Четыре периода формирования канона новозаветных книг

Введение

Глава 1. Понятие «Канон». Краткий обзор использования понятия «канон» христианскими писателями

Глава 2. Четыре периода формирования канона новозаветных книг

2.1 Характеристика апостольского периода. Образ распространения Слова Божия

2.2 Характеристика второго периода (мужи апостольские). Особенности цитирования Писания у мужей апостольских

2.3 Характеристика третьего периода, главные церковные писатели этого периода. Сведения о Мураториевом каноне

2.4 Характеристика четвертого периода, Сведения о каноне новозаветных книг из сочинений Оригена, Евсевия Кесарийского Глава 3. Специфические особенности становления и утверждения новозаветного канона в Восточной церкви Заключение Список литературы канон новозаветный писание

Для христианина Библия является самой важной книгой из всех существующих на земле. Что обычно мы знаем о ней? Мы знаем, что Библия — это сборник священных книг. Мы знаем, что писали эти книги множество авторов на протяжении нескольких сотен лет. Мы понимаем, что книги Библии были написаны в разные времена и в разных обстоятельствах, можно даже сказать, что у каждой из книг Библии была своя цель написания. Но удивительным образом то, что было адресовано, скажем, древним израильтянам или, например, римлянам, оказывается актуальным и для нас. Кто-то начинает цитировать фрагменты этого послания. По мере рассеяния христиан и по мере их переписке книги становятся все более известными.

Обсуждая тему канона Нового Завета, необходимо знать историю его составления. Важно проследить за развитием концепции канона, т. е. как Церковь осознала, что эти книги обладают особым авторитетом. Проблема состоит в том, что количество доступных нам источников ограничено. Поэтому, изучающий канон Нового Завета, должен восстановить его историю, подобно как художник пытается отреставрировать старинную фреску, утратившую многие фрагменты оригинала.

Необходимо принимать во внимание отношение отцов Церкви к каждой книге: считали ли они определенную книгу богодухновенной или просто полезной для чтения и наставления; отвергали ли ее, как еретическую, которую важно изолировать от верующих? Важно обратить внимание на то, как преподнесены ссылки из конкретной книги, например: употребляет ли автор перед ссылкой на нее слова «написано» или «изложено в Писаниях», или другие подобные вступительные фразы, которые указывают на то, что автор принимает книгу, как авторитетную и богодухновенную. В исследовании развития канона важно также понятие списка. Приводит ли автор список авторитетных книг или ссылается ли на какое-либо собрание литературы под названием «сборные книги» или «сборник апостолов»? Такие подробности дают нам некоторые сведения о книге и о том, как ранняя Церковь относилась к ней.

В самом Новом Завете мы не находим полной истории его возникновения. Она содержится главным образом в так называемой «не богодухновенной» истории, т. е. истории, которую, как мы считаем, Бог не осенил Своим дыханием; истории, которая не записана в Библии. Но это никак не преуменьшает ее богодухновенности. Напротив, мы можем рассматривать ее как одну из наиболее богодухновенных, потому что она рассказывает о том, как Святой Дух через Свой народ оберегал, хранил и собрал Свое непогрешимое, Им вдохновленное откровение. Большинство людей сегодня могут подойти к рассмотрению вопроса формирования канона Библии как к просто вопросу о богодухновенности: почему и Церковь и ее лидеры считают, что определенные книги являются богодухновенными? Но Бог не открывал каким-то особым магическим образом ранней Церкви, какие книги являются авторитетными, а какие — нет; прежде, чем стало возможным сказать, что мы имеем Слово Божие в завершенном виде, прошло определенное время, был процесс интеллектуальных усилий, процесс роста Церкви и приобретения духовного опыта, были мнения влиятельных ее богословов. В некотором смысле, Церковь, как учреждение, не может подтвердить богодухновенность данной книги пока ее не испытает исторический процесс. Поэтому изучение становления канона Нового Завета есть вопрос изучения, главным образом, истории. Это не означает, конечно же, что исторические персонажи и факторы наделили эти книги богодухновенностью. Просто речь идет о том, что книги были проверены как теми, так и другими, и посредством этого, подобно процессу очищения драгоценных металлов, всем стало очевидно, что определенные книги несут печать богодухновенности и таковыми они были всегда, даже если это не было вполне ясно в начальный период их существования.

