Международное экономическое право

Международное экономическое право

1. Понятие и система международного экономического права

Международное экономическое право (далее — МЭП) в качестве особой правовой системы образовалось недавно — во второй половине XX века. Однако, сами по себе регулируемые МЭП межгосударственные торговые и экономические отношения столь же древни как, к сожалению, и войны между государствами, причем причинами войн очень часто были именно экономические, торговые интересы.

Зачатки международно-правового регулирования экономических, и прежде всего торговых, взаимоотношений государств относятся к глубокой древности. Изначально в международные договоры, а это были в первую очередь мирные или союзные договоры, включались обыкновенно и условия обеспечения торговли. Издревле при этом и до наших дней внешнеторговая, затем и внешнеэкономическая политика государств, находящая свое правовое выражение в международных договорах, слагается из двух концептуальных подходов, противостоящих друг другу и в то же время диалектически почти всегда сосуществующих в политике любого государства, а именно из протекционизма и либерализма.

Главный резон протекционизма — защита собственной экономики от иностранной конкуренции. Протекционизм свойствен отнюдь не только экономически слабым, стремящимся защитить свою экономику государствам. Протекционизм используется, когда выгодно, и самыми развитыми государствами, например, для ограждения от иностранной конкуренции собственного сельского хозяйства (США, Европейский союз и др.). Высшим выражением протекционизма является автаркия — политика самоизоляции и максимального самообеспечения государства продуктами собственного производства, ныне — аномалия.

Давно уже стали, однако, понятны преимущества свободной торговли. Одним из первых, кто четко выразил это понимание, был теолог Иоанн Златоуст (IV в., Византия), который, образно формулируя основы, по сути либералистской торгово-политической концепции, как нельзя более актуальной в наше время, писал о том, что самим Богом предоставлена нам легкость взаимных торговых сношений, чтобы мы могли взирать на мир как на единое жилище, а также чтобы каждый, сообщая другому свои произведения, мог беспрепятственно получать в изобилии имеющееся у другого.

«Отец» науки международного права Гуго Гроций (XVII в.), облекая либерализационные идеи в правовую форму, указывал, что «никто не вправе препятствовать взаимным торговым отношениям любого народа с любым другим народом». Именно этот принцип juscommercii — право свободы торговли, понимаемой в широком смысле, становится по сути основополагающим в науке международного экономического права.

Однако и до настоящего времени баланс протекционистских и ли — берализационных, иначе фритредерских слагаемых во внешнеэкономической политике продолжает оставаться результатом борьбы и сотрудничества в сфере международных экономических отношений, а международно-правовое воплощение этих результатов и есть по существу международное экономическое право. В XVIII—XIX вв. вектор равновесия политики протекционизма и либерализма склонялся в пользу последнего. С начала же XX в. и до его середины с утверждением государственно-национальной идеи и со становлением торгово-экономической многополярности мира на авансцену выходят национализм (в разных формах) и протекционизм. А с окончанием Второй мировой воины и до наших дней в условиях преобладающей мощи США на мировом рынке концепция фритрейда фактически безраздельно доминирует.

При этом исключительно важно, что на торгово-экономические факторы либерализма или протекционизма всегда взаимодействуют с общецивилизационного и геополитического значения процессами национализма, регионализма (объединение государств обычно по географическому положению) и, наконец, глобализма. Политика и практика либерализма, т. е. свободы движения товаров, услуг и людей (согласно принципу: laisserfairelaisserpasser — свобода делать, свобода провозить), естественно, прямо корреспондирует глобализации, понимаемой как планетарно ориентированная многообразная экспансия отдельных индивидов, коллективов, государств в сферах торговли, финансовых потоков, промышленности, коммуникаций, информатики, науки, техники, культуры, религии, преступности и т. д. с конвергенционным эффектом. Феномен глобализации далеко не нов, прослеживаем в истории от Римской империи (PaxRomana) и до наших дней. Но в территориальном, во временном аспектах, по предметному охвату, а также по воздействию на отдельные страны, регионы и человеческие сообщества развитие глобализации шло крайне неравномерно, перемежаясь с периодами фрагментации.

Современная глобализация имеет ряд характерных особенностей.

Во-первых, реальные глобализационные достижения сосредоточены почти исключительно в сфере торгово-экономического экспансионизма. До подлинной, всесторонней глобализации (включая политические, социальные, культурные, конфессионные, миграционные, цивилизационные и т. п. составляющие) — еще весьма далеко.

