какая-то ее часть может быть подготовлена через домашнее задание или же непосредственно на уроке перед ее проведением, далее, по степени управляемости со стороны учителя беседы могут быть жестко управляемыми, при непосредственном участии учителя, а также могут управляться им косвенно, почти без его речевого вмешательства, главным образом с помощью паралингвистических средств. По представленности различных опор беседы могут характеризоваться как их наличием, так и их полным отсутствием. По удельному весу монологической и диалогической речи такие беседы могут быть преимущественно диалогическими или же, напротив, характеризоваться преобладанием монологической формы общения. Следует, однако, отметить, что, применяя вышеперечисленные критерии, мы получаем не деление бесед на виды или подвиды, а такие их разновидности, по которым возможно проследить линию их усложнения и развития, т. е. эволюцию обучения межкультурной коммуникации, причем не только по годам обучения, но и в пределах одного года.

Из всех приведенных здесь критериев важнейшим на данном этапе исследования нам представляется преобладание диалогической или монологической речи, т.к. методику проведения информативных бесед следует рассматривать под углом зрения обучения диалогической и монологической речи. Однако, прежде чем приступить к изложению этого вопроса, необходимо отметить, что монологическую и диалогическую форму общения можно разграничить одну от другой только условно. В методической литературе последних десятилетий указывается, что в процессе естественного речевого общения нет «чистого» монолога, как не существует и «чистого» диалога, а есть то и другое во взаимодействии и взаимопереплетении. Так, И. А. Зимняя определяет монолог как «большую или меньшую часть диалога, всегда предполагающего наличие собеседника» [29,16].

Отсюда можно заключить, что монологическая речь не есть антипод речи диалогической: в общем плане диалог не есть чередование вопросов и ответов на них, равно как и не есть обмен краткими репликами, хотя в принципе и то, и другое может иметь место, если обратиться к такой разновидности диалога как интеллектуальный диалог, то он вообще характеризуется порой чрезвычайно длительными взаимосцепленными «монологическими» высказываниями. Отсюда напрашивается вывод, что в любой беседе, в том числе и в беседах о событиях из жизни учащихся, наличествуют элементы как монологической, так и диалогической речи с преобладанием (спонтанным или планируемым) того или другого.

Неразрывное единство диалога и монолога не означает, что следует отказаться от раздельного обучения каждой из этих форм общения. Однако, монолог в принципе должен иметь подготовительный характер по отношению к последующей групповой беседе как наиболее естественной и часто встречающейся форме общения. В то же время по ряду причин ошибочно было бы представлять себе групповую беседу как простое чередование сменяющих друг друга монологов. Причины эти следующие: во-первых, при обстоятельных монологических высказываниях учащихся резко сокращается время говорения на каждого отдельного ученика; т. е. первой причиной являются условия обучения, и, прежде всего количество недельных часов. Во-вторых, любая беседа обладает своим внутренним механизмом протекания и развития, включающим умения свободного и логически последовательного расспроса собеседника о фактах, представляющих интерес, умение быстро и логично реагировать на встречные вопросы, давая развернутые ответы и в случае необходимости переходя от ответа к контрвопросу, реагировать на высказывание собеседника противопоставлением своего мнения, встречной информацией, согласием, добавлением и т. п., инициативно начать беседу и переключаться с темы на тему. Таким образом, монолог как одна из форм общения либо трудно отличим от развернутой диалогической реплики, либо представляет собой элемент подготовки к последующей беседе.

Выше мы говорили о разновидностях информативных бесед, которые позволяют проследить линию их усложнения, развития, тактически же деление этих бесед на виды может осуществляться только по их предметно-логическому содержанию. Используя этот критерий, с позиции пройденных на данный момент тем можно различать однотемные и многотемные беседы. Естественно, что однотемные беседы легче многотемных и поэтому должны предшествовать им, поскольку к сложному, многосоставному мы обычно готовимся через простое, односоставное. Однотемные беседы обусловливают и гарантируют многотемные, которые являются высшим уровнем общения на занятиях, его венцом. В пользу последнего утверждения говорят следующие аргументы: естественные диалоги, в том числе групповые беседы, чаще всего протекают с неоднократной сменой тем и ситуаций; кроме того, многотемные беседы позволяют вернуться к той или иной теме после первоначального отхода от нее.

В жестких условиях обучения желательна более или менее длительная речевая деятельность обучаемых, что также легче осуществимо в пределах нескольких тем, чем в рамках какой-либо одной темы [27,156].

Как показало проведенное нами исследование сферы естественного речевого общения учащихся 4−5 классов, приток новой информации не одинаков в пределах различных тем, и естественно, что чем большее количество, тем затрагивается в беседах, тем больше вероятность получения и передачи новой информации; кроме того, можно заранее предположить, что не все темы вызывают у учащихся одинаковый интерес, и чем более, тем затронуто в беседе, тем вероятнее проявление интереса к одной или нескольким из них. Выше говорилось о возможности развития культурно-бытовых тем через расширяющиеся концентры, что позволяет неоднократно возвращаться к одной и той же теме всякий раз на новом содержательном и языковом уровне. Такое концентрическое расширение легче всего реализуемо в многотемных беседах.

Вышеприведенные аргументы, думается, достаточно убедительно говорят в пользу многотемной беседы о повседневных событиях как одной из конечных целей обучения, которая наряду с подгрупповой беседой соответствует тому, что имеет место в условиях естественного общения на родном языке. Сказанное не означает, что однотемные беседы не имеют права на существование в учебном процессе, однако, они, как правило, должны иметь подчиненный, подготовительный характер. Так, при изучении каждой новой темы, имеющий «выход» в реальное общение, целесообразно проводить краткие беседы в пределах именно этой темы, прежде чем этот материал будет «задействован» в многотемных беседах. Кроме того, однотемные беседы необходимы, когда возникает возможность оперативного отражения в речи учащихся какого-то актуального события, например, школьного вечера, на котором присутствовали не все учащиеся или не было учителя. В этом случае самой подходящей формой работы может быть однотемная беседа, вызванная к жизни актуальностью происшедшего, необходимостью его отражения в речи.

