Женские образы Ф.М. Достоевского: итоги и перспективы изучения: на материале русского и англоязычного литературоведения 1970-2000-х гг

Творчество Ф. М. Достоевского занимает сегодня особое место в русской и мировой литературе: его наследие с равной интенсивностью изучается как в России, так и за рубежом. В русском литературоведении в настоящее время исследователи всё чаще рассматривают наследие отечественного классика в системе более широких связей с различными творческими методами, жанрами, художественным опытом и стилевыми исканиями всей предшествующей Достоевскому и позднейшей русской и мировой литературы — от древности до наших дней. Благодаря исследованиям зарубежных ученых в российское достоевсковедение входит совершенно особый материал рецепции его творчества — рецепции иными культурами, что позволяет острее осознать одновременно и национальный, и общечеловеческий смысл гения Достоевского, общемировое значение его наследия на рубеже XX—XXI вв.

Говоря о художественном творчестве Ф. М. Достоевского, необходимо отметить особую значимость в нём женских образов. В его произведениях именно женщины являются носительницами человеческого участия и утешения в горе, воплощают материнское начало и идею бесконечной жертвенности.

Как и многие его современники, Достоевский признавал необходимость свободы и равенства для женщин, но в то же время считал, что эмансипацию необходимо объяснить в терминах христианской любви к человечеству. Он утверждал, что те, кто пытается иначе решить в обществе «женский вопрос», ошибаются, поскольку делят неделимое, берут мужчину и женщину раздельно, тогда как это единый целокупный организм" [XXVII, 46] (1). По его мнению, женщина не должна стремиться походить на мужчину, а главный недостаток современной женщины как раз и есть «чрезвычайная зависимость её от некоторых собственно мужских идей, способность принимать их на слово и верить в них без контроля.» [XXIII, 28]. В своих произведениях Ф. М. Достоевский запечатлел разные стороны женской натуры: свободу чувства, неудовлетворённость жизнью, критическое отношение к себе и к своему избраннику, готовность к практическим действиям, стихийность и инстинктивность женской природы.

На рубеже XIX—XX вв. интерес к женским образам Достоевского в России был связан с философским осмыслением женского вопроса. Новый импульс этому интересу придал культ женственности славян, женственности России, который оформился к cep. XIX в. и впоследствии стал популярным как в нашей стране, так и за рубежом.

В к. ХХ-нач.ХХ1 вв. наблюдается новый всплеск повышенного внимания русских и зарубежных учёных к женским образам Достоевского, что, в свою очередь, обусловливает изучение специфики этого интереса. В России в последнее десятилетие всё чаще появляются исследования, целиком посвящённые изучению поэтики женских образов отечественного классика (2). На наш взгляд, наиболее интенсивная работа за рубежом в этом направлении ведётся в научных школах Англии и США (в дальнейшеманглоязычное литературоведение). Так как англоязычная литературная критика сосредоточенно и углубленно изучает наследие Достоевского на протяжении всего XX века, опираясь при этом как на традиции русской культуры, так и на европейское достоевсковедение, то состояние вопроса о женских образах русского писателя английской и американской филологической науки представляет собой характерный срез достижений и заблуждений всей мировой научной мысли. Старый подход, согласно которому литературный процесс в XX веке в России и за рубежом состоял из никак не сопоставимых направлений, давно исчерпал себя.

Актуальность работы обусловлена тем, что обращение к новым аспектам литературно-критического восприятия женских образов Ф. М. Достоевского в России и за рубежом формирует предпосылки для новых подходов, ориентированных на создание современной концепции творчества писателя. Помимо обнаружения самоценных фактов рецепции женских образов Достоевского XIX в., поднятая тема важна для изучения вопросов о влиянии творчества Достоевского на культуру конца XX — начала XXI вв., для дальнейшей разработки проблемы художественного восприятия.

Несмотря на обилие научных работ, в той или иной степени освещающих проблему восприятия творчества Ф. М. Достоевского в России (3) и за рубежом (4), она настолько обширна, что говорить о её исчерпанности до сих пор не представляется возможным.

