Единство глобальности и диалогичности в перспективе истории человечества

Для решения этой задачи нужно, прежде всего, «реабилитировать» онтологию в системе философского знания, опровергнув распространенное заблуждение, будто это означало бы возрождение наивной натурфилософии или архаической метафизики; автору остается надеяться, что в данной книге он сумел это сделать, выведя онтологию за пределы мета-физики и доказав, что она должна быть и мета-социоло- гией, и мета-культурологией, и мета-антропологией. Такое понимание онтологии противопоставляет и позитивистской, и экзистенциалистской, и феноменологической ее трактовкам системно-синергетический подход к ее построению, позволяющий выявить диалектику общего и особенного во взаимоотношениях бытия и небытия в разных сферах сущего — в природе, в культуре, в обществе, в человеке, не абсолютизируя законы ни одной из этих подсистем бытия и не рассматривая их плюралистически, как рядоположенные и независимые друг от друга. Пока же состояние философской мысли подтверждает общую закономерность истории культуры — запаздывание теоретического умозрения по сравнению с художественным интуированием происходящих в социокультурном бытии человечества процессов (напомню древний образ Совы Минервы, вылетающей ночью). Все же есть основания считать, что движение философии в данном направлении началось: свидетельство тому — первые шаги теоретического осмысления глобализма, уже выходящего за границы экономических и политикодипломатических акций [16]. Показательна разработанная ЮНЕСКО программа ее деятельности [17], первый раздел которой озаглавлен «Культура — это синоним жизни», а в заключительном тезисе разъясняется: «Возможно, культура сегодня является единственным местом встречи индивидов и наций, потому что не обязательно говорить на одном языке, чтобы одинаково ощущать страх смерти, одинаково переживать красоту, одинаково испытывать беспокойство по поводу неопределенности будущего». ЮНЕСКО издала сборник статей под общим названием «Культура — ключ к развитию» [18].

Однако острота проблемы глобализации и ожесточенное сопротивление антиглобалистов связаны с тем, что на практике она часто подменяется американизацией, европеизацией, вестернизацией образа жизни и культуры народов Востока и Юга, стирающими их национальные особенности. Роль философии состоит в том, чтобы очертить границы усвоения всеми народами тех достижений науки, техники, технологии, медицины, механизмов массовой коммуникации, которые разрабатываются на Западе и не имеют специфически национальных черт, и тех форм культуры, которые связаны с национальными традициями и имеют устойчивые позиции в ценностном сознании народов. В первом случае глобализация закономерно носит монологический

характер — ведь научные истины, технические конструкции и технологические процедуры объективны и не зависят от субъектных качеств транслирующего их и принимающего, тогда как все культурные ценности, выражающие духовное содержание субъекта (не только индивидуального, но и группового, коллективного, совокупного, от племени и сословия до народной массы и нации, пола и поколения), могут передаваться одним субъектом (индивидуальным и совокупным) другому (другим) только средствами диалога, ибо диалог, в философском понимании, — это не обмен информацией, как нередко утверждают, и не спор, диспут, полемика, ставящие целью победу одной точки зрения над другой (другими), поскольку тогда имеет место отношение субъекта к другому как к объекту, а достижение единства с Другим, выработка общего миропонимания, необходимого для успешных совместных действий, без утраты каждым его субъектной уникальности и свободы ценностных ориентаций. Диалог — это духовная форма межсубъектных отношений, т. е. такой способ общения людей, когда каждый участник относится к другому (к другим) не как к пассивному объекту своих притязаний, коего он хочет так или иначе подчинить себе или хотя бы изучить его «со стороны», исследовать, познать так, как познаются все другие объекты, а восприятие Другого (Других) принципиально равным себе субъектом, независимо от различий возраста, пола, уровня образованности, вероисповедания, этнических и социальных качеств.

По остроумному суждению английского поэта У. X. Одена, «пропаганда — это монолог, который ищет не ответа, но эха», ибо всякий монологический текст выявляет неравноправие отправителя и получателя информации, асимметричный характер их взаимоотношений, тогда как диалог является симметричной формой межличностного общения; его идеальная форма — дружба (модель, по которой могут выстраиваться отношения коллективов, малых и больших социальных групп, вплоть до «дружбы городов» и «дружбы народов»).

