Бакалавр
Дипломные и курсовые на заказ

Художественное мышление М. М. Пришвина: Содержание, структура, контекст

Диссертация: Художественное мышление М. М. Пришвина: Содержание, структура, контекст
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Как известно, Пришвин придавал важнейшее значение в формировании своей эстетической системы культурному влиянию символистов, однако стереотипное, профанирующее и неадекватное по существу представление о Пришвине — художнике и мыслителе, которое сложилось в литературоведении советского периода и все еще господствует в сознании многих исследователей, исключает символистское и тем более декадентское… Читать ещё >

Содержание

  • Специальность 10.01.01 —русская
  • литература
  • Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук г- Президиум ВАК
  • И1ЙЛь-шк Управления ьдтС jSccks-'
  • СОДЕРЖАНИЕ введение
  • Глава I. мемуарная и критическая рефлексия как зеркало художественного мышления м. пришвина
  • Глава II. философские контексты художественного мышления м. пришвина
    • 1. «Переворот от теории к жизни»: философия бытия
    • 2. Отражение идей русской «космической философии» в творческом наследии писателя
    • 3. Роль философии Вл. Соловьева в формировании эстетических взглядов писателя
  • Глава III. культурологические зеркала художественного мышления м. пришвина
    • 1. М. Пришвин и модернизм: проблема творческого становления писателя
    • 2. «Путь мой правильный»: художественно-эстетические искания М. Пришвина и импрессионизм
    • 3. В спорах об искусстве: попытка диалога с советской эпохой
    • 4. «Жизнь не дает свободы писателю.»
  • Глава IV. ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОЕКЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ М. ПРИШВИНА
    • 1. Влияние В. В. Розанова на формирование художественного мышления и стиля произведений М. Пришвина
    • 2. «Я был очень близок к Ремизову.»: «школа Ремизова» в творческой судьбе писателя
    • 3. М. Пришвин и А. Блок: творческий спор-диалог
    • 4. М. Пришвин и М. Горький: притяжения и отталкивания
  • Глава V. ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ
    • 1. Теория творческого поведения как отражение философско-эстетических исканий М. Пришвина
    • 2. Синтетизм мышления писателя
    • 3. Особенности «синтезного» стиля М. Пришвина

Художественное мышление М. М. Пришвина: Содержание, структура, контекст (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Для наших дней характерно осознание определенного кризиса существующих литературоведческих подходов как к осмыслению литературного процесса в целом, так и творчества отдельных писателей. Видные отечественные теоретики (С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, А. В. Михайлов и др.) отметили тот факт, что многие научные категории, такие как метод, жанр, стиль, утратили свое универсальное значение, не кажутся уже всеобъемлющими и, в конечном счете, не вполне отвечают развитию научной мысли сегодняшнего дня. Исследовательское внимание все более привлекают категории иного плана, позволяющие воссоздать целостную картину литературного развития XX века. Одной из них является художественное сознание.

По определению Л. А. Закса, «.Художественное сознание <.> есть идеальная система, осуществляющая и обеспечивающая художественное освоение мира во всей его специфике"1. Данная категория отражает «историческое сознание той или иной эпохи, ее идеологические потребности и представления, отношения литературы и действительности, определяет совокупность принципов литературного творчества в их теоретическом (художественное самосознание в литературной теории) и практическом (художественное освоение мира в литературной практике) воплощениях"2.

В XX веке сформировались несколько типов художественного сознания: религиозное, экзистенциальное, политизированное / идеологизированное, диалогическое / конвергентное (термин введен В. И. Тюпой), мифологическое. Изучение типов художественного сознания предпринято в ряде работ последних десятилетий, причем, заметим, значительно больше внимания исследователи уделяли мифологическому, политизированному и экзистенциальному сознанию.

Разумеется, «беспримесных», «чистых» типов не существует, речь может идти лишь о превалировании существеннейших особенностей, характерных для того или иного типа сознания.

В творчестве каждого конкретного писателя художественное сознание реализуется в особом типе художественного мышления. Художественное мышление — одно из основных понятий эстетики, но наименее определенных (несмотря на длительную историю изучения проблемы — от Платона до наших л дней). «В литературоведении понятие «художественное мышление» служит скорее образным представлением, чем точным инструментарием. Повышенный интерес к нему и частое использование не обеспечены пока ясным обозначением его содержания"4. Литературоведы советского периода в основном опирались на вывод Белинского: искусство — это «мышление в образах». Для наших дней характерно сосуществование узкого понимания художественного мышления как творческой истории произведения и широкого — как «пути и способа претворения миропонимания художника в поэтическую реальность."5.

В понимании Б. С. Мейлаха, художественное мышление — это «мировоззрение и индивидуальная художественная система творца в их неразрывном взаимодействии, а не только в выкристаллизовавшихся принципах, определяемых понятием «творческого метода» и реализованных в отдельных произведениях"6. Столь же широко трактует художественное мышление В. И. Хрулев, автор исследования, специально посвященного этой проблеме: «Понятие «художественное мышление» вызвано потребностью определить связующее звено между мировоззренческим уровнем художника и поэтикой, охарактеризовать процесс превращения миропонимания в поэтическое слово"7.

Выявление своеобразия художественного мышления писателя (или его «эстетического мировоззрения», по терминологии А. Ф. Лосева8), позволяет по-новому осмыслить его творческое наследие, место и роль в литературном процессе, личный вклад в сокровищницу культуры. В нашем исследовании художественное мышление писателя трактуется в широком смысле. Специально следует подчеркнуть, что равноценными нам представляются оба понятия: и «художественное», и «мышление» — тем более, что Пришвин относится к писателям, для которых эмоциональная и рациональная (интеллектуальная) стороны творчества равнозначны.

До сих пор М. М. Пришвин остается одним из самых «неоткрытых» художников слова. Полностью сбылось предсказание М. Горького, писавшего Пришвину в 1926 году: «Вы теперь, в этот день, утверждаете совершенно оправданный, крепко Вами обоснованный геооптимизм, тот самый, который — рано или поздно — человечество должно будет принять как свою религию <.,>. Вы делаете огромнейшее дело, которое не скоро будет понято и почувствовано"9. М. Горький предрек в будущем длительную жизнь пришвинским книгам и одновременно высказал мысль, что субстанциальный смысл творческого наследия писателя во всей его глубине может быть понят не скоро.

Единственная вышедшая при жизни Пришвина книга о нем (Н. П. Смирнов. Михаил Пришвин: Очерк жизни и творчества М.- Л., 1953), изданная «Детгизом», является скорее работой популярного характера, чем научным исследованием. Смирнов в целом сумел раскрыть своеобразие писательской манеры Пришвина и его мироощущения, но при чтении книги чувствуется «недосказанность», причины которой объяснил сам автор: «Детгиз» поставил «условием уделить основное внимание Пришвину — «детскому» писателю <.> и, вообще, писать о Пришвине — дело очень сложное. <.> нельзя же сказать, что форма его лучших вещей («крошечная» новелла) идет от В. В. Розанова или Ф. Ницше <.>. Отсюда натяжки, «противоречия» и прочее. Сказано только самое «общее» ."10.

Углубленное исследование творчества М. М. Пришвина началось после кончины писателя. В 1959 году выходит в свет монография Т. Ю. Хмельницкой.

Творчество Михаила Пришвина", в которой подведены итоги творческого пути писателя, проанализирована его идейно-художественная эволюция, впервые обращено внимание на философичность творчества. Как новаторская особенность Пришвина-художника в искусстве отмечено чувство родственной связи человека с миром природы, присущее его произведениям и обусловившее их уникальность. Все монографические исследования 60—70-х годов (работы А. И. Хайлова, С. Б. Зархин, Г. А. Ершова, И. П. Мотяшова, М. Ф. Пахомовой, Л. М. Шаталовой и др.11) близки по жанру к очерку творчества: посвящены рассмотрению творческого пути М. М. Пришвина, его «этапных» произведений, начиная с книги «В краю непуганых птиц» и кончая «Корабельной чащей».

Авторы исследований сходятся в определении метода Пришвина как реалистического, что не снимает вопроса о романтических свойствах его прозы. О качествах романтического письма Пришвина говорят в своих книгах Г. А. Ершов, Т. Я. Хмельницкая, А. И. Хайлов, И. П. Мотяшов. Специально творческий метод М. М. Пришвина рассматривается в кандидатской диссертации В. В. Столяровой, особенности идейно-эстетической позиции писателя выявляются на материале дневниковых записей, писем, статей12.