Таким образом, групповая многотемная беседа (полилог) является высшей формой диалогического общения на занятиях, тогда как другие типы диалогов (однопарный, симультанно-парный, подгрупповой) должны играть подчиненную роль в процессе обучения устной речи. Действительно, парный диалог перед аудиторией крайне «нерентабелен» с точки зрения временных затрат, всегда несет на себе явный отпечаток искусственности. Его основное назначение — контроль качества диалогов, подготавливаемых одновременно. Симультанно-парный диалог, напротив, чрезвычайно рентабелен, поскольку резко увеличивает время говорения на каждого ученика, но его главным недостатком является невозможность адекватного контроля со стороны учителя за правильностью речи учащихся. Симультанные диалоги могут, тем не менее, с успехом применяться в целях подготовки к групповым беседам или же быть их компонентом, служащим для подготовки очередного ее этапа. Что касается так называемого подгруппового диалога, предполагающего одновременное проведение на уроке нескольких групповых диалогов, то из-за невозможности управления ими учителем такой вид общения вряд ли уместен на начальной ступени обучения.

С учетом вышесказанного основным способом осуществления межкультурной коммуникации в средней школе может быть только групповая беседа с участием всего класса, с более или менее обстоятельными монологическими укладами, но с преобладанием в целом диалогической формы общения. Такой групповой диалог по форме должен представлять собой многотемную информативную беседу о событиях из жизни учащихся на материале окружающей их действительности. Важнейшим условием проведения таких бесед является естественная мотивированность высказываний учащихся, сознание личностной ценности обсуждаемого содержания. Роль учителя в проведении таких бесед постепенно сводится к общему управлению ее протеканием путем, главным образом, обеспечения логических, ассоциативно — обусловленных переходов от темы к теме. К концу начального этапа обучения она все еще довольно существенна, но постепенно уменьшается, приобретая более скрытые, косвенные формы естественного вовлечения учащихся в беседу с помощью условных сигналов, жестов и т. п. Не менее важным следует считать умение коммуникантов инициативно включиться в разговор в силу возникшей внутренней потребности высказаться. В целом можно сказать, что групповая беседа, протекающая при соблюдении всех вышеперечисленных условий, приближается по своим параметрам к подробной беседе, которая могла бы иметь место на родном языке учащихся.

Для иллюстрации изложенного приведем пример такой беседы, которую мы провели в школе на педагогической практике. Беседа начинается вступительным сообщением учителя о его отношении к кино и о последнем посещении кинотеатра с последующей остановкой после 3−4 предложений для побуждения учащихся к инициативному расспросу. Ответив на вопросы класса, учитель, предварительно выяснив, кто из учащихся смотрел какой-либо новый интересный фильм, просит его рассказать об этом одноклассникам. После этого мы, осуществляя логический переход к следующей теме, говорим, что в кино он ходит не часто, а по вечерам предпочитает смотреть телевизор. Задав учащимся, ряд вопросов о том, какие передачи им нравятся, мы перечисляем свои любимые передачи. Назвав среди них, допустим, программу «Утренняя почта», мы говорим, что по такой-то причине он не смог посмотреть эту передачу в прошлое воскресенье, и хотел бы узнать ее содержание и мнение учащихся об этой передаче. Учащиеся, дополняя друг друга и обмениваясь мнениями об отдельных номерах передачи, излагают ее содержание. Поблагодарив учащихся, мы переходим к одной из подтем темы «Спорт» — «Спортивные передачи по телевидению» и просим учащихся вспомнить, какие спортивные передачи каждый из них смотрел в последний раз, какие команды (спортсмены) принимали участие в этих соревнованиях, кто победил, какой был счет и т. п.

Обнаружив в ходе фронтального опроса класса, что учащиеся не совсем готовы к обсуждению данного вопроса, мы решили провести подготовку этого этапа беседы через симультанно — парную работу, вынеся ключевые слова и выражения этой подтемы на классную доску и повторив их с учащимися, во время проведения диалогов можно ходить между рядами, корректируя речь учащихся, помогая им, включаясь на некоторое время в отдельные диалоги, «затем, в целях контроля одна-две пары учащихся повторяют свои диалоги перед аудиторией, вслед, за чем этот этап беседы проводится еще раз: учащиеся рассказывают о спортивных телепередачах, отвечая на уточняющие вопросы учителя и одноклассников. В процессе беседы выясняется, что ученик X., страстный футбольный болельщик, не смог посмотреть последний матч чемпионата страны, т.к. именно в это время он ходил на день рождения к одному из своих друзей, воспользовавшись этим, можно спросить ученика рассказать о дне рождения его друга, после чего ученик отвечает на уточняющие вопросы класса и учителя. Узнав, что одним из подарков ко дню рождения была книга, очень легко осуществляется логически обоснованный переход к теме «Чтение книг». Задав классу ряд вопросов об отношении к чтению книг вообще и выяснив, таким образом, кто из учеников начал читать новую книгу, мы просим класс расспросить этого учащегося об этой книге с установкой на развернутые ответы последнего и возможные контрвопросы расспрашивающих [21,89].

Для вовлечения коммуникантов в беседу мы на различных ее этапах используем не только словесные стимулы, но и жесты, условные знаки (глазами, рукой, кивком головы и т. п.). В завершении беседы мы оцениваем как общее участие класса в беседе, так и участие отдельных учеников, выставляя им соответствующие оценки.

