Теория милосердия и протестантская этика
Таким образом, в начале I тыс. н. э. христианство коренным образом меняет архаическую парадигму помощи, внося в нее идею нравственности (милостыня — показатель добропорядочности человека). Однако в XV—XVII вв. развитие христианства вновь вносит изменения в практику помощи, теперь на основе принципов протестантизма, которые складываются в Европе в ходе Реформации. 31 октября 1517 г. в Виттенберге… Читать ещё >
Теория милосердия и протестантская этика (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Для формирования западной парадигмы помощи очень важную роль сыграло развитие христианской религии. Раннехристианские общины продолжают традиции реципрокной помощи, т. е. направленной на членов только своей общины. Однако идеология помощи ранних христиан основной упор делает на духовные принципы: требование сердца, межличностное взаимодействие, участие к человеку, его проблемам. Эта идеология блестяще реализуется в первых христианских таинствах: совместных вечерних трапезах, обрядах.
Усложнение христианства приводит к усложнению этой «соучаствующей деятельности»: она направлена теперь не только внутрь христианской общины, она становится законом жизни христианина вообще, направляясь в социум, на других, в том числе и нехристиан. Складывается то, что К. Юнг называет социоэкстравертным альтруизмом. Легализация христианства сопровождается зарождением первых институтов помощи, которые организуют богатые христиане. Однако самое важное, — в рамках распространения христианского учения складывается теория милосердия — осмысление христианских догматов о милосердии на основе толкования и комментариев Евангельских текстов. Эти идеи, представленные в работах христианских философов-богословов, влияют на изменение общественного сознания в вопросах помощи. В раннехристианской культуре, объединившей в себе библейскую религиозность с логико-философской образованностью античного наследия, Христос воспринимается одновременно как Учитель и как Отец, более значимый, чем физический глава римской фамилии. Христианская идеология обращена внутрь человека, и этим она противостоит античной системе социальных отношений. Христианское духовенство всячески отвергало античную культуру как языческую. Однако для совершения богослужений и многочисленных религиозных обрядов духовенство использовало латинский язык. В церковных библиотеках сохранилось значительное количество рукописей римских и греческих авторов, многие письменные и материальные памятники той эпохи.
В рамках теории милосердия происходит переосмысление феноменов «бедность», «несправедливость». Они возводятся в ранг добродетелей. Быть бедным — хорошо и полезно, тем самым спасается остальное человечество. «Бедные существуют для того, чтобы богатые могли искупить свои грехи».
Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и другие особое внимание уделяли толкованию сущности милосердия[1]. Его связывают с состраданием к ближнему, с проявлением Божественного начала, которое отдельного субъекта уподобляет Богу; со знаком принадлежности к общине Христовой. Григорий Богослов и Иоанн Златоуст обращают внимание на то, что задачи милосердия могут быть различны: высшее благодеяние — польза душе, познание законов Учителя, меньшее благодеяние — накормить, укрыть и т. п. То есть основной способ реализации милосердия — это подаяние милостыни, духовной и телесной.
На основе теории милосердия складывается активная практика церкви как института общества в социальной сфере, и эта практика активно влияет на образ жизнедеятельности.
Таким образом, в начале I тыс. н. э. христианство коренным образом меняет архаическую парадигму помощи, внося в нее идею нравственности (милостыня — показатель добропорядочности человека). Однако в XV—XVII вв. развитие христианства вновь вносит изменения в практику помощи, теперь на основе принципов протестантизма, которые складываются в Европе в ходе Реформации. 31 октября 1517 г. в Виттенберге местный священник Мартин Лютер прибил к воротам собора тезисы, в которых обличал практику продажи индульгенций. Мартин Лютер провозгласил абсолютную зависимость человека от Бога, а не от церкви. Единственным источником веры объявил Библию. Для человека важна личная вера, которая делает его свободным, а потому лозунг любви к ближнему приравнивается к службе ближнему — человек не должен наподобие монахов бежать от мира. «Служить Богу, — писал М. Лютер, — есть не что иное, как служить ближнему, будь то ребенок, жена, слуга (…) любому, кто телесно или душевно в тебе нуждается: это и есть богослужение»[2].
Ж. Кальвин развивает идеи Лютера в Женеве, отвечая взглядам промышленно-торговой буржуазии: регулярное посещение богослужений, контроль над вывозом, ввозом, изданием книг, регламентирование в одежде, питании и т. д., — все это делалось в послушание Богу и для того, чтобы ни один час жизни не прошел без дела. При этом важную роль должен играть личный труд гражданина — это главный лозунг новой буржуазии.
Под влиянием Реформации складывается новая картина мира, общества, высвобожденная из-под опеки господства католической церкви, новая нормативная система поведения, в основе которой лежит протестантизм. Две идеи этого направления католицизма важны: догмат (идея, учение) о предопределении и сущность мирского аскетизма.
Догмат о предопределении гласит о том, что люди изначально определены (поставлены) Богом на место в жизни — «предопределены либо для мучения, либо для спасения». И жить этой жизнью, прославлять Бога — главное назначение человека. Человек определен изначально, и ничего изменить ни молитвами, ни подаянием невозможно. Для человека XVII в. это звучало «патетически бесчеловечно» (по словам М. Вебера). Как справиться с этой бесчеловечной неизбежностью?
