Каково быть летучей мышью?

Томас Нагель (род. 4 июля 1937 года, Белград) — американский философ, исследователь вопросов философии сознания, политики и этики. Окончил Корнельский университет (1958), затем в 1960 году получил степень бакалавра по философии в Оксфорде, а спустя три года защитил в Гарварде докторскую диссертацию под руководством Джона Роулза [2].

На протяжении своей жизни Нагель преподавал философию в Калифорнийском и Принстонском университетах, а в 1986 году обосновался в одном из самых крупных и значимых университетов мира — Нью-Йоркском университете, где по настоящее время занимает должность профессора философии и права. Ведёт активную общественную жизнь. Является членом Американской Академии искусств и наук, членом Британской Академии и почётным членом Колледжа Корпус-Кристи в Оксфорде[2].

С самого начала своей философской карьеры Нагель работал над широким кругом проблем, уделяя особое внимание этике, политической и правовой философии, метафизике, гносеологии и философии сознания.

Широкая популярность к Нагелю пришла в 1974 году, с опубликованием журналом его статьи «Каково быть летучей мышью?» («What Is It Like to Be a Bat?»), в которой критикуется редукционистский подход к проблемам сознания на примере сознания летучей мыши. Кроме этой нашумевшей статьи, Нагелем было написано 62 другие статьи и около 40 критических эссе. Журнал «The New Republic» назвал Нагеля «одним из наиболее интересных американских философов». Характерной особенностью Нагеля является его способность излагать сложный философский материал в доступной форме. Его книга «Что всё это значит? Или очень короткое введение в философию», переведённая на 21 язык мира, включая русский, доходчиво и чётко обрисовывает практически весь круг самых актуальных философских проблем. [3].

Основная часть

«Что значит быть летучей мышью?» («Каково быть летучей мышью?») (англ. «What is it like to be a bat?») — статья американского философа Томаса Нагеля, опубликованная в 1974 году в журнале «Philosophical Review» и ставшая классической для исследований сознания. В этой статье Томас Нагель выступил с критикой физикалистского редукционизма [3]:

«…У каждого редукциониста имеется любимая аналогия из современной науки. Маловероятно, что эти несвязанные между собой примеры удачного редукционистского подхода могут пролить свет на отношение разума к мозгу. Однако философы разделяют общечеловеческую слабость к объяснению непостижимого в терминах знакомого и понятного, хотя и совершенно иного по природе. В результате родились сомнительные описания мыслительных процессов — сомнительные в основном потому, что допускают знакомый тип редукционизма…» [1].

Далее Нагель доказывает свою точку зрения с помощью детального изучения этой проблемы, обычными примерами, по его словам, здесь не обойтись: философ нагель редукционистский сознание статья.

«…Я попытаюсь объяснить, почему обычные примеры не помогают нам понять отношений мозг — разум, и почему в настоящее время мы не представляем себе, каким могло бы быть объяснение физической природы мыслительных явлений. Если бы самосознания не было, загадка тело—разум была бы гораздо менее интересной. С самосознанием эта проблема кажется безнадежной. Самая важная и характерная черта сознательных мыслительных феноменов почти не понята. Большинство редукционистов даже не пытаются ее объяснить. Детальное рассмотрение покажет, что ни одно из имеющихся на сегодня понятий редукционизма здесь не подходит. Может быть, для этой цели возможно разработать новую теоретическую форму, но это решение, если оно существует, лежит в далеком будущем интеллекта…"[1].

Итак, о чем Нагель хочет заставить задуматься? Сначала предлагает рассмотреть термин «Опыт сознания», а затем приближается к «Субъективному характеру опыта»:

«Опыт сознания — весьма распространенный феномен. Он существует на многих уровнях животной жизни, хотя мы не можем быть уверены в его присутствии в простейших организмах, и очень трудно обобщенно определить, что именно указывает на наличие сознания. (Некоторые экстремисты готовы даже отрицать сознание у всех млекопитающих, кроме человека.) Без сомнения, этот феномен присутствует в бесконечных формах, совершенно невообразимых для нас, на других планетах других солнечных систем во всех уголках вселенной. Но как бы ни варьировались эти формы, тот факт, что некое существо вообще осознает нечто, означает, что быть этим существом на что-то похоже. Это ощущение может принимать различные формы, и возможно (хотя я в этом сомневаюсь), что разница форм повлияет и на разницу в поведении. Но в общем можно сказать, что некий организм впадает в сознательное состояние только тогда, когда быть этим организмом на что-то похоже — для него самого.