Достижим ли вышеописанный уровень общения к концу начального этапа обучения английскому языку в средней школе? Для ответа на этот вопрос следует остановиться на подготовке к проведению групповых бесед, поскольку не подлежит сомнению, что умения и навыки, необходимые для участия в таких беседах, обусловлены подготовкой, кроящейся в самой методике обучения устной речи, ее организации.

Такая подготовка, находящаяся как бы за рамками информативных бесед как таковых, обеспечивается как специфической структурой работы над темой устной речи, так и развитием специальных, преимущественно диалогических умений. Остановимся сначала на структуре работы над культурно-бытовыми темами.

Проведение групповых бесед в рамках каждой культурно-бытовой темы предполагает овладение определенным набором частных речевых умений, к освоению которых в течение всего дальнейшего периода обучения тема должна готовить и которые в своей совокупности должны представлять сумму всего того, что в последующем может быть предметом классных бесед в пределах данной темы. Так, например, по теме «Кино» к концу 5 класса это могли бы быть: (1) умение расспросить и ответить на вопросы о своем отношении к кино. — Do you like to go to the cinema? Do you often go there? (2) умение расспросить и рассказать о том, какой именно кино или телефильм учащийся видел последний раз. — What film did you see (watch on TV) last time?; (3) умение сказать, в какой кинотеатр и с кем ходил. — What cinema did you go to?, With whom did you go there?; (4) умение кратко аннотировать фильм, т. е. сказать в двух-трех фразах, о чем (о ком) он. — What (who) was it about?; (5) умение дать и узнать у собеседника самую простую оценку игры актеров, сказать, кто исполнял главную роль. — actors and actresses played their rules well; X. played the leading role. (6) умение дать оценку просмотренному фильму с кратким ее обоснованием; сказать и расспросить о том, какие фильмы нравятся, назвать свой любимый фильм. — like, dislike, interesting, dull, funny. I like films about. My favorite film is. [24,46].

Каждое такое частное умение — это умение решать определенное речевое задание, и поэтому оно может быть сформулировано соответствующим образом, как это было сделано в приведенных выше примерах. Их можно назвать узловыми речевыми заданиями по теме. В таком случае тема «Кино» может быть разделена на шесть последовательно реализуемых частей или звеньев, каждое из которых посвящено подготовке учащихся к решению в реальном речевом общении одного из узловых речевых заданий темы. В каждое звено входят подготовительные упражнения к узловому речевому заданию и само задание как итог. Легко убедиться, что овладение умениями решать эти узловые речевые задания необходимо и достаточно, чтобы на протяжении всей учебы возвращаться к теме «Кино» в информативных беседах. Нетрудно убедиться также и в следующем: если по каждой культурно-бытовой теме выделить узловые речевые задания, в ходе работы над темой целенаправленно готовить учащихся к их решению, а затем обеспечить отражение повседневных событий по этим темам в периодически повторяющихся беседах, то этим в значительной степени была бы обеспечена межкультурная коммуникация на уроках. В этой связи важное значение приобретает последовательность этих звеньев, их взаимосвязь и взаимодействие. Ведь ограниченность времени исключает повторение предыдущих речевых заданий перед каждым новым. Поэтому основным критерием определения этой последовательности является подготовка последующих узловых речевых заданий через предшествующие, вмещение элементов предыдущих заданий в последующие, что обеспечивает необходимое повторение языкового и речевого материала и сокращает непосредственную подготовку к каждому новому заданию. Деление каждой культурно-бытовой темы на ряд последовательно реализуемых речевых заданий подготавливает и тем самым обеспечивает многотемность информативных бесед о событиях из жизни учащихся.

Подготовка к участию в информативных беседах, выходящая за рамки бесед как таковых, осуществляется также за счет специального обучения основным умениям диалогической речи, выделение которых явилось реакцией на «засилье» вопросно-ответной структуры при обучении диалогу.

В целях устранения этого недостатка сначала С. М. Мануйлов в 1963 году предложил отобрать другие, более типичные «диалогические пары»: вопрос — ответ + контрвопрос, вопрос — ответ + дополнительное высказывание, констатация — встречная констатация и др. Высказывалась уверенность, что в результате этого диалогическая речь учащихся станет более похожей на естественную, утратит характер «допроса». Действительно, как было показано многими исследователями, диалогические единства не ограничены структурой «вопрос — ответ», поэтому впоследствии еще ряд авторов предложили построить обучение диалогической речи по таким диалогически — функциональным единствам. Однако, этот путь обучения вызывает ряд возражений [35,65].

Во-первых, при попытке «втиснуть» обучение диалогической речи в рамки диалогически — функциональных единств речь учащихся становится неестественной, поскольку ее содержательная сторона уходит на задний план, и вместе с тем исключается прицел на реально-информативную коммуникацию.

Во-вторых, стремление вытеснить вопросно-ответные пары другими типами диалогически — функциональных единств само по себе неверно, ибо ущербно не преобладание вопросно-ответного диалога как такового, а тот факт, что вопросы в большинстве случаев задаются учителем, что ведет в целом к преобладанию реактивной речи учащихся над инициативной, причем в большинстве случаев их ответы не содержат ничего, кроме непосредственной минимальной реакции на вопрос, в связи с этим и была сделана попытка выделения основных умений диалогической речи с целью придания обучению диалогически — функциональным единствам межкультурного характера.

Эти умения следующие:

а) умение инициативно задавать вопросы (умение расспроса);

б) умение давать развернутые ответы;

в) умение высказаться без прямого или косвенного побуждения, т. е. умение инициативно начать беседу и умение противопоставить информации собеседника свою собственную, встречную;

г) умение инициативного переключения с темы на тему.

