Право и суд эпохи феодализма

Общее состояние права в Средние века

Феодализм, как мы смогли убедиться выше, представляет собой исключительно юридизированное (пропитанное правом) общество. Не случайно такой известный знаток средневековой политической мысли, как Уолтер Ульман, писал:

«Сейчас признано, что в Средние века жизнь была всецело подчинена праву, все конфликты в обществе — это конфликты о праве. Разумеется, было бы правильным заявить, что средневековая история, особенно в сфере публичной жизни воплощалась и отражалась в праве; право было тем движителем, посредством которого осуществлялось правление. Управление и право во все это время были столь интимно связаны друг с другом, что представляли собой одну и ту же сущность, рассматриваемую просто под разными углами зрения. Как когда-то сказал Мейтланд: „Средневековье было эпохой, когда право было тем пунктом, где жизнь и логика встречались друг с другом“» [Ullman, 1961, р. 19−20]. Именно эта столь высокая роль права при феодализме позволила в свое время некоторым германским юристам парадоксально утверждать, что эпоха Средневековья была эпохой истинного воплощения идеи, позже верифицированной как идея Rechtsstaat.

Однако было бы действительно большим преувеличением, ошибкой модернизации, считать феодальное право типологически аналогичным современному. В феодальном праве пока еще дает о себе знать архаичность мышления вчерашнего варвара, только-только вышедшего из детского возраста. Для его сознания по-прежнему первое по времени есть первое, но истине. Давно замечено, что дети, например, считают первый вариант рассказанной им сказки более правильным, нежели другие. Поэтому они нередко поправляют рассказчика, если тот вольно или невольно меняет вариант повествования.

Сказанное легко проиллюстрировать такой средневековой максимой, как ex facto oritur ius, ставшей оселком средневекового юридического мышления. Стоило какому-нибудь вассалу хоть раз не заплатить или, наоборот, в силу широты души, совершенно добровольно предоставить феодальный auxillio, как его отказ или добровольное пожертвование становилось правом его сеньора! Марк Блок приводит такой характерный пример. Стоило одному французскому королю попросить по случаю у аббатства СенДени несколько бочонков вина, как выполненная просьба короля превратилась в обязанность аббатства поставлять ежегодно к столу короля определенное количество вина. Только 300 лет спустя после многочисленных просьб французские короли отказались от этого своего права. Именно поэтому эпоха феодализма — это эпоха оговорок (clausula): «Я окажу вашей милости ту или иную услугу, при условии, что оказанная мною услуга не будет обращена в ваше право и не несет в дальнейшем мне ущерба».

Другая черта феодального права — это его форма. Суть ее воспринимается современниками как освященный веками порядок, установленный от начала времен. Законодатель ничего не выдумывает, он фиксирует то, что сложилось само собой в силу вещей. Не случайно Эйке фон Репгов в преамбуле к Саксонскому зерцалу говорит:

«И право то, что здесь дано, Не выдумано мной оно, А с давних пор от предков перешло».

Но эта сила вещей, освященная авторитетом предков, что важно, уже прошла серьезную обработку при посредстве римского права. Следы его влияния уже очевидны и зримы в поздних памятниках феодализма: Кутюмах Бовези, Саксонском зерцале, Семи партидах и др. Брактон демонстрирует это со всей очевидностью:

«Мы должны посмотреть, что из себя представляет закон. Закон — это общее повеление, решение рассудительных мужей, обуздывающее несправедливость, совершенное по ведению или неведению, общее соглашение государства (respublica)… Обычай (consuetudo), по правде говоря, в областях, где он поддержан практикой тех, кто его придерживается, иногда рассматривается и занимает такое же положение, что и закон (lex)» [Bracton, 1968, v. 2, р. 22].

Феодальное право — это право во многом уже романизированное, когда конструкции квиритов стараются применить к новым отношениям, Риму совершенно незнакомым. Процесс этот занял целую эпоху в истории европейского права и заслужил названия рецепции.