Эпоха Просвещения – становление рационализма

РЕФЕРАТ по дисциплине «Культурология»

по теме: «Эпоха Просвещения — становление рационализма»

Оглавление Введение

1. Модернизм как культурная доктрина Просвещения

2. XVIII столетие в Европе — век Просвещения Заключение Список использованной литературы

Введение

Просвещение можно считать главным феноменом XVIII века. Если деятели предыдущего столетия еще учились сами, то теперь мыслящая часть общества осознала, что знания должны быть доступны и народу. Самыми мощными средствами на тот момент для целей Просвещения стали литература и театр. Центральные идеи просветителей были таковы: критика феодального общества и церковного «мракобесия», осознание основополагающей роли знания, воспитания и образования, материализм, исторический оптимизм, понимание человека как «tabula rasa» («чистая доска»), на которую можно записать все разумное, и, конечно, идея прогресса человека и человечества. Важным явилось осознание возможности существования различных взглядов на мир, философию, искусство, мораль. Культура XVIII века создала научное, философское, мировоззренческое течение — модернизм, который, вобрав в себя основные прогрессивные черты предыдущих этапов культурного развития общества, стал определяющим направлением для культуры последующих двух столетий. Ознакомившись с основными особенностями модернистского мышления, можно придти к выводу, что причины современной кризисной культурной ситуации лежат именно в нем, и это обуславливает актуальность данной работы.

Целью данной работы является выявление положительных и отрицательных черт просвещенческой культуры, так или иначе повлиявших на формирование современного мировоззрения.

В соответствии с поставленной целью, можно выделить две задачи, которые необходимо решить при написании данной работы:

рассмотреть истоки и основные мировоззренческие особенности модернизма, как основной культурной доктрины Просвещения;

охарактеризовать основные явления культурной жизни эпохи Просвещения, проанализировать их влияние на современную культуру.

Реферат состоит из 5 разделов. В первом сформулированы цель и задачи исследования, во втором описываются особенности возникновения и распространения модернизма, его общекультурные и мировоззренческие особенности, в третьем дается обзор основных культурных достижений эпохи Просвещения, основное внимание уделяется их влиянию на современную культуру, в четвертом сделаны основные выводы по содержанию работы, в пятом указаны основные первоисточники по теме работы.

1. Модернизм как культурная доктрина Просвещения В качестве общекультурной доктрины просвещения модернизм привычно ассоциируется в нашем сознании с Х XVIII в., и это понятно. Европейский XVIII в. — эпоха Просвещения. Расцвет Просвещения был одновременно и расцветом модернизма, его принципов, ценностей, норм, идеалов. Однако ни одно историческое явление не исчерпывается расцветом. Модернизм выходит за рамки XVIII в. Он значимо присутствует как в предшествующем, так и последующем культурно-историческом развитии вплоть до наших дней, конца XX в.

У модернизма мощная корневая система, по крайней мере, в европейской культурной традиции. Его истоки лежат в античности, греко-римском мире. Исторически древнегреческая культура выработала понятие человеческого разума — центральное для модернизма. С помощью разума и наблюдения (созерцания) древние эллины искали и по-своему находили общую, внеличную гармонию — сущность во всем существующем. Наиболее яркое тому подтверждение — древнегреческая атомистика, которая была одной из первых (если не первой) попыткой объяснить — умозрительно, рационально — переход от Хаоса к Космосу, притом всеохватным образом: в большом и в малом, в едином и во многом, в материальном и в духовном.

Древняя Греция дала модернизму еще два ключевых для него понятия: «гуманизм» и «демократия». С первым изначально связывались утверждение ценности и достоинства человека, реализация его познавательных (истина), этических (добро) и эстетических (красота) способностей, со вторым — полагание демосных («демос» — народ) оснований политической власти, становление социально-политической идентичности индивида.

Несомненно, важнейший фактор последующего исторического вызревания модернизма — древнеримское право с его формальным равенством и универсальной (на всех территориях, ко всем гражданам и не-гражданам) применимостью. К числу факторов или условий этого вызревания следует отнести также имперский мессианизм Древнего Рима — идеологию, оправдывавшую необходимость распространения и даже насаждения среди «варваров» того, что считалось цивилизованным, передовым, современным в метрополии, центре империи. Древнеримский мессианизм не ограничивался только идеологией. Были у него и другие, более привлекательные стороны и направления, включая строительство городов-крепостей и дорог в провинциях империи.