В католицизме жизнь человека делится на мирскую и религиозную, которая и есть спасение души через освобождение от мирских пут. Для этого существовали ограничения разного рода: посты, подаяния, милостыни. То есть усердие в церковной жизни перекрывало все грехи мирской. Как было отмечено, Мартин Лютер, ставший идеологом Реформации, провозгласил абсолютную зависимость человека от Бога, а не от церкви. Особую роль в развитии этих взглядов сыграл Ж. Кальвин, который еще более жестко относился к традиции католической церкви распространения милостыни. В кальвинизме сам мир — это церковь, мирская жизнь — служение Богу, а путь к спасению души есть усердие в мирской жизни, согласно ее нормам и требованиям. Отсюда есть два следствия: во-первых, церковь как организация, ее атрибутика, культ излишни, во-вторых, мир становится проще, прямее, рациональнее, поскольку происходит освобождение его от магии и суеверий. Исходя из догмата о предопределении, выход был возможен либо верой в свое избранничество, либо погружением в деятельность, которая могла бы компенсировать все сомнения и колебания. Такая деятельность не могла быть связана с добрыми религиозными делами, она формировалась в мирском значении как профессионализм. В протестантском сознании работа — это священный долг верующего человека. Призвание исходит сверху от Бога, священный долг заключается в максимальном усердии в своей социальной и профессиональной роли. Поэтому рациональная организация собственного дела, ведущая к наибольшей эффективности своей работы, максимизация результата деятельности есть рациональная организация спасения собственной души. Это и стало основанием понятия мирской аскезы как основной черты зарождающегося капитализма. Мирская аскеза — это применение энергии всех жизненных сил в профессиональном труде; здесь отдых от труда, радости жизни суть уклонение от долга.
С точки зрения протестантизма мирская и священная жизни едины, и сама мирская жизнь есть служение Богу, а путь спасения — усердие в мирской жизни. Знаменитый постулат М. Вебера гласит о том, что происходит процесс «расколдовывания мира, освобождения его от магии, суеверий, мир становится проще, рациональнее»[3]. В нем нет места нерациональным поступкам (таким, как милостыня). Человек славит Бога своим существованием, своей судьбой. Протестантская этика, сложившаяся под влиянием этих постулатов, сформировала доктрину помощи, которая осуждала роскошь, праздность и одобряла усердие в профессиональной деятельности, ограничение себя самым необходимым. Вместо идеи и готовности отдать рубашку первому встречному как жест, символизирующий отказ от бренного мира во имя спасения души, появляется и закрепляется идея служения делу: не потакать лени тех, кто не хочет жить своим трудом. Милостыня становится безнравственным поступком.
Помимо этого, данные изменения тесно были связаны с формированием капиталистических отношений в европейском обществе и Северной Америке. Макс Вебер, анализируя причины и формы всемирно-исторического воздействия капитализма в работе «Протестантская этика и дух капитализма», опирался на конкретную эмпирическую информацию, в том числе на статистический материал о протестантах Бадена, а также тексты проповедей сторонников Реформации и речей американского президента Б. Франклина. Вебер выдвинул гипотезу о наличии причинно-следственной связи между воспитанными духовными качествами (имеется в виду воспитание, осуществляемое благодаря религиозной информации дома и в общине) с одной стороны и направлением личностного развития, выбором профессии и дальнейшим становлением с другой. Вебера интересовало, какое именно духовное качество, свойство конфессионального духа определяет свойственный эпохе профессиональный выбор. Независимо от содержания конкретной профессиональной деятельности, речь шла о духе капитализма, другими словами, о капиталистической культуре, капиталистическом этосе (характере поведения). Сердцевиной капиталистического этоса Вебер считал профессиональный долг (нем. Berufspflicht). Главная норма успешного человека (то есть его внутренняя мотивация) — это его рациональное хозяйствование, ориентированное на увеличение производительности и умножение капитала. Такая культура, по мнению немецкого социолога, не имеет ничего общего с торгашеством как этически индифферентным стремлением к богатству. Вебер приводит цитату из речи Франклина, из которой ясно, что идеал капиталистического поведения — это кредитоспособный добропорядочный человек, чей долг и самоцель — приумножить свой капитал[3].
Изменение этоса происходит из-за того, что труд (неважно, священника, рабочего или предпринимателя) становится абсолютной самоцелью, призванием. Такого отношения к работе вряд ли можно добиться, манипулируя условиями или оплатой труда, но весьма вероятно привить человеку эти ценности с детства посредством воспитания дома и в общине. С одной стороны, в капиталистической культуре не должно быть места благотворительности как расточительному поведению, напрасному расходованию средств, заработанных неустанным трудом. Однако протестантская капиталистическая культура, где господствовала рационализация, привела к изменению характера общинной взаимопомощи традиционного типа, к оформлению ее в специальную сферу деятельности. Общество делегировало функции помощи и поддержки специально подготовленным для этого людям, создавая профессию, ресурсы ее реализации.