Эти умения являются по своей сути внешним выражением базисных умений, обеспечивающих любую естественную речевую деятельность.

Развитию умений участвовать в групповой беседе должно служить целенаправленное обучение вышеуказанным умениям, которое может осуществляться двумя путями: опосредованно, с помощью выполнения специальных упражнений на развитие речевой инициативы учащихся, и непосредственно, с помощью системы приемов управления групповой беседой. Рассмотрим сначала первый из этих двух путей:

1. Упражнения для обучения расспросу, т. е. умению задавать вопросы в ситуации действительной нехватки информации. Расспрос собеседника

Простейшей формой обучения данному умению являются реально-коммуникативные упражнения типа: «Расспросите ученика у доски, своего товарища по парте или учителя о.» , — далее указывается тема расспроса. Подобные упражнения могут выполняться и в условно-коммуникативном режиме с заданиями типа: «Представьте, что один из ваших одноклассников — персонаж тематического нефабульного текста „Olya and her pen-friends“. Задайте ей всевозможные вопросы по этому тексту» для работы в парах подобное упражнение может быть следующим: «Ваш сосед по парте смотрел вчера интересный фильм. Расспросите его об этом и ответьте на его вопросы» .

В целях обучения инициативному расспросу возможны также упражнения, когда учитель или кто-то из учащихся делает начальное сообщение на определенную тему, например, «Вчера я ходил в кино», к которому нужно задать серию вопросов. Вопросы эти должны отвечать ряду требований: они должны задаваться в логической последовательности; каждый последующий вопрос по возможности должен вытекать из предыдущего ответа; вопросы желательно формулировать так, чтобы ответы на них были предельно краткими. Возможна также усложненная модификация этого упражнения; учащимся объясняется, что они должны прослушать сообщение учителя и задавать ему вопросы всякий раз, когда он прерывает свой рассказ. При этом сообщения учителя могут быть связаны единой темой (например, как он провел вчерашний день), или всякий раз содержать информацию, не связанную с предыдущей. В этом случае сообщения учителя могут быть более пространными и состоять из 3−4 предложений. Начальные монологические сообщения могут даваться кем-либо из учащихся и по сигналу учителя прерываться для расспроса остальными учениками. Описанные выше упражнения могут сопровождаться опорами содержания в виде пунктов плана, ключевых слов на русском или английском языке. Одной из разновидностей этого вида работы является взаимный расспрос со сменой ролей при работе в парах: один из учащихся делает начальное сообщение, а затем расспрашивается соседом по парте, после чего партнеры меняются ролями.

Для подготовки к расспросу собеседника в классе в домашнем задании могут быть упражнения на письменный или устный перевод вопросов по той или иной теме с русского языка. Возможны подсказы наиболее трудных грамматических структур или лексических единиц на английском языке. Подобное же упражнение может быть выполнено и в классе с помощью учителя с последующим использованием этих вопросов в парной работе или же в групповой беседе, допросы могут задаваться и по опорным словам на русском языке или с помощью пунктов плана, например: «Задайте, возможно, большее количество вопросов об уроках физкультуры (как часто, где — в спортзале или на спортплощадке, что делаете зимой, весной, осенью; как зовут учителя, когда был последний урок и т. п.).

Упражнением, непосредственно предваряющим групповую беседу, может быть расспрос учителя по плану на русском языке, например, по теме «Чтение книг»: отношение к чтению; какие книги нравятся; кто любимый писатель; какая любимая книга и т. д. Подготовка к расспросу может осуществляться «про себя»: «Подумайте, какие вопросы вы могли бы задать учителю по следующим пунктам — коллекционирование чего-либо; отношение к музыке, спорту и т. п.

В соответствии с этими требованиями обучаемые учатся последовательно, вопрос за вопросом узнавать содержание незнакомой книги или фильма, новости школьной жизни, если они не были какое-то время в школе, и т. п.

Контрольный вопрос, который может задаваться как по сигналу учителя, так и впоследствии без него. В этом упражнении первым вопрос задает обычно учитель. Учащиеся отвечают на него и тут же задают контрвопрос. Ответив на него, учитель обращается к учащимся со следующим вопросом. Контрвопрос учащегося может, как полностью повторять вопрос учителя, так и представлять собой сокращенную его форму, характерную для естественного диалога — And (What about) you?

Другие специфические умения инициативного расспроса, на которые указывается в методической литературе, такие как прерывание собеседника вопросами, вклинивание вопросов в сообщение рассказчика, так называемый «перекрестный допрос» также требуют специального обучения, однако ввиду многочисленности задач начального этапа они выходят за его рамки.

2. Умение давать развернутые ответы. Обучение этому умению следует начинать уже с момента введения в практику обучения вопросно-ответных упражнений. Последовательность упражнений здесь может быть следующей, после прочтения какого-либо краткого тематического текста учащимся предлагается устно ответить на вопросы по этому тексту с условием, что каждый ответ должен содержать не менее двух логически связанных предложений. Образец такого ответа может быть приведен в учебнике. Учащимся может быть предложен диалог — образец с развернутыми ответами; после его прочтения они должны изменить и дополнить этот диалог, обращая особое внимание на развернутые ответы. Позже на основе этого упражнения учащиеся могли бы составить собственный диалог с развернутыми ответами одного из собеседников. Впоследствии количество предложений в развернутых ответах на вопросы по тематическим текстам следует постепенно увеличивать с двух до 3−4-5. Естественно, текст должен содержать достаточно информации для таких ответов.