Исторические корни модернизма — также в Ренессансе, протестантской Реформации и научной революции XVI — начала ХУП в. Ренессанс — это мощное, действительно эпохальное гуманистически-культурное движение, отличавшееся светлым, жизнерадостным, исполненным лучших ожиданий и надежд мироощущением. Кажется, именно тогда человек окончательно поверил в себя, в свои силы, в то, что нет, и не может быть непреодолимых преград на пути его исторического восхождения к свободе, счастью, справедливости.

По-особому готовила модернизм протестанская Реформация. Приближение «неба» к «земле», насыщение веры рациональными доводами, аргументами «от разума», право на индивидуальное толкование Библии, личная коммуникация с Богом — все это так или иначе возвышало человека, укрепляло претензии его разума на руководство жизнью.

Научная революция XVI — начала ХVП в. была переходом от схоластической к опытно-аналитической, экспериментальной науке, переходом, окончательно определившим авторитет рационального, т. е. объективного, но открываемого человеческим разумом, закона, верховенство науки, научной истины, знания как такового. Механистичность мировоззренческо-методологических идей этой науки не отталкивала, напротив, привлекала, притягивала к себе людей. Видимо, своей простотой, доступностью, известной обозримостью как истин, так и их доказательств.

Рассмотрев свойства и отношения особого, просвещенческого (новоевропейского) типа рациональности. Лежащий в его основе разум всегда претендовал на прозрачность, естественность («естественный свет»), простоту и, добавим, так или иначе являлся таковым. Он намеренно дистанцировался, отстранялся, уходил от «вторжений» со стороны бессознательного, от всевозможных аффектов, искажающего преломления социальных и иных факторов. Все подобные явления рассматривались им не иначе, как досадное и в общем-то искусственное искажение, затемнение его естественной, первородной чистоты. Как не вспомнить знаменитые бэконовские идолы! Для такого разума традиционной, никогда не снимаемой проблемой было его очищение от аффектов, страстей, эмоций, которые, как полагали, затрудняют доступ к истине, до неузнаваемости размывают ее лучезарный облик.

Теоретико-познавательным следствием названной прозрачности было резкое и однозначное противопоставление субъекта объекту, духовного материальному. Убедительным концептуальным обобщением этого противопоставления был картезианский дуализм. Правда, абсолютное противопоставление объекта и субъекта несколько смягчалось тем, что объект все же познавательно открывался субъекту. Таким образом, в естественном свете разума открывалась естественность объекта. Перед нами нечто вроде всепроникающей, универсальной естественности, лишь слегка сдобренной субъект-объектным противоречием для ее же собственного развития.

Просвещенческий тип рациональности был в своей основе разумом унифицирующим (во всяком случае, по методологической установке). Он не признавал общественно-идеологическую заинтересованность и индивидуально-психологическую особенность своих непосредственных носителей.

На первый взгляд, однако, кажется, что это не так, что индивидуальные различия вовсе не игнорировались разумом Просвещения. Ведь его определяющим методологическим принципом был анализ, т. е. разложение исходного материала до единиц, далее не делимых, фиксируемо устойчивых. При этом природа материала не имела значения. Так, базовыми единицами общества выступали индивиды, их устойчивость чаще всего, как, например, у А. Смита, очерчивалась эгоистическим интересом, себялюбием. Но все дело в том, что разум Просвещения не признавал за этими единицами сущностной самостоятельности, субстанциальности, он неизбежно подводил их под какие-то принципы или идей, нивелирующие всякую индивидуальность.

Такие устремления новоевропейской рациональности принимали на стороне субъекта форму твердой убежденности, а фактически веры в то, что есть, существует в мире некое общее, все и всеобъединяющее начало. Стоит только проникнуть в механизм, подобрать ключ к исходящей от него детерминации, и все объекты станут легко и полностью обозримыми. Вся качественная мозаика сущего сводилась к одному-единствснному инвариантному началу (к материи или духу, если называть только крайности), который органично, как казалось, увязывает друг с другом методологические и предметно-сюжетные параметры познавательной деятельности человека. Концептуальным выражением рассматриваемой убежденности или веры был монизм. Просвещенческий разум был радикально и невозмутимо монистическим.

Самой распространенной формой проявления всеобщего начала мира считался закон. Отсюда следует еще одна характеристика разума, определяющего просвещенческую рациональность, — его законосообразность. Разум был внутренне сориентирован на объективные универсальные законы, управляющие миром, всеми его процессами и системами, причем не только, отметим, самим по себе миром, но и деятельностью по его познавательному освоению. В этом отношении новоевропейская рациональность методико-нормативна. Главная ее методическая норма — эмпирическая подтверждаемость, или верифицируемость.

