Зарождение социал — демократии

В России в 90-е гг. XIX в. среди интеллигенции быстро стали распространяться идеи марксизма. Былая народническая вера в крестьянство, в сельскую общину оказалась почти забыта. Теперь революционеры с надеждой смотрели на рабочих, «пролетариев», которых называли «самым передовым классом общества». Именно среди рабочих они прежде всего искали поддержки. Во многих городах возникли кружки и группы марксистской интеллигенции. Очевидно, следующим шагом должно было стать их объединение. Энциклопедия: История России XX век. Т. 5, ч.3 // сост. С. Т. Исмаилова. — М.: Аванта+, 1996. С. 86.

1 марта 1898 г. в Минске на квартире одного рабочего-железнодорожника тайно собрался съезд социал-демократов. В этом небольшом провинциальном городе революционеры надеялись избежать слишком пристальной полицейской слежки. В съезде, который продлился три дня, участвовали девять представителей марксистских кружков и групп из разных частей России. Его участники назвали основанную ими организацию Российской социал-демократической рабочей партией (РСДРП). Они избрали Центральный Комитет (ЦК) партии из трёх человек и утвердили манифест РСДРП, написанный Петром Струве. В то время этот будущий видный либеральный деятель придерживался марксистских взглядов…

Однако полиция вскоре свела на нет почти все результаты съезда, арестовав большинство его участников и «обезглавив» тем самым новорождённую партию.

Следующий шаг к объединению русских марксистов был сделан в 1900 г. 11 декабря в Лейпциге вышел первый номер социал-демократической газеты «Искра». Эпиграфом газеты стала знаменитая строка из стихотворного ответа декабристов А. Пушкину: «Из искры возгорится пламя!». Редакция «Искры» объединила два поколения русских социал-демократов: «старых марксистов» (Георгий Плеханов, Павел Аксельрод, Вера Засулич) и молодое поколение (Владимир Ленин, Юлий Мартов, Александр Потресов). Печатали газету за границей, а в Россию её тайно перевозили специальные курьеры. Здесь «Искру» распространяли подпольно. Редакция газеты надеялась, что на этой основе в России возникнет сеть нелегальных партийных комитетов.

Среди социал-демократов шли жаркие споры о том, на какие общественные силы должна опираться их партия. Конечно, марксисты хотели, чтобы их поддерживали рабочие. Но слово «рабочая» в названии партии вызвало немалые споры ещё на I съезде: ведь входила в партию пока почти исключительно интеллигенция. В. Засулич позднее назвала РСДРП «организацией интеллигентов для пропаганды среди рабочих».

В марте 1902 г. В. Ленин в брошюре «Что делать?» выдвинул новую, непривычную по тем временам идею. Он доказывал, что костяк партии должны составить «профессиональные революционеры». Взяв на себя роль своеобразных «доверенных лиц» рабочего класса, они смогли бы привести его к победе. «Дайте нам организацию революционеров — и мы перевернём Россию!» — восклицал В. Ленин. «Надо подготовлять людей, — писал он, — посвящающих революции не одни только свободные вечера, а всю жизнь… Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возьмём её, если все силы пробуждающегося пролетариата соединим со всеми силами русских революционеров в одну партию, к которой потянется всё, что есть в России живого и честного».

17 июля 1903 г. открылся II съезд РСДРП, на котором произошло «второе рождение» партии. Свои заседания 57 делегатов начали в Брюсселе, а закончили в Лондоне 10 августа. Они утвердили программу РСДРП, которую вплоть до 1917 г. признавали все основные течения русских социал-демократов. Партия называлась в ней «отрядом всемирной армии пролетариата». Программа включала общие революционные требования: свержение самодержавия, провозглашение демократической республики и т. д. Важное место в ней отводилось улучшению положения рабочих. Этим социал-демократы рассчитывали завоевать их сочувствие и поддержку. Своими долговременными задачами социал-демократы считали социальную революцию и диктатуру пролетариата (власть рабочего класса). Во время обсуждения программы возникали разногласия по вопросу о том, как соотносятся между собой демократия и диктатура пролетариата.

«Успех революции — высший закон, — заметил Георгий Плеханов. — И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или иного демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы остановиться. Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент… то нам следовало бы сделать его долгим парламентом. А если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». Слова Г. Плеханова вызвали бурную реакцию в зале; часть делегатов аплодировала, другие, напротив, возмущённо шикали, а один встал и сказал: «Раз такие речи вызывают рукоплескания, то я обязан шикать!».

Но настоящий раскол произошёл не по вопросу о программе, а при обсуждении устава партии. Ю. Мартов предложил вариант, по которому в партии мог состоять любой человек, оказывающий ей «регулярное личное содействие». В. Ленин считал, что этого недостаточно. Необходимо не только содействие, но и «личное участие в одной из партийных организаций».

