Терроризм в регионах адатных культур (на примере северо-кавказского региона)

Актуальность исследования. 27 ноября 2009 года террористами был взорван поезд «Невский экспресс». 26 человек продолжили список жертв терроризма на территории России. Этот теракт всколыхнул общественную дискуссию о мерах обеспечения безопасности общества в условиях эскалации угрозы международного терроризмаСпециалисты, эксперты, простые россияне сетовали на плохую работу спецслужб, на безразличие граждан, на халатность руководителей. Высказывались требования изменить стандарты безопасностина. транспорте, ужесточить нормы закона, усилить ответственность за терроризм и т. д. Эксперты, специалисты и просто здравомыслящие люди понимают, что усиление мер безопасности совершенно необходимо" но не может кардинально решить проблему. Установление такого стандарта безопасности железнодорожных коммуникацийкак ограждение железнодорожного полотна, оборудование видеонаблюдения по всей протяженностидорог, увеличение числа смотрителей, милиционеров и т. д., не может быть реализовано на всей территории огромного государства. Обезопасить все общественные и частные объекты не представляется^ возможным. Следовательно, необходимо работать в направлении предупреждения терроризма, ликвидации террогенных социальных факторов, усиления социальной безопасности общества в целом.

Терроризм как социальное явление и действие определяется, прежде всего, через криминологические и политические характеристики. Но терроризм — это сложное, многогранное и многоуровневое социальное явление, что требует применения комплексного подхода к его анализу и привлеченияспециалистов различного профиля — политологов, социологов, экономистов, культурологов, религиоведов, историков. Автор исходит из того, что на территории России доминирует специфическая форма терроризма, имеющая явно выраженную этнорелигиозную окраску. Политический экстремизм, криминальная агрессия русских националистических объединений, как и терроризм адатных сообществ, представляют собой крайние формы негативной консолидации кризисного социума. Но в адатных сообществах терроризм имеет под собой более мощные и глубокие основания, определяющие устойчивость воспроизводства социокультурных факторов насилия. Очевидно, что создание эффективных программ противодействия терроризму в Северо-Кавказском регионе требует исследования принципов социальной самоорганизации этнических сообществ и террористических групп на предмет изоморфности структур, сходства ценностных оснований.

Степень научной разработанности проблемы. В современном обществе терроризм осознается как глобальная угроза человечеству, поэтому столь многочисленны исследования этого социального феномена в мировой науке. Угроза терроризма уже не связывается-исключительно с какими-либо очагами на мировой карте, формами политических режимов и деятельностью экстремистских политических партий. Терроризм-XX века более многолик и уже не столь однозначно определяем, как терроризм предшествующих эпох. Поэтому важнейшим направлением современных теоретических исследований является работа по дефиниции понятия «терроризм», классификации его форм. Большинство исследователей соглашаются с трудностью выработки универсальной дефиниции этого явления и предлагают собственные варианты (работы У. Лаюоэра, Дж. Лодж, А. Шмида, А. Джонгмана, П. Уилкинсона, И. Александера т.д.1): В западной науке доминирует представление о терро.

1 Jenkins B.M. International Terrorism: A New Mode of Conflict. Research Paper 48. California Seminar on Arm Control and Foreign Policy. Crescent Publications. Los Angeles, California, — 1974; Laqueur W. New Terrorism. Oxford University Press, 1977; Lodge J. Introduction // Terrorism: A Challenge to the State / Edited by Juliet Lodge. — N.-Y.: St. Martin’s Press, — 1981; Terrorism: Theory and Practice / Edited by Yonah Alexander, David Carlризме как политическом насилии. На политических целях и насильственных средствах как сущностных чертах терроризма акцентируют внимание Джульет Лодж, Пол Уилкинсон и многие другие авторы. Но затем возникают трудности отделения политического терроризма от криминальной деятельности, цель которой воздействие на политических субъектов из корыстной мотивации, от партизанских действий, которые ведут повстанческие и противоправительственные оппозиционные организации, или от национально-освободительной борьбы. Западной науке пришлось решать эту проблему в отношении ирландских террористов, колумбийских повстанцев-, революционных и антиимпериалистических ячеек в Европе, итальянских «Красных бригад» и т. д. По мнению Чарльза1 Тауншенда, исследовавшего методы, террора в ирландской политике, проблема заключалась в отсутствии разграничения терроризма как метода насильственных преступных действий отдельных организаций и терроризма как формы военных действийПолучила распространение концепция терроризма как «асимметричной» стратегии, которую используют конфликтные стороны в качестве замены традиционным военным действиям: Традиция связывать террор и терроризм с революционным насилием, существует со времен Великой Французской революции. Джульет Лодж пишет, что в современном мире сохраняются попытки категоризации терроризма в качестве подвида революционного насилия. Пол Уилкинсон располагает терроризм в континууме насильственных действий от внутри-общинного насилия до военных действий, отмечая сложность и многогранность феномена терроризма. Кроме теоретико-методологических сложностей на квалификации конкретных форм терроризма сказывается видение геопоton and Paul Wilkinson. Boulder, Colorado: Westview Press, — 1979; Townshend C. The Process of Terror in Irish Politics // Terrorism, Ideology and Revolution: The Origins of Modern political Violence / Edited by Noel O’Sullivan. Boulder, Colorado: Westveiw Press, — 1986; Shmid A.P., Jongman A.J. Political Terrorism. Amsterdam: NorthHolland Publishing Company, — 1988. литической ситуации и стратегические цели международных политических субъектов. Так, западная политкорректность мешала признанию религиозной мотивации современного терроризма, хотя исследования в практическом русле велись довольно активно.

В отечественной науке долгое время преобладали два направления исследования — изучение истории революционного терроризма и международный терроризм в контексте борьбы двух мировых систем1. Крах мировой системы социализма завершил последнее направление. Исторические исследования продолжились и в постсоветское время (работы, А .С. Баранова, О. В. Будницкого, А. Гейфман, Ю. С. Горбунова, А. И. Суворова и других). В связи с распадом СССР и возникновением этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве появляется терроризм, практически неизвестный в советское время. Терроризм становится предметом поо стоянного обсуждения ученых различных специальностей. Новизна ис.

1 См: Виктюк В. В., Эфиров С. А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. — М., — 1987; Ляхов Е. Г. Международный терроризм и правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с ним: Автореф. дис.. д-ра юрид. наук. Дипломатическая академия МИД СССР, — 1988. о.

См.: Баранов A.C. Терроризм и гражданское мученичество в европейской политической культуре Нового и Новейшего времени // Общественные науки и современность. — 2004. — № 1. — С. 77−88- Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология. — М., — 2000; Будницкий О. В. Терроризм глазами историка: идеология терроризма// Вопросы философии. — 2004. — № 5. — С. 3−19- Гейфман А. Революционный террор в России. 1894−1917. — М., — 1997; Горбунов Ю. С. Зарождение терроризма // История государства и права. — 2007. — № 17. — С. 11−15- Суворов А. И. Политический терроризм в России XIX — начала XX веков. Истоки, структура, особенности // Социологические исследования. — 2002. — № 7. — С. 54−61.