О понимании самим писателем категорий реализма и романтизма, о свойственной пришвинскому творческому методу романтической типизации пишет Т. Я. Гринфельд в статье «О художественном методе М. М. Пришвина», прослеживая «рождение романтической доминанты образа в лаборатории художника» на конкретном материале — проводя сравнительный анализ очерка «Дорогие звери» и повести «Жень-шень». Исследовательница приходит к выводу о том, что романтика в произведениях Пришвина «не просто стиль, а принцип отраже.

13 ния действительности, осуществляемый в романтической типизации" .

Заметим, что в 50—80-е годы исследователи безоговорочно относили Пришвина к художникам социалистического реализма — эта точка зрения в издаваемых работах оспариваться не могла по идеологическим причинам, позволялось лишь высказывать мнение о том, что Пришвин принадлежит к романтическому направлению внутри социалистического реализма14. Художником социалистического реализма Пришвина делала, по мнению исследователей, его своеобразная концепция «человек—природа—общество», по которой природа является живительной силой для человекаон, однако, не находит полного удовлетворения от простого общения с природой и в конце концов возвращается к людям, чтобы «вместе творить и преобразовывать не только природу, но и самих себя», в результате побеждает «родственное внимание к человеку"15.

В научной литературе неоднократно говорилось о жанровом многообразии наследия Пришвина. Отметив как характерную особенность писателя его непрерывный жанровый поиск, Е. Клепикова пришла к выводу, что писателю наиболее близка форма афористической, меткой записи16. В. В. Столярова в статье «От очерка к роману и поэтической миниатюре», проясняя отношение самого писателя к жанрам своих произведений, полагает, что Пришвин думал создать теорию подразделения жанров на разновидности, видя главное различие жанров «в способе восприятия автора», и именно поэтому, считает исследовательница, ему «оказалось наиболее близким движение очерка не в сторону романа, а к короткой миниатюре"17. О лирической миниатюре как наиболее близком дарова.

1 Я шло писателя жанре говорит Т. А. Мирсалимова. В какой-то мере это мнение разделяется И. Мотяшовым. В исследовании В. С. Синенко «Русская советская повесть 40—50-х годов» высказывается мысль о сознательном обращении Пришвина к жанру философской повести в 40-е годы, вызванном стремлением писателя выразить волновавшие его этические проблемырассматривается специфика жанра пришвинской философской повести, Пришвин назван создателем новой разновидности жанра — фольклорно-философской повести19.

Составной частью жанровой специфики является вопрос о лирической природе пришвинского таланта. О проникновении лирического начала в эпические произведения писала JI. С. Федотова, приводя образцы слияния в единое целое лирического и эпического в «Жень-шене», «Фацелии"20. Было высказано суждение о Пришвине как родоначальнике лирического эпоса: автобиографический роман «Кащеева цепь» трактовался А. В. Барминым как «лирическая эпопея"21.

80—90-е годы отмечены возрастающим интересом к наследию Пришвина, о чем свидетельствуют регулярно проводимые Пришвинские чтения, выпуск книги «Воспоминания о Михаиле Пришвине» (М., 1991), ряда научных сборников: «М. М. Пришвин в вузе и школе» (Воронеж, 1986), «Творчество М. М. Пришвина: Исследования и материалы» (Воронеж, 1986), «Михаил Пришвин и русская культура XX века» (Тюмень, 1998), публикация значительного числа статей, посвященных наиболее актульным проблемам изучения пришвинского наследия.

Монографических исследований издано в эти годы значительно меньше, чем в предыдущие два десятилетия, но творчество писателя в них рассматривается в широком историко-литературном и теоретико-литературном контексте, они отличаются проблемным характером и представляют значительную науч.

77 ную ценность. Так, в исследованиях A. JI. Киселева преимущественное внимание уделяется нравственно-этическим и эстетическим аспектам творческого наследия Пришвина в связи с традициями русской классической литературы23. В книге В. В. Агеносова «Творчество М. Пришвина и советский философский роман» (М., 1988) рассматривается романное творчество писателя в единстве проблем и идей-образов, способов организации пространства и времени, выявляются типологические связи философской прозы Пришвина с прозой предшественников и современников писателя. Т. Я. Гринфельд-Зингурс в книге «Природа в художественном мире М. М. Пришвина» (Саратов, 1989) обращается к темам философии природы, поэтики пейзажа, стиля, традиций в изображении природы. Несомненным вкладом в пришвиноведение является диссертационная работа С. Г. Синенко, в которой с позиций историко-генетического подхода глубоко исследованы культурные истоки творчества М. М. Пришвина в связи с особенностями его образной системы. Ученый выявляет роль народной культуры и христианской культурной традиции в формировании этического идеала писателя и поэтики его произведений24.

В книгах Н. П. Дворцовой «М. Пришвин и русская религиозно-философская мысль XX в.» (Тюмень, 1992), «М. Пришвин и его „вечные спутники“ (Д. Мережковский, В. Розанов, А. Ремизов)» (Тюмень, 1995) впервые в отечественном литературоведении с позиций культурологического подхода рассматриваются творческие диалоги Пришвина с крупными писателями и религиозными мыслителями Серебряного века. Творчество Пришвина вводится в контекст философской мысли как явление русского религиозного возрождения XX века. Более того, благодаря книгам и статьям Н. П. Дворцовой25 и А. М. Эткинда26 проблема взаимосвязи творческого пути Пришвина с религиозно-философской мыслью начала XX века (один из важнейших вопросов, учитыw w 27 вая «синтетическии» характер русской литературы) осмыслена значительно глубже, чем многие другие насущные проблемы пришвиноведения. Данным обстоятельством объясняется, почему в своей работе мы не рассматриваем подробно этот вопрос и ограничиваемся лишь необходимыми замечаниями и размышлениями, имеющими отношение к писательской позиции Пришвина.

Общеизвестно, что исследователи советской эпохи по идеологическим соображениям вынуждены были обходить вниманием постоянно подчеркиваемые Пришвиным и глубоко осознаваемые им переклички с современниками — А. М. Ремизовым, В. В. Розановым, А. Белым и др. Писателю «позволено» было иметь творческие контакты и — тем более — сходство лишь с М. Горьким (заметим, что этот факт существенно преувеличен во всех известных нам исследованиях) и с А. А. Блоком. В последние два десятилетия ситуация изменилась. О личных и творческих взаимоотношениях Пришвина с А. Блоком шла речь в работах А. Л. Киселева, Н. В. Реформатской, Л. А. Ильюниной,.

A. А. Медведева28, с А. Белым — в статье JI. К. Чурсиной29 с Ремизовым — в работах A. JI. Киселева и Н. П. Дворцовой30. И все же осталось немало нерешенных вопросов, связанных с проблемой художественного сознания писателя, его индивидуальным миром, включающим в себя и его личность, и воздействие внешней среды.

Целостный взгляд на творческое наследие М. М. Пришвина, пронизанное сквозными темами жизни и культуры, отмеченное переплетением философского, научного и художественного начал, представляется возможным лишь при выявлении всех аспектов содержания и структуры его художественного мышления в контексте русской литературы XIX—XX вв.еков.

Художественное мышление Пришвина как самостоятельная проблема не исследовалось литературоведами. В отдельных работах эта проблематика присутствует (так, пришвиноведами изучались философские, этические, взгляды писателя, позволяющие выявить отдельные особенности его художественного мышления), но рассматривается в контексте других эстетических вопросов, поэтому многие аспекты темы остались за рамками исследований. Ближе других исследователей к пониманию универсумного диалогизма писателя, позволившего ему вступить в сопряжения и соразмышления с самыми значительными философами и писателями своего и предшествующего времени, подошли.

B. Д. Пришвина31 и особенно С. Г. Семенова, не только рассматривавшая отдельные вопросы художественной философии писателя, но и отмечавшая характерную для Пришвина специфику диалогического сознания (обнаруживаемую, впрочем, и у его предшественника Н. Ф. Федорова, и у его современника А. П. Платонова). Не столь существенно, что не используется сам термин «диалогическое сознание», это вполне закономерно для работ, напечатанных в 1970;е годы.

Лишь с конца 1970;х начинается публикация фундаментальных исследований М. М. Бахтина, заложившего теоретические основы осмысления данной проблемы. Открытие Бахтиным диалогизма как «единственной альтернативы монологической формы восприятия познания и истины» ученые считают не просто значительным, а «определившим весь путь развитая гуманитарного сознания в пост-бахтинскую эру"33. В концепции Бахтина сознание внутренне диалогично, оно «есть форма несовпадения индивида с ним самим, форма сопряжения внешних общений и внутреннего общения «Я — мое другое я (насущное мне Ты.)», причем само «внешнее» общение имеет личный смысл, только если оно осознано и преображено в напряжениях внутреннего диалога <.>. Сознание, по идее Бахтина, может быть понято и может быть предельно <.>лишь в контексте культуры, в формировании культуры, в общении культур, в бытии индивида в катарсисах культур. Вне идей культурологии понимание сознания и самосознания невозможно и бессмысленно"34.