Одной из первых в современном литературоведении к истории изучения женских типов в творчестве Ф. М. Достоевского обратилась Г. А. Склейнис в работе «Типология характеров в романе Ф. М. Достоевского „Братья Карамазовы“ и в рассказах В. М. Гаршина 80-х годов» (1992). На основании изученного материала исследовательница предложила типологию героинь Достоевского. Значимой в изучении проблемы восприятия женских образов писателя явилась работа А. В. Поповой «Женский вопрос в романном пятикнижии Ф. М. Достоевского („Преступление и наказание“, „Идиот“, „Бесы“, „Подросток“, „Братья Карамазовы“)» (1993). В главе «Женщины Ф. М. Достоевского в русской критике» Попова выявила и проанализировала отзывы современников писателя, в которых содержались оценки героинь романов Пятикнижия. Т. В. Гущина в диссертационном исследовании «Художественно-эстетические функции женских характеров в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (2004) также обратилась к краткому обзору работ, в которых содержится оценка героинь последнего романа писателя (5).

Сказанное свидетельствует о том, что проблема интерпретации женских образов в творчестве Ф. М. Достоевского до настоящего времени не являлась предметом специального изучения.

Цель исследования — определить и проанализировать основные направления и тенденции в изучении женских образов в творчестве Ф. М. Достоевского, репрезентативные для научной мысли к. ХХ-нач. XXI вв., на материале русского и англоязычного литературоведения.

Задачи исследования:

1) проанализировать основные направления и подходы в изучении женских образов Ф. М. Достоевского в русском и англоязычном литературно-критическом сознании XIX — XX вв. (до 1970;х гг.);

2) определить общие принципы в интерпретации женских образов Достоевского в 1970;2000;е гг., характерные для большинства исследователей и литературоведческих направлений;

3) выявить специфику русского и англоязычного литературоведения в понимании и истолковании женских образов Достоевского;

4) рассмотреть наиболее репрезентативные типологические ряды в системе женских персонажей писателя, представленные в работах достоевсковедов;

5) обозначить перспективные направления для дальнейшего изучения женских образов Ф. М. Достоевского.

Для реализации поставленных цели и задач необходимо обратиться к широкому спектру работ, разнообразных по своей концептуальной и историко-литературной значительности. Поэтому в своём исследовании наряду с терминами «литературоведение» («достоевсковедение», «достоевистика») и «критика» мы будем использовать введённый Е. Е. Захаровым термин «литературно-критическое сознание» (6), который необходимо рассматривать в контексте общей теории художественного восприятия.

Впервые о текучести, изменяемости представлений читателей о литературных явлениях в России заговорил В. Г. Белинский. Так, в статье-обзоре «Русская литература в 1841 году» читаем: «Каждая эпоха произносит о них (произведениях А. С. Пушкина — прим. Т.Д.) своё суждение и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за нею эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и ни одна и никогда не выскажет всего.» (7). Не ставя перед собой задачи детального исследования проблемы взаимодействия творчества Пушкина с поколениями читателей, Белинский тем не менее указал на два важнейших элемента этого взаимодействия: неисчерпаемость внутреннего содержания значительного литературного явления и постоянную изменяемость исторической обстановки, с которой оно вступает в эстетические соотношения.