Одним из упражнений для обучения данному умению может быть требование дать развернутые ответы на ряд вопросов учителя, носящих реально-коммуникативный характер. С этого момента выработка навыков развернутого ответа должна осуществляться поочередно как в рамках реальной, так и условной коммуникации. Для облегчения составления развернутых ответов на единичный вопрос в подобных упражнениях могут предусматриваться опоры в виде плана или опорных слов на русском языке, например, What is your favorite film? (название; почему; сколько раз смотрел, о ком, о чем, как играли актеры, кто играл главную роль и др.). Подобные упражнения могут выполняться письменно как в классе, так и в домашних заданиях.

Для получения развернутого ответа учащимся может быть задан не один, а 2−3 вопроса сразу; тогда они представляют собой как бы план высказывания, например: «Скажи, какой вид спорта ты предпочитаешь, за какую команду болеешь и кто твой любимый спортсмен». Однако следует отметить, что в принципе специфика умения давать развернутые ответы состоит в том, что их содержание в значительной степени не должно зависеть от заданного вопроса. Учащимся запрещается ограничиваться только прямым ответом на заданный вопрос, поэтому если начало ответа носит, как правило, реактивный характер, то вся остальная его часть — инициативна.

3. Умение высказаться без прямого или косвенного побуждения со стороны собеседника предусматривает умение инициативно начать беседу и умение противопоставить информации собеседника свою собственную. Такая «встречная» информация может носить нейтральный характер, противоречить сообщению собеседника, дополнять его и т. п. Как отмечает П. Б. Гурвич, умение начать беседу вырабатывается не столько специальными упражнениями, сколько созданием у учащихся некоторых общих «установок»: возможно установить порядок, когда некоторые информативные беседы начинает не учитель, а кто-либо из учащихся [37,13]. Проще всего это делать с беседами, которые подготавливаются через составление в домашнем задании развернутых монологических сообщений по нескольким культурно-бытовым темам. По указанию учителя учащиеся готовят дома свои сообщения (одни — о посещении кино, другие о последних прочитанных книгах и т. д.), и один из учеников заранее предупреждается, что на следующем уроке он своим сообщением начнет групповую беседу, прервав свой рассказ после 3−4 предложений и обратившись к классу с просьбой задать ему вопросы для выяснения дальнейших подробностей; учащимся вменяется в обязанность во время групповых бесед не подавлять свое стремление высказаться и всякий раз при возникновении желания дополнить информацию товарища или учителя, что-то уточнить, с чем-то не согласиться и т. п. тут же вмешаться в ход беседы. Для обеспечения естественности и соблюдения речевого этикета сначала достаточным может быть овладение учащимися оборотом «Извините, что я перебиваю.» Вряд ли можно надеяться, что даже на втором году обучения подобные случаи инициативного включения в беседу могут быть достаточно частыми, но совершенно ясно, что они должны быть всячески поощряемы.

Что касается умения инициативно переключаться с темы на тему, то на начальном этапе это остается пока прерогативой учителя, и целенаправленного обучения этому умению не проводится.

Таким образом, соответствующая организация культурно-бытовых тем устной речи с делением их на узловые речевые задания и последующим отражением повседневных событий в периодически проводимых многотемных групповых беседах обеспечивают реально-информативную коммуникацию на уроках. Перечисленные выше умения инициативной речи составляют ту основу, на которой строится проведение и развитие таких бесед. Развитие этих умений обеспечивает протекание информативных бесед, которые в целом не теряют характер обычного диалога «Учитель — класс» и включают разносторонние речевые контакты: учителя с отдельными учащимися, учеников между собой, отдельного учащегося с остальным классом.

Таким образом, мы попытались описать, как может осуществляться подготовка к ведению групповых бесед, лежащая за пределами самих бесед, организационно с ними не связанная. Теперь мы переходим к описанию подготовки, либо непосредственно предшествующей информативным беседам, либо осуществляемой в ходе самих бесед, т. е. прямо связанной с их проведением. Первый из этих двух видов подготовки носит открытый, эксплицитный характер: учащиеся в каждом случае четко осознают направленность такой подготовки, нацеленность ее на последующее участие в групповой беседе. Она осуществляется главным образом через домашние задания на составление монологических сообщений о последних событиях в жизни учащихся по отдельным темам с использованием различных опор, в том числе исходного микротекста — образца, предназначенного для последующей актуализации.

Подготовка, осуществляемая в ходе информативных бесед, напротив, может иметь скрытый, имплицитный характер и не восприниматься обучаемыми как подготовка, хотя, по сути, являться таковой. Этот вид подготовки в значительной мере тождествен приемам управления групповой беседой со стороны учителя, хотя полного совпадения не происходит. Так, если групповая беседа предусматривает развернутые монологические сообщения, не подготавливаемые дома, их можно подготовить в ходе беседы серией вопросов учителя с последующим специальным вопросом обобщающего характера, Для подготовки следующего этапа беседы может использоваться симультанно — парная работа по той или иной подтеме как компонент групповой беседы как с опорами, так и без них.

Для подготовки к беседам не исключены и аспектно — направленные упражнения, относительно изолированные от общего процесса обучения проведению групповых бесед. Они проводятся по усмотрению учителя, считающего нужным повторить тот или иной плохо усвоенный или давно не встречавшийся языковой материал. Сюда относится повторение в различных упражнениях какого-либо грамматического явления или его части (например, форм прошедшего времени неправильных глаголов), а также лексических единиц. В целом при организации такого повторения необходимо придерживаться следующего принципа: если на уроке предусматривается повторительная работа с лексикой, не следует в этот же урок включать повторение грамматического материала, и наоборот.