Изучением новозаветного канона и процесса его формирования занимались такие авторы, как Аверинцев С. С., архиепископ Аверкий (Таушев), Боголепов Д., Свенцицкая И. С., Козырев О., Брюс М. Мецгер и многие другие исследователи.

Цель нашего исследования — Изучить процесс формирования новозаветного канона в Восточной церкви.

. Для достижения поставленной цели и проверки выдвинутой гипотезы поставлены следующие задачи:

1.Пранализировать теоретическую литературу по проблеме исследования;

2. Определить понятие «канон»; дать краткий обзор использования данного термина христианскими писателями;

3. Охарактеризовать четыре периода формирования канона новозаветных книг;

4. Выявить специфические особенности становления и утверждения новозаветного канона в Восточной церкви.

Объектом нашего исследования выступает Новозаветный канон как авторитетный сборник книг Священного Писания, признанных Вселенской Церковью богодухновенными.

Предмет исследования — процесс формирования Новозаветного канона как явления исторического поступательного установления списка богодухновенных книг Священного Писания.

ГЛАВА1. ПОНЯТИЕ «КАНОН». КРАТКИЙ ОБЗОР ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПОНЯТИЯ «КАНОН» ХРИСТИАНСКИМИ ПИСАТЕЛЯМИ

У слова «канон» в греческом, латинском и английском языках калейдоскопическое множество значений. В Оксфордском словаре английского языка представлено не менее 11 значений. Происхождение основных значений греческого слова таково:

Греческое кбнщн — тростинка; (еврейское тростинка или палка) в первую очередь означает прямой жезл. Этот термин употребляется во множестве производных смыслов, где реализуется представление о прямоте. Поскольку его использовали для того, чтобы не стали кривыми другие вещи или как образец прямоты, кбнщн нередко обозначает еще и уровень, т. е. плотницкий или строительный инструмент, которым определяют прямой угол доски или строительного камня. Кроме того, кбнщн не должен сгибаться. Такое представление реализуется тогда, когда это слово обозначает коромысло для весов или линейку писца (в переводе на латынь — regula). От значений «уровня» или «линейки» произошли все метафорические значения.

В самом широком смысле кбнщн представляет собой критерий или стандарт (по-латыни nоrmа), с помощью которого можно определить правильность мнений или действий. Так, греки называли каноном добродетели идеал или выдающуюся личность, а Аристотель называл добродетельного человека «каноном или мерой» истины. Эпиктет говорит так о человеке, способном послужить образцом для других целостностью своей жизни. Применительно к литературным произведениям и стилям александрийские грамматисты называли кбнщн собрание классических сочинений, которые можно принять за образец благодаря чистоте языка. В сфере искусства, как говорит Плиний, каноном считали статую копьеносца, изваянную Поликлетом. Она была столь близка к совершенству, что ее признали идеалом красоты и пропорциональности человеческого тела. В хронологии канонами назывались главные эпохи или эры, которые служили отправной точкой для всех промежуточных дат. Порядок, определяющий объем зерна или другой подати, которую должна выплачивать данная провинция, передал свое имя искомой сумме, поэтому стал кбнщн названием и ежегодного налога. Наконец, в средневековой латыни этим словом называлась прямая металлическая труба (ствол), придававшая направление полету ядра или снаряда.