Мысли Белинского, лишь в самом общем виде характеризующие процесс восприятия литературных явлений, получили дальнейшие разработки лишь во второй половине XIX — нач. XX вв. в трудах А. А. Потебни и его последователей по харьковской «психологической школе». Сопоставляя произведение и слово, Потебня впервые отчетливо сформулировал мысль о том, что значение созданного художником текста не тождественно тому значению, которое возникает в каждом случае его восприятия (8,543). Учёным теоретически фиксируется неизбежность, необходимость читателя для самого существования литературы. При этом читатель осмысляется как активный соучастник творческого процесса, как фигура не менее важная, чем сам автор. Вместе с тем, руководствуясь в своих изысканиях мыслью В. Гумбольдта о том, что «никто не думает при известном слове именно того, что другой» (9, 101−102), последователи А. А. Потебни (Д.Н. Овсянико-Куликовский, А. Г. Горнфельд и др.) возвели в абсолют творческую (созидательную) инициативу читателя, что неизбежно вело к безудержному субъективизму в толковании смысла художественного произведения. В противовес этому появилась точка зрения А. П. Скафтымова, который подчёркивал зависимость читателя от автора: «Сколько бы мы ни говорили о творчестве читателя в восприятии художественного произведения, мы все же знаем, что читательское творчество вторично, оно в своем направлении и гранях обусловлено объектом восприятия. Читателя все же ведет автор, и он требует послушания в следовании его творческим путям. И хорошим читателем является тот, кто умеет найти в себе широту понимания и отдать себя автору» (10, 142).

Для формирования литературоведческих концепций, так или иначе изучающих фигуру читателя, важную роль сыграли и труды бахтинской школы, посвященные философии диалога.

Появившиеся в середине 1920;х гг. работы М. М. Бахтина свидетельствовали о широком теоретическом осмыслении идей А. А. Потебни. Отправной точкой новой эстетической концепции стало утверждение диалогической, социальной природы слова. Согласно Бахтину, слово, являясь средством коммуникации, может быть охарактеризовано не только на основании имманентных формальных признаков, но и с учетом «внесловесного контекста», структура которого обусловлена жизненной ситуацией взаимодействия говорящего и слушающего (11, 67). Трактовка литературы как словесного искусства при таком понимании сущности слова неизбежно приобретает особые черты: важной становится регистрация «внешних», социально-этических факторов. Пафос теоретических разработок Бахтина, в 1920;е гг., направленный против формалистического описания литературы, акцентирует самостоятельный статус содержания художественного произведения, которое образует саму категорию «эстетического», при этом «основная особенность эстетического, резко отличающая его от познания и поступка — его рецептивный, положительно-приемлющий характер» (12, 280). Не подходя вплотную непосредственно к проблемам художественного восприятия, своим утверждением диалогичности внутренней структуры текста Бахтин сформировал представление об имманентности читателя произведению и тем самым создал фундамент для дальнейших разработок в этой области.

Интерес ко всей сумме вопросов, связанных с восприятием художественной литературы, спорадически проявлялся на протяжении последующих десятилетий то в научных исследованиях, то в высказываниях писателей, то в сборе и классификации читательских откликов, то, наконец, в проведении социологических опросов читателей и зрителей. Но лишь в к. 1960;нач. 1970;х гг. проблема восприятия начинает систематически разрабатываться в научных трудах советских и зарубежных исследователей (13).

Так, в монографии В. В. Прозорова «Читатель и литературный процесс» (1975) впервые в отечественной науке отчетливо заявлено о существовании категории «внутреннего» читателя, образа читателя-адресата, находящегося в отношениях «нераздельности и неслиянности», коррелятивности с фигурой реального конкретно-исторического читателя-получателя (14, 31−33).

Теоретическое осмысление структурной функциональности произведения, феномена «имплицитного» читателя сопровождается в отечественной науке активным изучением реальной читательской аудитории — в ее конкретно-исторических формах. На призыв А. И. Белецкого, который еще в 1922 г. заявлял о важности подобного рода исследований для истории литературы (15, 25−40), откликнулись литературоведы, действующие в русле предложенного М. Б. Храпченко «историко-функционального» подхода. Осуществленные в этом направлении исследования, изучающие «жизнь произведения во времени» (16, 29−57), предлагают ценнейший практический материал для изучения классических произведений русской словесности (17). История рецепции отдельных произведений значима здесь прежде всего как фактор обоснования их культурной ценности, научные интересы направлены на проблему функционирования художественного текста, его воздействия на читателей (18, 5−41).

В исследованиях Б. В. Банка, И. Е. Баренбаума, А. И. Рейтблата, Г. Н. Ищука (19) больше внимания уделяется фигуре реального читателя. Предпринятые учеными разыскания показывают, насколько влияют на процесс восприятия социальные, психологические, культурные факторы. Однако в этих работах теоретическое обобщение проблем, связанных с художественной рецепцией, и, в частности, с феноменом воспринимающего сознания, остается на втором плане (20).