На Западе термин «диалог» стал центральным в философской антропологии, начиная с учения М. Бубера, назвавшего один из своих трактатов «Я и Ты», а сборник своих работ — <<Диалогическая жизнь", в России приобрел широкий философский смысл в концепции «диалога культур» М. М. Бахтина и развивавшего его идеи В. С. Библера, показавшего, что существует особый тип логики — логика диалога, остроумно названная им «диалогикой». Истории этого понятия я посвятил специальную статью [19], в монографии «Мир общения» я рассмотрел диалог как высшую, идеальную форму духовного общения людей, в книгах «Философия культуры», «Философская теория ценности», «Эстетика как философская наука», а затем и во «Введении в историю мировой культуры» охарактеризовал диалог как сущностный принцип нового исторического типа общественных отношений и культуры, который формируется в нашу эпоху [20]. Я уже ссылался в методологической главе на опубликованную ЮНЕСКО в 2000 г. дискуссию видных философов и ученых из разных стран мира о путях развития философской мысли на рубеже старого и нового тысячелетий, названную издателями «открытым диалогом» [21]; в этом же диалогическом ключе в следующем году в Париже издали культурологическую дискуссию «Однажды была… книга» [22]. ООН объявила первый год нового тысячелетия «годом диалога цивилизаций», и в этом году под эгидой ЮНЕСКО в Санкт-Петербурге была проведена упоминавшаяся международная конференция на тему «Онтология диалога как основная ценность культурного и религиозного опыта», материалы которой опубликованы в сборнике статей [23]. Во всяком случае, функционирование Организации объединенных наций (при всех его неудачах несравненно более эффективное, чем действия ее довоенной предшественницы Лиги наций) убедительно говорит об осознании государственными деятелями большинства стран мира необходимости в отношениях между ними смены насилия диалогом, по той простой причине, что такова альтернатива угрожающей самому существованию человечества новой мировой войне.

Это понимает в наши дни все более широкий круг людей, не только политиков, но и деятелей разных областей культуры. В 1999 г. в Екатеринбурге вышла в свет хрестоматия «Восток и Запад: судьба диалога», составители которой (В. Е. Кемеров и Н. П. Коновалова) завершили свой комментарий четко сформулированным выводом: «Проблема диалога — не выдумка философов. Современное человеческое сообщество ориентировано на форму диалога, поскольку она оказывается важным инструментом решения глобальных практических проблем» [24]. Словно иллюстрируя эту мысль, Российский Институт культурологии организовал в 2002 г. Международные чтения по теории, истории и философии культуры на тему «Онтология диалога», а в СанктПетербурге прошла международная конференция на ту же тему. В 2003 г. в Санкт-Петербурге вышла в свет книга Л. М. Семашко «Тетрасоциология», построенная как диалог автора с рядом отечественных и зарубежных социологов, один из которых (Б. Филипс), оказывается, разработал «концепцию диалогического мировоззрения»; вывод самого Семашко: «Главное оружие и главный защитник современного мира — не армии, а культуры и диалог между ними» [25].

Чрезвычайно интересный, уникальный пример диалога — на, казалось бы, невозможном идеологическом уровне — уже цитированный мной «Диалог о вере и неверии» между выдающимся ученым, атеистом Умберто Эко и одним из сподвижников Папы Римского кардиналом К. М. Мартини. Оба собеседника прекрасно понимали, что достичь единомыслия они не смогут, и все же охотно шли на обмен письмами, рассчитывая «найти между Католической церковью и светским миром точки соприкосновения», как сформулировал это ученый, полагая, что «быть может, именно надежда (и еще ответственность за будущее) — та точка, где сходятся верующие и неверующие» [26], с чем согласился священнослужитель [27]. Такой точкой «схождения», как справедливо заключил кардинал, должно быть стремление «верующих и неверующих найти общую этическую почву, чтобы мы могли вместе трудиться над улучшением человеческого рода и над водворением повсюду мира и справедливости"[28].