Методическая нормативность разума, подкрепляемая «врожденными идеями», априорными понятиями, другими самоочевидностями, а также «высокой степенью согласия» среди людей науки, как правило, выходила за собственные познавательные рамки в онтологические структуры мира, превращая законосообразность в законодательность.

Эссенциализм («эссенция» — сущность) — еще одна примечательная черта просвещенческого разума. Он был просто одержим страстью к «копанию». Его исследовательский бур не знал усталости, он постоянно углублялся во все новые и новые пласты реальности, выдавая на-гора все более глубокие и истинные сущности, — этакая эссенциалистская матрешка. Глубина приравнивалась к подлинности, даже какому-то совершенству. Тем самым объяснительные и иные возможности феноменологического разнообразия мира принижались, недооценивались, а порой и сознательно игнорировались. У бесконечного погружения в глубину было, пожалуй, всего одно ограничение — трансценденция, т. е. нечто такое, что всегда оставалось за пределами разума, его познания, что не поддавалось переводу (во всяком случае полному) в познавательные образцы, в знание. В гносеологической области такой трансцендсенцией был объект (его «невычерпаемость»), в моральной — Бог и т. д.

Если быть точным, разум Просвещения не чуждался и экстенсивности, т. е. все более широкого или объемного захвата постигаемой реальности, он рос, так сказать, не только вглубь, но и вширь, не только «в ствол, но и в куст». И все же познавательная широта для такого разума была чем-то второстепенным, побочным. В конечном счете, она тоже работала на познавательно-кумулятивный эффект — решительный штурм все более глубоких сущностных порядков мира (природы, общества, человека). При этом углубление могло быть и нисходящим («вниз») и восходящим («вверх»). Логика освоения дольнего была той же, что и горнего. Неудержимый порыв к сущности, вера в ее объективное существование в любом случае — это оставалось незыблемым, краеугольным.

Через очевидную содержательную взаимосвязь (пересечение) уже рассмотренных нами характеристик с определенностью проступает еще одна особенность новоевропейской рациональности — ее тотальность. Как представлялось, она отражала некое всеобъемлющее единство, доминирование целого над частями, центра — над периферией и т. п. В качестве мировоззренческо-методологической установки тотальность требовала рассматривать часть всегда только в рамках целого, факт — в соответствующем, но по возможности самом широком контексте, вообще все явления — в их взаимной, нерасторжимой связи друг с другом.

Наконец, новоевропейская рациональность была буквально пронизана верой в прогресс, убеждением в том, что если мы даже и не живем в лучшем из миров, то, во всяком случае, все в нашем мире развивается к лучшему. История медленно, но неуклонно продвигается к все более и более совершенному, справедливому и достойному человека состоянию, к вершинам добра, истины и красоты. Правда, встречаются на этом пути и отступления, движения вспять, смутные времена, но в целом стратегически прогрессивная поступь человечества различима достаточно четко, она неодолима. Прогресс общества не только желателен, возможен, но и неизбежен. Для просвещенческого разума прогресс имел силу универсального закона социального развития, общественной жизни. У этого закона не было особых ограничений в живой и даже неживой природе Таким образом, модернизм как культурная доктрина Просвещения включал такие особенности мировоззрения как ориентация на беспредельные возможности человеческого разума, твердое убеждение в познаваемости окружающего мира, причем задачей познающего субъекта являлось как можно более глубокое познание избранного объекта. Также для модернизма характерно принижение значения человеческой субъективности, индивидуальности, как в вопросах познания, так и на уровне социальных процессов. Еще одной характерной чертой модернизма является вера в неизбежность социального прогресса.

2. XVIII столетие в Европе — век Просвещения Анализируя особенности модернизма, критически отзываясь о его склонности к догматизму, тоталитаризму, идеализации способностей человеческого разума, нельзя забывать о выдающихся культурных и научных достижениях этого периода. XVIII век начал заниматься электричеством. И хотя дальнейшие достижения были сделаны в XIX веке, но уже тогда оно стало предметом всеобщего интереса и великих надежд. Стали известны целебные свойства хины в борьбе с малярией, от которой не знали спасения в те дни. Тогда же впервые стали применять оспопрививание. Это было сенсационным открытием. Оспа косила народы, гибли десятки и сотни тысяч людей. В России от оспы умер молодой царь Петр П, во Франции — король Людовик XV.

Одним из важных событий в духовной жизни века было постижение законов всемирного тяготения, открытых Ньютоном. Он завершил создание новой механистической картины Вселенной, начатое его предшественниками Коперником и Бруно, Кеплером и Галилеем, Декартом и Лейбницем. Вольтер распространил идеи великого англичанина на континенте. Российская академия именно за распространение и популяризацию идей и открытий Ньютона присвоила ему звание своего почетного члена.