В статье «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках: Опыт философского анализа» М. М. Бахтин пишет: «Диалогические отношения гораздо шире диалогической речи в узком смысле. И между глубоко монологическими речевыми произведениями везде наличествуют диалогические л с отношения». В книге «Проблемы поэтики Достоевского» М. М. Бахтин говорит о том, что каждая мысль «с самого начала ощущает себя репликой незавершенного диалога», что «она живет на границах с чужой мыслью, с чужим сознанием». Вот почему не обязательно диалог должен быть двусторонним, человек может вести диалог с теми, кто жил раньше. «Идея сознания (со-бытия — в нашей душевной жизни — Я и Ты, я и предмет) сосредоточивается и раскрывается — по Бахтину — в сфере поэтики"37.

Таким образом, нельзя ограничивать бахтинскую теорию диалога лишь диалогом культур, как это чаще всего наблюдается в литературоведческих исследованиях, — М. М. Бахтин «не просто мыслит и понимает диалог, а мыслит и понимает его в совершенно различных дискурсивных плоскостях, различными путями и в различных взаимоотношениях». Как справедливо утверждает в своей монографии «Диалогизм: Бахтин и его мир» М. Холквист, для Бахтина диало-гизм — это принцип видения, или «оптика мышления». Сопоставляя бахтинский диалогизм в гуманитарных науках с эйнштейновской картиной мира в естествознании, американский философ пишет: «Оба они [Эйнштейн и Бахтин. — 3. X.] пользуются тем, что можно было бы назвать «оптикой мышления». Речь идет о таком едином образе видения явлений и процессов в мире, которые при «нормальном», натуралистическом восприятии вообще не видимы и не воспринимаемы. Тот и другой, по сути дела, подвергают испытанию само наше зрение <.>, для того чтобы мы могли воспринять действительный мир, а это зна.

39 чит — увидеть Другого в мире" .

В первую очередь работы М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, а также современных литературоведов (В. В. Заманской, Н. Л. Лейдермана, В. И. Хрулева, В. И. Тюпы и др.), в которых затрагиваются проблемы художественного сознания, послужили методологической базой предпринятого нами анализа содержания и особенностей структуры художественного мышления Пришвина.

Новизна нашей работы обусловлена тем, что художественное мышление Пришвина анализируется как целостное явление: осмысляются уникальные и в то же время репрезентативные для XX века напряженные философско-эстетические искания писателя, а также воссоздаются принципы его исполненного драматизма творческого поведения — поведения в тех условиях, когда, по горькому пришвинскому признанию, «жизнь не дает свободы писателю.».

Как известно, экзистенциальное сознание, характерное для первой трети XX века, «абстрактно, расщеплено, <.> отмечено конфликтом, разладом человека с миром, людьми и собой <.> выражает трагическое осознание «рубежей» бытия и духа, на которые вступил человек, окончательно уйдя от гармонического слияния с природой"40. «Параллельно [разрушительным тенденциям — З.Х.] жила, пульсировала, требовала реализации <.> страсть к воплощению, жажда вочеловечения, извечная тоска по синтезу. Она <.>и воплотилась наиболее очевидно и мощно в XX веке в диалогическом сознании, парадигма которого представлена творчеством Мандельштама и Ахматовой, Тарковского и Самойлова, Бродского и Элиота, Рильке и Элюара, а также философией Бубера, Розенцвей-га, Розеншток-Хюсси, Швейцера, эстетикой Бахтина и др."41. В отличие от экзистенциального, диалогическое сознание гармонично, ему свойственно оптимистическое мировосприятие, утверждение жизни, чувство сопричастности к жизненному и творческому процессу. Безусловно, в художественном мышлении Пришвина доминируют идеи, характерные для диалогического типа художественного сознания.

Поскольку категория диалогического сознания сформировалась на границах теории и истории литературы, философии, социологии, психологии, нам представляется, что анализ художественного мышления Пришвина необходимо проводить в нескольких аспектах — философском, культурологическом, историко-литературном и поэтологическом.

В наше время все более становится ясным, что Пришвин — глубочайший мыслитель, создатель оригинальной философской концепции, рассматриваемой, к примеру, в книге Г. Д. Гачева «Русская Дума», в статье В. В. Кожинова42 и др. работах. Однако не все аспекты этой проблемы привлекали внимание ученых. Так, абсолютно вне внимания исследователей оказались вопросы, связанные с философией жизни и эстетической теорией В. Соловьева как корневой основой пришвинского «эстетического мировоззрения» (термин, А Ф. Лосева). И даже вопрос о связи Пришвина с русским космизмом, казалось бы, наиболее разработанный (как литературоведами, так и философами — С. Г. Семеновой, Н. П. Дворцовой, Л. Н. Гордиенко, Г. С. Смирновым и Ю. М. Шейниным43), нуждается в дополнительном изучении, поскольку он рассматривался вне контекста художественного мышления писателя.

Более того, М. М. Пришвин относится к тем художникам слова, для которых характерен философский подход к собственному творчеству, стремление осмыслить структуру своего художественного мышления44. Вот почему наибольший интерес для нас представляет пришвинская рефлексия, его реакция на события и явления современной ему литературной жизни, его «внутренние диалоги» с соратниками по перу, философами, религиозными мыслителями, учеными — современниками и предшественниками, ведущиеся с целью осмысления собственной позиции, определения своего творческого поведения, законов творчества. Пришвин нередко вступает в диалог и даже спор с самим собой. Ему в высшей степени были свойственны самоосознание, взгляд «на себя глазами мира, чужими глазами», оценка «себя с точки зрения другого» — то есть особенности человека с диалогическим сознанием, отмеченные М. М. Бахтиным45.

Закономерность универсального литературоведческо-культурологичес-кого подхода к изучению художественного мышления писателя обусловлена тем, что полувековой творческий путь М. Пришвина в литературе проходит через две абсолютно разные культурные эпохи — Серебряный век и эпоху «строительства социализма». Кроме того, накопилась масса нерешенных вопросов, требующих осмысления.

Как известно, Пришвин придавал важнейшее значение в формировании своей эстетической системы культурному влиянию символистов, однако стереотипное, профанирующее и неадекватное по существу представление о Пришвине — художнике и мыслителе, которое сложилось в литературоведении советского периода и все еще господствует в сознании многих исследователей, исключает символистское и тем более декадентское литературное влияние на его эстетические взгляды и творчество. Даже лучшие работы, увидевшие свет в 50—80-е годы, когда литературоведы не могли писать о неопубликованном и «запрещенном» как в творческом наследии Пришвина, так и его соратников по литературному труду — поэтов и прозаиков начала XX века, во многих отношениях устареливысказанные исследователями наблюдения об эстетических взглядах и отражении художественного мышления писателя в его произведениях требуют пересмотра, избавления от штампов и искажений. Своей задачей мы ставим прояснение философско-эстетической позиции Пришвина в дооктябрьский период его творчества, роль писателей-модернистов в формировании его мироощущения, взглядов на природу искусства, своеобразного стиля.

Пришвин всегда был в курсе новых веяний, чутко откликался на литературные события, но утрата значительной части его ранних записей не позволяет судить о непосредственном восприятии писателем литературных явлений Серебряного века. Лишь по позднейшим записям мы можем попытаться восстановить ход его мысли, не претендуя на окончательную исчерпанность темы.

В связи с проблемой художественного мышления писателя затрагивается вопрос о трактовке им собственного творческого метода. Исследователи литературы начала XX века называют художника в ряду реалистов «новой волны», или «неореалистов», — А. М. Ремизова, Б. К. Зайцева, А. Н. Толстого, С. Н. Сергеева-Ценского46, однако свое внимание преимущественно останавливают не на Пришвине.

Период пришвинского творчества, условно определяемый нами как «московский» (1922—1954 годы), безусловно, также нуждается в существенном пересмотре. Необходимо более обстоятельное освещение вопросов, связанных с участием художника в литературной жизни страны. Неверно, что Пришвин относился к тем писателям, с кем не спорят, кого «не вовлекают в живой противоречивый процесс современного движения литературы"47. Путь писателя в литературе советской эпохи был драматичен. Нами не случайно довольно подробно рассматривается вопрос об отношении Пришвина к литературному содружеству «Перевал», не проясненный достаточно глубоко до сих пор, что объясняется рядом причин. Не учитывая особенностей литературной эпохи, многие исследователи склонны были безоговорочно доверять словам писателя о том, что он не имел отношения к «Перевалу" — другие же, предвзято истолковывая роль содружества «Перевал» в литературном процессе 20-х годов, неизбежно давали неверные объяснения и эстетической позиции объединения, и идейно-художественным поискам отдельных писателей. Иными словами, существует конкретная проблема «Пришвин и «Перевал» «, разрешение которой представляется важным для раскрытия особенностей художественного мышления Пришвина.