Если не вызывает удивления, что в соответствующем томе советской «Философской энциклопедии», вышедшем в 1960 г., еще не было понятия «Диалог» (оно не соответствовало господствовавшим в то время вульгарным идеям «классового подхода» и «идеологической борьбы»), как и то, что двадцать лет спустя в «Философском энциклопедическом словаре» на этот термин дана всего лишь отсылка к понятию «Философский диалог», то трудно понять, почему в монументальной «Новой философской энциклопедии», опубликованной в 2000 г., мы встречаем экспликации понятий «Диалог культур» и «Диалог философский», но нет обобщающего понятия «Диалог»! Между тем, во французском «Словаре философского языка», второе издание которого вышло еще в 1969 г., охарактеризовано и лингвистическое, и философское значения данного понятия, с отсылками к терминам «Коммуникация», «Субъект» и «Интерсубъективность» и рядом иллюстраций из философских сочинений, использовавших данное понятие [29].

Я готов заключить, что обретение понятием «диалог» статуса категории в культурологических, социальных и гуманитарных науках, а вслед за ними и в самой философии, отражает процесс формирования на наших глазах нового исторического типа мышления, типа человеческих отношений и взаимоотношений культур, государств, политических партий; это новое состояние цивилизации и следовало бы назвать диалогическим — такое определение выражает его сущность точнее, чем вошедшие в обиход понятия «постиндустриальная», «постмодернистская» или даже «информационная» или «информационалъная». Если человек, по образному выражению Сартра, «приговорен к свободе», то в наше время человечество «приговорено к диалогу», и на политикодипломатическом уровне, и на уровне культуры. И. Валлерстайн писал: «Мы должны вступить в грандиозный всемирный мультидиалог» [30].

Для адекватного понимания закономерности превращения понятия «диалог» в категорию философского масштаба нужно обратить внимание на появление и укоренение в публицистике выражения «диалог с природой». На первый взгляд, это не более чем поэтическая метафора: диалог ведь является межсубъектной связью, а природа — объект деятельности человека, научной и производственной, но не субъект, в философском смысле этого понятия (если не становиться на точку зрения тех наших философов, которые, как было показано в этой книге, антропоморфизируют природу до такой степени, что приписывают ей и духовность, и социальность, и субъектность). И все же выражение «диалог с природой» приобрело философский смысл, ибо соответствует требованию современной экологической ситуации: необходимо радикально изменить отношение культуры к натуре, преодолев укоренившееся веками присвоение человеком статуса Царя природы, осуществлявшего свою власть средствами своеволия, насилия, разрушения… XXI век показал, что его власть ограничена поверхностью макро-мира, что в случае безрассудного вторжения в микро-мир человек будет природой уничтожен.

Отсюда следует, что порождающее насилие отношение к природе как к объекту требуется ограничить рамками элементарных витальных потребностей и естественно-научного познания, а за этими рамками люди должны руководствоваться альтернативным отношением к природе, каковым только и может быть отношение к ней как к субъекту — третьего тут не дано. Это великолепно выразил Ф. И. Тютчев в уже приводившемся знаменитом стихотворении:

Не то, что мните вы, природа —.

Не слепок, не бездушный лик.

В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык.

«Душа», «свобода», «любовь» и «язык» — человек может вместе с поэтом приписать эти атрибуты субъекта, а не объекта, природе и относиться к ней так, как если бы она ими обладала; а это и значит — признать ее самобытность, уважать ее и ценить, как уважаем мы и ценим человека за его субъектные качества, и благодаря этому вступать с ней в диалог, как с безмолвным «собеседником».

Отговорила роща золотая Березовым веселым языком —.

сказал другой поэт, обладающий способностью «говорить с природой на ее языке». И если сейчас эта способность присуща еще только художникам и редким людям, непричастным к творчеству, но обладающим развитым чувством духовного единения с природой, то в XXI веке оно должно сделаться господствующим в обществе — стать внутренним, социально-психологическим условием преодоления нарастающего экологического кризиса, потому что одними запретами, штрафами и уговорами цели этой не достигнуть. Свидетельством созревания такого типа сознания является движение «зеленых», ставшее на рубеже веков в Европе политически самоорганизовавшейся силой, в Германии вошедшее в правительственную коалицию, а в 2004 г. превратившееся в общеевропейского масштаба политическую партию.