В речевом обиходе ХVIII века все новые научные, социальные и политические идеи связывались со словом «философия». Это слово пугало консерваторов и наоборот произносилось с восторгом людьми жаждущими перемен.

Центральным пунктом этой новой «философии», т. е. философско-идеологической системы Просвещения являлась проблема человека в обществе. Необходимость осмысления и новых решений этой проблемы вызревала по меньшей мере, в течение двух предшествующих столетий — Позднего Ренессанса и трагически-гуманистического ХVII века. Эпоха религиозных войн, фрагментами которой явились и первые буржуазные революции, привела к глубокой секуляризации культуры. К концу ХVII в. религия перестала быть универсальной организующей формой общества. Она сделалась теперь либо идеологией в узком смысле слова (рационализированным комплексом догм, обслуживающих особые государственные или сословные интересы, либо неотчуждаемой личной верой). Этот процесс сопровождался невиданным нравственным кризисом, правовым беспределом.

В этот период сложилась весьма драматическая ситуация; либо западноевропейское общество и его культура перестают существовать, либо оно находит пути спасения. И оно не погибло, ибо западная культура смогла создать новых нравственно-правовых абсолютов, которая объективно запрашивалась эпохой, и, провозглашая которую, подымающаяся буржуазия только и могла обеспечить себе роль общедемократического лидера. Именно эта система и явилась фундаментом идеологии Просвещения. Центральное место в ее разработке принадлежало известному английскому философу Джону Локку, близкому другу Ньютона. Его «Опыт о человеческом разуме» и «Трактат о государственном управлении» содержали позитивную программу, принятую и английскими и французскими просветителями.

Ее основные элементы: а) обостренное внимание к вопросам распределительной и карательной справедливости («каждому свое»), б) развитие контрактной этики, т. е. культуры соблюдения договоров и соглашений, в) идея неотчуждаемых естественных прав на жизнь, свободу и собственность, дарованных каждому индивиду от рождения. Итак, соблюдать справедливость, чтить договоры, уважать чужую свободу — система нравственных абсолютов Просвещения.

Вслед за Локком французские просветители Руссо и Монтескье обосновали теорию общественного договора. В своих работах они проводили мысль об образовании государства посредством договора между народом и правителями, т. е. тем, кому он вручает часть своей власти. При этом государь обязан править только на основе разумных законов, обеспечивающих благо каждого человека и народа в целом. В связи с этим Монтескье отказывал в праве на законность неограниченной власти, а тем более — деспотии. Его идеалом была английская конституционная монархия с парламентом и четким разделением трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной, Нужно отметить, что для французского Просвещения вообще, характерна большая пестрота политических и философских позиций, с которых атаковались абсолютизм, социальное неравенство и клерикальное мракобесие.

На первом этапе (20−40 гг.) Просвещение включало большое число выходцев из аристократии. Им, как, впрочем, и представителям третьего сословия, казалось возможным решить спор с абсолютной монархией мирным путем (Вольтер, Монтескье и др.). Разительно отличается от них второе поколение просветителей, которое идейно оформляется в 50-е годы. Это те, кто будет «просвещать головы для грядущей революции» — Дидро, Гельвеций, Гольбах, люди, опиравшиеся на материалистическое учение о природе и радикальную социальную программу. Наконец, особняком стоит Руссо, который был деистом по своим философско-религиозным позициям, но, выражая политические интересы низов, обнажал иллюзии своих соратников относительно «орудий просвещения».

Так как основным полем борьбы в этот период являлась область идеологии, то это существенно меняло положение искусства в системе философских размышлений. Вопросы сущности искусства и его воспитательных возможностей привлекали самое пристальное внимание, ибо здесь, по мнению просветителей, открывался прямой путь к «естественному человеку», т. е. природному, свободному, чувствующему — прежде всего — существу, стремящемуся к удовольствию и избегающему страдания. Именно таким виделся «естественный человек большинству просветителей: стремящимся к собственной выгоде и естественным радостям, но не в коем случае за счет других людей. Искусство, с точки зрения просветителей, являлось самым девственным способом эмоционального и интеллектуального воспитания общества, его подготовки к грядущим социальным переменам.