Категория диалогического сознания имеет значение не только культурологическое, но и историко-литературное. Исследование в историко-литературном аспекте предполагает в первую очередь раскрытие творческих контактов М. Пришвина с писателями-современниками. Разумеется, проблема творческих взаимоотношений не ограничивается лишь рассмотрением взаимных оценочных высказываний писателей друг о друге (хотя они и представляют значительный интерес) — важнее выявить глубинный смысл их личных и творческих контактов, который определяется литературными, философскими, общественно-политическими взглядами.

О Пришвине — создателе оригинальной теории творческого поведения, говорилось неоднократно48, однако обойден вниманием вопрос о том, что корни пришвинской теории следует искать в эстетических программах символистов: связь философско-эстетической концепции художника с проблемой «жизнетворчества», занимавшей прежде всего представителей этого направления, несомненна. Не менее важно для нас и то обстоятельство, что в формировании пришвинской теории «искусства как поведения» не менее существенна роль русской классики: его теория явилась результатом осмысления двух типов творческого поведения писателей XIX века — «пушкинского» и «гоголевского». Несмотря на то, что внимание исследователей привлекали проблемы рецепции Пришвиным наследия А. С. Пушкина49, Н. В. Гоголя50,.

51 52.

JI. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, вопрос об осмыслении и трактовке.

Пришвиным особенностей творческого поведения писателей XIX века специально не ставился (в научных работах речь велась в основном о преломлении традиций русских классиков в пришвинских произведениях).

Внимание писателя к традициям русской классической литературы заметно усилилось в 20—50-е годы, в течение которых в его творческой позиции назревал перелом, вызванный стремлением объективнее, полнее отобразить действительность. В творчестве Пришвина осуществляется довольно явно «поворот» к реальности, что наглядно проявилось в жанровых изменениях, определенной эволюции проблематики, образной системы. Исследование типологических связей Пришвина с русскими писателями XIX и XX веков, на наш взгляд, чрезвычайно значимо: оно позволяет выявить традиционное и новаторское в пришвин-ском наследии.

Пришвина называют создателем «новой мифологии», однако его мифология существенно отличается от официальной советской мифологии с ее апологетикой государства, коллектива, умалением личностного начала. Он считал своим вкладом в общее дело жизнетворчества создание «современной правдивой сказки».

Несомненный интерес представляет исследование взаимосвязи мировоззрения и поэтики писателя, в которой отчетливо проявилась доминирующая черта художественного мышления Пришвина — синтетизм, сказавшийся в произведениях разных жанров, где синтезированы фактологическая точность, глубокий проникновенный лиризм, мифологизм, яркий поэтический стиль.

Нашей целью является исследование как целостного явления художественного мышления Пришвина, осмысление его уникальных и в то же время репрезентативных для XX века напряженных философско-эстетических исканий, а также воссоздание принципов его исполненного драматизма творческого поведения — поведения в тех условиях, когда, по горькому пришвинскому признанию, «жизнь не дает свободы писателю."53.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

472 Пришвин М. М. «Дереву — стоять на корнях»: Из дневников военных лет // Ли обозрение. 1983. № 2. С. 101.

473 См.: Лейдерман Н. Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века (Предварительные замечания) // Русская литература XX века: направления и течения: Сб. науч. тр. Екатеринбург, 1992. С. 20—24.

474 См.: Тюпа В. И. Постсимволизм: Теоретические очерки русской поэзии XX века. Самара, 1998. (Глава «Неотрадиционализм»).

475 Лейдерман Н. Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века. С. 24.

476 Там же. С. 20—21.

477 Гачев Г. Пришвин. С. 98.

478 Гоготишвили Л. А. Ранний Лосев // Философия не кончается. Кн. 1. С. 451.