Во-вторых, хотя глобализация явление объективно обуславливаемое развитием промышленности, коммуникационной революцией, активизацией трансграничных перетоков капитала и т. д., явление это управляемое, в различных сферах либо стимулируемое, либо подавляемое. Международно-правовые инструменты (международные договоры, организации и т. п.) служат важнейшими рычагами управления глобализацией. Не случайно поэтому формирование и становление особой отрасли права — МЭП наглядно совпало во времени с крутым подъемом развития торгово-финансовой глобализации.

В-третьих, хотя к концу XX в. в футурологических прогнозах глобализация превратилась чуть ли не в фетиш, перспективы развития глобализации не однозначны, о чем сигнализирует и современный глобализационный спад, связанный с кризисным спадом деловой активности в мире. Не снимается с повестки дня продолжающаяся конкуренция глобальной и региональной (и даже узко националистической) тенденций развития. Практика показывает, что такие интеграционно-оринтированные системы, как Евросоюз, НАФТА и даже ВТО, — с трудом открывают двери для стран-абитуриентов и, тем самым, вряд ли служат интересам подлинной глобализации.

Одной из важнейших глобализационных задач декларировалась постепенная ликвидация разрыва и противостояния между «богатым Севером» и «бедным Югом». Однако этот разрыв, измеряемый в темпах экономического роста и динамики соотношения цен (termsoftrade) на сырьевые товары «Юга» и промышленные товары «Севера», отнюдь не сокращается. Именно это положение неравенства баланса преимуществ либерализации представляется важной подспудной основой незатухающих антиглобалистских выступлений в наше время, не случайно обращаемых прежде всего и против отдельных международных учреждений глобализационной ориентации.

Международно-правовыеформы экономического сотрудничества. До середины XX в. преобладающей международно-правовой формой были двусторонние договоры, а с окончанием Второй мировой войны и образованием ООН, в Уставе которой в качестве одной из целей создания Организации указывается осуществление международного сотрудничества в разрешении международных проблем экономического характера (ст. 1), происходит массированный переход к многосторонним формам сотрудничества. Создаются многочисленные международные экономические организации, появляются многие новые виды договоров. В это же время возникают экономические интеграционные международные объединения, в том числе — и доныне здравствующие Европейские сообщества, и прекративший свое существование Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). В 1947 г. был заключен первый в истории и многосторонний торговый договор — Генеральное соглашение о тарифах и торговле, на базе которого в 1994 г. институализировалась Всемирная торговая организация (ВТО).

Львиная доля всех заключаемых международных договоров и существующих международных организаций приходится в наше время на экономические взаимоотношения государств. Поэтому не будет преувеличением сказать, что количественно нормативный корпус современного международного права на добрую половину является международным экономическим правом. С 50-х годов XX в. внешнеэкономическая политика и ее правовое воплощение в международно-правовых актах приобретают стратегическое значение и становятся на практике во многом доминирующей работой для дипломатов. Именно на этом фоне и на этой материально-правовой базе к 70-м годам международное экономическое право (как и его наука) прочно утверждается как самостоятельная отрасль международного публичного права.

Предмет МЭП — международные экономические многосторонние и двусторонние отношения. Под международными. в МЭП понимаются отношения между государствами, а также другими субъектами международного публичного права, а к экономическим относятся прежде всего торговые, коммерческие отношения в широком смысле слова, включая отношения производственные, научно-технические, валют — но-финансовые, в области транспорта, связи, энергетики, интеллектуальной собственности, туризма и т. п. Критерием разграничения сфер применения МЭП и других отраслей международного публичного права служит наличие коммерческого элемента. Те нормы международных актов, которые касаются, например, морских или воздушных перевозок грузов и пассажиров и которые трактуют торгово-экономические, коммерческие отношения, оправданно относить к международному экономическому праву.

Определение МЭП. Международное экономическое право — это отрасль международного публичного права, представляющая собой совокупность принципов и норм, регулирующих отношения между государствами и другими субъектами международного права в области международных экономических отношений.