Таким образом, решался коренной вопрос — о социальной опоре партии. Будет ли она включать широкий круг сочувствующей интеллигенции или ограничится небольшим слоем избранных — в основном профессиональных революционеров? В конце концов победила точка зрения Ю. Мартова. За его формулировку было подано 28 голосов, против — 22, при одном воздержавшемся.

При разногласиях по этому вопросу и выявились два основных течения в партии. Первое, во главе с Г. Плехановым и В. Лениным, получило при выборах на съезде большинство в ЦК и редакции «Искры». Поэтому его последователей стали называть «большевиками». Позднее В. Ленин писал: «Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года». Сторонников Ю. Мартова соответственно окрестили «меньшевиками». Название «меньшевики» выглядело несколько унизительным для его носителей, хотя потом они с ним и свыклись. А в народе значение слов «большевики» и «меньшевики» толковали по-своему. Как вспоминала старая большевичка Е. Драбкина, уже в 1903 г. она слышала от простых людей такое объяснение: «Большевики — это те, кто хочет для народа больше. А меньшевикам так много не нужно, с них хватит и поменьше».

Дискуссии на съезде проходили очень напряжённо и остро. В. Ленин вспоминал, что один из делегатов пожаловался ему:

«Какая тяжёлая атмосфера царит у нас на съезде! Эта ожесточённая борьба, эта резкая полемика, это нетоварищеское отношение!..». «Какая прекрасная вещь — наш съезд! — возразил Владимир Ильич. — Открытая, свободная борьба. Мнения высказаны. Оттенки обрисовались. Группы наметились. Руки подняты. Решение принято. Этап пройден. Вперёд! — вот это я понимаю. Это — жизнь!».

Большевики недолго оставались в большинстве после II съезда партии. Уже в конце 1903 г. Георгий Плеханов начал постепенно склоняться на сторону меньшевиков. Они взяли в свои руки редакцию «Искры», а затем и Центральный Комитет. Ю. Мартов назвал это «восстанием против ленинизма».

Социал-демократы, конечно, оказались в рядах наиболее деятельных участников революции 1905—1907 гг. В частности, и большевики, и меньшевики участвовали в Московском восстании в декабре 1905 г. Однако позднее они несколько разошлись в оценках, данных ими восстанию.

«Декабрьское восстание было только продуктом отчаяния», — говорил Г. Плеханов. Он так разъяснял свою позицию: «Несвоевременно начатая политическая забастовка привела к вооружённому восстанию… Наш пролетариат показал себя сильным, смелым и самоотверженным. И всё-таки его сила оказалась недостаточной для победы. Это обстоятельство нетрудно было предвидеть. А потому не нужно было и браться за оружие». На эти слова Г. Плеханова резко возражал В. Ленин: «Напротив, нужно было более решительно, энергично и наступательно браться за оружие, нужно было разъяснить массам невозможность одной только мирной стачки и необходимость бесстрашной и беспощадной вооружённой борьбы».

За годы революции состоялись три съезда социал-демократической партии: в 1905 г. — в Лондоне, год спустя — в Стокгольме и в 1907 г. — вновь в Лондоне. На последнем из них делегаты представляли 150 тыс. членов партии. В последующие годы, после окончательного поражения революции, численность партии стала резко сокращаться. Не созывались больше и партийные съезды — вплоть до Февральской революции 1917 г.

В выборах в I Государственную думу члены социал-демократической партии почти не участвовали. Только грузинские социал-демократы провели в Думу около 20 депутатов. За места во II Думе, напротив, сражались и все российские социал-демократы. Они получили 55 мест и создали фракцию во главе с меньшевиком Ираклием Церетели. Правда, вскоре Дума была распущена, многих членов социал-демократической фракции арестовали, осудили и отправили в тюрьмы и на каторгу. Их обвиняли в работе по, разложению армии и в подготовке военного заговора. Среди осуждённых на пять лет каторги и вечную ссылку был и И. Церетели.

По новому избирательному закону в III Думу смогли попасть лишь 14 социал-демократов. В IV Думе единая прежде фракция разделилась на две — большевиков (6 человек) и меньшевиков (7 человек). Вообще работа социал-демократов в те годы удивительным образом сочетала совершенно открытую и подпольную деятельность. Партия в целом оказалась загнана в подполье, многие её члены находились в тюрьмах и ссылках. Но при этом легально действовала думская партийная фракция. Выходили социал-демократические издания. Большевики, например, с 22 апреля 1912 г. выпускали ежедневную газету «Правда», а также журналы «Работница» и «Вопросы страхования».