Терроризм: психологические корни и правовые оценки (материалы круглого стола) // Государство и право. — 1995. — № 4- Терроризм в современной России: состояние и тенденции (круглый стол) // Социологические исследования. — 2001. — № 5- Терроризм в современном мире. Опыт междисциплинарного анализа (материалы «круглого стола») // Вопросы следуемого объекта заставляет исследователей, прежде всего, включиться в разработку теоретико-методологических проблем и подходов к изучению терроризма1. Отметим опыт конфликтологического анализа терроризма, представленный в работах таких авторов, как Е. И. Степанов, В. Е. Петрищев, О. М. Хлобустов, Ю. И. Авдеев, К. Х. Ипполитов, С. А. Гончаров, Д.Д. гу.

Гакаев, А. Г. Ткаченко и др. Актуальным для России оказалось проведение различия между внутренним государственным террором, который являлся неотъемлемой частью тоталитарного режима, внутренним оппозиционным, и внешним международным терроризмом3. Исследование влияния глобализации и новых технологий на процессы функционирования терроризма позволили И. П. Добаеву сформулировать концепцию «нового терроризма», существенной чертой которого является образование мощных разветвленных террористических структур и высокая степень адаптации к реалиям современного глобального мира4.

Российские ученые рассматривают отдельные направления терролофилософии. — 2005. — № 6 и т. д.

1 Авдеев Ю. И. Основные тенденции современного терроризма // Современный терроризм: состояние и тенденции / Под ред. Е. И. Степанова. — М., — 2000. — С. 137−175- Иванов В. Н. Феномен терроризма (экспертные суждения и оценки) // Социально-гуманитарные знания. — 2005. — № 3. — С. 21−41- Ожиганов Э. Н. Профиль терроризма: природа, цели и мотивация // Социологические исследования. — 2006. — № 2. — С. 52−57- Ляхов Е. Г., Попов А. В. Терроризм: национальный, региональный и международный контроль. Ростов н/Д.: РЮИ МВД России, — 1999 и др.

Современный терроризм: состояние и перспективы. — М.: Эдиториал УРСС,.

2000. 3.

Петрищев В. Е. Заметки о терроризме. — М.: УРСС, — 2001.

4 Добаев ИП. Современные подходы к определению «нового терроризма» // Социально-гуманитарные знания. — 2005. — № 4. — С. 145−155- Добаев И. П., Добаев А. И. «Новый терроризм»: глобализация и социально-экономическое расслоение // Мировая экономика и международные отношения. — 2009. — № 5. — С. 114−120- Добаев ИИ, Немчина В. И. Новый терроризм в мире и на Юге России: сущность, эволюция, опыт противодействия. — Ростов-на-Дону, — 2005. гии, предполагая не только развитие теории, но и практику борьбы с терроризмом. В. П. Емельянов, В. Н. Кудрявцев, В. В. Лунев, В. Е. Петрищев, В. В. Устинов исследуют терроризм в контексте криминологического анализа1. Важным направлением противодействия терроризму является перекрытие источников финансирования террористических организаций. В связи с этим появились первые отечественные исследования-экономиче-ских проблем терроризма. Исследователи данной темы опираютсяв основном на зарубежный опыт и эмпирический материал. Существенным вкладом в разработку данной, темы-являются, выведенные Ю. Латовым четыре модели финансирования терроризма: модель террористического финансирования партизанской «серой зоны" — модель финансирования подпольных террористических организаций с сильными внешними связямимодель финансирования подпольных террористических организаций со слабыми-внешними связями и актуальная-для России модель административно институционализированной «серой зоны». Появились работы, в которых исследуются индивидуально-личностные, социально-психологические факторы поведения и мотивации терроризма (Д.В. Ольшанский, В. А. Соснин, Т. А. Нестик, Ю. М. Антонян и др.).

1 Кудрявцев В. Н. Лунев В.В., Петрищев В. Е. Терроризм и организованная преступность в условиях глобализации // Вестник Российской академии наук. — 2005. — Т. 75. — № 1. -С. 3−9- Емельянов В. П. Терроризм и преступления террористической направленности. Харьков: Рубикон, -1997.

Степанова Е. А. Роль наркобизнеса в политэкономии конфликтов и терроризма. — М, — 2005; Жаворонков С, Яновский К., Шульгин С, Затковецкий И., Ротенберг В. Политико-экономические аспекты борьбы с терроризмом. — М, — 2005 (http://www.iet.ru/publication.php?foldeг-id=44&categoгy-id= 116&-риИсайоп-1ё=4326), Воронов Ю. П. Экономические функции терроризма // Экономика и организация промышленного производства. — 2002. — № 1.

Лотов Ю. В. Экономический анализ терроризма // Общественные науки и современность. — 2007. — № 5.

Актуальность и значимость проблемы превращает терроризм в предмет диссертационного анализа. Исследования ведутся в различных направлениях. В большинстве из них терроризм рассматривается как политический феномен1. В то же время появляются работы, рассматривающие терроризм в контексте широких социальных процессов2. Многочислен пласт криминологических и правовых исследований терроризма3. В ряде диссертаций актуализируется региональный срез проблемы4.

Таким* образом, анализ литературы по вопросам’терроризма показал высокую степень интереса ученых к проблеме, масштаб исследований. Тем не менее, терроризм, существующий в Северо-Кавказском регионе, не получил достаточного освещения, несмотря на обилие упоминаний о нем на страницах различных изданий. Разработка, программы, стабилизации1-положения в регионе сталкивается с проблемой многообразия и противоречивости оценок и квалификационных* характеристик ситуации (от нацио.

1 Иванов A.M. Терроризм как социально-политическое явление: Дис.. канд. юрид. наук. — М., — 1995; Кудрина Н. Н. Политический терроризм: сущность, формы проявления, методы противодействия: Дис.. канд. политол. наук. — СПб., — 2000; Мар-тыненко Б. К Теоретико-правовые вопросы политического терроризма (на примере России конца 80−90-х годов XX века): Дис. канд. юрид. наук. — Ростов н/Д., — 1999; Эпштейн В. А. Политический терроризм как феномен современного общества: Дис.. канд. социол. наук. — Казань, — 1996.

Гурба В. Н. Терроризм в контексте социальных процессов современности: Дис.. канд. социол. наук. — Новочеркасск, — 2002. 3.

Ващенко Ю. В. Уголовная ответственность за терроризм: Дис. канд. юрид. наук. -М., — 1998; Меньших A.A. Законодательство о борьбе с терроризмом во Франции — гарантия государственной защиты прав личности: Дис.. канд. юрид. наук. — М., — 1999; Назаркин М. В. Криминологическая характеристика и предупреждение терроризма: Дис. канд. юрид. наук.-М.,-1998.