Показать весь текст

Список литературы

  1. М. В. Поэтика импрессионизма // Алпатов М. В. Этюды по всеобщей истории искусств. М.: Сов. художник, 1979. С. 123—132.
  2. Л. Г. Импрессионизм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.
  3. М. М. Из черновых тетрадей: О любви и познании в художественном образе / Лит. учеба. 1992. № 5/6.С. 153—166.
  4. М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979.
  5. М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.
  6. Г. А. Дон-Кихоты 20-х: «Перевал» и судьба его идей. М.: Сов. писатель, 1989.
  7. А. И. В мастерской художника слова. М.: Высшая школа, 1989. С. 38.
  8. В. В. Философско-эстетические основы русского символизма. Ростов н/Д. 1997.
  9. А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.
  10. Н. А. Декадентство и мистический реализм // Русская мысль. 1907. № 6. С. 114—123.
  11. БердяевН. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М.: Книга, 1991.
  12. В. С. Сознание и идея (По мотивам поэтики М. М. Бахтина) //Философско-психологические предположения школы диалога культур. М.: РОССПЭН, 1998. С. 94—97.
  13. БуберМ. Я и Ты // Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. С. 15—92.
  14. Л. П. Русская поэзия 1900—1930-х годов: Проблема творческого поведения. Дисс. в виде науч. докл. доктора филол. наук. Екатеринбург. 1995.
  15. А. Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989.
  16. А. Борьба за идеализм. СПб., 1900.
  17. Гей Н. К. Художественная форма и национальные традиции // Проблемы художественной формы социалистического реализма. М.: Наука, 1971. Т. 2. С. 5—46.
  18. И. И. Очерковая проза. Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 1979.
  19. Л. В. Чувство природы в русской прозе 1920—30-х годов. Автореф.. докт. филол. наук. Н. Новгород, 1999.
  20. Изд-во Екатеринбург, ун-та, 1998. С. 128—140.
  21. И. А. Человек в пространстве культуры: (Монографические размышления). Кострома: Изд-во Костромского гос. ун-та, 1999.
  22. Е. В. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989.
  23. Л. А. Художественное сознание. Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1990.
  24. В. Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала XX века. М., 1993.
  25. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994.
  26. В. А. Русский реализм начала XX века. М.: Наука, 1975.
  27. И. В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М.: РАДИКС, 1995.
  28. Л. В. Реалистическая проза 1910-х годов. (Рассказ и повесть) // Судьбы русского реализма начала XX века. Л.: Наука, 1972. С. 164—227.
  29. А. Ф. Бытие -— имя — космос. М.: Мысль, 1993.
  30. А. Ф. Миф — число — сущность. М.: Мысль, 1994.
  31. А. Ф. О музыкальном ощущении любви и природы // Форма — стиль — выражение. М.: Мысль, 1995. С. 603—621.
  32. А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. Т. 1. М., 1930.
  33. А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Республика, 1991.
  34. Н. О. Мир как осуществление красоты. М., 1998.
  35. Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн: Александра, 1992—1993.
  36. В. Л. Бахтин и Запад (Опыт обзорной ориентации) // Философия не кончается. Кн 1. Из истории отечественной философии: XX век, 20—50-е гг. М.: РОССПЭН, 1998. С. 531—602.
  37. . С. Процесс творчества и художественное восприятие: Комплекс, подход: опыт, поиски, перспективы. М.: Искусство, 1985.
  38. К. Д. Реализм нового времени в оценке критики 1910-х годов // Судьбы русского реализма начала XX века. JL: Наука, 1972. С. 135—163.
  39. К. Д. Роман 1910-х годов. Семейные хроники // Судьбы русского реализма начала XX века. Л.: Наука, 1972. С. 97—134.
  40. О. Е. Человек. Слово. Роман (Научное наследие М. М Бахтина и современность). Саранск: РИК"Трио", 1993.
  41. Сарабьянов Д В. Импрессионизм и стиль модерн в России в конце XIX века // Сарабьянов Д. В. Русская живопись XIX века среди европейских школ. М.: Сов. художник, 1980. С 166—242.
  42. В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема жизнетворчества. Воронеж: йзд-во Воронежск. ун-та, 1991.
  43. Вл. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1988.
  44. Г. С. Ноосферное сознание и ноосферная реальность: Философские проблемы ноосферного универсума. Иваново: Изд-во ИвГУ, 1998
  45. Л. А. Проблемы реализма в русской прозе начала XX века. М.: Просвещение, 1977.
  46. В. И. Постсимволизм: Теоретические очерки русской поэзии XX века. Самара: ООО Научно-внедренч. фирма «Сенсоры, модули, системы», 1998.
  47. Л. В, Импрессионизм в русской прозе начала XX века / Сев.-Кавк. научн. центр высшей школы. Ростов н/Д: Изд-во Ростов, ун-та, 1988.
  48. В. И. Проблема художественного мышления (пути исследования). Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1993.
  49. Ю. М. Интегральный интеллект. М.: Мол. гвардия, 1970.1. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ И ДОКУМЕТАЛЬНЫЕ ТЕКСТЫ I
  50. М. Ы. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Худож. лит., 1982—1986.
  51. . М. Собрание сочинений: В 6 т. М.: ГИХЛ, 1956—1957.
  52. ПришвинМ. Ы. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Гослитиздат, 1936—1939,
  53. . М. Сочинения: В 3 т. СПб.: Знание, 1912—1914.
  54. М. Большевик из «Балаганчика» (Ответ Александру Блоку) // Воля страны. 1918. 3/16 февр.81. «Векселя, по которым когда-то придется расплачиваться.»: Михаил Пришвин о Максиме Горьком // Дружба народов. 1993. № 6. С. 229—237.
  55. Пришвины. Девятая ель: Поэма // Октябрь. 1930. № 3. С. 123—148.
  56. М. «Дереву — стоять на корнях»: Из дневников военных лет // Лит. обозрение. 1983. № 2. С. 97—112.
  57. . М. Дневники. 1914—1917 Кн. 1. М.: Моск. рабочий, 1991.
  58. . Ы. Дневники. 1918—1919: Кн. 2. М.: Моск. рабочий, 1994.
  59. . Ы. Дневники. 1920—1922: Кн. 3. М.: Моск. рабочий, 1995.
  60. . Ы. Дневники. 1923—1925. Кн. 4. М.: Русская книга, 1999.
  61. Пришвины. Дневник. 1930 год // Октябрь. 1989. № 7. С. 140—182.
  62. ПришвинМ- Дневник. 1931—1932 годы// Октябрь. 1990. № 1. С. 146—180,
  63. ПришвинМ. Дневник. 1937 г. // Октябрь. 1994. № 11. С. 144—171.
  64. ПришвинМ. Дневник. 1937 г. Часть вторая. // Октябрь. 1995. № 9. С. 155—171.
  65. Пришвины. Дневник. 1938 год// Октябрь. 1997. № 1. С. 107—136.
  66. Ы. Желанная книга. М.: Сов. Россия, 1987.
  67. Ы. «Жизнь стала веселей.» Из дневника 1936 г. // Октябрь. 1993. № 10. С. 3—22.
  68. Ы. Записи о творчестве // Контекст-1974: Лит.-теорет. исслед. М.- Л.: Наука, 1975. С. 312—358.
  69. Ы. Золотой рог: Записки любителя зверей // Молодая гвардия. 1933. № 7. С. 50—73- № 8. С. 27—61.
  70. Ы. Из дневников 1930—1934 гг.. // Лит. учеба, 1981, № 1. С. 132—142.
  71. Ы. ««Какая остается Россия после бесов»: Из дневниковых записей о Ф. М. Достоевском // Дружба народов. 1996. № 11. С. 179—202.
  72. Пришвины. Красный гроб // Воля народа. 1917. 5 нояб.
  73. Ы. Леса к «Осударевой дороге». 1909—1930: Из дневников // Наше наследие. 1990. № 1. С. 64—85.
  74. М. Леса к «Осударевой дороге». 1931—1952: Из дневников // Наше наследие. 1990. № 2. С. 58—83.
  75. Пришвины. Моя страна. М.: Географгиз, 1948.
  76. ПришвинМ. Моя страна. М.: Географгиз, 1954.
  77. М. Мятежный наказ // Горький: Сборник статей и воспоминаний о М. Горьком. М.- Л.: Госиздат, 1928.
  78. М. Незабудки: Вологда: Вологодск. кн. изд-во, 1965.
  79. М. Незабудки: Отрывки из дневниковых записей 1905—1954 гг. М.: Худож. лит., 1969.
  80. М. О творческом поведении. М.: Сов. Россия, 1969.
  81. М. Плагиатор ли А. Ремизов? Письмо в редакцию // Слово. 1909. 21 июня. С. 5.
  82. М. Саморок: Рассказ // Северные записки. 1913. № 12. С. 45—63.
  83. ПришвинМ. Творить будущий мир. М.: Мол. гвардия, 1989.
  84. Пришвин о Гоголе // Гоголь: история и современность. М.: Сов. Россия, 1985.
  85. Пришвин о Розанове: Из дневников разных лет. // Контекст-1990: Лит.-теорет. исслед. М.: Наука, 1990. С. 161—218.
  86. Ы. М, Пришвина В. Д. Мы с тобой: Дневник любви. М.: Худож. лит., 1996.1.