Это определение МЭП соответствует его современному классическому пониманию как в отечественной (М.М. Богуславский, Г. Е. Бувайлик, Г. М. Вельяминов, Е. Т. Усенко, В. М. Шумилов и др.), так и в зарубежной доктрине (Я. Броунли, П. Верлорен ван Темаат, Г. Шварценбергер и др.). Но в настоящее время в западной литературе, между тем, широко распространена и концепция, согласно которой источником норм МЭП является как международное право, так и внутригосударственное, а МЭП распространяет свое действие на всех субъектов права, участвующих в коммерческих отношениях, выходящих за пределы одного государства (В. Фикентшер — ФРГ; Е. Питерсман — Великобритания; П. Рейтер — Франция и др.). Эта вторая концепция смыкается и с выдвигаемыми на Западе теориями транснационального права (Ф. Джессен — США), используемыми и для того, чтобы уравнять в качестве субъектов международного права государства и так называемые транснациональные корпорации — ТНК (В. Фридман и др.).

В правовой литературе развивающихся стран получила распространение концепция «международного права развития», которая делает акцент на особом регулировании прав так называемых развивающихся и наиболее экономически бедных стран.

Существует также концепция так называемогоlexmercatoria — «купеческого права», под которым понимается в теории либо весь массив национального и международного регулирования внешнеэкономических операций, либо автономный, обособленный от национальных правовых систем комплекс норм, регламентирующих международные торговые сделки, и определяемый как «транснациональное» (К. Шмитхоф), «вненациональное» (Ф. Фушар) право. К источникам lexmercatoriaего сторонники относят международные конвенции и типовые законы, разрабатываемые на международном уровне, международные торговые обычаи, общие принципы права, рекомендательные решения международных организаций, арбитражные решения, даже условия контрактов и т. п. Сторонникам этой теории не удается, однако, представить lexmercatoriaв виде упорядоченной и обшепризнаваемой системы правовых норм, и нет оснований рассматривать конгломерат разнородных форм, условно помещаемых в lexmercatoria, в качестве составной части МЭП — отрасли международного публичного права.

Системно МЭП представляет собой отрасль особенной части международного публичного права в ряду таких же отраслей, как, в частности, морское право, космическое, экологическое, гуманитарное и т. д. Научная система МЭП складывается из его общей части (генезис, понятие, субъекты, источники, принципы) и из особенной части, состоящей из трех основных разделов: первый — институционные, иначе — организационно-правовые формы универсального и регионального регулирования международных экономических отношений; второй — международное торговое право (торговля товарами; торговля услугами; валютно-финансовые операции) и третий — международное имущественное право (межгосударственные имущественные отношения; международное право интеллектуальной собственности; международное инвестиционное право, международное налоговое право и др.). Кроме того, особо выделяется (Г.М. Вельяминов) международное экономическое процессуальное право (урегулирование межгосударственных экономических споров; международно-правовое обеспечение урегулирования частно-правовых споров).

Соотношение МЭП и международного частного права (МЧП). Проблема осложнена тем, что существуют различные научные теории, касающиеся понятия и состава МЧП. Не вдаваясь в анализ этих теорий, отметим, что важнейшим отличием МЭП является, во-первых, то, что его субъекты — это только субъекты международного публичного права, а субъекты МЧП — это прежде всего субъекты национальных систем права. Во-вторых, МЭП как отрасль международного публичного права применяется к регулированию международных публично-правовых отношений, а международные частноправовые отношения, в том числе с участием в некоторых случаях государств и иных субъектов международного публичного права, регулируются тем или иным частным, национальным применимым правом, в том числе включающим в себя в ряде случаев опосредованно нормы тех или иных международных договоров и конвенций, т. е. нормы, рецепированные / трансформированные в национальные правовые системы (Е.Т. Усенко, Д. Б. Левин, С. Ю. Марочкин, Г. М. Вельяминов).

2. Субъекты, источники и принципы МЭП

Субъекты МЭП те же, что и вообще в международном праве, а именно государства и некоторые подобные им образования, а также правосубъектные межгосударственные организации.

Но государства обладают также гражданско-правовой правосубъектностью и вправе непосредственно участвовать во внешнеэкономической коммерческой деятельности в так называемых «диагональных» (Е.Т. Усенко) отношениях, т. е. в гражданско-правовых отношениях с иностранными физическими или юридическими лицами. В таких случаях в западной доктрине иногда говорят о т.н. «торгующем государстве», которое, вступая в «диагональные» отношения, якобы ipsofactoтеряет присущие ему иммунитеты, в том числе от иностранной юрисдикции, судебно-исполнительных мер и иммунитет от предварительного обеспечения исковых требований. Такого рода доктринальные мнения об утрате «торгующим государством» автоматически всех своих иммунитетов не разделяются полностью отечественной наукой, не воспринимаются и в практике иностранных судов.