4 Мапацаков И. В. Политический терроризм: Региональный аспект: Дис. .канд. филос. наук. — Ростов. н/Д., — 1998; Новиков Д. В. Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: методы противодействия (политико-правовой аспект). Дисс. на соиск. учен. степ. канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, — 2002. нально-освободительной борьбы до этнического геноцида и криминального бандитизма). Мотивы политкорректности заставляют публичных политиков характеризовать ситуацию в СКР как «международный терроризм». Данные спецслужб позволяют утверждать, что на территории Северного Кавказа действуют многочисленные наемники — граждане различных стран мира. Зафиксированы деловые, финансовые, организационные контакты лидеров чеченских боевиков с руководством ряда международных террористических организаций. Тем не менее, связи с международным терроризмом не снимают проблему эндогенности террористического насилия в регионе. Проблема влияния адатных традиций и обычаев на терроризм уже была поставлена в российской, науке. По мнению Л. В. Сердюка, «идея совершения террористических актов закладывалась и будет закладываться в психологию чеченских террористов благодаря традициям народа и соответствующему воспитанию"1. Другие авторы подчеркивают ограниченность влияния родоплеменных традиций и высказываются предельно осторожно относительно «склонности той или* иной национальной группы к насилию» в зависимости от обычаев и традиций, которые бытуют в общности2. В то же время влияние адатных принципов самоорганизации Северного Кавказа на возникновение специфичных форм терроризма изучено слабо.

Гипотеза исследования. Выскажем предположение, что возникновение и эскалация терроризма связаны с особенностями северокавказского социума, которые заключаются в столкновении различных форм социальной организации (адатных и современных). Соответственно, цель настоя.

1 Сердюк Л. В. Насильники и их жертвы: Криминологическое и уголовноправовое исследование. — Уфа, — 2002. — С. 249−250. 2.

Природа этнорелигиозного терроризма / Под ред. Ю. М. Антонина. — М., — 2008.

— С. 38. щего исследования^формулируется следующим образом: рассмотреть сущность и социальные факторы современного терроризма на примере СевероКавказского региона, исследовать специфику социальных форм терроризма в обществах с адатными принципами самоорганизации.

Реализация цели предполагает решение следующих задач:

— рассмотреть терроризм как социальное явление и описать его сущность и. социальные формы;

— выявить социальные факторы возникновения иэскалации терроризма;

— объяснить предпосылки и формы возникновения общественной поддержки терроризма;

— рассмотреть условия и предпосылки формирования терроризма в кризисном российском обществе в контексте актуализации архаико-примордиальных структур социальной самоорганизации;

— рассмотреть институциональную основу актуализации архаико-примордиальных структур;

— определить специфику примордиального отношения терроризму;

— рассмотреть характеристики и трансформацию этничности и при-мордиализма в современном национально-государственном обществе;

— рассмотреть характеристики этнонациональной и религиозной принадлежности членов террористических объединений для проверки гипотезы о существовании, специфических этнонациональных форм терроризма на территории Российской Федерации;

— изучить идеологическое обоснование функционирования этнорелигиозных форм терроризма;

— рассмотреть принципы внутригрупповых отношений и руководства террористическими организациями;

— рассмотреть проблему социокультурной обусловленности отношений власти и лидерства;

— сопоставить принципы социального управления террористических организаций и адатных сообществ, выявить сходство и различие моделей социального управления в адатных общинах и террористических организациях;

— рассмотреть социально-экономические условия социальной поддержки или противодействия терроризму;

— выявить социально-экономические предпосылки эскалации северокавказского терроризма, возникшие в ходе социально-экономических реформ;

— рассмотреть политические условия и предпосылки эскалации северокавказского терроризма 90-х — 2000 годов;

— рассмотреть символические аспекты террористической деятельности;

— выявить содержание представлений разных групп россиян о терроризме;

— рассмотреть направления государственной и региональной политики преодоления) угроз терроризма в обществах с адатными принципами самоорганизации, выработать научно-практические рекомендации;

— рассмотреть проблему преодоления социально-экономической замкнутости региона в контексте политики противодействия терроризму.

Объект исследования — терроризм как социальное явление переходного российского общества, адатные принципы социальной организации северокавказского региона.

Предметом исследования является влияние адатных принципов самоорганизации и культуры на процессы возникновения и эскалации терроризма.

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. В качестве теоретической основы в работе используются труды отечественных и зарубежных ученых, издавших современный терроризм как социальное явление, а также этнографические и культурологические исследования Кавказа. Методологическую основу работы составили системный, институциональный, социокультурный, конфликтологический, этно-социологический, культурно-аналитический подходы к исследованию процессовсоциальной самоорганизации и социальных изменений. Данные подходы позволили рассмотреть терроризм адатных сообществ как сложное социальное явление, которое имеет системные основания и социокультурные корни:

Эмпирическая «база диссертации. Эмпирические исследованияггер-роризма крайне малочисленны в силу информационной закрытости террористических организаций: Эмпирические данные для научных выводов и обобщений в данной работе получены из следующих источников: репрезентативные исследования в местах лишения свободы осужденных по террористическим статьям1, эмпирические' данныеполученные работниками спецслужб и правоохранительных органов наблюдения бывших участников террористических организацийработников, пресс-служб и журналистов, вступавших в контакты с террористами. Поскольку нас интересовали проблемы общественной поддержки и отношения к терроризму, в качестве эмпирической базы использованы опросы общественного мнения ВЦИОМ, Института социологии РАН, региональных исследовательских групщ ма.

1 Гришко А. Я, Сочивко Д. В., Гаврина Е. Е. Личность осужденного за террористическую деятельность (экспериментальные исследования и пути построения воспитательного и психокоррекционного воздействия). Рязань: Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний- - 2006; Природа этнорелигиозного терроризма/ Под ред. Ю. М. Антоняна: — М., — 2008.

Например, Устинов В. В. Россия: Десять лет борьбы с международным терроризмом.-М., — 2008 и др. териалы серии опросов, проведенных автором в ноябре-декабре 2009 г. в Ростовской области, Краснодарском крае, республиках Адыгея, Ингушетия. Всего было опрошено 860 человек, респонденты отобраны путем случайного отбора по месту учебы или жительства. Полученные данные были сопоставлены с результатами общероссийских исследований. Кроме того, методом стандартизированного интервью был проведен экспертный опрос.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

• выявлена сущность терроризма как социального явления, доказано многообразие его социальных форм, обосновано существование специфической формы терроризма, возникающей как реакция адатных обществ на социокультурную экспансию современных форм социальной организации, предложена интерпретация современного российского терроризма как формы насилия, порождаемого актуализацией примордиальных 4 отношений;

• рассмотрены формы общественной поддержки терроризма, определенные в качестве важнейшего условия его возникновения и воспроизводства;

• терроризм в современном российском обществе рассмотрен в контексте 4 усиления кризисного состояния и трансформации социальной системы, предложена интерпретация современного российского терроризма как формы насилия, порождаемого актуализацией примордиальных отношений, выявлены социокультурные факторы, влияющие на возникновение и эскалацию экстраординарного нелегитимного насилия в современном российском обществе;

• выявлены институциональные факторы, влияющие на усиление архаи-ко-примордиальных форм экстраординарного нелегитимного насилия в современном российском обществе;

• рассмотрена специфика примордиального отношения к терроризму, выявлены основания легитимизации терроризма общественным сознанием членов адатных сообществна основе исследования состава террористических объединений (по косвенным данным, экспертным свидетельствам) делается вывод о глубокой социальной укорененности этнорелигиозного терроризма на Северном Кавказевыявлены базовые мотивы идеологического обоснования этнорелигиозного терроризмаизучены специфические компоненты внутригрупповых отношений и поведения, свойственные замкнутым нелегитимным организациямкаковыми являются террористические группыдоказана социокультурная обусловленность социального управления в террористических организацияхобоснована социокультурная и социоструктурная. устойчивость террористических организаций адатньт сообществ, установлено-влияние этнических стереотипов и структур социальной организации на процессы групповой динамики в террористических организацияхэскалация терроризма на Северном Кавказе в 90-е годы XX века рассмотрена комплексно, в совокупности факторов экономического, социокультурного, социально-политического порядка, использован концепт «относительной депривации» для объяснения возникновения массовых стремлений к террористической деятельности в ситуации экономического неравенствадоказана необходимость рассмотрения проблемы терроризма в СевероКавказском регионе в контексте территориально-экономического неравенства и формирования экономико-криминальных анклавов;

• на основе эмпирического материала установлены базовые направления террористической и контртеррористической пропаганды, выявлены проблемы символических стратегий противодействия терроризму;

• сформулированы основные направления политики противодействия терроризму с учетом характера социальной самоорганизации адатных сообществ;

• обоснован базовый принцип конструирования программы социального и культурного развития СКР в контексте преодоления террористических угроз — преодоление социально-экономической и социально-культурной замкнутости региона.