Не менее интенсивно изучение художественного восприятия в XX в. велось в западноевропейской науке. С к. 1960;х гг. на Западе активно развивается рецептивная эстетика. По замечанию Ю. Б. Борева, в рецептивной эстетике произведение «обретает новый онтологический статус — статус объекта художественной рецепции» (21). Опираясь на труды Э. Гуссерля, Р. Ингардена, Г. Г. Гадамера, которые создали традицию философски-теоретического осмысления проблемы восприятия, ученые «констанцской школы», Г. Р. Яусс, В. Изер и их последователи, впервые в научной практике попытались представить детализированную инвариантную модель рецептивных процессов, а также раскрыть структуру воспринимающего сознания (22). В их работах более отчетливый характер приобрёл тезис о том, что художественное восприятие — это процесс взаимодействия двух культурных субъектов: литературного текста и воспринимающего сознанияосмысление произведения зависит не только от имплицитных «стратегий» текста, но и от целого комплекса социальных, психологических, этических факторов, организующих личность реципиента, от его индивидуального опыта и мировоззрения. Употребление понятия «читательское сознание» позволило подчеркнуть активность адресата литературной коммуникации, который в «акте чтения» проявляет все многообразие своих личностных качеств, а также уточняет представления о сложном и многомерном характере рецептивных процессов.

Ещё больше осложняющих обстоятельств приходится учитывать при изучении феномена литературно-критического восприятия. Е. Е. Захаров, в частности, отмечает, что в современной науке литературная критика нечасто рассматривается с точки зрения общих рецептивных проблем, что искусственно приводит к созданию труднопреодолимого водораздела между литературно-критическим восприятием и обычным чтением, к абсолютизации отличий между двумя разновидностями, в сущности, одного и того же процесса — при том, что некоторые теоретические предпосылки для такого разграничения могут быть подвергнуты сомнению (6, 24−26). Например, традиционное однозначное представление о посреднической функции критики окажется проблематично, если согласиться с утверждением, что «понимание достижимо только при собственной рефлексии реципиента» (23, 21). Иными словами, конвенционально признаваемая роль критика или литературоведа как более компетентного ценителя литературы не способна автоматически повлиять на остальную читательскую аудиторию, на маршруты ее собственного общения с художественным текстом. Можно признать более справедливой точку зрения В. Изера, который отказывает критику-профессионалу в уникальности его статуса. Для Изера «критик и читатель равно участвуют в процессе конструирования художественного смысла и ценности произведения» (24, 35). Теоретическое различие между рядовым читателем и критиком (литературоведом) не слишком велико: критик (литературовед) расширяет диалоговое поле вокруг произведения, позволяя читателю при желании «сверить» свое восприятие с готовой оформленной интерпретацией.

Между тем всё-таки необходимо учитывать существование некоторых специфических особенностей взаимодействия исследователя с произведением. Прежде всего, любой учёный, как правило, является представителем определенной литературоведческой школы, концептуальность его мышления предопределяет такое восприятие, при котором едва ли не первым фактором оценки становится освоение произведения, т. е. попытка его совмещения с философско-эстетической концепцией самого исследователя и того литературного коллектива, к которому он тяготеет. В отличие от «обычного» чтения, которое в идеале представляется интимным актом индивидуального сознания, литературно-критическое постижение текста приобретает коллективный характерлитературно-критическое восприятие в большей степени становится феноменом общественного сознания, поэтому исследователь в своей работе осознанно или неосознанно (25) подчиняется его общим тенденциям, литературно-критическое высказывание, иногда независимо от воли его автора, преломляет направленность мыслей и настроений целой культурной эпохи.

С другой стороны, осознавая свою особую компетентность в вопросах литературной оценки, свою миссию публичного литературного деятеля, непосредственно воздействующего на читательские умы, исследователь так или иначе сообразует собственные выступления с новейшими культурными, философскими, эстетическими веяниями и пытается предложить новые маршруты осмысления известных литературных произведений (26).

