Володя как субъект сознания

Для Володи как субъекта сознания характерно использование неопределенно-личных местоимений при выражении своих мыслей и желаний: «А так хочется уйти от этого всего, спрятаться, забыться — вспомнить что-нибудь из детства, мою комнату, книги, нас с тобой. Думать о чем-то хорошем, родном!» (Шишкин 2013: 139−140).

Володя использует неопределенно-личные местоимения не только для выражения мыслей и желаний, но и для описания окружающей действительности: «Вот идёт какой-нибудь мальчик с лейкой в руке, слегка касаясь ногой бордюра дорожки, а я прохожу мимо, и он меня не видит» (Шишкин 2013: 43). В данном случае использование неопределенно-личных местоимений подчеркивает ограниченность сознания героя: он не знает ничего о мальчике, определяет его как «какой-нибудь», т. е. любой, неважно какой именно.

Так же герой описывает не только прошлое, но и то, что воспринимается им в настоящем: «Нет, отовсюду звуки, но такие мирные, чудесные — лошадь цокнула, храп из соседней палатки, в лазарете кто-то зевнул, цикады на тополях стрекочут» (Шишкин 2013: 221). В данном фрагменте герой выступает не только как субъект сознания, но и как субъект восприятия, что позволяет легко дифференцировать его как субъекта сознания и восприятия от повествователя.

Неопределенно-личные местоимения указывают на ограниченность знаний героя как субъекта сознания о мотивах поступков окружающих людей: «Иногда я находил оставшиеся от него вещи, которые мама по какой-то причине не выбросила» (Шишкин 2013: 252).

Сознание героя часто эксплицирует дихотомию тогда — сейчас: «Всегда казалось, что это все глупости, ерунда, а теперь только понял, как это важно и зачем все это нужно. Только здесь пришло понимание, почему так необходимы ненужные вещи! (Шишкин 2013: 140); «Только сейчас, в такой дали от тебя, родная, понимаю, как мало я тебе говорил о своей любви, о том, как ты мне необходима»(Шишкин 2013: 142). Или: «Мне она тогда казалась столетней старухой»(Шишкин 2013: 140).

Такое сравнение усиливает и наречие «по-настоящему», которое в речевой партии героя часто выполняет функцию рефлексии, самоанализа, сопоставления своего эмоционального состояния в прошлом и в настоящий момент: «Сашенька моя! Вот мы были вместе, а я ведь это по-настоящему стал понимать только здесь» (Шишкин 2013: 24). Или: Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Что я в жизни ничего никому не дал. Не по пустякам, а по-настоящему. Все мне что-то давали — я брал. А сам никому ничего. Тем более маме. И не потому, что не хотел — но просто не успел" (Шишкин 2013: 172). Взгляд героя направлен в прошлое, он оценивает прошлое с позиции настоящего, что позволяет говорить о том, что наречие «по-настоящему» имеет в речи героя явное оценочное значение, и маркирует сознание героя.