Положения, выносимые на защиту.

1. Терроризм представляет собой, специфическое проявление универсальных тенденций социального развития, результат противоречий развития социальных систем, деструктивный способ разрешения системных социальных конфликтов. Возникая в, истории, как метод политической борьбы и государственного управления, основанный на упреждающем страхе и насилии, терроризм XX века становится системным социальным явлением, формой «системноговызова». Социальные формы терроризма определяются свойствами конфликтующих социальных субъектов и характером социального противоречия, выступающего источником конфликта (политический, религиозный, этнонационалистическийиндивидуальный, групповой, международный, внутригосударственный и т. д.). Специфической формой терроризма выступает реакция адатных обществ на социокультурную экспансию современных форм социальной организации.

2. Успех стратегий противодействия терроризму зависит от степени его «социальной укорененности» в данном обществе, которая характеризуется не только наличием объективных условий производства и воспроизводства террористической деятельности в регионе, но и степенью его поддержки населением региона. Поддержка терроризма населением проявляется в следующих формах активного или пассивного участия: включение населения в систему рекрутирования террористических кадров, несмотря на повышенный риск этой деятельности и постоянное «выбывание» действующих лицактивная организационная поддержка террористов — оказание материальной, финансовой помощи, укрытие террористов от органов правопорядкапассивная организационная поддержка — неоказание помощи органам, проводящим антитеррористическую деятельность, а также «ненамеренная помощь» террористам, как результат социального безразличия или выбора между необходимой бдительностью и алчностью в пользу последнейактивная идейная поддержка — репродуцирование идейных основ терроризма, создание позитивного образа террористов в прессе и т. д.- пассивная идейная поддержка — игнорирование важности и значимости проблемы терроризма, выведение проблемы терроризма за пределы актуальности общественного дискурсаопосредованная поддержка — население выступает средой давления на правительство, заставляя его пойти на уступки террористам.

3. Кризисное состояние российского общества, ослабление интегрирующих связей и формально-институциональных нормативных регуляторов, создает предпосылки актуализации архаико-примордиальных принципов социальной самоорганизации: акцентирование кровно-родственных связей (клановость, примордиальная этничность), появления социальных типов, соотвествующих архаичным формам социальной жизни, установлении, архаичных способов и механизмов социальной идентификации, привнесении в современность мифологем из архаичных пластов культуры. Особенно усиливается доверие к мифу крови в непосредственно управляемых общностях — традиционалистских, архаических сообществах, распространенных в таком сложном полиэтническом регионе, каким является территория Северного Кавказа.

4. В адатных обществах, основанных на примате кровнородственных связей, легитимизация терроризма основывается на акцентировании имманентности террористических методов и целей социокультурным основаниям общества. Такие нормы адатного регулирования, как кровная месть, отсутствие формально обособленных от потерпевшего структур суда, следствия и исполнения наказаний, расширительное толкование субъекта вины и ответственности (все сообщество, весь родственный клан), отсутствие сроков давности на кровомщение определяют специфическое отношение к терроризму, отличающееся от юридических категорий западно-модернистского сознания. В результате нелегитимное с точки зрения закона модернизированных обществ поведение террористов находит оправдание в системе и общественную поддержку адатного сообщества, если оно укладывается в рамки санкционированного обычаями.

5. Этническими факторами эскалации терроризма в России выступает столкновение ксенофобии (кавказофобии, мигрантофобии) российских граждан, с одной стороны, и замешанной на примордиализме этнонацио-нальной идеологии с другой (идеи восстановления этностатусной справедливости и возмездия). Примордиальность становится’обоснованием особого положения представителей этноса и порождает неинституциональные формы этнического насилия. Современные особенности этнического расселения (полиэтничные государства, мультикультурные общества и диас-порно-сетевая структура примордиально-этнического взаимодействия) не позволяют локализовать вспышки этнонационального терроризма, ограничить их территориальными анклавами. С другой стороны, расширяют поле конфликта, превращают этнонациональную общность в закрытую надго-сударственную структуру, организационную основу глобального терроризма.

6. Террористическая организация представляет собой малую социальную группу со специфическими принципами групповой саморегуляции, которые определяются такими особенностями функционирования терроризма как замкнутость, изолированность от остального мира, существование вне правового поля. Важную роль играет глубокая личностная мотивация террористов. И хотя в современной сетевой структуре террористической деятельности существуют специальные ниши, позволяющие разграничить позиции на основе идейных и корыстных мотивов, как правилоцели группы должны быть глубоко интернализованы личностью. Успех ин-тернализации целей зависит от факторов террористической' идентификации — формирование образа врага и жесткой, мировоззренческой конструкции, в которой четко разграничены и противопоставлены два мира (свой и чужой) на основе религиозно-мистических, территориальных, социально-типологических, временных критериев. Террористические группы в адат-ных сообществах могут существовать десятилетиями за счет преодоления обычной для террористических групп изоляции и сохранения устойчивых связей с местным сообществом. Источником устойчивого воспроизводства кадрового потенциала терроризма в адатных сообществах становится-растерянность, потеря ориентиров, закрытие каналов включения в легальную и рентабельную экономико-социальную деятельность при сохранении, каналов террористической мобильности.

7. Социальное управление и организационные структуры северокавказских террористических организаций вюпочают типологически разнородные элементы организационных и управленческих структур (адатные, современные политические, постсовременные сетевые), что придет большую гибкость их стратегиям и осложняет борьбу с этим социальным явлением. Руководство террористической организацией основывается на принципах функциональной эффективности, но тип власти, реализуемый в этих организациях, должен рассматриваться в социокультурных координатах. Родовые связи определяют особенности реализации кавказской власти как геронтократии. Принцип и характеристики кавказского лидерства опираются на сложившийся на Кавказе архетип «человека действующего».

8. Эскалация терроризма на Северном Кавказе вызвана сложным комплексом причин и факторов, среди которых наиболее значимы экономическая отсталость и депрессивность экономики региона. Считается, что экономическое неравенство выступает мощным фактором стимулирования террористической опасности в регионе. Но гораздо более значима ситуация «относительной депривации» — крушение надежд на изменение экономического положения (например, в связи* с неудачными реформами), постоянно воспроизводимое СМИ сопоставление с экономическими стандартами развитых стран при отсутствии легальных и эффективных возможностей уменьшения разрыва.