  87. К. Стозвучные песни: Сочинения. Ярославль: Верхне-Волжск. кн. изд-во, 1990.
  88. К. Предисловие. // По Э. Баллады и фантазии. М., 1895. С. Ill—XIV.
  89. БлокА. А. Рецензия. // Речь. 1909. 19 октября. Рец. на: ПришвинМ. У стен града невидимого. [М., 1909].
  90. БлокА. Собрание сочинений: в 8 т. М.- Л.: Худож. лит, 1960—1963.
  91. БлокА. Записные книжки, 1901—1920. М.: Худож. лит., 1965.
  92. Александр Блок. Новые материалы и исслед. М.: Наука, 1987. С. 322—336. (Лит. наследство. Т. 92. Кн. 4)
  93. В. Я. Сочинения: В 2 т. М.: Худож. лит., 1987.
  94. О. Погружение во тьму: Из пережитого. М.: Худож. лит., 1990.
  95. Гиппиус 3. Светлое озеро (дневник) // Гиппиус 3. Алый меч: Рассказы (4-ая кн.). СПб: Изд-во М. В. Пирожкова. 1906. С. 349—419.
  96. Гиппиус-Мережковская 3. Н. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951.
  97. Горький и советские писатели: Неизданная переписка. М.: Наука, 1963. (Лит. наследство- Т. 70)
  98. М. Собрание сочинений: В 30 т. М.: ГИХЛ, 1949—1956.
  99. М. Письмо Н. И. Бухарину, 13 июля 1925 г. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 246—247.
  100. В. Страницы дней перебирая.: Из дневников и записных книжек. М.: Сов. писатель, 1977.
  101. С. Переписка, сочинения, материалы к биографии // Новый мир. 1989. № 9. С. 193—224.
  102. В. Г. М. Пришвин // Воспоминания о Михаиле Пришвине: Сб. М.: Сов. писатель, 1991. С. 123—127.
  103. С. Я. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Худож. лит., 1966—1968. Т. 6.
  104. АО. Маяковский В. В. Как делать стихи//Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1956—1961. Т. 12. С. 81—117.
  105. Д. Расколовшийся колокол//Русское слово. 1909. 16 дек.
  106. Д. С. Пушкин // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX—первая половина XX вв. М., 1990. С. 92—160.
  107. . Л. Наши современные писатели о классиках Ответ на анкету. II Пастернак Б. Л. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1989—1992. Т. 4. С. 622
  108. А. Неодетая весна // Платонов А. Размышления читателя. М.: Современник, 1980. С. 97—104.
  109. К. Михаил Михайлович Пришвин // Пришвин М. М. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1.С. 5—16.
  110. К. Г. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1967—1969.
  111. А. М. Взвихренная Русь. М.: Сов. Россия, 1990.
  112. Ремизов Алексей. Дневник, 1917—1921. // Минувшее: Исторический альманах. М.- СПб.: Atheneum — Феникс. 1994. Вып. 16. С. 407—549.
  113. А. М. Кукха: Розановы письма // Под созвездием топора: Петроград 1917 года — знакомый и незнакомый. М.: Сов. Россия, 1991. С. 87—155.
  114. А. М. Огонь вещей. М.: Сов. Россия, 1989.
  115. А. М. Повести и рассказы. М: Худож. лит., 1990.
  116. А. М. М. М. Пришвин // Воспоминания о Михаиле Пришвине: Сб. М.: Сов. писатель, 1991. С. 65—69.
  117. А. М. Сочинения: В 2 кн. М.: Терра, 1993.
  118. В. В. Уединенное. М.: Политиздат, 1990.
  119. В. В. Почему мы отказываемся от «наследства 60—70 годов»? // Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. М.: Республика, 1996. С. 159—168. (Собр. соч.)
  120. Соколов-Микитов И. С. Из карачаровских записей // Новый мир. 1991. № 12. С. 164—178.
  121. Соколов-Микитов И. С. Посвящение. М., 1982. С. 148.
  122. Соколов-Микитов И. С. Слово о Пришвине // Воспоминания о Михаиле Пришвине. Сб. М.: Сов. писатель, 1991. С. 62—64.
  123. Вл. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Сов. писатель, 1974. (Б-ка поэта. Большая серия. Изд. 2).
  124. Л. Н. Собрание сочинений: В 22 т. М.: Худож. лит. 1978—1985.
  125. К. А. Проза ленинградских писателей // Лит. газ. 1934. 10 авг. С. 4.
  126. К. А. «Слово правды» Михаила Пришвина // Федин К. А. Писатель. Искусство. Время. М.: Сов. писатель, 1973. С. 265—268.
  127. К. Собрание сочинений.: В 12 т. М.: Худож. лит., 1982—1986.
  128. М. Письмо к М. И. Гриневой // Записки. Вып. 29. / ГБЛ. Отд. рукописей. М.: Книга. 1967.
  129. С. Критические наброски // Вестник Европы. 1912. № 4. С. 354—364 О Пришвине с. 360—361.
  130. БарминА. Неодетая весна// Звезда. 1940. № 11. С. 169—171.
  131. Ю. Рецензия. // Красная газета. 1927. 2 февр. С. 8. Рец. на: Новый мир. 1927. Кн. 1.
  132. О. Не теория, а лозунг // Печать и революция. 1929. № 1. С. 25—31.
  133. В. Рецензия. //Кругозор. 1913. № 1. С. 252—253. Рец. на: Пришвин М. У стен града невидимого. СПб.
  134. . Рецензия. // Красная панорама. 1929. Февр. С. 48. Рец. на: Пришвин М. Кащеева цепь. М.- Л.: Госиздат, 1927. Кн. 1, 2.
  135. Л. Рецензия. // Печать и революция. 1926. № 8. С. 196—197. Рец. на: Пришвин М. Родники Берендея: Записки фенолога. М.- Л.: Гослитиздат, 1926.
  136. Гор Г. Пришвин и детство // Резец. 1939. № 2. С. 23.
  137. П. И. О книгах для детей-дошкольников // Дошкольное воспитание. 1939. № 4. С. 55—62.
  138. В. Михаил Пришвин. «Охота за счастьем». «Колобок» // Новый мир. 1928. № 3. С. 266—268. Рец. на: Пришвин М. Собр. соч. Т. 1, 2. 1927.
  139. В. О новой книге М. Пришвина // Новый мир. 1926. № 11. С. 152—155. Рец на: Пришвин М. Родники Берендея. ГИЗ. 1926.
  140. Елачич Евг. Рецензия. // Современный мир. 1909. № 9. С. 126—127. Рец. на: Пришвин М. За волшебным колобком: Из ранних записок на крайнем Севере России и Норвегии. Изд-во Девриена. СПб., 1908
  141. А. Берендеево царство: О творчестве М. М. Пришвина // Книга и революция. 1930. № 23 / 24. С. 18—22.
  142. А. Михаил Пришвин // Красная новь. 1930. № 9/10. С. 219—231.
  143. Н. Неодетая весна: (Новая книга М. Пришвина) // Ленинград. 1940. № 23/24. С. 26—27.
  144. Жиц Ф. О «Башмаках» // Красная новь. 1925. № 10. С. 283—284.
  145. Ж-н В. Жилкин И. В. [Рецензия] // Вестник Европы. 1914. № 5. С. 409. Пришвин М. «Славны бубны» и другие рассказы. Т. 3. Изд-во тов-ва «Знание». 1914.
  146. Н. Земля показалась! (М. Пришвин) // Красная новь. 1940. № 1. С. 203—217.
  147. Н. «Личное» и «безличное» // Новый мир. 1929. № 6. С. 201—212.
  148. Н. Михаил Пришвин. Башмаки // Печать и революция. 1926. Кн. 2. С. 217—218. Рец. на: Пришвин М. Башмаки: Исследование журналиста. М.- JL: Госиздат, 1925.
  149. Н. Охота за счастьем (Заметки о детских рассказах М. Пришвина) // Новый мир. 1940. № 6. С. 227—238.
  150. Н. Рецензия. // Печать и революция. 1927. № 4. С. 192—193. Рец на: Пришвин М. Кащеева цепь: Роман. М.- JI. ГИЗ. 1927.
  151. Н. Творчество Михаила Пришвина: К вопросу о генезисе попутничества // Печать и революция. 1925. Кн. 8. С. 124—130.
  152. Д. Рецензия. // Исторический вестник. 1908. № 1. С. 318—320. Рец. на: М. М. Пришвин. В краю непуганых птиц. Очерки Выговского края. СПб:1. Изд. Девриена. 1907.
  153. А. Надо перепахать // На посту. 1923. № 2/3. С. 214—224.
  154. Иванов-Разумник Р. В. Две России// Скифы. 1918. Сб. 2. С. 201—231.
  155. Иванов-Разумник Р. В. Великий Пан // Иванов-Разумник Р. В. Соч.: Т. 2. Творчество и критика. СПб., 1913. С. 42—70.
  156. Иванов-Разумник Р. В. «Дорогая моя и любимая Варя.»: Письма Иванова-Разумника В. Н. Ивановой из саратовской ссылки // Минувшее. Вып. 23. СПб.: Atheneum—Феникс. 1998. С. 419—447.
  157. Иванов-Разумник Р. В. Черная Россия «Пятая язва» и «Никон Староколенный». // Заветы. 1912. № 8. С. 40—58.
  158. А. Жень-шень — корень жизни // Красная звезда. 1934. 22 апр.
  159. . Михаил Пришвин («Кащеева цепь») // Книга и профсоюзы. 1927. №¾. С. 63.
  160. Е. Этнограф-поэт//Речь. 1912. 13 февр.
  161. А. 3. Гиппиус. О «Я» и «Что-то» // Новая жизнь. 1913. № 2. С. 163—172.
  162. А. Воображаемые разговоры // Наши достижения. 1936. № 2. С. 140—146.
  163. Е. 77. Сказка-быль о родной русской природе и о дружбе советских людей // Начальная школа. 1947. № 5. С. 37—40. Рец. на: Пришвин М. Кладовая солнца.
  164. В. М. М Пришвин: К 75-летию со дня рождения // Начальная школа. 1948. № 2. С. 40—43.
  165. В. О детских писателях: М. Пришвин. В. Бианки // Начальная школа. 1940. № 9. С. 5—8.