Мы можем называть это субъективным характером опыта. Это качество нельзя уловить при помощи хорошо знакомых, недавно разработанных методов редукционного анализа феноменов мышления, поскольку все эти методы логически совместимы с его отсутствием. Его невозможно анализировать в терминах любой системы, объясняющей функциональные или интенциональные состояния, поскольку последние могут быть у роботов или автоматов, которые ведут себя как люди, но при этом ничего не чувствуют…" [1].

Здесь же Нагель пишет, что он не отрицает ни того, что сознательное состояние вызывает некое поведение, ни того, что это поведение может быть охарактеризовано с функциональной точки зрения. Он отрицает лишь то, что подобный анализ будет исчерпывающим.

«Любая редукционистская программа должна быть основана на анализе того, что предстоит редуцировать. Если анализ оставит без внимания какие-то аспекты, задача будет поставлена неверно. Бесполезно основывать защиту материализма на таком анализе феномена разума, который не учитывает его субъективного характера. Нет причин ожидать, что редукция, кажущаяся достоверной без учета сознания, может быть расширена до включения в нее сознания. Не понимая, что представляет собой субъективный характер опыта, невозможно понять, что требуется от физикалистской теории.

Анализ физической базы разума может объяснить многое, но этот аспект кажется наиболее трудным. Невозможно исключить из редукции феноменологические аспекты опыта подобно тому, как из химической или физического редукции некой субстанции исключаются феноменологические аспекты, путем объяснения их как воздействия на мозг человеческого наблюдателя (см. Rorty 1965). Защитники физикализма обязаны описать с физической точки зрения сами феноменологические аспекты. Однако когда мы рассматриваем их субъективную природу, подобное кажется невозможным, поскольку каждый субъективный феномен по сути дела связан с единственной точкой зрения. Кажется неизбежным, что объективная физическая теория от этой точки зрения откажется." [1].

Нагель хочет сказать, что можно сколь угодно тщательно изучить все процессы в голове у летучей мыши (или у другого человека), можно даже понять на 100% как всё работает, но никогда не станет понятно что это значит — быть летучей мышью; ведь единственная для этого возможность — быть летучей мышью:

«…Нам известно, что большинство летучих мышей (точнее, microchiroptera) воспринимают внешний мир в основном с помощью сонара, или эхолокации, обнаруживая отражения своих быстрых, тонко модулированных, высокочастотных криков от объектов, находящихся в пределах досягаемости. Их мозг способен соотносить исходящие сигналы с последующим эхом; информация, полученная таким образом, позволяет летучей мыши точно различать расстояния, размеры, форму, движение и текстуру так же, как мы различаем все это при помощи зрения. Однако, хотя сонар летучей мыши, безусловно, является органом чувств, он совершенно не похож ни на какой из наших органов чувств, и у нас нет никаких оснований предполагать, что он субъективно напоминает нечто, что мы способны вообразить или испытать. Это весьма затрудняет для нас понимание того, на что похоже быть летучей мышью. Мы должны попытаться найти некий метод, который поможет нам делать выводы о внутренней жизни летучих мышей, исходя из нашего собственного опыта, или, по крайней мере, некий метод, который позволит нам приблизиться к этому пониманию.

Все, что я могу себе вообразить (и это совсем немного), говорит мне лишь о том, как бы почувствовал себя я, если бы вздумал вести себя, как летучая мышь. Но я ставил вопрос не так! Я хочу знать, как чувствует себя изнутри сама летучая мышь! Но когда я пытаюсь это вообразить, я бываю ограничен ресурсами моего мозга, а эти ресурсы неадекватны для данной задачи. Я не могу выполнить ее, ни прибавляя нечто к моему опыту, ни убавляя чего-либо, ни путем сложных комбинаций прибавлений, убавлений и модификаций Мы можем составить себе только схематическое представление о переживаниях летучей мыши. Например, мы можем приписать ей общий тип опыта, исходя из ее физиологии и поведения. Таким образом, мы описываем сонар летучей мыши как форму трехмерного восприятия; мы полагаем, что это животное может ощущать какие-то версии боли, голода, страха и желания, и что у них есть и другие, более привычные нам органы чувств, кроме сонара. Однако мы знаем, что все эти переживания имеют некий субъективный характер, которого нам постичь не дано…" [1].