9. Реставрация элементов адатного управления на фоне роста этноста-тусных амбиций и развала институциональных управленческих структур привели к углублению кризиса моделей социального управления, становлению криминально-коррупционного социально-экономического порядка, при котором, с одной стороны, наблюдается рост криминальных экономических практик (хищения, мошенничество, похищения людей, криминальный передел собственности), с другой стороны, формируется «серый» административно-коррупционный режим, еще более обостряющий социально-экономическую ситуацию и при котором возможности антитеррористической борьбы заметно снижаются.

10. Терроризм присутствует в сознании россиян в качестве цивилизаци-онных рисков современности, но не приобретает значение актуально-мобилизационного фактора. Большая часть россиян связывает терроризм в Северо-Кавказском регионе с деятельностью международных террористических организаций, ростом насилия в обществе, но не понимает специфики терроризма в адатных сообществах и эндогенность ряда факторов, порождающих насилие и агрессию в регионе. Российской общественностью недооценивается значимость этнокультурной специфичности адатных сообществ в качестве важнейшего фактора эскалации терроризма. В результате акцент делается на работу силовых ведомств и стремление «закрыться» от терроопасного региона, что порождает новый виток агрессии на фоне этнокультурного отчуждения адатных сообществ. Сами террористы развивают мотив мести за насилие, совершенное федеральными войсками в Чечне, борьбы за независимость, национального самосознания, защиты национальных традиций и обычаев.

11. Проблема терроризма, обусловленного спецификой адатных сообществ, не решается силовыми методами. Основой разработки стратегии должна стать программа внутренних структурных преобразований северокавказского1 общества (экономических, политических, социокультурных). Типологически сложная структура терроризма в Северо-Кавказском регионе требует многообразия средств и способов антитеррористической деятельности. В отношении террористов-наемников, лидеров и участников вооруженных бандформирований государство должно ориентироваться на уголовное преследование при соблюдении* норм российского и международного права. Поскольку одним из конфликтогенных и основным легитимирующим террористические практики фактором становятся некоторые нормы адатной регуляции, усилия должны быть сосредоточены на формировании нормативного баланса традиционных адатных и современных правовых способов регулирования, для чего необходимо: признание нормативного плюрализма в северокавказских обществахкодификация региональных нормусложнение процедурного исполнения некоторых наиболее проблематичных адатов и усиление роли примирительных процедурвосстановление системных коммуникаций, укрепление системного единства российского общества на основе баланса интересов, преодоления социокультурной, политической и экономической анклавности региона. 12. Для-развития СКР, в котором на протяжении многих лет происходили вооруженные столкновения, весьма актуальны программы восстановления частично или полностью разрушенной экономики. К первоочередным задачам относятся восстановление жилищного фонда, разрушенного экономического потенциала, создание рабочих мест и преодоление безработицы. Но в контексте противодействия терроризму программы развития региона должны включать мероприятия, направленные на преодоление социально-экономической закрытости региона, упрочение экономических связей СКР с другими регионами страны, становление межкультурного диалога как взаимного обогащения культур. Указанные мероприятия являются условием и следствием становления системы взаимной безопасности и преодоления террористических угроз.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Выводы и основные положения настоящего исследования расширяют научные представления о процессах возникновения* и эскалации терроризма в современном российском обществе.

Отдельные положения, содержащиеся в работе, и сформулированные автором рекомендации могут быть использованы в разработке государственной и региональной программ противодействия терроризму, в законодательной деятельности, социально-политическом прогнозировании, государственном управлении, в преподавании ряда учебных дисциплин социально-политической, социокультурной направленности.

Апробация диссертационного исследования. Основные положение исследования изложены автором в монографиях и брошюрах: «Социальная сущность терроризма» (Ростов-на-Дону, 2001 г.) — «Социальный террор в политике» (Ростов-на-Дону, 2002 г.) — «Процессы глобализации и международный терроризм» (Ростов-на-Дону, 2002 г.) — «Социальные трансформации и развитие терроризма» (Ростов-на-Дону, 2008 г.) — «Терроризм: возможен ли социальный контроль?» (Ростов-на-Дону, 2008 г.) — «Терроризм: истоки социальной поддержки» (Ростов-на-Дону, 2010 г.) — «Феномен современного терроризма» (Ростов-на-Дону, 2010 г.). По теме диссертационного исследования? всего 28 научных публикаций* общим объемом 55,85 пл. (из них авторские — 51,14 п.л.) — в том числе 13 — в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Результаты исследования были представлены на международных и всероссийских конференциях и «круглых столах» в городах: Ростов-на-Дону (2005г.) — Ставрополь (2009 г.) — Махачкала (2010 г.) — Минеральные Воды (2010г.) — Краснодар (2011).

Диссертационная работа обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры «Гуманитарные и социальные науки» Шахтинского института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института).

Структура диссертации включает введение, 7 глав, 19 параграфов, заключение, список литературы и приложения.

Выводы, к которым мы пришли в первой главе исследования, касаются исторической и социальной изменчивости форм терроризма. Поэтому задача следующего этапа исследования, рассмотреть российский терроризм в контексте современных общественных трансформаций, выявить важнейшие социальные тенденции, влияющие на возникновение и эскалацию экстраординарного нелегитимного насилия в современном российском обществе. Интерпретация современного российского терроризма как формы насилия, порождаемая актуализацией примордиальных отношений, заставляет выделить, в первую очередь, тенденции архаизации компонентов культуры и социальной организации, и обратить внимание на усиление микросоциальных взаимодействий и неформальных способов социальной регуляции в российском обществе.

2.1. Воспроизводство архаических структур социальной самоорганизации.

Нарастающие противоречия социально-экономического развития советского общества привели к глубокому кризису, что обусловило необходимость социально-экономических реформ. Кризис охватил все сферы общества — политическую, экономическую, нравственную, экологическую, производственную и т. д. Быстрыми темпами рос внешний и внутренний государственный долг, ресурсопоглощающая модель экономики привела к тому, что при огромных природных богатствах и. человеческом потенциале, постоянно возникала нехватка природных и трудовых ресурсов, обострялось противоречие между ростом заработной платы и тотальным дефицитом товаров. Экология отдельных регионов оказалась на уровне катастрофы. Политико-административная система потеряла качества эффективного управления, нарастала социальная дезинтеграция, что выражалось в межэтнических, социальных, трудовых конфликтах.

Влияние каждого из этих кризисов (политического, экономического, духовно-нравственного и пр.) на российский социум значительно, но каждый из них можно представлять частным случаем, одной из сторон универсального социокультурного кризиса общества, как это предлагает Н.И. Лапин1. Социокультурный кризис затрагивает все способы человеческой деятельности, всю совокупность социальных отношений и социальную культуру, поэтому его можно считать универсальным и через призму его преодоления рассматривать социально-трансформационные процессы в России. Проявлением кризиса можно считать появление компонентов архаичной культуры и воспроизводство архаических структур социальной самоорганизации.