Международные организации. Их правоспособность, а также меж — дународные привилегии и иммунитеты строго функциональны и обычно определяются их учредительными документами. Соответственно субъектами МЭП реально могут быть лишь те международные организации, которые наделены функциональной правоспособностью, позволяющей им вступать в международные экономические правоотношения с другими субъектами МЭП.

Не обладают международной правосубъектностью, в том числе и в рамках МЭП, выделяемые в науке так называемые международные параорганизации (Г.М. Вельяминов), т. е. международные формирования, близкие («пара»), подобные действительным организациям, но принципиально отличающиеся от них тем, что юридически не наделяются правосубъектностью, обычно функционируют, хотя и с определенным составом членов, но без полноценных учредительных актов, не имеют формализованной организационной структуры, не обладают правом принятия юридически квалифицированных, обязывающих государства-члены решений. В современном мире количество параорганизаций, однако, все увеличивается и практическое значение их решений может быть весьма велико. Примерами могут служить так называемая «Большая восьмерка», ГАТТ (1948;1993 гг.), Парижский клуб государств-кредиторов, межправительственные комиссии, образуемые часто на базе долгосрочных торгово-экономических и тому подобных, обычно двусторонних соглашений.

Глобальное значение, в том числе в сфере международных экономических отношений, имеет деятельность упомянутой «Большой восьмерки». Встречи с 1975 г. проходили на высшем уровне первоначально представителей семи ведущих государств западного мира (Великобритания, Италия, Канада, США, ФРГ, Франция, Япония) начали, а с 1997 г. — с участием и России. Решения принимаемые в ходе встреч имеют кардинальное, хотя формально и не облигаторное значение, в том числе по вопросам оказания экономической, финансовой помощи другим странам, по проблемам погашения долгов странами-должниками и т. п.

Интеграционные объединения государств. Интеграцию можно определить как процесс, обеспечиваемый междундродно-правовыми средствами и направленный на постепенное образование межгосударственного экономического, а возможно, и политического единого, целостного (integro) пространства, зиждущегося на общем рынке обращения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. В наибольшей мере этот процесс осуществляется в рамках Евросоюза. Формы и правоспособность интеграционных объединений могут быть различными. К примеру, Евросоюз не правосубъектен, а составляющие его Европейское Сообщество и Евратом — правосубъектны.

Преференциальные системы разного типа, такие, как зоны (ассоциации) свободной торговли, иные таможенно-тарифные преференциальные системы, обыкновенно правосубъектностью не наделяются. Не правосубъектны и международные экономические конференции.

В западной доктрине распространено мнение (в русле упомянутого выше lexmercatoria) о придании так называемым транснациональным корпорациям (ТНК), с учетом их огромной экономической мощи, международно-правового статуса. Такой подход, однако, принципиально неприемлем формально-юридически и нереален практически.

Источники МЭП принципиально те же, что вообще в международном публичном праве.

Характерным для МЭП является обилие специфических рекомендательных норм, имеющих своим источником особенно решения международных организаций и конференций. Эти нормы юридически не императивны. Но юридическое значение их в том, что они не просто «рекомендуют», но и признают правомерность, в частности, таких действий (бездействия), которые были бы неправомерны при отсутствии рекомендательной нормы. Например, Конференция ООН по торговле и развитию 1964 г. приняла известные Женевские «Принципы международных торговых отношений и торговой политики», в которых, в частности, содержалась необязывающая, но исключительно важная рекомендация о предоставлении промышленно развитыми странами развивающимся странам преференциальных таможенных льгот (скидок с таможенного тарифа) в изъятие из принципа наиболее благоприятствуемой нации, причем без распространения этих льгот на развитые страны. При этом развитая страна сама вольна определять товары, размеры скидок, как и вообще само их предоставление. Предположим, развитая страна «А» в одностороннем порядке предоставляет согласно указанной рекомендации определенную скидку с ввозной пошлины на апельсины, импортируемые из развивающихся стран. Но между страной «А» и другой развитой страной «В» действует режим наибольшего благоприятствования, в силу которого и страна «В» имеет полное право воспользоваться этой скидкой. Однако в соответствии с указанной выше рекомендательной нормой скидка, предоставленная развивающимся странам, правомерно не распространяется на развитые страны, в том числе и на страну «В». Кроме того, применение рекомендательных норм хотя факультативно, но может быть увязано с определенными обязательными условиями: так, в приведенном выше примере предоставляемые льготы не могут быть избирательно применимы лишь для некоторых развивающихся стран, но должны распространяться на все и каждую развивающиеся страны.