Теоретической базой исследования стали труды по теории художественного восприятия (А.А. Потебня, А. П. Скафтымов, М. Б. Храпченко, Х. Р. Яусс, В. Изер, Ю. Б. Борев и др.), по проблемам интерпретации художественного текста (А.А. Ухтомский, Л. С. Выготский, А. Ф. Лосев, Х.-Г. Гадамер, М. М. Бахтин, П. Рикёр и др.), по теории и истории художественного образа (Г.Н. Поспелов, И. И. Виноградов, Г. Д. Гачев, Я. Я. Гинзбург и др.).

Методологическая основа исследования. В диссертации автор опирался на историко-функциональный, сравнительно-исторический методы исследования литературного процесса, что способствовало раскрытию закономерностей в современном изучении женских образов Достоевского.

Объектом изучения стали исследования русских и англоязычных достоевсковедов.

Предметом настоящего диссертационного исследования являются женские образы Ф. М. Достоевского в оценке русского и англоязычного литературоведения 1970;2000;х гг.

Научная новизна данной работы обусловлена прежде всего тем, что она впервые обращается к целостному анализу русских и англоязычных литературоведческих интерпретаций женских образов Достоевского к. ХХ,-н.ХХ! вв. В научный оборот введен обширный новый или малоизвестный материал. Автором диссертации проанализированы труды русских и англоязычных достоевсковедов (как переводные, так и ранее не переведенные на русский язык), систематизированы полученные материалы. В диссертации выявлены и сопоставлены основные научные направления в изучении женских образов Ф. М. Достоевского 1970;2000;х гг. в литературоведении России, Англии и США.

Положения, выносимые на защиту:

1. К 1970;м гг. в русском и англоязычном литературоведении в изучении женских образов Ф. М. Достоевского был накоплен значительный теоретический и фактологический материал, позволяющий ученым-филологам России и англоязычных стран выйти на качественно новый уровень осмысления и постижения поэтики героинь русского писателя. Научная мысль российских и англоязычных ученых в Х1Х-ХХвв. развивалась в рамках биографического, формального и сравнительно-исторического литературоведения. Кроме того, в русском достоевсковедении в названный период был актуализирован социологический метод в изучении художественной литературы, в английском и в американскомпсихологический и психоаналитический.

2. На современном этапе развития литературоведения исследователи проявляют повышенный интерес к раннему творчеству Ф. М. Достоевского. Это обусловлено стремлением ученых постичь логику развития художественного сознания писателя при создании того или иного женского персонажа, изучением генезиса и эволюции наиболее характерных женских типов писателя, их осмыслением как будущей системы женских персонажей автора «Братьев Карамазовых», а также исследованием поэтики женских образов.

3. В конце XX — начале XXI вв. русские и англоязычные достоевсковеды, учитывая недостаточность отдельно взятой методики для целостного анализа системы женского персонажа Достоевского, интегрируют различные подходы, выходят на новый, синтезирующий уровень постижения художественного универсума русского классика. Выявленное в диссертации внимание исследователей к фольклорным и мифологическим основам женских образов Достоевского, рассмотрение его героинь в контексте православной культуры, а также изучение двойственной, иррациональной сущности их характеров позволяет говорить о сложившейся в современном литературоведении тенденции в интерпретации женских образов писателя как синтезе мифологического, христианского и психологического начал.

4. Наряду с общими тенденциями в интерпретации женских персонажей Ф. М. Достоевского существует специфика научного интереса исследователей разных стран, обусловленная особенностями национального менталитета. В русском литературоведении изучение женских персонажей Достоевского, как и в целом творчества писателя, ведется в контексте национальных духовных традиций. В англоязычном достоевсковедении героини писателя представляют интерес как носители другой культуры.

5. Наиболее репрезентативными типологическими рядами в системе женских персонажей Достоевского, представленными в работах русских и англоязычных литературоведов, являются «смиренные» («кроткие»), «юродивые», «гордые».