Формы проявления архаичного компонента разнообразны: от молодежных субкультур, использующих внешнюю атрибутику архаичного общества! (шрамирование, татуировки как ритуальные формы членовредительства, «дикарские» украшения) до архаичных авантюрно-политических форм накопления и преумножения капитала. Существовавшие ранее лакуны архаического (например, тюремный мир с его архаической по сути системой табуирования поведения, ритуального закрепления отношений в иерархии, разделения пространства на сакральное и профанное и т. д.), выходят за пределы, ограничений и занимают ранее недоступные этому миру социальные пространства. Такой же расширившейся лакуной архаического являются.

1 Лапин НИ. Социальные ценности и реформы в кризисной России // Социологические исследования. — 1993. — № 3. — С. 19. существовавшие в советском обществе клановые структуры. В современной России они не только расширились, но и значительно укрепились. В современной России принадлежность к кланово-корпоративным структурам определяет владение и доступ к источникам экспортного сырья.

Причины воспроизводства архаики можно искать в провалах и искажениях процесса ускоренной модернизации постсоветского общества, включившей деструктивные процессы социальной деградации и активизировавшей энергию распада кризисного социума. В этом случае архаизация предстает как временный или безвозвратный-откат общества на стреле социально-исторического развития. Но если предположить, что архаическое — это не изжитая? стадия в социальном развитии, а ее постоянный компонент, явно присутствующий в отдельных сегментах, существующий как редуцированный элемент традиции, или скрытый в глубинах культуры архетип социального порядка, то активизация архаического в кризисном социуме, в котором утрачены или деформированы нормы социального порядка, — процесс естественный и закономерный.

Существуют представления о специфическом сочетании архаического начала и модерна в рамках советской модели общества. А*. Дугин считает, что «советский строй породил новую версию археомодерна: марксистский логос (пролетарское сознание, коммунистическая идеология) нало-жился на русское народное мессианство, но несогласованность этих двух планов, противоречия между западной структурой социального логоса и автохтонным русским социумом, дали, осебе знать"1. По мнению К. Н. Костюка, в социалистисекой революции 1917 года модернизационные векторы деятельности (стремительная индустриализация, всеобщая: гра.

1 Дугин А. Социум в истории. Лекция. -http://konservatizш.org/index2.php?option:=comcontent&-task:=view&-id=83&-pop=l. мотность, урбанизация) наложились на архаические компоненты культуры (репрессивное начало, подчинение личности социуму). В результате возникла модель архаической модернизации. Архаические компоненты присутствовали в каждом значимом социальном секторе — во власти, идеологии, государственном управлении, массовом сознании1.

В ходе перестройки подвергалась критике, прежде всего, модерниза-ционая компонента советского общества, как более позднее завоевание и рациональный продукт. В то время как архаические компоненты, не выраженные в формальных структурах, а существующие на уровне иррациональных мотиваций и культурных подтекстов, оказались вне критики и составили основное направление самоорганизации отдельных сегментов российского общества. Иррациональные компоненты архаического, высвобожденные из-под обломков советской «модернизированной институциональной структуры, вызвали не только переструктурирование ментальности за счет расширения архаического компонента, но и привели к появлению* социальных типов, соотвествующих архаичным формам социальной жизни, установлению архаичных способов и механизмов социальной идентификации, трансляции легитимирующих мифологем из архаичных пластов культуры.

Социокультурным основанием воспроизводства^ архаических социальных структур и компонентов культуры выступает культурный, ценностный, идентификационный вакуум, возникающий в трансформирующемся1 обществе. Распад прежних моделей поведения и ценностных структур при отсутствии новых, позволяющих устойчиво ориентироваться в мире, ведет к тому, что сознание «ныряет» как можно глубже в архаические пла.

1 Костюк КН. Архаика и модернизм в российской культуре // Социологический журнал. — 1999. -№ 3−4. — http://www.socjouшal.ru/article/260?priní-=yes сты культуры и сознания в поисках устойчивых моделей и архетипов социального порядка. Растерянность человека в условиях социальных перемен, трудности ориентации в сложном трансформирующемся обществе обращают человека к архаике как бунту против инноваций. Необходимость принятия самостоятельных решений и самостоятельной ответственности за свою собственную жизнь и благополучие в условиях, когда, разрушены и утрачены схемы эффективной социальной-шэкономической деятельности, провоцируют человека обратиться к попыткам конструирования архаичного социального контекста на основе стабильных, неизменных структур, повторяющихся циклов. Но поскольку архаичный комплекс не обладает четко выраженной формальной структурой и рациональным содержанием, велика роль социально-психологических компонентов страхов и опасений, как социально-психологических катализаторов архаики в современном обществе.

Переживаемый российским обществомкризис, отразился в первую очередь, в повышении массовой тревожности россиян. Согласно данным социологических опросов в рамках проекта «Катастрофическое сознание в современной России» около 70−80% россиян обнаруживают более или менее выраженное состояние социальной тревожности, которое они прямо связывают с реформами и нестабильностью российского общества. Авторы исследования выявили отношение россиян к большому спектру социальных явлений и отразили результаты в таблице 21, которую мы приводим полностью.

Анализ данных показывает, что 2/3 россиян испытывают постоянный страх, сильную тревогу в отношении экономических проблем и раз.

1 Иванова В. А. Страхи и тревоги россиян: «западники» и «традиционалисты» // Социологические исследования- - 2002. — № 3. — С. 47. личных проявлений социальной патологии. Больше всего россияне боятся обнищать и потерять работу, а также испытывают страх перед проявлениями беззакония, коррупции и криминализации общества. Чуть более половины опрошенных опасаются природных и экологических катастроф, возникших в результате химического-и радиационного заражения воды, воздухапродуктов и массовых эпидемий заразных и смертельных болезней. Менее половины россиян, хотя и более трети, опасаются терроризма, военных, этнических конфликтов, гражданских и межэтнических войн, природных бедствий и утраты культурных традиций.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Основной чертой современного терроризма, по мнению большинства авторов, является его глобализация. В ответ на ограбление более слабых стран, навязывание всему миру вестернизированной массовой культуры и способов жизни формируется международный терроризм. С международным фактором связывают терроризм в России. Но локализация терроризма в Северо-Кавказском регионе требует специального исследования. Исламский фактор, на который обычно указывают в качестве причины и основы эскалации террористического насилия, должен был сыграть свою роль и в Татарстане. В 90-е годы там же была сделана попытка разыграть карту национального сепаратизма, указывая на исторические обиды, между народами (взятие Иваном Грозным Казани, татаро-монгольское иго и т. д.). Интерес международного терроризма к Северо-Кавказскому региону объясняется его особым геополитическим положением. Территория Кавказа интересует радикальные исламские силы, целью выступает создание единого-исламского Халифата на территории, где проживают мусульмане, включая^ и часть территории России. Но Татарстан не менее привлекателен’для<�тех стратегов, которые хотели бы использовать возможность «рассечения» России исламским поясом, о чем писал бывший госсекретарь США 3. Бжезинский в книге «Великая шахматная доска». Одним из факторов, повлиявшем на развитие террористической угрозы в регионах, явилось различие позиций региональных лидеров. Взвешенная позиция президента Татарстана М. Шаймиева и татарского руководства не позволилиразыграться деструктивному конфликту, в отличие от агрессивной и откровенно враждебной позиции чеченского руководства. Возникновение и устойчивость террористических практик в северокавказском регионе определяется позицией этнонациональных лидеров и поддержкой населения, котония может не совпадать с оценкой населения. Свойственный адатам синкретизм позволяет выводить оценки моральности, законности, справедливости из соответствия традиционно-обычному. Легитимация терроризма в адатных сообществах основывается на следующих нормах: 1. Северокавказские адаты обязывают члена общины не только защищать свою сообщество, свой род, но и наказывать тех, кто нанес обиду или-вред (вплоть до кровной мести). 2. В отличие от государственного правового состояния функции суда, исполнения наказаний не отделены от жертвы и представляют собой его право и обязанность. В адатном обществе пострадавший вершит правосудие сам. 3. Для общества, построенного на родственной солидарности, свойственно расширительное толкование вины и ответственности (не только персона, но весь родственный клан), что закрепляется в адатах. Такое понимание оправдывает бивалентность объекта террористических актов. 4. Отсутствие сроков давности на месть объясняется особым хронотопом адатного общества, особенностями исторического сознания. Давние обиды воспринимаются как сегодняшние. Историческая несправедливость по отношению к чеченскому, ингушскому народу и другим народам Кавказа будоражит сознание в настоящее время так же, как и в прошлом. Жестокость террористов находит оправдание в системе регулирования примордиально-архаического социума, условием выживания которого является жесткое выполнение норм солидарности. Социум, жестокий по отношению к «своим» нарушителям, тем более беспощаден к «чужим». Таким образом, нелегитимное с точки зрения закона модернизированных обществ поведение террористов может найти оправдание в системе адатного общества как санкционированное обычаями. Но существование вне государственно-правового поля не превращает наказание и возмездие в системе адатной регуляция в произвол. Так, кровомщение представляет собой строгую и предсказуемую процедуру (перечень обид и действий, подлежащих кровной мести, строгий ритуал, особый этикет отношений между обиженным и обидчиком). Такая определенность позволяет вести диалог и находить варианты решения и предупреждения данного типа терроризма.

