Учитывая большое значение игр в формировании личности, ученые и педагоги многих стран изучают сущность игры, ее происхождение, развитие и значение. Существуют различные теории, объясняющие происхождение и сущность игры.
Представители зарубежных буржуазных теорий игры (Бюхер, Спенсер, Калоцца, Гроос, Шиллер, Торндайк и др.) оказались несостоятельными в объяснении сущности игры как общественного явления, так как они рассматривают игры с идеалистических позиций. Например, как форму реализации избытка энергии (Бюхер, Спенсер), как врожденное стремление к деятельности, служащей для подготовки к жизни (Калоцца, Гроос), как удовольствие (Шиллер), как, наследственный инстинкт, строго лимитирующий воспитательные возможности (Торндайк), и др.
Они оценивают игру преимущественно с биологической точки зрения, сопоставляя игру человека и животного, механически перенося природу игры животного на социальный характер игры человека, игнорируя качественные особенности игровой деятельности человека. Они считают, что никакие социальные преобразования не могут изменить природы человека.
Одной из причин тупика, в который заходят буржуазные теоретики, является то, что они пытаются построить общую теорию игры на анализе преимущественно спонтанных (самопроизвольно возникающих) игр, считая только их «чистым проявлением природы». Стихийный характер игры у них находится на первом плане и заслоняет общественный социальный характер игры. Отсюда и попытки свести сущность игры к таинственному биологическому «инстинкту игры». Естественно, что им трудно провести грань между игрой человека и «игрой» животного: они не видят разницы между биологическими и социальными механизмами воспроизведения окружающего в играх.