Обратимся теперь к тому, как употребляли слово кбнщн древние христианские писатели. В Новом Завете оно появляется только в посланиях апостола Павла, причем очень редко (четыре раза в двух разных фрагментах). Говоря «Тем, которые поступают (букв. „ходят“) по сему правилу (кбнщн), мир им и милость», апостол употребляет это слово в обычном значении нормы или стандарта; здесь это касается христианского поведения. Более спорно его употребление в очень трудном для толкования месте 2 Кор 10:13−16. Здесь оно использовано трижды в связи с тем «уделом, который назначил Бог Павлу» в его миссионерском служении. Эта Богом данная область (кбнщн) относится не к сущности или направленности возложенного на Павла дела, а к очерченной рамками географической территории, на которой ему должно трудиться.

Что касается использования слова кбнщн древними Отцами, то мы не удивляемся тому, что они часто употребляют его в значении правила или нормы. «По отношению к священным книгам название „канонические“ указывает на то, что они как написанные по откровению от Св. Духа, содержат в себе непреложную истину и потому в своем содержании представляют неизменные правила веры и нравственности» Иванов В., прот. Священное Писание Ветхого Завета. (Машинопись). — Ставрополь, 1997. С. 7. Так, Климент Римский призывает своих слушателей «оставить пустые и напрасные заботы и взять за основу великое и славное правило нашей. Климент Александрийский, говоря об увещевании Павла коринфским христианам не надмеваться, и его совете «что ни делаете, все делайте во славу Божью», заканчивает призывом к верующим жить в согласии с «правилом веры». В другом месте он говорит об образе жизни «в соответствии с правилом истины» Писания мужей апостольских. — Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. Даже Порфирий, яростный противник христианства, написавший около 170 г. свое сочинение «Против христиан», знает, что церкви придерживаются «правила истины», полученного от Иисуса. Егезипп говорит о тех, кто пытается «извратить истинный образ кбнщн проповеди спасения). Поликрат Эфесский (190) обращается к освященному временем обычаю праздновать Пасху в четырнадцатый день после Песаха, что соответствует «правилу веры» Подвижники. Избранные жизнеописания и труды. Книга вторая. — Самара: Издательский дом «Агни», 1999. Все эти выражения по-разному говорят об идеальной норме, в соответствии с которой должны строиться жизнь и учение христиан.

Мало-помалу слово «канон» стало обозначать в Церкви конкретную вещь, данное решение и даже определенного человека. Где-то с 300 г. оно стало появляться во множественном числе. Так, постановления или определения соборов принято было называть каноном христианского поведения. Первым Собором, который назвал свои дисциплинарные и вероучительные решения канонами, был Антиохийский собор 341 г. Недалеко отстоит и употребление слова «канон» для обозначения монашеских правил, а также тех, кто живет по определенным церковным нормам.

Другим направлением в развитии слова (тесно связанным с последующим обозначением книг Св. Писания) стало его применение к списку, указателю или таблице — т. е. тому, что предполагает фиксацию и стабильность, и тому, на что можно ориентироваться.

Слово кбнщн фигурирует и в актах Никейского собора, где обозначает официальный список клириков, приписанных к определенной церкви.

При таком широком спектре употреблений слова кбнщн не вызывает удивления, что оно стало обозначать вообще и список книг, которые христиане признавали авторитетными. Значение это появилось довольно поздно.

Насколько мы можем судить, слово кбнщн и его производные, стали применяться к Писаниям. Первый пример — в книге Афанасия «Постановления Никейского собора», написанной вскоре после 350 г., где он говорит, что Пастырь Ерма в канон не входит. В 363 г. на Лаодикийском соборе во Фригии было объявлено, что в церквах следует читать только канонические книги в противоположность неканоническим. В 367 г. Афанасий перечислил подлинно канонические книги, противопоставив их апокрифам. Это был первый перечень из 27 книг Нового Завета. Слово кбнщн в применении ко всему Писанию стало употребляться еще позднее — самый ранний пример находим в поэме, сочиненной Амфилохием, епископом Иконийским. После перечисления книг Ветхого и Нового Заветов он говорит: «Это, вероятно, самый надежный канон боговдохновенных Писаний». Выражение «канон Нового Завета» впервые появляется у Макария Магнета, в апологии, написанной около 400 г Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006.