Существенное значение имеет также умелое применение учителем специальных приемов управления групповой беседой. Выше уже говорилось о способах словесного управления речевой деятельностью обучаемых в подготовительных упражнениях к групповым беседам. Все они остаются в арсенале учителя и при проведении групповых бесед. Однако, особо необходимо отметить все возрастающую роль паралингвистических средств управления, т. е. конвенциональных сигналов, выработка системы которых начинается уже на этапе подготовительных упражнений по обучению умениям диалогической речи. Сигналы становятся наиболее часто используемым способом управления ввиду того, что они все более заменяют собой прямое словесное вмешательство учителя в ход беседы, становясь привычным и естественным для учащихся явлением. С их помощью учитель может руководить ходом беседы: указания рукой, глазами, кивок головы могут означать сигнал к началу речевой деятельности, адресат высказывания, необходимость сообщения дополнительной информации и т. п. Используя другие условные знаки, учитель может указать на характер ожидаемой реплики (вопрос, развернутый ответ и т. д.). Не следует думать, что система условных сигналов должна быть столь же разветвленной, как и набор ожидаемых реакций: один и тот же сигнал можно использовать в различных целях, поскольку его значение становится понятным из общего контекста происходящего. Разумное сочетание условных сигналов по включению коммуникантов в беседу и, если необходимо, словесного вмешательства является эффективным средством управления групповой беседой.

Чтобы проведение информативных бесед стало действительно привычным, важно соблюдать определенную градацию в усложнении их структуры: от подготовленной беседы к экспромтной, от однотемной к многотемной, от преобладания кратких монологических сообщений к диалогической форме речи, а в ее рамках — от фронтальной беседы «Учитель — класс» через управляемый и инициативный взаимный расспрос и расширенный ответ к групповой беседе, от предопределения участников беседы к свободному участию в ней, от использования жестких и полных опор к безопорной беседе, от заученных реплик к все более свободному их варьированию, от словесных стимулов для управления беседой к все более широкому применению системы условных сигналов и т. п.

Итак, говоря о дальнейших перспективах информативных бесед, можно выделить следующие основные линии их усложнения: расширение тематического диапазона групповых бесед; совершенствование умений диалогической и монологической речи; органическая взаимосвязь монологических и диалогических элементов, их слияние и взаимодействие; развитие умений инициативного, ассоциативно-органического переключения с одной темы на другую; неуклонное увеличение удельного веса инициативной речи учащихся по сравнению с реактивной; все большая естественность их самостоятельного включения в групповую беседу; сокращение действий по открытой подготовке к участию в групповой беседе, все большая замена их имплицитной, закамуфлированной подготовкой; дальнейшее возрастание роли паралингвистических средств включения коммуникантов в беседу при одновременном сокращении словесного вмешательства учителя. Развитие групповых бесед по всем указанным линиям в их взаимодействии приводит к все более полному соответствию подобным по содержанию беседам, имеющим место на родном языке.

Рассмотрим далее возможности развития межкультурной коммуникации на примере реально-информативных бесед — это работа в детском лагере «English club». Именно там мы провели нашу экспериментальную работу. Это клуб, предметом работы которого является межкультурная коммуникация. Обучение детей английскому языку происходит на основе лингвострановедческих знаний и межкультурной коммуникации. Дети выбирают себе английские имена и живут по традициям и обычаям Англии. Существует и Парламент, на котором можно свободно высказывать все пожелания и претензии со стороны детей. Уроки представляют собой беседу на предложенные темы. Это яркий пример реально-информативных бесед, в ходе которых дети принимают активное участие и общаются не только на те темы, которые предлагаются учителем, но и на предложенные ими самими темы. Таким образом вместе с тем, что дети находятся в Английском клубе и отдыхают, они активно работают и изучают английский язык.

Соотношение этапов и стадий овладения детьми деятельностью по формированию навыков межкультурной коммуникации и лингвострановедческого мышления. (ДФМКиЛМ)

Этапы формирования коммуникативного мышления

Стадии овладения детьми ДФМКиЛМ

1. Базовый

Формирование знаний и умений на репродуктивном уровне

2. Учебно-теоретический

Решение проблем репродуктивного и творческого характера в оптимальном их соотношении

3. Учебно-практический

Работа с УМК и отработка навыков самостоятельной работы

Разработанная методика предлагает подбор методов, средств и форм педагогического воздействия на обучаемых на протяжении всего процесса овладения детьми ДФМКиЛМ в соответствии с изменениями уровня сформированности коммуникативного мышления, что обусловлено методологией системного подхода. Учащиеся влияют на подбор педагогических условий, с опорой на собственные индивидуальные особенности. Главной целью овладения детьми ДФМКиЛМ является формирование у них определенного уровня знаний и умений, находящих свое отражение в деятельности самого Английского клуба.

Дети были разделены на две группы; одна из них — контрольная, а одна — экспериментальная.

Проверка эффективности комплекса педагогических условий, обеспечивающих формирование коммуникативного подхода в обучении иностранного языка осуществлялась нами в ходе опытно-экспериментальной работы. В этой работе ставились следующие задачи:

· определить сложившийся уровень подготовленности к обучению иностранному языку путем межкультурной коммуникации;

· экспериментальным путем проверить действенность применения теоретически разработанного комплекса педагогических условий, влияющих на повышение эффективности формирования коммуникативного мышления и формирования межкультурного компонента в обучении иностранным языкам у детей, приезжающих в лагерь на летний отдых.

Констатирующий эксперимент включал работу с детьми возраста от 7лет до 16. В ходе эксперимента был определен сложившийся уровень сформированности межкультурной коммуникации в процессе обучения.

Констатирующий эксперимент позволил выявить следующее:

· Испытуемые используют в основном способ предваряющих практических или теоретических действии;

· Недостаточно высок уровень сформированности знаний и умений, в основном это репродуктивный уровень;

· Слабо развиты такие качества как широта мышления;

В своей работе мы не стремились проследить изменения каждого показателя в отдельности. Нас интересовал обобщенный результат. Основным компонентом методики формирования межкультурной коммуникаций в обучении английскому языку у детей в нашем лагере является решение проблем, связанных с культурой и обычаями страны изучаемого языка.