В формальном смысле в МЭП, как и вообще в международном праве, основным источником служат многосторонние и двусторонние договоры. В современном глобализирующемся мире центр тяжести постепенно смещается в сторону именно многостороннего экономического сотрудничества.

Примерами многосторонних, широкого охвата международных экономических договоров являются Генеральное соглашение по тарифам и торговле (еще с 1948 г.), а с 1994 г. — целый комплекс многосторонних соглашений, входящих в систему Всемирной торговой организации ВТО; иные многосторонние конвенции об условиях торговли, а также уставы, другие учредительные акты международных экономических организаций.

Наиболее капитальным примером конвенционного документа учредительного характера служит Устав ООН, в котором две главы — IX «Международное экономическое и социальное сотрудничество» и X «Экономический и социальный совет». — посвящены преимущественно международным экономическим отношениям.

Особо следует выделить международные так называемые (в научной литературе) конвенции международного частного права (строго юридически: международные конвенции по частному праву) (в том числе, например, Венская конвенция 1980 г. О международной купле-продаже товаров), которые имеют целью унификацию национального частноправового регулирования, но по своей правовой природе остаются международными договорами, конкретно в области МЭП. Множество и других международных договоров, особенно в гуманитарной и социальной сфере, также нацелены на регулирование прав и обязанностей отдельных частных лиц. При этом, как отмечено выше, нормы и международных конвенций по частному праву, и иных международных договоров могут действовать для частных лиц отдельных государств, для внутригосударственных органов, и для их должностных лиц лишь опосредованно, в порядке рецепции (трансформации).

Среди международных договоров, регулирующих двусторонние экономические отношения широкого плана, следует отметитьи рамочные договоры общеполитического значения, в том числе, договоры о дружбе (добрососедстве), сотрудничестве и взаимной помощи. Наряду с основными политическими обязательствами сторон в них закрепляются и обязательства, связанные с расширением экономического сотрудничества, с содействием заключению коммерческих сделок и т. п.

Существенны для формирования норм МЭП специфические виды международных экономических договоров отраслевого характера. Это, особенно прежде, двусторонние торговые договоры (о торговле и мореплавании), соглашения о товарообороте и платежах, кредитные и клиринговые соглашения. Это также соглашения об избежании двойного налогообложения, двусторонние инвестиционные договоры (bilateralinvestmenttreaties — BIT’ы), соглашения об общих условиях поставок товаров, соглашения по таможенным, транспортным и транзитным вопросам, об охране интеллектуальной собственности и т. п.

Различное правовое значение могут иметь также многие решения (рекомендации, постановления) международных организаций, принимаемые ими по существу сотрудничества в рамках уставной компетенции и от своего имени.

Большое число рекомендаций по вопросам экономического сотрудничества принимается органами ООН. Решения их имеют большое морально-политическое значение, ибо распространяются практически на все мировое сообщество государств, но они (кроме резолюций Совета Безопасности ООН) не обладают императивностью. Надо отметить здесь такие значимые документы, принятые Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 г., как Хартия экономических прав и обязанностей государств, Декларация о Новом международном экономическом порядке и Программа действий по установлению Нового международного экономического порядка (НМЭП). В этих документах (с рекомендательной силой) провозглашались недискриминационные, взаимовыгодные основы экономического сотрудничества. Выполняя в целом положительную роль, декларируя справедливые, недискриминационные экономические отношения, документы НМЭП содержали, однако, и несостоятельные установки, такие, например, как о солидарной ответственности всех развитых государств за последствия колониализма, о перераспределении мирового общественного продукта в пользу развивающихся стран путем прямых финансовых бюджетных отчислений и т. п.

Особой формой нормотворчества являются так называемые кодексы, правила поведения (codesofconduct, setsofrules, guidelines), принимаемые в виде резолюций и в рамках ООН. Например, «Комплекс согласованных на многосторонней основе справедливых принципов и правил для контроля за ограничительной деловой практикой», принятый Генеральной Ассамблеей ООН в 1980 г., проект Кодекса поведения для транснациональных корпораций, разработанный в ЮНКТАД. Такие международные акты обладают не более чем рекомендательной правовой силой, но, разумеется, могут толковаться и как имеющие нормообразующее значение, исходя из принципа «consensusfacitjus» — согласие творит право.