Церковные писатели в течение первых трех веков пользовались словом кбнщн для обозначения того, что христиане считали своим внутренним законом, обязывающей нормой веры («правило веры» или «правило истины»). С середины IV века оно стало употребляться и применительно к священным книгам Ветхого и Нового Заветов. Сегодня ученые спорят о том, какое значение — «стандарта и нормы» или «перечня» в первую очередь имели в виду те, кто впервые применил это слово к Писанию. Согласно Весткотту и Байеру, верующие стали считать эти книги «правилом» веры и жизни, основываясь на их содержании. С другой стороны, согласно Цану и Соутеру, первичным было значение «перечня», поскольку в противном случае трудно объяснить употребление глагола («включить в канон») применительно к отдельным книгам или их собранию. Оба значения, и затрагивающее содержание, и формальное (список), оказались подходящими, поскольку церковное обыкновение видеть в определенной группе книг выражение стандарта или нормы веры и жизни естественно привело бы к тому, чтобы соответствующие писания зафиксировать в перечне. Тем самым канон Писания стал эквивалентен содержанию книг, вошедших в такой список. Христианская Церковь родилась с каноном в руках. Апостольская община не знала, что значит — не иметь авторитетных писаний. Это гарантировалось иудейскими корнями христианства; Богодухновенные Писания составляли часть еврейского наследия со времен Моисея. Кроме того, от эпизода искушения в пустыне и до распятия Иисус Христос подтверждал Свое служение цитатами из Ветхого Завета (см. Мт.4.4,7,10; 5.18; Ин.10.35), что является убедительным свидетельством Его отношения к Священным Писаниям Своего еврейского наследства. Даже Его противники никогда не подвергали сомнению Его доверие святым пророчествам. Резкий конфликт мог возникнуть по поводу толкования Священного Писания, но не его авторитета. Более того, Господь не только признает авторитет Ветхого Завета, но часто говорит о Себе как о воплощении его исполнения: «надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Лк.24А4). Как показывает слово ап. Петра к народу, взятое из пророка Иоиля (2.16−21, 32−33), соединение ветхозаветных Писаний и учения Христа было каноном Церкви со дня ее рождения — Пятидесятницы.

На протяжении веков откровение Божие происходило в соединении слов и дел. Голод в Египте можно было бы рассматривать просто как естественное стихийное бедствие, если бы Моисей не раскрыл его значения. Восшествие Давида на израильской престол и его захват Иерусалима можно было бы считать мелкими удачами и неудачами ближневосточной политики, если бы Самуил и Нафан не показали их истинного значения. Распятие Иисуса Христа могло показаться еще одной казнью, свершаемой по воле мстительного Рима, если бы Господь не открыл, что Он отдаст Свою жизнь ради спасения многих.

Все это подтверждает, что Канон Священного Писания, авторитетное собрание Писаний, учение которого обязательно для верующих. Это исключительная необходимость, возникшая из сущностной природы процесса откровения Божия. Бог открылся Своими словами и делами в истории, и Он позаботился, чтобы точное описание Его дел и точное сообщение Его слов сохранились для Его народа. Эти сообщения и составляют Канон.

Обсуждая тему канона Нового Завета, необходимо знать историю его составления. Важно проследить за развитием концепции канона, т. е. как Церковь осознала, что эти книги обладают особым авторитетом. Проблема состоит в том, что количество доступных нам источников ограничено. Поэтому, изучающий канон Нового Завета, должен восстановить его историю, подобно как художник пытается отреставрировать старинную фреску, утратившую многие фрагменты оригинала.