  166. В. Радость жизни: О Михаиле Пришвине // Читатель и писатель. 1928. № 15. 14 апр. С. 6.
  167. ЛожечкоА. Путь в страну света // Октябрь. 1952. № 6. С. 188—190.
  168. Медведев 77. Я. Пришвин и его «Кащеева цепь» // Красная газета (Веч. вып.). 1927. 24 мая. С. 5. Рец. на: Пришвин М. Кащеева цепь. М- Л.: Госиздат, 1927. Кн. 1, 2.
  169. С. Мастерство жизни и мастера слова // Новый мир. 1940. № 11/12. С. 264—289. О Пришвине с. 272—274.
  170. И. Рецензия. // Молодая гвардия. 1927. № 8. С. 189—190. Рец. на: Пришвин М. Кащеева цепь. М- Л.: Госиздат, 1927. Кн. 1, 2.
  171. И. М. Рецензия. // Книгоноша. 1926. № 34. С. 4—6. Рец. на: Новый мир. 1926. № 1—7.
  172. Н. Золотой рог // Известия. 1934. 14 июля. Рец. на: Пришвин М. Золотой рог. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934.
  173. Н. Заметки о современных писателях: (О Михаиле Пришвине) // Новый мир. 1926. Кн. 2. С. 155—168.
  174. Ю. Михаил Пришвин: Очерк // Красная нива. 1926. № 15. С. 14—15.
  175. Ю. Рецензия. // Россия. 1924. № 1. С. 204—207. Рец. на: Пришвин М. Курымушка. М.: Новая Москва, 1924.
  176. А. О Пришвине // Наши достижения. 1936. № 6. С. 136—140.
  177. JI. Рецензия. // Книгоноша. 1926. № 41/42. С. 41. Рец. на: Пришвин М. Родники Берендея: Записки фенолога. М.- Л.: Гослитиздат, 1926.
  178. Фиш Г. Рецензия. //Ленинградская правда. 1927. 24 марта. С. 4. Рец. на: Пришвин М. Кащеева цепь. М- Л.: Госиздат, 1927. Кн. 1, 2.
  179. Ч В-ий Чешихин B.E.j. [Рецензия. // Вестник Европы. 1910. № 1. С. 414— 415. Рец. на: М. Пришвин. У стен града невидимого.
  180. А. Рецензия. // Звезда. 1924. № 1. С. 289—290. Рец. на: Красная новь. 1923. № 1—4.
  181. ЭрлихА. Путешествие в сказку // Красная новь. 1941. № 4. С. 216—217. Рец. на: Пришвин М. Неодетая весна // Октябрь. 1940. № 4, 5.
  182. Б/п. Рецензия. // Русское богатство. 1910. № 1. С. 149.1.
  183. В. В. Творчество М. Пришвина и советский философский роман. М.: Прометей, 1988.
  184. Г. М. Пришвин в оценках А. М. Горького // Горьковские чтения-1975: Материалы конф,. Горький: Волго-Вятск. кн. изд-во, 1976. С. 114—121.
  185. Г. М. Пришвин и Горький // Пришвин и современность. М.: Современник, 1978. С. 92—98.
  186. Э. А. Новая мифология Михаила Пришвина // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск. 1996. № 4. С. 19—25.
  187. А. В. «Кащеева цепь» М. М. Пришвина как лирическая эпопея:
  188. К проблеме эпического лиризма // Филологические науки. 1974. № 2. С. 17—26.
  189. М. М. Пришвин. Искусство как «творчество жизни» // Эстетические взгляды художников социалистической культуры. М.: Наука, 1985. С. 70—95.
  190. Верстрате-Ванде Виле X. Михаил Пришвин: вера в лучший мир // Михаил Пришвин и русская культура XX века: Сб. статей. Тюмень: Вектор Бук, 1998. С. 23—32.
  191. П. С. Об эстетической системе Пришвина // Творчество М. М. Пришвина. Исследования и материалы: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1986. С. 19—35.
  192. П. С. Проблема преемственности в эстетике М. Пришвина // Творческие взгляды советских писателей: Сб. статей. Л.: Наука, 1981. С. 120—143.
  193. Г. Пришвин // Гачев Г. Русская Дума: Портреты русских мыслителей. М.: Новости, 1991. С. 98—104
  194. Л. В стремнине бытия // Москва. 1981. № 11. С. 217—218. Рец. на: Пришвин М. Мирская чаша: Повесть // Север. 1979. № 8.
  195. Л. Н. Вернадский и Пришвин. Взаимодействие научного и художественного сознания в формировании эстетического чувства природы // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1980. № 1. С. 58—66.
  196. Г. Перечитывая Пришвина // Аврора. 1973. № 2. С. 67—69.
  197. Т. Я. М. Горький и М. Пришвин в 1920-е годы: тема человека и природы // Горьковские чтения-1984. Горький: Волго-Вятск. кн. изд-во, 1984. С. 77—83.
  198. Т. Я. М. Горький и М. Пришвин: (Изображающее слово в пейзаже) // Горьковские чтения-1986: Материалы конф. Горький: Волго-Вятск. кн. изд-во, 1986. С. 90—96.
  199. Т. Я. «Материальность» природы в произведениях М. М. Пришвина и пейзаж в русской живописи конца XIX — начала XX века // Стиль писателя и культура эпохи: Межвуз. сб. науч. тр. / Сыктывкар, ун-т. Сыктывкар, 1984. С. 97—109.
  200. Гринфелъд-Зингурс Т. Я. Природа в художественном мире М. М. Пришвина. Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1989.
  201. А. Н. К вопросу о философских и эстетических принципах М. Пришвина // Научные труды. Вып. 474 / Ташкент, ун-т. Ташкент, 1974.1. С. 30—38.
  202. ДворцоваН. П. М. Пришвин и его «вечные спутники» (Д.Мережковский,
  203. B. Розанов, А. Ремизов): Учеб. пос./ Тюмен. ун-т. Тюмень, 1995.
  204. Н. П. М. Пришвин и А. Ремизов (К истории творческого диалога) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1994. № 2. С. 23—33.
  205. Н. П. М. Пришвин и русская религиозно-философская мысль XX в.: Учеб. пос./ Тюмен. ун-т. Тюмень, 1992.
  206. Н. П. М. Пришвин и русское религиозное возрождение XX в.
  207. К постановке проблемы) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1993. № 1. С. 3—11.
  208. Н.П. Михаил Пришвин — «русский Ницше»? // Мат-лы междунар. науч. конф. «М. М. Пришвин и русская культура». Елец, 1998. С. 21—23.
  209. Г. А. Михаил Пришвин: Жизнь и творчество. М.- Худож. лит., 1973.
  210. М. Т. Заметки о Пушкине в дневниках Пришвина // Проблемы пушкиноведения: Сб. науч. тр./ ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л., 1975. С. 138—143.
  211. ЗлобинаМ. «.И остаться самим собой» // Новый мир. 1990. № 8. С. 248—251. Рец. на дневники М. Пришвина 1930—1932 гг.// Октябрь. 1989. № 7- 1990. № 1.
  212. Л. А. Пришвин и Блок: Спор о романтизме // Михаил Пришвин и русская культура XX века: Сб. статей. Тюмень: Вектор Бук, 1998. С. 168—172.
  213. И супов К. Г. Две модели творческого поведения (Достоевский — Пришвин) // Проблемы творчества Ф. М. Достоевского: Поэтика и традиции / Тюмен. ун-т. Тюмень, 1982. С. 77—87.
  214. И. А. Традиции Л. Н. Толстого как писателя для детей в творчестве М. Пришвина // Толстовский сб. № 3. Тула, 1967. С. 83—100.
  215. А. Л. О типологии образов персонажей в произведениях М. Пришвина и А. Платонова // Типологическая общность и индивидуальное своеобразие писателя: Межвуз. сб. науч. тр./Тульский пед. ин-т. Тула, 1984. С. 87—103.
  216. А. Л. Поэтическое слово М. М. Пришвина // Пришвин М. Желанная книга. М.: Сов. Россия, 1987. С. 5—24.
  217. А. Л. Пришвин-художник. Хабаровск: Кн. изд-во, 1978.
  218. А. Л. М. Пришвин и русские писатели XX века: Учеб пос. / Куйбышев, пед. ин-т. Куйбышев, 1985.
  219. Е. Новые черты в старом мире // Нева. 1973. № 2. С. 190—193.
  220. В. В. Время Пришвина // Пришвин и современность. М.: Современник, 1978. С. 67—76.
  221. Э. Ф. Леонид Леонов и писатели-современники: Материалы по спецкурсу / Вильнюс, пед. ин-т. Вильнюс, 1977.
  222. Е. Г. М. Пришвин о Л. Н. Толстом // Лев Толстой: Проблемы творчества: Сб. науч. тр./ Киев. ун-т. Киев, 1978. С. 65—72.
  223. В. Я. Михаил Пришвин: Очерк творчества. М.: Сов. писатель, 1986.
  224. Г. Б. Человек и природа в творчестве Тургенева и Пришвина // Научные труды / Курск, пед. ин-т. Т. 217. Курск, 1982. С. 79—94.
  225. И. К. Путь к всечеловеку: Мир как целое в концепции культуры М. М. Пришвина. М.: Изд.-во Академии славянской культуры. 1997.
  226. Ф. Бунт и примирение Михаила Пришвина // Наше наследие. 1990. № 2. С. 83—84.
  227. А. А. Раздумья о Пушкине: дневники Михаила Пришвина // Творчество А. С. Пушкина: Проблемы изучения и преподавания: Материалы науч. конф. «Пушкинские чтения» 25—26 марта 1999 г./ Марийск. гос. пед. ин-т. Йошкар-Ола. 1999. С. 55—67.
  228. В. И. М. Пришвин и Л. Леонов: (О творческом и созидательном начале в природе и человеке) // М. М. Пришвин в вузе и школе. Известия Воронеж, пед. ин-та. Т. 240. Воронеж, 1986. С. 108—115.
  229. А. А. Мотив сада в творчестве М. Пришвина и А. Блока // Михаил Пришвин и русская культура XX века: Сб. статей. Тюмень: Вектор Бук, 1998. С. 173—177.
