Будучи последние четыре столетия «служанкой естествознания», материалистическая философия с ее лозунгом «Знание — сила!» несомненно способствовала научному прогрессу. Она поддерживала веру ученых в чудодейственность эксперимента, вселяла надежду на принципиальную познаваемость разумом мира-всебе и подвластность явлений природы человеку. Материализм косвенно внес заметный вклад в научно-технический расцвет Европы, развитие прикладных и технических наук. Однако существо европейской науки требует взвешенной оценки. Далеко не всякое знание есть сила.
Усеченный лозунг «Знание — сила!», приписываемый Ф. Бэкону, имеет два олицетворения. С одной стороны, овеществленная сила экспериментирующей науки преобразовала лик нашей планеты, помогла человеку выйти в космос, резко увеличить производительность индустриального и аграрного труда. Не без ее помощи кормится и одевается все умножающееся население Земли. С другой стороны, та же сила оборачивается производством оружия массового истребления всего живого — людей, животных и растений. Она подталкивает ученых ко все более опасным экспериментам с ядерным, химическим и бактериологическим оружием, к евгенике и генной инженерии.
Смертельная угроза экологического кризиса на планете тоже на совести экспериментирующего естествознания. Так что научно-технический прогресс оборачивается регрессом планетарной жизни, а лозунг «Знание — сила!» имеет также теневую сторону. Наука начинает служить сатане, силам зла, когда перестает руководствоваться положительными нормами нравственности. Об опасной для человека природе науки немало сказано, например, в произведениях Руссо и Гёте. Также нетрудно доказать, что довольно часто знание бессильно, а подлинной «силой» оказывается как раз незнание («незнание — сила»).
Американский фантаст К. Воннегут как-то заметил, что в детстве боготворил науку, но вмиг утратил иллюзии насчет нее, когда на Хиросиму была сброшена атомная бомба. Так что наука подчас порождает в обществе «гроздья гнева». В отличие от науки, религия своим предметом имеет «вселенную, в которой налицо моральные и духовные ценности» (Флюэллинг). Рефлексия над иррациональными последствиями целеполагающей деятельности ученыхэкспериментаторов позволяет разоблачать миф о науке как высшей форме познания истины.