Необходимо принимать во внимание отношение отцов Церкви к каждой книге: считали ли они определенную книгу богодухновенной или просто полезной для чтения и наставления; отвергали ли ее, как еретическую, которую важно изолировать от верующих? Важно обратить внимание на то, как преподнесены ссылки из конкретной книги, например: употребляет ли автор перед ссылкой на нее слова «написано» или «изложено в Писаниях», или другие подобные вступительные фразы, которые указывают на то, что автор принимает книгу, как авторитетную и богодухновенную. В исследовании развития канона важно также понятие списка. Приводит ли автор список авторитетных книг или ссылается ли на какое-либо собрание литературы под названием «сборные книги» или «сборник апостолов»? Такие подробности дают нам некоторые сведения о книге и о том, как ранняя Церковь относилась к ней.

Глава 2. ЧЕТЫРЕ ПЕРИОДА ФОРМИРОВАНИЯ КАНОНА НОВОЗАВЕТНЫХ КНИГ

2.1 Характеристика апостольского периода. Образ распространения Слова Божия

Как продолжатели дела Христова, апостолы пользовались среди христиан величайшим уважением и авторитетом, — авторитетом лиц, облеченных божественным полномочием. Поэтому каждое их слово выслушивалось и принималось как откровение небесного вестника, как слово самого Христа (Гал. 4, 14. 15.; 1 Сол. 2, 13).

После этого естественно ожидать, что в современных апостолам христианах должно было быть сильное желание и стремление как приобретать писания апостолов Христовых, так и распространять их. Отсюда должен был происходить обмен писаниями апостольскими, тем более, что апостолы иногда и сами давали повеления в этом смысле христианским обществам, получавшим от них писания (Кол. 4, 16), а некоторые из их писаний по самому назначению своему были окружными посланиями (каковы, напр., соборные послания Иакова, Петра, 1-е послание Иоанна и послание к Евреям) и, следовательно, тотчас по своем выходе в свет должны были переходить из рук в руки, от общества к обществу. А что таковой обмен писаниями апостолов действительно был в апостольской церкви, это можно видеть из следующего: Поликарп, епископ Смиренский (ученик Иоанна Богослова), пишет Филиппийцам: «вы и Игнатий (епископ Антиохийский) писали ко мне, чтобы я с кем-нибудь из путешественников отослал ваши послания в Сирию; при удобном случае я или сам исполню это или пошлю с вашим поручением другого. Присланные к нам Игнатием и прочие имеющиеся у нас, послания мы, по вашему требованию, отправили к вам, приложив их к сему нашему писанию». Отсюда видно, какой живой обмен был в древней церкви писаниями даже менее значительных лиц в церкви, нежели апостолы — писаниями мужей апостольских. Тем более должно ожидать этого по отношению к апостольским писаниям.

Понятно также само собою, что как скоро основанные апостолами церкви разносили свет Евангелия по соседним городам и селениям, они приносили к последним и апостольские писания, которые и для просветителей и для просвещаемых были памятником и документом истинного апостольского учения. Таким образом, вместе с распространением христианства, должны были распространяться и апостольские писания. Получая все большую и большую известность в церкви.

В силу того же священного значения апостольских писаний мы должны ожидать, что, как скоро в каком-либо христианском обществе собиралось несколько писаний апостолов, они должны были собираться в один состав, в одно целое, как памятники, документы божественного откровения. Этому должно было способствовать, прежде всего, то, что каждое христианское общество с самого же начала своего основания получало от своих основателей готовый состав или канон св. книг — канон св. книг В. Завета. К сему-то имевшемуся составу св. книг ветхозаветных и должны были приобщаться писания апостольские, как точно также боговдохновенные. Этому же должен был способствовать обычай, существовавший уже при апостолах (Деян. 1.5. 21) и доселе строго соблюдаемый в православной церкви, — читать св. книги, как книги слова Божия, при церковном богослужении; ибо книги, читавшиеся в церквах при богослужении, понятно само собою, должны были составлять и составляли одно собрание.