Уровень МК в обучении иностранному языку:

контрольная группа

Экспериментальная группа

оценка в баллах

6 — 13

14 — 16

В ходе эксперимента необходимо было проверить и доказать правомерность выбора межкультурных коммуникаций в обучении иностранным языкам не только в условиях школы, но и в детских летних лагерях. Анализ данных на конец эксперимента показал, что у экспериментальной группы показатели успешности овладения языком высок. В контрольной группе также наблюдается существенный рост показателей, но это второй уровень после экспериментальной группы. Это еще раз подтверждает оптимальность выбранного нами соотношения заданий и методов.

Распределение детей по уровню сформированности коммуникативных навыков и умений в обучении английскому языку путем межкультурных коммуникаций.

Группа

Уровни сформированности

Уровни сформированности

Контрольная

Экспериментальная

13ч. — 30.1%

5ч. — 21%

15ч. — 36%

4ч. — 8.5%

Результаты опытно-экспериментальной работы подтвердил правомерность выдвинутой нами гипотезы, что процесс формирования межкультурных коммуникаций будет осуществляться, если в нем реализуется заявленные педагогические условия. Проведенное исследование не исчерпывает всей полноты изучаемой проблемы. Дальнейшее ее исследование может быть продолжено в направлении поиска новых педагогических условий, способствующих формированию межкультурной коммуникации.

В ходе изучения проблемы межкультурной коммуникации на практике, мы обратили наше пристальное внимание на практическую значимость темы межкультурных коммуникаций. Важно напомнить, что обучение иностранному языку должно рассматриваться с позиции трех уровней:

· информативный;

· поведенческий;

· эмоциональный.

Мы провели компаративный анализ отечественных и зарубежных учебно-методических комплексов.

Данное исследование в области методики преподавания ИЯ показало, что обучение межкультурной коммуникации ИЯ не может существовать без включения лингвострановедческого аспекта в процессе обучения. В свете современных требований целям обучения ИЯ меняется статус и роль страноведческой информации, представленной таким образом, чтобы соответствовать опыту, потребностям и интересам учащихся и быть сопоставленной с аналогичным опытом их ровесников в стране изучаемого языка.

В ходе исследования мы убедились в том, что:

учебно-методические комплексы отечественных авторов недостаточно много уделяют всем трем уровням, чаще всего в отечественных УМК основой служит лишь информативный уровень при обучении английскому языку;

в практическом плане работа показала, что современное преподавание иностранных языков невозможно без привития учащимся иноязычной культуры, что из всех форм проявления межкультурной коммуникации в школьных условиях приоритетное внимание должно уделяются информативным беседам о событиях из жизни учащихся как важнейшей форме обучения реальному речевому общению.

Заключение

В ходе нашего исследования мы пришли к следующему заключению, что преподавание иностранных языков переживает ныне, как все остальные сферы социальной жизни, тяжелейший и сложнейший период коренной перестройки (чтобы не сказать — революции), переоценки ценностей, пересмотра целей, задач, методов, материалов и т. п. не имеет смысла говорить сейчас об огромных переменах в этой сфере,) буме общественного интереса, о взрыве мотивации, о коренном изменении в отношении к этому предмету по вполне определенным социально-историческим причинам — это все слишком очевидно. Новое время, новые условия потребовали немедленного и коренного пересмотра, как общей методологии, так и конкретных методов и приемов преподавания иностранных языков. Эти новые условия — «открытие» Казахстана, его стремительное вхождение в мировое сообщество, безумные скачки политики, экономики, культуры, идеологии, смешение и перемещение народов и языков, изменение отношений между казахстанцами и иностранцами, абсолютно новые цели, а и его истории. На современном этапе развития нашего общества, когда повсеместно возникают многочисленные культурологические связи, неизбежно происходит перераспределение ценностей ориентиров и мотиваций в системе образования. Универсальным подходом к системе образования становления становится обучение межкультурной коммуникации. В самом понятии межкультурной коммуникации заложено равноправное культурное взаимодействие представителей различных лингвокультурных общностей с учетом их самобытности и своеобразия, что приводит к необходимости выявления общечеловеческого на основе сравнения иноязычной и собственной культур.

В практическом плане работа показала, что современное преподавание ИЯ невозможно без привития учащимся иноязычной культуры. Большинство методистов ставят во главу угла современное состояние теории и практики обучения ИЯ с ярко выраженной коммуникативной направленностью, что способствует всестороннему развитию личности, развитию духовных ценностей учащихся.

Данное исследование в области методики преподавания ИЯ показало, что обучение межкультурной коммуникации ИЯ не может существовать без включения лингвострановедческих аспектов в процесс обучения. В свете современных требований целям обучения ИЯ меняется статус и роль страноведческой информации, представленной таким образом, чтобы соответствовать опыту, потребностям и интересам учащихся и быть сопоставленной с аналогичным опытом их ровесников в стране изучаемого языка. Исследования также показали, что в современном образовании существует база, на которой можно основать коммуникативное обучение.

С целью выявления состояния и сущности современного программно-методического обеспечения нами проводился анализ отечественных и зарубежных учебно-методических комплексов, который позволил сделать выводы о том, что коммуникативное обучение находит свое применение не во всех современных УМК.

В основу исследования были заложены идеи технологий кооперативного обучения. В ходе данного исследования была создана интегративная программа, выявляющая цели, задачи, содержание, методы, формы на уроках на тему межкультурной коммуникации, а также был проведен ряд экспериментальных уроков в 5, 6, 9, 10 классах общеобразовательной школы.