6. Перспективными в изучении женских образов Ф. М. Достоевского на сегодняшний день являются такие направления, как текстология, рассмотрение системы второстепенных героинь, создание научно-обоснованной типологии женских образов с учетом их эволюции и изменений в контексте всего творчества.

Практическое применение результатов диссертации позволит более глубоко осмыслить женские образы Ф. М. Достоевского в контексте русско-англоязычных литературных связей. Материалы исследования могут быть использованы в вузовских курсах истории русской и зарубежной литературы, в спецкурсах, спецсеминарах по творчеству Достоевского и при создании монографических работ, посвящённых женским образам писателя.

Объём и структура работы. Текст диссертации состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка использованной литературы и занимает 239 печатных страниц. Библиография включает 344 наименования. Приложение занимает 60 страниц.

Заключение

.

Ещё сравнительно недавно в выявлении компонентов художественной жизни, в анализе факторов, создающих и образующих художественную ценность, как правило, учитывались только творец и его произведение. Проблема восприятия, и, следовательно, реципиента как третьей составляющей в художественном процессе, практически не ставилась. В такой позиции был отражен только один аспект функционирования произведения искусства в культуре — создание образа, наделенного культурно-символическим значением. Но при этом не учитывалось разнообразие реальных типов восприятия в «обыденном» сознании, которые также сопутствовали вхождению произведения в культуру. Между тем произведение и его художественный смысл всегда преломляются не только в некотором «идеальном» (согласно положениям эстетической теории) восприятии, но и в сознании разных (по уровню и формам восприятия) реципиентов, реально наличествующих в данном обществе и в данной культуре. Соответственно, изменяется восприятие каждого художественного образа в контексте определённой эпохи и культуры.

Литературный персонаж по своей природе не статичен. В пространстве и времени художественного произведения он вольно или невольно постоянно занимает разные положения, смотрит на мир глазами разных людей, говорит их языком, воспринимает чужие точки зрения, играет разные роли. Кроме того, при оценке того или иного художественного образа важно учитывать специфику творчества писателя, которое представляет собой единственный энциклопедический по охвату материала синтез разнообразных общественно-литературных и культурно-исторических традиций. Поэтому так многообразны и подчас противоречивы трактовки и интерпретации одного и того же героя или героини. Не являются исключением и женские образы, созданные Ф. М. Достоевским.

Проведённый нами анализ литературно-критических работ 1840−1960;х гг., в которых были рассмотрены женские персонажи Достоевского, показывает, что к 1970;м гг. в русском и англоязычном литературоведении был накоплен большой теоретический и фактологический материал, позволяющий учёным-филологам России, Англии и США выйти на качественно новый уровень осмысления и постижения поэтики героинь русского писателя. Публикация Полного собрания сочинений Ф. М. Достоевского в 30-ти тт. и усиление диалога между литературоведами разных стран способствовали дальнейшей разработке устоявшихся старых традиций и развитию новых тенденций в современном достоевсковедении. Так, в последние три десятилетия актуализированы труды, авторы которых акцентируют внимание на изучении женских персонажей в структуре художественных произведений Ф. М. Достоевского. Особенно это характерно для работ российских и англоязычных литературоведов. Среди исследований российских достоевсковедов необходимо отметить прежде всего труды Н. В. Касаткиной, JI. Сараскиной, Р. Я. Клейман, Г. К. Щенникова, Е. М. Мелетинского. Среди работ англоязычных исследователей следует выделить публикации Р. Л. Джексона, Д. Томпсон, О. Ф. Миллер, Л. Брегера, В. Терраса.

При анализе женских образов Достоевского современные ученые, стремясь достичь полноты понимания смыслов творчества писателя, всё чаще обращаются к контексту мировой культуры, философии и литературы. Эта позиция близка автору данной диссертационной работы, задачей которой являлось исследование специфики диалога англоязычной и русской культур о женских образах Достоевского.