Эстетическая проблематика наиболее глубоко и многосторонне разрабатывалась французским просветителем Д. Дидро. В числе его наиболее известных художественно-критических работ — целый ряд обзорных статей о выставках Академии, называвшихся Салонами (1759−1781г.г.). Дидро — критик требовал от художника превращения искусства в средство, которое «заставило бы нас любить добродетель и ненавидеть порок». Путь к этому он видел в усилении содержательной стороны искусства. Желая охарактеризовать не удовлетворявший его уровень выставки Салона 1759, Дидро восклицал: «Живописи много, мысли мало» .

Утверждение морализующего характера искусства проводилось им неуклонно, на протяжении многих лет. Он делал это не исподволь, а открыто, с вызовом. В «Салоне 1763» в связи с работами Греза он восклицал: «Мне по душе сам этот жанр — нравоучительная живопись. И так уж кисть долгие годы была посвящена восхвалению разврата и порока. Смелей, мой друг Грез! Морализируй в живописи, у тебя это получается прекрасно «.

Критика Дидро должна была оказывать теоретическую помощь всему, что представлялось в искусстве с просветительских позиций, прогрессивным. Наиболее яркий пример этому — борьба Дидро с установленной классицизмом в XVII в. иерархией жанров. В этой иерархии, разумеется, не было места ни «мещанской драме», о которой уже неодобрительно упоминал в «Севильском цирюльнике» персонаж Бомарше, ни бытовому роману, ни комической опере, ни жанровой живописи. Между тем, именно в этих жанрах третье сословие, не имея еще сил для других форм самоутверждения, противопоставляло феодальному упадку нравов свой идеал патриархальной добродетели и чувствительности. Дидро, не разрушая целиком привычную пирамиду жанров, вбивал в нее клин, так называемые «средние жанры», которые он помещает между традиционными «высокими» и «низкими».

Таким образом, культурные и научные достижения XVIII века не могли не восхитить человека, не могли не заставить его преклоняться перед наукой, сохранявшую жизнь человека, облегчавшую ее. Культура Просвещения дала человеку новые моральные ориентиры взамен религиозных: развитие культуры соблюдения договоров и соглашений, возникновение идеи неотчуждаемых естественных прав на жизнь, свободу и собственность, дарованных каждому индивиду от рождения. Эта система нравственных абсолютов Просвещения, безусловно, способствовала развитию и раскрепощению человека в мире себе подобных, стимулировала его к научной, созидательной деятельности, но, к сожалению, и подталкивала его в направлении социально-политических преобразований.

Заключение

Подводя итоги, можно сказать, что культурная доктрина Просвещения включала такие особенности мировоззрения как ориентация на беспредельные возможности человеческого разума, твердое убеждение в познаваемости окружающего мира, причем задачей познающего субъекта являлось как можно более глубокое познание избранного объекта. Также для модернизма характерно принижение значения человеческой субъективности, индивидуальности, как в вопросах познания, так и на уровне социальных процессов. Еще одной характерной чертой модернизма является вера в неизбежность социального прогресса. В современной культуре именно модернизм породил явление технологического оптимизма — безграничную веру в то, что научные методы способны разрешить любую критическую ситуацию. Безудержное наращивание технологической мощи стало одной из ведущих проблем современной цивилизации.

Культурные и научные достижения XVIII века не могли не восхитить человека, не могли не заставить его преклоняться перед наукой, сохранявшую жизнь человека, облегчавшую ее. Культура Просвещения дала человеку новые моральные ориентиры взамен религиозных: развитие культуры соблюдения договоров и соглашений, возникновение идеи неотчуждаемых естественных прав на жизнь, свободу и собственность, дарованных каждому индивиду от рождения. Эта система нравственных абсолютов Просвещения, безусловно, способствовала развитию и раскрепощению человека в мире себе подобных, стимулировала его к научной, созидательной деятельности. Однако стремления к социально-политическим преобразованиям, желание осчастливить и уравнять всех породили тоталитарные режимы ХХ века, ужаснувшие мир своим безразличием к правам и свободам человека. Культурное наследство эпохи Просвещения, можно сказать уверенно, создало ХХ век со всеми его победами и поражениями.

1. Аверинцев С. С. Второе рождение европейского рационализма// Вопросы философии.- 1989. — № 3

2. Гречко П. К. Концептуальные модели истории: Пособие для студентов. М.: Логос, 1995. 144 с.

3. Деметриева Н. А. Краткая история искусств.- М.: Искусство, 1975

4. Каган М. С. Лекции по истории эстетики.- Л.: Аврора, 1973

5. Якимович А. К. Шарден и французское Просвещение.- М.: Искусство, 1981

6. Яковлев В. П. Европейская культура XVII—XVIII вв.еков.- Ростов-на-Дону, 1992