Благодаря указанным благоприятным условиям, уже при апостолах св. новозаветные книги в различных церквах образовали из себя, больше или меньшие по количеству книг, сборники. На это указывает 2 Петр. 3,15—16. Здесь апостол обрезания, утверждая своим авторитетом, истинность проповеди апостола языков, дает нам свидетельство, что ему известны были послания ап. Павла и еще — прочие писания. Под прочими писаниями здесь должно разуметь или некоторые другие, кроме Павловых св. новоз. книги, — что будет говорить за значительное собрание ев. книг Н. Завета в один состав в апостольское время, или же ветхоз. св. книги, — и тогда писания ап. Павла будут поставлены апост. Петром в значении Священного Писания, наравне с боговдохновенными книгами пророков. Сколько именно посланий апост. Павла известно было ап. Петру, определенного ничего нельзя сказать; важно здесь то, что эти послания, писанные к разным, отдаленным друг от друга обществам и лицам, были известны одному лицу, к которому ни одно из них не было писано. Сюда же принадлежит согласное и твердое предание древней церкви о происхождении четвертого Евангелия (от Иоанна), — что когда ев. Иоанн приступил к его написанию, ему представлены были окружавшими его малоазиатскими епископами первые три Евангелия (от Мф., Мр., и Луки); следовательно, эти последние Евангелия повсюду были уже распространены к концу 1-го века, когда св. Иоанн написал свое Евангелие.

Нам известно Послание святого апостола Павла к Галатам. Галатия — одна из малоазийских областей (территория современной Турции). Поводом к написанию Послания к Галатийским христианским церквам послужило начавшееся склонение тамошних христиан некоторыми иудействующими лжеучителями к обязательному исполнению ритуальных правил Закона Моисеева. Они утверждали, что для спасения не достаточно веры в Господа Иисуса, но необходимо также обрезание и прочие чины древней иудейской Церкви. Это Послание было написано Апостолом в Эфесе и датируется между 54-м и 57-м годами по Р. Х. Другое Послание апостола Павла — Первое к Коринфянам — было написано им по поводу возникших споров в Коринфской церкви (Греция), касающихся различных вопросов церковной жизни, основанных не на началах веры во Христа, а на соображениях блуждающего ума некоторых коринфских учителей. Эти споры доводили до того, что одни из верующих стали называть себя последователями Петра, другие — Павла, третьи — Аполлоса, и т. д. Это явно вело к расколу. Апостол ревностно реагирует на случившееся и пишет свое Послание к Коринфянам из Эфеса примерно в 58 или 59 году (по другим исследованиям — между 54 и 55 годами) по Р.Х. В малоазийской христианской церкви, находящейся в городе Колоссы, некогда появились лжеучителя, которые приравнивали Иисуса Христа к ангелам, отрицая через это Его Божественное достоинство. Апостол Павел, находясь в узах в Риме, пишет в эту общину свое Послание, в котором он последовательно опровергает данное лжеучение. Время написания этого Послания установлено: 61 — 63 года по Р.Х.

Послание к Колоссянам свидетельствует, что в эти времена уже установилась практика сохранения писем Апостолов, которые стали считаться учительными книгами всего христианского мира. Очевидно, что посредством многократной переписки эти письма распространялись по всей Империи, где существовали христианские церкви. Об этой практике и упоминает апостол Павел: «Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви; а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы» (Кол. 4:16). Обратим внимание на интересное замечание Апостола о том, что существовало некое послание к Лаодикийской Церкви, которое до нас не дошло. В Первом Послании к Коринфянам апостол Павел также вскользь упоминает о другом своем послании к Коринфской христианской общине, не дошедшем до наших дней: «Я писал вам в послании — не сообщаться с блудниками…» (гл. 5, ст.9). Мы видим, что практика пересылки и сохранения Апостольских писем прочно вошла в традицию Христовой Церкви уже во второй половине I века по Р.Х.