Постановления органов многих международных экономических организаций, в том числе отдельных специализированных учреждений ООН, ВТО, а также региональных экономических учреждений, прежде всего Европейского союза, могут по уставной договоренности стран-участниц иметь и имеют не только рекомендательную, но и императивную правовую силу.

Решения межгосударственных экономических конференций, особенно оформленные в виде заключительных актов, рассматриваются в теории и как могущие обладать в зависимости от договоренностей государств-участников рекомендательной или императивной правовой силой (Л. Оппенгейм), и даже понимаются в качестве решений одной из форм многостороннего договора (Я. Броунли). Среди документов международных конференций, имеющих существенное значение для формирования МЭП, особо важными являются, в частности: содержащиеся в Заключительном акте Женевской конференции ООН по торговле и развитию 1964 г. «Принципы международных торговых отношений и торговой политики, способствующие развитию»; Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанный в 1975 г. в Хельсинки.

Международный обычай (аналогично обычному праву в национальных правовых системах) в новое время и в международном публичном праве все более уступает место писаному, прежде всего договорному, праву. Это тем более свойственно такой сравнительно молодой отрасли, как международное экономическое право. В доставшемся ему из прошлого обычно-правовом наследии классик международного права Г. Шварценбергер (Великобритания) усматривает лишь два принципа МЭП, основывающихся на обычае: это свобода морей во время войны и мира и минимальный стандарт режима иностранцев, если не реализуется принцип национального режима. Трудно добавить в этому какие-либо иные примеры.

Общие принципы права, упоминаемые, в частности, в ст. 38 Статута Международного суда ООН, используются широко и при применении, и при толковании норм МЭП, например, «lexspecialisderogatgenerali» (специальный закон ограничивает действие закона общего характера) и др.

Значение судебных прецедентов и доктрины в МЭП, как и вообще в международном праве, вспомогательно.

Коль скоро МЭП — отрасль международного публичного права, в нем безусловно применимы и соответствующие общепризнанные основные принципы международного права, его juscogens.

Под правовым принципом понимаются, с очевидностью, в юридическом смысле, во-первых, выраженная в «формуле» самого принципа общая установка, цель. Но сама по себе эта «голая» формула мало к чему может реально обязывать. (Например, даже само по себе понятие суверенитета, не однозначно). Во-вторых, и в главных, кроме общей «формулы», принцип содержит целый комплекс обычно особо согласовываемых конкретных правовых норм, в которых и содержатся реальные права и обязанности, обеспечивающие выполнение соответствующими субъектами права заявленны в «формуле» целей. Во многом, понимание и толкование отдельных принципов, может раскрываться также в международном обычае, в некоторых универсального или регионального значения правовых актах, а также субсидиарно в судебных решениях и в авторитетной доктрине (ст. 38 Статута Международного суда).

Естественно, не все из общепризнанные принципы международного права в одинаковой мере применимы в МЭП. Особое значение имеют:

— суверенное равенство, понимаемое прежде всего как ревенство юридическое, иначе равноправие, что не означает отрицания существующего в жизни неравенства фактического и стремления к его преодолению. И сам государственный суверенитет современная правовая наука и практика давно в отличие от прошлых веков не понимают как ничем не ограничиваемое, неделимое и неотчуждаемое, неделегируемое в своих отдельных элементах абсолютное право;

— неприменение силы в международных экономических отношениях включает и неприменение всякого рода неправомерного экономического принуждения и давления (экономический бойкот, эмбарго, дискриминационные меры в торговле и т. п.) одних государств в отношении других государств;

— принцип сотрудничества между государствами, применительно к международным экономическим отношениям, одной из своих ипостасей представляет собой исторически сложившийся принцип «jus commercii» — право свободного развития торгового, экономического сотрудничества. Есть основания утверждать, что принцип сотрудничества в широком его понимании генетически берет свое начало именно из jus commercii.

— принцип «уважение прав человекаи основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений«. Самоочевидно, что реально обеспечить соблюдение прав и основных свобод для собственного населения могут только сами государства. Принцип уважения прав человека и свобод не дает права одному государству или нескольким государствам, или их организациям обеспечивать силой, в формах так называемой «гуманитарной интервенции» соответствующие права и свободы людей (в том числе в экономической сфере) в другом или других государствах.