Кризисное состояние российского обществасоздает предпосылки для активизации терроризма, основанного на архаико-примордиальных принципах социальной самоорганизации. Усиление массовой тревожности россиян, кризисы идентичности, ослабление интегрирующих связей, формальных нормативных регуляторов привели к утрате доверия многим социальным институтам * и общностямпримитивизации и упрощению? социальных взаимодействий на всей территории России. Люди искали отношения, связикритерии, идентичностиоснованные на понятных и, незыблемых принципах, таких как кровнородственные, семейныесвязипримор-диальное понимание этничности. В ряде регионов (в частности, на Северном Кавказе)? архаичные формы социальнойрегуляции? сохранялись, несмотря на активную работу по их искоренению в период советской властиКультурное содержание адатов. становилось условием? сохранения этнической идентичности, а период обострения конфликтас федеральным: центром, роста сепаратистской активности — символом и залогом этнической самостоятельности. Возрождение архаических структур? в Северокавказском регионе имеет противоречивые последствия: легализация ряда народных традиций и обычаев (уважение к старшим, гостеприимствоцеломудрие т. д:) несет нравственную пользу народу, возрождение агрессивного потенциала других (кровная, месть) без сдерживающих принципов суда старейшин, четкой-тейповой? иерархии и/ регуляцийведет к осложнению криминальной? обстановки в регионе, формированию условий и предпосылок социальной легитимизации терроризма.

Этнический примордиализм является сплачивающим фактором только в этнонациональных сообществах. Актуализация примордиализма в современном полиэтничном государстве выступает фактором деструкции национально-государственного единства за счет противопоставления «своих» — «чужих» по принципу крови. Современный характер этнического расселения за пределами «исторической родины» формирует диаспор-но-сетевую структуру этнического взаимодействия. Усиление приморди-ального восприятия этничности ведет к социальной изоляции и автономи-зации сети, превращению ее в закрытую надгосударственную структуру, существующую параллельно национально-государственной, организационную основу глобального терроризма.

В качестве социально-психологического фона этнических конфликтов выступает ксенофобия, которая может обычно носит иррациональный характер. Чтобы стать основой идеологии этнотерроризма, неприятие других этносов должно получить рациональное обоснование в качестве пути у утверждению-справедливости и достоинства. Наиболее значимы следующие идеи — восстановить утраченный этнический1 статус (идея реванша), занять этнический статус, достойный" своего* народа (восстановить нарушенную в отношении этого народа-справедливость), наказание этноса, виновного в нынешнем положении (идея возмездия).

Социокультурная концепция примордиализма выделяет сплачивающие культурные факторы этничности, из которых наиболее значим религиозный. Исследование этнорелигиозного состава северокавказских террористов показывает заметное преобладание среди них мусульман. И хотя религиозные представления северокавказских мусульман испытывают заметное влияние автохтонных верований, радикальный ислам позволяет локальному этническому терроризму включиться в широкую глобальную сеть не только на уровне идеологии, но и организационных контактов. Базовые положения ислама получают истолкование в радикальном духе, представители иных религий выставляются в качестве экзистенциальной, политической, военной угрозы.

Характер отношений, динамика взаимодействий, структура и формы управления террористической организацией определяются, во-первых, общими закономерностями функционирования организаций и малых групп, во-вторых, закономерностями функционирования закрытых, законспирированных организаций, существующих вне правового поля, в-третьих, социально-типологическими характеристиками терроризма, в-четвертых, социокультурными характеристиками среды. Факторы устойчивости террористических организаций — глубокая интернализация мотивов участия в террористической деятельности, прочность террористической идентичности, основанной на «образе врага» и антагонистическом разделении мира, социально-этническая гомогенность террористической группы, усиление социального изоляционизма группы и ее членов («закрытие» каналов социальной мобильности и информации, «эффект стигмы»). Устойчивость террористических групп в адатных сообществах определяется отсутствием обычной для террористических групп изоляции, сохранением устойчивых связей с местным сообществом, изоморфизмом организационных и кратических структур (родовые связи, геронтократия, авторитарное лидерство, основанное на архетипе «человека действующего, мобилизованного»).

Модели социального управления и структуры в террористических организациях изоморфны базовым моделям социальной организации и социальной структуры. Террористические организации эпохи Модерна пол вторяли структуру и модели рациональной бюрократической организации У своего время, отличаясь от нее в определенных параметрах, продиктован-• ных конспиративной природой. Постсовременное общество формирует гибкие сетевые структуры, составленные из разнообразного множества не престанно модифицируемых субъектов и организаций. Терроризм адатных сообществ воспроизводит организационные структуры, управленческие отношения, формы родовых (тейповых) сообществ и «военную демократию». Особенностью современного глобального мира выступает его типологическая неоднородность, в силу чего реальные террористические организации, функционирующие на Кавказе, включают типологически разнородные элементы организационных и управленческих структур, что придет большую гибкость их стратегиям и осложняет борьбу с этим социальным явлением.

Эскалация терроризма на Северном Кавказе вызвана сложным комплексом причин и факторов, среди которых наиболее значимы экономическая отсталость. и депрессивность экономики региона, кризис моделей социального управления, возникающий в результате столкновения адатных и институциональных структур организации социального действия. Экономическая отсталость имеет глубокие корни: трудоизбыточность кавказских районов (малоземелье при традиционно высокой* рождаемости), «анклавная» модернизация в результате советской попытки ускоренной индустриализации, значительный объем этноэкономики, достигавший даже в советское время 80%. Наличие нефтедобывающей промышленности в Чечне усиливало социальные ожидания населения и активизировало сепаратистские тенденции. Этностатусный конфликт в сочетании с разрывом региональных и отраслевых экономических связей в ходе экономического кризиса 90-х годов XX в. породили тенденцию к социально-экономической анклавизации региона и деиндустриализации экономики.