Если не все письма Апостолов к различным церковным христианским общинам тщательно сохранялись, то можно предположить, что при жизни самих Апостолов их писаниям не придавали такого значения, какое стали придавать впоследствии, после их смерти. Причина такого отношения к апостольским писаниям очевидна: Апостолы из числа Двенадцати и из числа Семидесяти, будучи живыми носителями Божьего Откровения о Господе Иисусе Христе и о спасении в Нем всего человечества, были доступны для непосредственного общения с ними. Подавляющее большинство Апостолов пребывали в непрестанных трудах, связанных с путешествиями, во время которых они через их собственное живое слово, без какого-либо посредничества, напрямую передавали истины Христова Благовестия, будучи облеченными силою свыше — благодатью Духа Святого (Лк. 24:49). Кроме того, Апостолам в проповеди помогали наиболее к этому расположенные ученики — некоторые имена этих святых мужей и жен нам известны из апостольских Посланий. По этой причине письменным документам апостольской проповеди придавалось вторичное значение, ведь Евангелие исходило из уст живых свидетелей Господа Иисуса Христа и их ближайших учеников.

И все же можно утверждать, что на рубеже I — II вв. по Р.Х. христианская Церковь уже имела устойчивый по составу корпус апостольских письменных творений. В частности это можно сказать по поводу Посланий апостола Павла, собрание которых в те времена можно уже назвать первым новозаветным каноном Священных книг. Именно Павловы Послания первоверховный апостол Петр ставит в один ряд с прочими книгами Священного Писания Ветхого Завета, тем самым признавая их каноничность: «Долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания» (2Пет. 3:15−16).

Канонические Евангелия были написаны также во второй половине I в. Причем каждый автор писал свое Евангелие, адресуя его к отдельным христианским общинам, а не ко всей полноте Церкви Христовой: Евангелие от Матфея адресовано христианам из иудеев палестинских общин, поэтому оно было написано, как предполагают ученые, на иврите или арамейском языке; Евангелие от Марка адресовано римским христианам; Евангелие от Луки — христианским общинам Италии и Греции; Евангелие от Иоанна — христианским церквам Малой Азии. Эти четыре Евангелия стали входить в раннехристианской Церкви в канон христианского Священного Писания

2.2 Характеристика второго периода (мужи апостольские). Особенности цитирования Писания у мужей апостольских

Определенных и точных свидетельств о собрании св. новозаветных книг в один состав из времени мужей апостольских, т. е. учеников и преемников апостольских немного. Большею частью мужи апостольские приводят в своих писаниях места из св. книг как Ветхого, так и Нового Завета, или вовсе не указывая прямо что данные слова суть заимствование из Св. Писания, или же не указывая того писателя, у которого заимствуется то или другое место, а только подтверждая себя известными словами, как словами писания вообще. При помощи таких указаний мы имеем свидетельства из этого времени за существование, распространение и употребление в христианских обществах в качестве писаний священных — почти всех книг Нового Завета. Прямые же свидетельства мужи апостольские и церковные учители, и писатели первой половины П-го века дают только о нескольких отдельных св. книгах Нового Завета, но большего числа свидетельств из этого времени мы и ожидать не должны потому, что из этого времени до нас дошло сравнительно очень немного письменных памятников. Это произошло отчасти от того, что тогда христианство еще мало распространилось среди образованного, пишущего класса общества. Отчасти от того, что тогда в христианах вообще и в церкви в частности продолжал жить дух апостольского времени, и верующие удовлетворяли всем своим духовным нуждам путем устного живого назидания и наставления и мало прибегали к письменности; отчасти же, наконец, от того, что некоторые писания из этого времени затерялись. Нельзя требовать из этого времени и более определенных свидетельств. Относительно писателей тогдашних нужно заметить, что в их время еще не было обычая приводить места из Св. Писания с определенным их цитированием.