Среди меньшевиков после роспуска II Думы возникло течение «легалистов» (Павел Аксельрод, Фёдор Дан, Юлий Мартов и др.). Они стремились всемерно расширить легальную деятельность партии, «вывести её из подполья». Легалисты считали, что в подполье сейчас делать нечего, а вне его — масса полезной работы. Оппоненты прозвали их «ликвидаторами» за намерение «ликвидировать подполье». В то же время в рядах большевиков появилось противоположное течение «отзовистов» во главе с Александром Богдановым. Они считали невозможным присутствие революционеров в «столыпинской» Думе и требовали отозвать депутатов-большевиков. В. Ленин и его сторонники вели борьбу «на два фронта»: одновременно против отзовистов и ликвидаторов.

Некоторые социал-демократы в те же годы неожиданно увлеклись весьма необычными в революционной среде идеями «богостроительства» и «богоискательства». Так, Анатолий Луначарский стал рассматривать социализм как своеобразную форму религии, искал формы нового религиозного культа. Г. Плеханов за это с издёвкой называл его Блаженным Анатолием.

В целом после окончания первой русской революции и победы правительства над революционным движением для социал-демократов наступили очень трудные времена. Они переживали острые внутренние разногласия; в партии происходило брожение. Директор Департамента полиции С. Белецкий позднее признавался: «Вся задача моего руководства заключалась в том, чтобы не дать возможности партии соединиться».

В январе 1912 г. большевики попытались найти собственный выход из тяжёлого положения. В Праге они провели партийную конференцию, на которой избрали новый, чисто большевистский ЦК (прежний уже два года не собирался). Из России в Прагу прибыло 13 делегатов. Конференция также объявила, что ликвидаторы «стоят вне партии», т. е. исключаются из неё. Позднее Пражская конференция получила очень высокую оценку в официальной советской исторической литературе. В учебнике «История КПСС», изданном в 70-е гг., о ней говорилось: «Подобно могучему дубу, который становится крепче, когда вовремя срезают его засохшие ветви, партия рабочего класса стала крепче и сильнее в результате исключения меньшевиков».

Начавшаяся Первая мировая война немедленно разделила всех социалистов на два течения — «оборонцев» (сторонников войны) и «интернационалистов» (противников войны). Последних часто называли также «пораженцами».

Среди русских социал-демократов позицию «обороны отечества» сразу же занял Г. Плеханов. Он заявил, что, когда речь заходит о защите страны от внешнего нападения, борьба классов сменяется их сотрудничеством. В 1916 г. Георгий Плеханов, Александр Потресов и другие меньшевики-оборонцы подготовили и выпустили сборник «Самозащита», где отстаивали эти идеи.

На противоположном — крайне пораженческом — фланге оказались большевики. Правда, и среди них нашлись отдельные оборонцы. Но они не составили какого-то особого течения и вскоре покинули ряды большевиков.

Большевики выдвинули лозунг: «Мир хижинам, война дворцам!». Они считали, что путь к миру пролегает через гражданскую войну против угнетателей, развязавших всемирное кровопролитие. «Больше, чем когда бы то ни было, — говорилось в заявлениях большевиков в феврале 1915 г., — верны теперь слова «Коммунистического Манифеста», что «рабочие не имеют отечества» .

Превращение современной империалистической войны в гражданскую есть единственно правильный пролетарский лозунг… Поражение правительственной армии ослабляет данное правительство и облегчает гражданскую войну против правящих классов. В применении к России это положение особенно верно. В силу этого поражение России при всех условиях представляется. наименьшим злом".

В июле 1914 г. власти закрыли газету «Правда», а затем и все другие большевистские издания, 6 ноября были арестованы пять думских депутатов-большевиков. Спустя несколько месяцев их судили за пораженчество и приговорили к вечной ссылке в Сибирь. Подсудимых защищал с немалым красноречием адвокат Александр Керенский, но добиться оправдательного приговора ему не удалось.

Меньшевики в это время размежевались на несколько течений — от крайних оборонцев (Г. Плеханов) до непримиримых к войне пораженцев (Ю. Мартов). (Впрочем, Ю. Мартов в отличие от большевиков выступал также и против гражданской войны.) Некоторым из меньшевиков за пораженчество также пришлось пройти через аресты и ссылки (например, руководителю думской фракции меньшевиков Ф. Дану). Однако меньшевики всё же сохранили легальную фракцию в Думе, которую возглавил Николай Чхеидзе.

В сентябре 1915 г. в швейцарской деревне Циммервальд социалисты из 11 стран подписали манифест, призывавший к прекращению войны. Лозунга превратить мировую войну в гражданскую в нём не было. От социал-демократов России подписи под ним поставили меньшевик П. Аксельрод и большевик В. Ленин. Заканчивался манифест словами: «К вам, рабочие и работницы, к вам, матери и отцы, вдовы и сироты, к вам, раненые и искалеченные, к вам всем, жертвам войны, взываем мы: протяните друг другу руки через все пограничные линии, через поля сражений, через руины городов и сёл. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».