Эпосная основа. 
Концепция демонической личности и ее мифологическая основа в поэме М. Лермонтова "Демон"

Фольклор кавказских народов, среди которых, были широко распространены предания о горном духе, поглотившем девушку-грузинку.

С грузинским фольклором, национальной культурой Лермонтов ближе познакомился в 1837 году, в период первой ссылки на Кавказ. Поездки по Военно-Грузинской дороге, жизнь в Тифлисе, Карагаче, где квартировал Нижегородский драгунский полк, в котором он служил, несомненно дали множество впечатлений. По предположению И. Л. Андроникова, Лермонтов был знаком с А. Г. Чавчавадзе, грузинским поэтом, главой родовитого княжеского семейства, бывал в его тифлисском доме, гостил в имении Цинандали.

О грузинских впечатлениях Лермонтова можно судить по коллекции рисунков и картин, которые он привез из первой ссылки.

Фольклор, мифологию Лермонтов использует в своих грузинских произведениях несколько иначе, чем это было в «кавказских поэмах» 1833—1836 гг. Теперь его более привлекает архаический период, патриархальная древность — миф об Амирани, многочисленные легенды о духах, полулегендарная грузинская царица Тамара. В связи с этим меняется характер использования фольклора и мифа. Лермонтов обращается к балладе и мифоэпосу. Возможности этих жанров позволяют использовать фольклорные мотивы в нерасчлененном виде как основу сюжета. Вместе с тем, романтическая традиция лироэпоса ведет к соединению подобного эпического сюжета с историческими, философскими, лирическими темами и размышлениями. Национальные фольклорно-мифологические сюжеты входят в более значительный культурно-исторический план, в философско-художественную концепцию «патриархального мира», противостоящего «цивилизации» христианского мира, сменяющего язычество, античность и др.

Языческие мотивы «Демона» никогда не учитывались при изучении мифологической основы лермонтовской поэмы. Основное внимание было сосредоточено на изучении христианских элементов". Бунтарство против бога-творца, изгнание, целый ряд определений — «злой дух», «изгнанник рая», «лукавый» — несомненно, актуализируют христианский миф о соблазнении женщины дьяволом, давним поборником тьмы и греха, о роковой участи «падшего ангела». К этому комплексу мотивов примыкают и легенды о женщине, любившей дьявола. При этом в большинстве случаев исследователи отмечают своеобразие романтической интерпретации мифа. Так, Е. В. Логиновская считает, что «библейская легенда о падшем ангеле присутствует лишь как внешняя оболочка более широкого философского конфликта», в котором герой «оказался отчужден от мира первоначальной гармонии, подлинного счастья, пребывая в печальном одиночестве».

Расширена предыстория Демона, сильнее стал звучать трагизм его одинокого существования, безысходность надежд на обновление. Одновременно усилены эпические мотивы. Это происходит за счет более подробных описаний Грузии, старинного замка Гудала. Сделав героиню любимой дочерью князя, невестой, ожидающей приезда жениха, а затем, безвременно почившей монахиней, Лермонтов ввел в поэму свадьбу и похороны — наиболее значимые обряды в жизни патриархального рода. Предыстория героини из ранних редакций превратилась в «статическое» замкнутое время эпической эпохи и «событийное биографическое время» княжны Тамары. Так возникли в поэме элементы эпического «хронотопа».

Об эпической поэтике «Демона» пишет И. Родянская, характеризуя позицию повествователя, который не комментирует внутреннюю жизнь Демона, но иначе видит мир… его восхищенной интонацией сопровождается не только описание природы (простодушный восторг перед «твореньем бога своего», контрастирующий с невозмутимостью Демона), но и даже в первую очередь изображение Гудалова дома, убранства, одежды, утвари, монастыря, подворья… этнографический материал подан не в нейтрально-живописной манере «местного колорита», а внутри особой, фольклорной в своей основе, стихии повествования, эпически неторопливой, созерцательно-мудрой".