Особенностью МЭП является то, что наряду с основными принципами международного публичного права в МЭП традиционно используются и особые, специальные принципы МЭП, обусловливающие, в частности, применение определенных торгово-политических режимов между государствами. В отличие от когентных общепризнанных принципов международного права специальные принципы МЭП носят конвенционный характер. Их действенность связана с включением их в каждом случае в соответствующие международные договоры. Но их основное нормативное содержанеие и толкование соответствующих норм вошли по сути в обычай.

Принцип (и режим) недискриминации в его правовом понимании — это право государства на предоставление на основе взаимности ему (а также его гражданам и иным субъектам его национального права) государством-партнером обших условий, равных, не худших, чем те, которые предоставляются этим государством-партнером всем прочим государствам. Данное право не распространяется на предоставление правомерно применяемых особых. льготных, более благоприятных условий (см. ниже о принципе наибольшего благоприятствования). Иными словами, режим недискриминации означает обязательство не ухудшать для другой страны своих нормально действующих, общих для всех других стран условий. Своего рода эвфемизмом принципа недискриминации является по существу оговорка о так называемом «стандарте справедливого и равного режима», широко употребительная особо в двусторонних инвестиционных договорах (BIT'ах).

Формы дискриминации многообразны. К примеру, некоторыми западными странами используется произвольное, политически мотивированное «присвоение» тем или иным государствам статуса страны с плановой экономикой, с переходной или с рыночной экономикой и даже некоего статуса страны — «изгоя». Соответственно статусу применяются и разные торгово-политические режимы.

Принцип (и режим) наиболее благоприятствуемой нации (наибольшего благоприятствования) юридически означает обязательство государства предоставлять государству-партнеру, обычно на основе взаимности, льготные (наиболее благоприятные) условия, которые действуют или могут быть введены для любой третьей страны. Область применения режима наибольшего благоприятствования определяется в конкретной оговорке (клаузуле) о наибольшем благоприятствовании в том или ином международном договоре. Эта оговорка может охватывать в общей форме всю область торговли и судоходства или же содержать избирательно отдельные виды отношений: таможенные (льготные ставки), транзит, количественные и другие ограничения и запрещения; транспортный режим; налоговые, судебные и т. п. права физических и юридических лиц и т. д. Как правило, из режима наибольшего благоприятствования по соглашению сторон допускаются отдельные исторически сложившиеся исключения: особые льготы для соседних государств, для каботажного судоходства, для защиты «общественного порядка» и т. п. Исключения из этого режима обычно применяются и в отношении различных преференциальных таможенных систем (для развивающихся стран, в рамках таможенных союзов, зон свободной торговли и др.).

Хотя принцип наибольшего благоприятствования конвенционный, его практически универсальная применяемость делает его по существу стержневым в МЭП.

Принцип национального режима, предусматриваемый в некоторых соглашениях, означает, что, как правило, на основе взаимности физические и юридические лица одного государства или государств полностью или частично приравниваются в своих правах к физическим и юридическим лицам другого государства по отдельным видам правовых отношений. Национальный режим может по отдельным видам прав предоставляться в одностороннем, законодательном порядке. Обычно это касается гражданской правоспособности иностранных лиц, включая судопроизводство.

Принцип (и режим) взаимной выгоды предполагает, что отношения между государствами, не являющиеся взаимно выгодными, а тем более кабальные, прямо или косвенно принудительные, не должны иметь места, но должно быть справедливое распределение выгод и обязательств сравнимого объема. В сложных межгосударственных, в том числе экономических, взаимоотношениях справедливое распределение выгод и обязательств, разумеется, не может служить элементарным эталоном для конкретного правоотношения, сделки, но должно рассматриваться именно как сбалансированный общий международно-правовой режим.

Грубое противоречие принципу взаимной выгоды представляет собой, например, практика заключения соглашений о так называемом добровольном ограничении экспорта, когда страна-экспортер принимает на себя односторонние обязательства не вывозить товар сверх установленной квоты и / или ниже определенной цены под угрозой введения полного запрета импорта этого товара. Такие договорные обязательства вынуждена была принимать на себя и Россия по ограничению, в частности, своего экспорта в страны ЕС (металлы, текстиль), в США (стальные изделия, коммерческие запуски спутников) и т. д.