Общий итог практического исследования показал, что в современной школе необходимо преподавание ИЯ в неразрывной связи с национальной культурой.

Задача преподавателя состоит в наиболее тщательном отборе лингвострановедческого материала, оптимально способствующего эффективному усвоению ИЯ.

Автора данной дипломной работы заинтересовала проблема межкультурной коммуникации как основы обучения иностранным языкам в средней школе. В дальнейшей работе в школе планируется проведение занятий с учетом результатов настоящего исследования.

1. Баженова И. С. Культура невербального общения на уроке иностранного языка // ИЯШ — 1996 — № 6; с.12−15

2. Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова — М., Наука, 1969, 110 с.

3. Брагина А. А. Лексика языка и культура страны в лингвострановедческом аспекте — М., Рус. яз., 1981.250с.

4. Верещагин Е. М. Русский язык в современном мире — М., 1974.345с.

5. Дешериева Ю. Ю. Проблемы интерференции и языкового дефицита, автореферат дис. кан. фил. наук — М., 1976.467с.

6. Булкин А. П. Изучение иностранных языков в России. Социокультурный аспект // ИЯШ — 1998 — № 6, с.7−15

7. Томахин Г. Д. Фоновые знания как основной предмет лингвострановедения Ин. яз. в школе, 1980 — № 4, с.3−5

8. Витлин Ж. Л., Московкин Л. В. Международная конференция «Современные методы преподавания и изучения иностранных языков» // ИЯШ — 1998 — № 3, с.78−79

9. В. В. Сафонова, Твердохлебова И. П. Москва: Просвещение 1997, 345с.

10. Английский язык Учебник для 2 класса школ с углубленным изучением английского языка, лицеев, гимназий, колледжей. Верещагина И. Н. и Прыткина Т. А, М.: Просвещение, 2000.423 с.

11. Гир Дж. Гир Роберт Кембриджская подготовка к экзаменам по англ. яз. для иностранцев /на англ. яз. /издательство Кембридж. университета, 1996.234с.

12. Дивинская Э. А. и Виногралова Е. А. Учебник англ. яз. для X кл. шк. с преподаванием ряда предметов на англ. яз. М.: Просвещение, 1994.367с.

13. Клементьева Т. Б. Детское лето. Наглядные пособие к учебнику «Happy English» для 5−6 кл. ср. шк. М.; Дрофа, 1994;42 тем. Карты.

14. Теллер, Дедс, Грей, Пета. Как через Internet войти в ELT/на англ. яз. / Эдинбург, 2000, 213с.

15. Хармер, Джереши «Как изучать английский язык: Введение в практику изучения англ. яз.» /на англ. яз. / Эдинбург, 1998, 378с.

16. Бойко В. А и др. Английский для пединститутов (для неязыковых факультетов), в 2-х частях. Минск, 1981.

17. Бонк Н. А. Английский для международного сотрудничества. М.: СП «Прин-Ди» — 1992, 336с.

18. О’Конелл Сью. Английский язык для продвинутого этапа обучения /на англ. яз. / Эдинбург, 1999, 363с.

19. Верещагина И. Н. Новый УМК-1 школ с углубленным изучением английского языка, лицеев, гимназий, колледжей и старших групп детских садов. ИЯШ. № 4, 1998. с.31−33

20. Ивицкая Н. Д. О наиболее типичных ошибках при изучении английского языка и некоторых путях их преодоления. ИЯШ, 1995 № 3, с.12−14

21. Волкова Н. Уроки английского Нар. образование. — 1994. — № 2−3, с25

22. Как мы работаем по учебнику «Happy English» (для V-VI кл.). ИЯШ — 1995 — № 1, 367с.

23. Милованова Л. А. О профильно-ориентированном обучении английского языка в старших классах. ИЯШ — 1999 — № 5. с.16−18

24. Травкина Л. И. Использование тематического опорного диалога при обучении англ. яз. ИЯШ — 1999 — № 4., с.9

25. Коптюг Н. М. Интернет — уроки как вспомогательный материал для учителей англ. яз. ИЯШ — 2000, с.32

26. Миньяр-Белоручева Р.К. «Методика обучения ин. яз. или лингводидактика». ИЯШ — 1996 — № 1, 7, с.56−58

27. Миролюбова А. А. Изучение ин. Языков в школе: новые перспективы Педагогика — 1998.245с.

28. Ходер Р. Лингвистика или дидактика ин. языков ИЯШ — 1997 — № 5, с.76

29. Гальскова Н. Д. И лингвистика и методика обучения ин. языкам. ИЯШ — 1997 — № 5, с.16−17

30. Витлин Ж. Л., Московкин Л. В., Международная конференция «Современные методы преподавания и изученя иностранных языков». ИЯШ — 1998 — № 3., с.34−37

31. Булкин А. П. Изучение ин. языков в России: Социокультурный аспект., ИЯШ — 1998 — № 4. с.23−25

32. Маслыко Е. А. Интенсивный курс обучение английскому языку. — Мн.: Высш. Шк., 1989. — 240с.

33. Тер-Минасова «Язык и межкультурные коммуникации» Москва-2000., 356с.

34. Oxford advanced learner`s dictionary of current English / Ex. A. S. Hornby with assistance of A. P. Cowic J., Windsor L. — Oxford: Oxford univ. press, 1977, 60−69

35. Cutting Edge by Sarah cunningham and Peter Moor Oxford 1998, 131p.

36. Mackenzie D. C. The Oxford School dictionary-Oxford: clarendom press, 1995, 564p.

37. Virtue’s English dictionary: Encyclopedic edition (Ed. R. Ferrar — London: Virtue, 1966), 647p.

38. The Language Teaching Matrix by Jack C. Richards Cambridge Language Teaching Library 1990, 453p.