  230. Т. А. О некоторых особенностях жанровой конструкции и специфике художественного образа в произведениях М. М. Пришвина // Ученые записки Азербайджан, пед. ин-та языков. Сер. XII. 1973. Вып. 3. С. 100—106.
  231. Мищенко В. X Об эстетических взглядах М. М. Пришвина // Филологический сборник / Казах, ун-т. Вып. 18. Алма-Ата, 1976. С. 3—18.
  232. И. П. Михаил Пришвин: Критико-биографический очерк. М.: Сов. писатель, 1965.
  233. Д. Автобиографические повести о детстве // Учен, записки. Сер. гуманитарных наук. Т. 9 / Алма-Атинский пед. ин-т. Алма-Ата, 1955. С. 198—202.
  234. Ю. Б. Особенности строфической композиции малой прозы М. Пришвина: от «Родников Берендея» к «Глазам земли» // М. М. Пришвин и русская культура: Материалы междунар. науч. конф. Елец. 1998. С. 37—39.
  235. В. Д. «Стихотворения в прозе» И. С. Тургенева и «Фацелия» М. М. Пришвина // Научные труды / Курск, пед. ин-т. Т. 59. Курск, 1976.1. С. 74—80.
  236. ПахомоваМ. Ф. М. М. Пришвин. Л.: Просвещение, 1970.
  237. А. Вечные строки: Воспоминания о встречах с М. М. Пришвиным. Хабаровск: Кн. изд-во, 1965.
  238. В. Д. Круг жизни: Очерки о М. М. Пришвине. М.: Худож. лит., 1981.
  239. В. Д. Наш дом. 2-е изд. М.: Мол. гвардия, 1980.
  240. В. Д. Пришвин в Дунине. М.: Моск. рабочий, 1978.
  241. В. Д. Путь к слову. М.: Мол. гвардия, 1984.
  242. В. Д. Образ художника // Пришвин М. Сказка о правде. М.: Мол. гвардия, 1973. С. 3—8.
  243. В. Д. Пришвин и Арсеньев // Охотничьи просторы. 1969. № 26. С. 191—200.
  244. В. Д. М. М. Пришвин о JI. Н. Толстом // Творчество JI. Н. Толстого: Сб. ст. М.: Гослитиздат, 1959. С. 459—501.
  245. В. Д. Путь к слову. М.: Мол. гвардия, 1984.
  246. Н. В. Блок и Пришвин // Александр Блок: Новые материалы и исследования. М., 1987. С. 322—327. (Лит. наследство- Т. 92, кн. 4)
  247. И. В. Жанровые особенности ранних очерков М. М. Пришвина. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Одесса, 1984.
  248. Л. А. Пришвин о Гоголе // Гоголь: История и современность: Сборник. М.: Сов. Россия, 1985. С. 469-^183.
  249. С. «Сердечная мысль» М. Пришвина // Волга. 1980. № 3. С. 162—170.
  250. В. С. Русская советская повесть 40—50-х годов: Вопросы поэтики и типологии жанра // Проблемы жанра и стиля: Сб. науч. тр. / Башкир, гос. ун-т. Уфа, 1970.
  251. С. Г. Историко-культурные истоки творчества М.М.Пришвина и особенности образной системы. Автореф. дисс.. канд. филол. наук. Томск, 1986.
  252. Н. Михаил Пришвин: Очерк жизни и творчества. М.- Д.: Детгиз, 1953.
  253. Ю. И. М.Горький и М.Пришвин // Горьковские чтения-1982. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1982. С. 93—99.
  254. В. В. От очерка — к роману и поэтической миниатюре: К вопросу о жанрах в творчестве М. М. Пришвина // Ученые записки Горьковск. ун-та. Т. 79. Горький, 1968. С. 206.
  255. В. В. Творческий метод М. М. Пришвина (К вопросу об идейныхи эстетических позициях писателя). Автореф. дисс.. канд. филол. наук. Горький, 1969.
  256. В. В. Традиции Толстого и творчество Пришвина // JI. Н. Толстой. IV: Статьи и материалы: Учен. зап. / Горьк. ун-т. Т. 56. Горький, 1961. С. 37—58.
  257. А. М. «Сказка» и «сказочность» в художественном мышлении М. Пришвина // Творчество М. М. Пришвина: Исследования и материалы: Межвуз. сб. науч. тр. / Воронеж, пед. ин-т. Воронеж, 1986. С. 85—93.
  258. ТимротА. Пришвин в Московском крае. М.: Моск. рабочий, 1973.
  259. Л. С. Секрет прозы — поэзия//Русская речь. 1973. № 1. С. 12—17.
  260. А. И. Михаил Пришвин: Творческий путь. М. Изд-во АН СССР, 1960.
  261. В. Михаил Михайлович Пришвин // Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995. С. 424—425.
  262. Т. Ю. Комментарии. // Пришвин М. М. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4.
  263. Т. Ю. Творчество Михаила Пришвина. Л.: Сов. писатель, 1959.
  264. Холодова 3. Я. По традициям народной эстетики //Фольклор и народная эстетика: Сб. науч. тр. Смоленск, 1979. С. 30—40.
  265. С. И. Художественное пространство и время в сказке-были «Кладовая солнца» М. Пришвина // BicH. Кишск. ун-ту. .Штературознавство. Мовознавство. 1982. Вып. 24. С. 82—89.
  266. Л. М. Певец добра и красоты. Кишинев: Штиинца, 1974.
  267. ЭткиндА. Хлысты, декаденты, большевики: Начало века в архиве Михаила Пришвина // Октябрь. 1996. № 11. С. 155 —176.
  268. Л. В. Творческий метод и индивидуальность писателя в дневниковых книгах М. М. Пришвина. Автореф. дисс.. канд. филол. наук. М., 1979
  269. Е. А. Философско-этические и эстетические взгляды М. М. Пришвина 20-х— начала 30-х годов // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1988. № 6. С. 3—10.
  270. I. Г. Природа у Михайла Пришвша i пейзажний живопис // Радянське лггературознавство. Кшв, 1974. № 12. С. 50—55.
  271. Stammler Heinrich A. Wesenmerkmale und Stil des Proteischen Menschen // Розанов В. Избранное. Мюнхен: А. Нейманис: Книгораспространение и издание, 1970.1.I
  272. Ю. Искусство интерпретации и оценки: Опыт прочтения «Медного всадника». М.: Сов. писатель, 1981.
  273. Василий Розанов в контексте культуры. Кострома: Изд-во Костромского гос. ун-та, 2000.
  274. Владимир Соловьев и философско-культурологическая мысль XX века: Материалы междунар. науч. конф. Иваново, 17—19 мая 2000 г. Иваново: ИГЭУ, 2000.
  275. В. В. Розанов: Жизнь. Творчество. Судьба: Сб. ст. / Кострома, 1999.
  276. В. В. Розанов: Pro et contra: Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология: В 2 кн. СПб.: РХГИ, 1995 (Русский путь).
  277. А. К. Искусство видеть мир. М.: Сов. писатель, 1987.
  278. Э. В. В. Розанов: Жизнь и творчество. Paris: YMCA-PRESS, 1976 (с издания: Петроград, 1922).
  279. Т. В. «Энергия художественного творчества» в понимании В. В. Розанова // Философские аспекты культуры: Материалы научно-практич. конф./Комсомольск. н/Агос. пед. ин-т. Комсомольск н/А, 1998. С. 79—86.
  280. А. А. О дореволюционных «романах» А. М. Ремизова // Ремизов А. М. Избранное. JI.: Лениздат, 1991. С. 596—607.
  281. Е. Формовка советского писателя. СПб.: Изд-во гуман. агентства «Академический проект», 1999.
  282. Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л.: СП, 1988.
  283. Е. В. Александр Блок после Октября: Идейное самоопределение и особенности творческого развития. Автореф. д-ра филол. наук. М., 1993.
  284. И. А. О тьме и просветлении: Книга художественной критики: Бунин. Ремизов. Шмелев. М.: Скифы, 1991.
  285. Л. А. Иван Бунин и модернизм // Научные доклады филологического факультета МГУ. Вып. 3. М., 1998. С. 173—188.
  286. Л. Н. Автобиографические повести о детстве // Учен, записки. Сер. гуманитарных наук. Т. 9 / Алма-Атинский пед. ин-т. Алма-Ата, 1955. С. 198—202.
  287. ОсповатА. Л., Тименчик Р. Д. «Печальну повесть сохранить.»: Об авторе и читателях «Медного всадника». Изд. 2-е. М.: Книга, 1987.
  288. СегалД. «Сумерки свободы»: О некоторых темах русской еженедельной печати 1917—1918 гг. // Минувшее: Ист. альм. Вып. 3. М.: Прогресс, Феникс, 1991. С. 131—196.
  289. Слобин Грета Н. Проза А. М. Ремизова, 1900—1921. СПб.: Изд-во гуманитарного агентства «Академический проект», 1997.
  290. Г. Ю. Художественная жизнь России 1900—1910-х годов. М.: Искусство, 1988.
  291. И. Н. Проблемы поэтики А. П. Чехова. JI.: Изд-во ЛГУ, 1987.
  292. С. И. Заблуждение и прозрение Максима Горького. Н Новгород: Изд-во «Нижний Новгород». 1992.
  293. Эллис Кобылинский Л. Л. Русские символисты: Константин Бальмонт. Валерий Брюсов. Андрей Белый. Томск: Водолей, 1996.
  294. С. Дебюсси, импрессионизм и символизм. М.: Прогресс, 1978.1. СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
  295. Новейший философский словарь. Минск: Изд-во В. М. Скакун, 1999.
  296. Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995.
  297. Русская философия: Словарь М.: Республика, 1995.
  298. И. А., Бондарев В. А. Культурология: Основные понятия. Кострома: Изд-во Костромского гос. ун-та, 2000.
  299. Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. i36is -г- ОУ
Заполнить форму текущей работой

Сдать сессию!