Чтобы хоть немного представить себе «Каково это быть летучей мышью?», Нагель предлагает нам ознакомиться с 3мя вариантами мысленных экспериментов.

• · Имитация. Можно попытаться подражать поведению летучих мышей в их естественной среде обитания: днём висеть вниз головой на чердаке, а по ночам охотиться на насекомых с использованием системы эхолокации. Однако подобный способ исследования будет означать лишь бессмысленную имитацию поведения летучих мышей и ничего не даст для понимания их сознания. [3]
• · Использование общих переживаний, которые свойственны как людям, так и летучим мышам, — боли, голода, жажды, ощущений тепла и холода и т. д. Однако и этот способ исследования бесполезен, поскольку психическая реальность летучей мыши качественно отлична от психической реальности человека. [3]
• · Постепенная трансформация человека с использованием одной из технологий будущего в летучую мышь, а затем — снова в человека. Однако даже если такая технология и будет когда-то создана, она ничего не даст для понимания сознания летучей мыши, так как после превращения исследователя в летучую мышь он никому не сможет рассказать о своих ощущениях, а после обратного превращения забудет об этих ощущениях подобно тому, как взрослые люди забывают о своих ощущениях во младенчестве и в зародышевом состоянии. [3]

Нагель предлагает нам также ознакомится с простыми примерами и доказательствами своей теории:

«Что может быть яснее глагола „быть“? Но я полагаю, что именно обманчивая простота этого слова и вводит нас в заблуждение. Обычно, когда нам говорят, что X есть Y, мы знаем, как это может быть истинным, но наше знание основано на понятийном или теоретическом фундаменте и не базируется только на значении слова „есть“. Мы знаем, какой тип вещей подразумевается под „X“ и „Y“, и примерно представляем, как обе референтные дорожки могут сойтись в одной точке, что бы там ни находилось — объект, человек, процесс, событие или что-нибудь еще. Но когда объекты идентификации сильно отличаются, может быть неясно, как она может быть истинной. Возможно, что у нас не будет даже приблизительного представления о том, как и на каком типе объекта две референтные дорожки могут встретиться. Чтобы это стало яснее, могут понадобиться новые теоретические построения. Без этой новой теории идентификация будет окружена ореолом мистицизма. Это объясняет, почему популярные изложения фундаментальных научных открытий имеют некий привкус магии: открытия подаются нам в форме утверждений, в которые мы обязаны поверить, по-настоящему их не понимая. Например, сейчас детям сообщают, что материя в действительности есть энергия. Однако, несмотря на то, что они знают, что такое „есть“, большинство никогда не поймут, почему это утверждение истинно, так как им для этого не хватает теоретических знаний…» [1].

Из всех выше приведенных Нагелем тезисов и аргументов можно сделать очень простой вывод: наука, вероятнее всего, никогда не сумеет дать ответ на поставленный им вопрос.

Заключение

Я согласна в том, что описательного примера далеко недостаточно, чтобы понять другое существо, но является ли это описание вообще необходимом, чтобы понять что-то? Можно привести в пример самого человека. В отличие от летучей мыши, он использует зрение, и человеческий глаз воспринимает мир через призму отражения света от поверхности предмета. Разве это описание дает хоть какое-то понимание того, как человек видит? Цвета и объемы остаются «за кадром». Нагель приводит в пример описание красного цвета. Как можно описать его тому, кто его никогда не видел? Использовав принятую аналогию со звуком или ощущением? Конечно же, она не подходит, ведь тот, кто никогда не видел красного цвета, не сможет и понять аналогии. Это подводит читателя к понимаю дискуссий вокруг квалиа — даже индивиды одного и того же вида не могут быть полностью уверены, что воспринимают красный цвет одинаково. Что можно говорить о разных видах? Человек не может понять летучую мышь. Что она испытывает в тот момент, когда использует эхолакацию? Может ли человек испытать это? Я думаю, ответ очевиден, что не может. Таким образом, отсутствие необходимого опыта ограничивает воображение.

Список используемой литературы

• 1. «Томас Нагель «Каково быть летучей мышью?» — http://www.rulit.me/books/kakovo-byt-letuchej-myshyu-read-260 128−7.html
• 2. Википедия: Свободная энциклопедия — Томас Нагель — https://ru.wikipedia.org
• 3. Википедия: Свободная энциклопедия — «Каково быть летучей мшью?» Томас Нагель — https://ru.wikipedia.org