Пути восприятия и осмысления женских образов Ф. М. Достоевского на рубеже XX — XXI вв. во многом обусловлены принадлежностью исследователей к той или иной научной школе. Теоретической ориентацией литературоведов определяется и метод интерпретации героинь писателя. Однако на сегодняшний день и русские, и англоязычные достоевсковеды осознают недостаточность любой отдельно взятой методики для целостного анализа авторской позиции Достоевского в отношении того и пи иного женского образа. Поэтому всё чаще исследователи, интегрируя различные подходы, пытаются выйти на новый, синтезирующий уровень постижения художественного универсума русского классика.

Многочисленные параллели и переклички в восприятии и оценке героинь Ф. М. Достоевского русскими и англоязычными исследователями позволяют говорить как об укреплении взаимосвязей между исследователями разных стран, так и о цельности и единстве литературного процесса эпохи. Кроме того, в России и англоязычных странах интенсивно ведётся работа по переводу статей и монографий учёных-достоевсковедов всего мирового сообщества. Взаимообогащение русских и зарубежных исследователей наработками и идеями в области изучения женских персонажей Ф. М. Достоевского способствует углублению понимания поэтики художественного образа не только в творчестве русского писателя, но и в произведениях русской и мировой литературы k. XIX—XX вв.

Издание рукописных и подготовительных материалов к романам Ф. М. Достоевского 1860-н. 1880-х гг., насыщенных многочисленными ссылками на мифологические и библейские образы, вызвало оживленный отклик со стороны представителей мифологической и религиозно-философской школ. Общепризнано, что мифологические и религиозные мотивы и образы в творчестве Ф. М. Достоевского достигают художественного эффекта не сами по себе, а выполняют специфические функции: художественно воплощают идеи, которые писатель полагал решающими для судеб народа и человечества, для спасения от «беспорядка» «во внешнем устройстве» и в человеческой душе, для раскрытия эмоционально-психологических переживаний героев и характеристики персонажей и пр. При этом необходимо отметить, что наряду с исследованиями, которые весьма плодотворны по наблюдениям, методологии и методике (J1.M. Лотман, В. Е. Ветловская, В. А. Михнюкевич, В. Террас и др.), встречаются некоторые работы, авторы которых достаточно формально рассматривают женские образы Достоевского в контексте той или иной авторской ссылки, обозначенной в рукописях, и не учитывают идею произведения и функцию персонажа в нём (Ю. Глазов и др.).

Интерпретационный диалог о женских образах Достоевского, ведущийся в русском и англоязычном литературоведении к. ХХ-нач.ХХ1вв., подтверждает идею М. М. Бахтина о полифоническом принципе построения произведений писателя. Только таким образом могли появиться в творчестве Достоевского «самораскрывающиеся» героини, одержимые стремлением быть услышанными, понятыми, с не вполне определившимся мировоззрением и внутренним миром, но высоким самосознанием и чрезмерным чувством собственного достоинства, настроенные на борьбу с препятствиями на пределе своих возможностей, с включением всех душевных способностей. Достоевский в динамике событий и сюжетных перипетий исследует, разгадывает характеры своих героинь, и это приводит к многогранности и многоголосности их внутреннего «образа». Исследователям далеко не всегда удается выявить доминанту характера того или иного женского персонажа, «главную идею физиономии, основное побуждение» её. Но, несмотря на разноголосицу в трактовках, большинство достоевсковедов открывают сущностные стороны художественного мира писателя, а это ещё раз подтверждает мысль о несводимости художественной идеологии Достоевского к какой-либо единой философской доктрине.

Интерпретация любого художественного образа, какой бы исчерпывающей она не представлялась, всегда оставит следующей эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, точное. Не составляют исключения и не претендуют на окончательное и абсолютное исчерпывающее истолкование женских образов Достоевского и современные методы и походы.

Осуществлённое в настоящем диссертационном исследовании изучение наиболее значимых интерпретаций женских образов Достоевского учёными разных стран и различных литературоведческих школ позволил установить методологический уровень современного достоевсковедения, определить основные тенденции и направления в нём, наметить перспективы развития.