Принцип преференциального режима. Обычно это — торговые льготы, прежде всего в отношении таможенных пошлин, действующие между теми или иными государствами или для группы государств. Преференциальный режим в широком понимании воплощается и в режиме наибольшего благоприятствования, но может вступать и в коллизию с ним (когда применимы оба режима).

Разновидностями преференциальных объединений государств являются:

зоны (ассоциации) свободной торговли, которые предполагают отмену таможенных и иных ограничений для торговли товарами (обычно с некоторыми исключениями) между странами — участницами зоны, но с сохранением ими самостоятельной торговой политики и своих таможенных тарифов по отношению к третьим странам. От зон свободной торговли следует отличать так называемые свободные экономические зоны (свободные гавани и т. п.). Эти последние образуются^ обычно государствами односторонне на собственной территории для целей привлечения различными таможенными, налоговыми и т. п. льготами иностранных инвесторов транспортных и других предприятий;

таможенные союзы означают свободную, беспошлинную торговлю товарами внутри союза, ликвидацию национальных тарифов стран-участниц, проведение ими общей торговой политики и установление единого для всего союза таможенного тарифа в торговле с третьими странами и единого таможенного пространства;

экономические союзы (пример — Евросоюз) предполагают в принципе образование общего рынка для обмена товарами, услугами, капиталами и свободу миграции рабочей силы. Впрочем, четких параметров экономического союза не существует;

особые преференциальные системы, которые, в частности, в силу рекомендаций ООН применяются развитыми странами для развивающихся стран, а также между развивающимися странами. Причем предоставляемые преференции не считаются нарушением принципа наибольшего благоприятствования по отношению к странам, не пользующимся преференциями.

В прежние времена довольно распространенным, особенно в отношениях развитых стран с колониальными и полуколониальными, было использование в договорной практике правовых режимов «равных возможностей», «открытых дверей», «капитуляций», консульской юрисдикции и т. п. Такого рода условия, противоречащие общепризнанным принципам международного права, на современном этапе истории не могут рассматриваться как правомерные.

От общепризнанных принципов международного права, а также от описанных выше специальных принципов — следует отличать нередко встречающиеся и в юридической литературе некие доктринального характера «отраслевые» и т.п. «принципы», например, либерализации или защиты внутреннего рынка; всеучастия в разрешении мировых экономических проблем; международной социальной справедливости; запрещения противоправного экономического принуждения; свободы выбора форм организации внешнеэкономических связей; суверенитета государств над их природными ресурсами и экономической деятельностью и т. п. Подобные «принципы» с юридической точки зрения по существу либо представляют собой, в лучшем случае, некую доктринально выделяемую ипостась тех или иных общепризнанных принципов международного права, либо являют собой лишь некие политические аспирации без какой-либо правовой силы.

международный право торговый экономический

1. Международное гуманитарное право; Юнити-Дана, Закон и право — Москва, 2009. — 272 c.

2. Международное право; Юнити-Дана, Закон и право — Москва, 2009. — 408 c.

3. Бекяшев К. А., Моисеев Е. Г. Международное публичное право в вопросах и ответах; Проспект — Москва, 2011. — 224 c.

4. Гетьман-Павлова И. В. Международное право. Конспект лекций; Юрайт, Высшее образование — Москва, 2009. — 176 c.

5. Гетьман-Павлова И. В. Международное частное право; Юрайт-Издат — Москва, 2011. — 512 c.

6. Глебов И. Н. Международное право. Словарь; Дрофа — Москва, 2010. — 464 c.

7. Иванов А. А. Римское частное право; Юнити-Дана — Москва, 2009. — 240 c.

8. Ильин Ю. Д. Международное публичное право. Лекции; Юристъ -, 2005. — 208 c.

9. Калашников Г. О. Слияние и поглощение компаний по праву Европейского Союза; Международные отношения — Москва, 2007. — 264 c.

10. Кашанина Т. В. Юридическая техника в сфере частного права; Норма — Москва, 2009. — 288 c.

11. Мантусов В. Б. Посредничество в мирохозяйственных связях; Юнити-Дана — Москва, 2011. — 144 c.

12. Омельченко О. А. Римское право; Эксмо — Москва, 2008. — 224 c.

13. Петрова Г. В. Международное частное право; Юриспруденция — Москва, 2006. — 200 c.

14. Под редакцией Капустина А. Я. Международное гуманитарное право; Юрайт — Москва, 2011. — 640 c.