Этноэкономика поддерживала население на уровне выживаемости в трудный трансформационный период. Но ее усиление становится фактором углубления социально-экономических проблем: этноэкономика обычно функционирует вне зоны внимания официальных структур и" невидима для налоговых органов. Результат — отсутствие поступлений в бюджет, снижение финансирования социальных программ. Поскольку основные регуляторы этноэкономики находятся вне области государственного права и госконтроля, а в сфере общинной самоорганизации, рост этноэкономики влияет на усиление негосударственных форм регулирования и взаимодействия (клановых, тейповых структур). Пребывание вне государственного контроля делает этноэкономку зависимой от криминальных структур. В 90-е годы на территории Чеченской республики сложился особый экономический порядок, включающий как криминальные практики (хищения, мошенничество, похищения людей, криминальный передел собственности), так и архаично-аграрные формы организации хозяйственной жизни.

Эскалация-терроризма и трудности преодоления терроризма связаны с противоречиями социальной организации и власти в северокавказских республиках. Падение доверия-к институтам советской-и российской власти вызвали стремление к реставрации адатного регулирования как формы организации этнической жизни. В институциональном^ пространстве российского общества образовывались «анаклавы» адатных. сообществ, что составляло значительную проблему для всего российского общества. Во-первых, возникали трудности взаимодействия и проблемы сохранения единого правового пространства, поскольку принципы адатной саморегуляции не соответствуют институциональным структурам современного общества, вступают в противоречие с универсально-всеобщими институциональными структурами современного общества. Во-вторых, усиливались конфликты внутри адатных сообществ в связи с взаимным проникновением разнотипных моделей власти, архаических и, модернизированных структур, демократических институтов и авторитарно-силовых структур.

В программах противодействия терроризму отмечен перекос всторону силовых методов решения проблемы. Ссылка на опыт США и Израиля, которые выбирают путь уничтожения террористов и отказа от переговоров с ними несостоятельна в силу отличия социальной формы терроризма в нашей стране (широкая степень общественной поддержки и вовлеченность населения в отношения с террористами, актуальность кровомще-ния в адатных сообществах). Темболее недопустимы попытки дистанцироваться от решения проблемы и изолировать «террористические анклавы», как для нанесения силовых ударов, так и в политико-экономическом плане. Кадровое переплетение террористов и местного населения северокавказских республик подставляет под удар в той или иной степени все местное население. А поскольку по адатам Северного Кавказа смерть родственника подлежит отмщениюто, силовые методы могут вызвать новый виток террористической агрессии, а свобода перемещения по стране распространит угрозу террористического насилия. Кроме того, необходимо остановить попытки. архаизации мышления не только со стороны северокавказских этносов, но и всех россиян. Попытки обвинить и наказать всех чеченцев, ингушей, народы Дагестана за террористические действия отдельных его членов есть такая же архаизация, как и* кровная месть в адатных сообществах. С позиции современного правосудия установление коллективной вины и ответственности недопустимо. Очевидно, что для России основой разработки антитеррористической стратегии должна стать программа внутренних структурных преобразований (экономических, политических, социокультурных).

Структурные преобразования касаются в первую очередь трансформации нормативно-правового пространства, установления баланса традиционных адатных и современных правовых способов регулирования. Путь установления баланса проходит через признание наличия нормативного плюрализма в социально-правовом пространстве Северо-Кавказского региона-(этнический, региональный, конфессиональный, политический плюрализм). Но легитимация ряда? адатных норм может вступать в противоречие не только с нормами российского законодательства. Так, один из кавказских адатов — кровная месть, на котором особенно настаивают представители северокавказских этносов, противоречит не только российскому законодательству, но и религиозным нормам ислама. Но однозначный запрет, отказ от признания этой нормы способен усилить конфликтность в регионе, усилить, настроения отторжения от России. Необходима тщательная работа по кодификации норм, определение их региональной юрисдикции. И если допустить существование кровной мести, необходимо установление тщательной следственной и судебной процедуры, к которой привлекаются представители родовых старейшин, установление многоступенчатой примирительной процедуры с участием старейшин и духовных лидеров. Т. е. необходимо становление пррядка, при котором само право не отнималось, но была бы максимально затруднена процедура его немедленной реализации и создавалась возможность компенсаций:

Становление нормативно-правового баланса предполагает преодоление социокультурнойполитической и экономической замкнутости региона. В качестве первоочередных мер профилактики терроризма? усилия государства следует направить на решение экономических проблем и развитие социальной сферы. С этой целью в Северо-Кавказском регионе реализуются федеральные целевые программы различного содержания. Но их низкая эффективность объясняется не столько недостаточностью финансирования, сколько отсутствием стратегического планирования и коррекции программ, эффективного механизма реализации и механизмов контроля финансовых потоков. Стратегия выхода региона из кризиса должна быть ориентирована на преодоление анклавности регионавключение его в широкие народнохозяйственные связит.е. выходить за пределы исключительно «ресурсная индустриализация» на основе нефтяного сектораНесмотря на прибыльность этого бизнеса, ограничение только нефтедобычей и транзитом нефти делает регион уязвимым в игре разных внутренних и внешних сил за контроль над мировыми энергетическими ресурсами. Повышая доходы отдельных лиц и кланов, нефтедобыча не способна обеспечить рабочими местами столь плотно заселенный региончто ведет к социальной и культурной маргинализации населения, и является дополнительным фактором формирования политического экстремизма.

Для исследуемого региона характерно формирование социокультурной закрытости^ проблема преодоления которой в контексте антитеррористической деятельности чрезвычайно важна. Отсутствие внешних связей, поведенческая— самоизоляция и отчужденность активизирует образ врага, усиливает стереотипы, на которых паразитируют идеологи терроризма. Преодоление культурной закрытости требует воплощения стратегии межкультурного диалогабазовыми методологическими? моментамикоторого являются взаимная трансформация межгрупповых восприятий и деконструкция антагонистических мифов, формирование позитивных: референтных объектов за пределами этнорелигиозных группведение диалога на основе равноправных отношений^ принципов, консенсусаплюрализматолерантности. Развитие взаимной симпатии и доброжелательных отношений является условием и следствием взаимной безопасности:

Инициативы Президента РФ Д. Медведева, предпринятые всамом начале 2010 года показывают, что федеральная власть осознает характер и суть проблемы терроризма* в Северо-Кавказском регионеПредложенные меры направлены на подъем экономического благосостояния населения, преодоление дотационности региона, преодоления социально-экономической и политической закрытости. Развитиеуниверситетского центра и системы современного образования в СКО неизбежно будет способствовать детрадиционализации и модернизации северокавказского общества, формированию потребности в развитии межкультурной коммуникации. Но одни лишь инициативы власти не могут кардинально перевернуть ситуацию, необходимо развитие толерантности, гражданских инициатив из всех российских регионов, направленных на упрочение контактов и социальной эмпатии в российском обществе в целом.