Термин «мужи апостольские» принято употреблять по отношению к тем авторам, которые лично знали некоторых апостолов, но сами не принадлежали к их числу. Сначала Отцами апостольского века называли пятерых писателей, чьи труды в 1672 г. впервые объединил патролог Котелье. Это издание включало писания Варнавы, Климента Римского, Ермы, Игнатия и Поликарпа. В 1693 г. Уильям Уэйк издал английский перевод некоторых документов под общим названием «Подлинные послания апостольских Отцов». Потом к ним стали добавлять анонимное «послание к Диогнету», сохранившиеся фрагменты Папия и Дидахе (после первой публикации полного текста в 1883 г.), озаглавленного в рукописи как «Учение Господа, преподанное язычникам через двенадцать апостолов».

Титул «мужи апостольские» не принадлежит древнему преданию — нет каких-либо точных указаний на то, что в древности существовали собрания их писаний. У каждого из них своя история. Они появились в период с 95 по 150-е гг. по Р. Х. и свидетельствуют о наличии различных трактовок и форм христианства. Ведь это было то время, когда оно получало все большее распространение, а его сторонники начинали консолидироваться. Поэтому христианство мало-помалу, приобретало черты общественного института, и его лидеры всячески старались подчеркнуть, как много значит церковная организация для жизни общества. Кроме существенных местных отличий, были и определенные различия в самом характере вероучения, то есть апостольские мужи имеют в виду христианство, развивавшееся в иудейской среде, и его эллинистическую форму.

У мужей апостольских редко используются прямые цитаты из новозаветных текстов, но довольно часто (это особенно справедливо для евангельских повествований и поучений Самого Христа) встречаются такие ссылки и реминисценции, которые не всегда просто идентифицировать или истолковать. В большинстве своем они сообщают читателям той или иной местности определенный (а скорее — неопределенный) набор сведений о некоторых документах 1 века, которые потом и стали частью того, что мы сегодня называем Новым Заветом. Рассмотрим несколько примеров:

Священномученик Климент, епископ Римский († 101 г.)

До нас дошли два Послания св. Климента Римского к Коринфской церкви. Первое Послание, согласно научным исследованиям, написано в царствование императора Домициана, не позднее 96 г. по Р.Х.; оно пользовалось большим авторитетом и читалось при общественных собраниях христиан. В этом Послании содержится несколько ссылок на Евангелие. Правда, автор цитирует известные нам из канонического текста Евангелия поучения Христа Спасителя не буквально, а в перифразе. Видимо, св. Климент приводит цитаты по памяти или использует сборники поучений Иисуса Христа, без сомнения существовавшие в те времена в Римской Церкви.

В прочих главах труда св. Климента можно найти еще несколько явных ссылок на другие Послания апостола Павла. Например, в 35 главе автором приводится в пересказе отрывок из Послания к Римлянам (1:29−32); в 17 и 27 главах мы находим ссылки на Послание к Евреям. А в 36 главе почти дословно воспроизводится текст начала этого Послания: «Он (Христос), будучи сияние величия Его, столько превосходнее ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя. Ибо так написано: „Он творит ангелов Своих духами и служителями Своих пламенем огненным“. О Сыне же Своем так сказал Господь: „Сын Мой Ты, Я ныне родил Тебя…“» Писания мужей апостольских. — Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. (ср.: Евр. 1:1−3).

Вывод: все это позволяет с глубокой уверенностью сказать, что св. Климент Римский, наряду с Евангельским текстом (или тем, что составляло материал для Евангелия — поучения Иисуса Христа, сказания о Его жизни, смерти и воскресении), был знаком со сборником Посланий апостола Павла. Для раскрытия нашей темы это весьма важный аргумент в пользу того, что тот текст Нового Завета, который мы имеем на сегодняшний день, имел место уже во второй половине I века по Р.Х., т. е. непосредственно в период еще Апостольской проповеди.

Священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский († 107 г.)

До нас дошло семь Посланий св. Игнатия Богоносца, ученика апостола Иоанна Богослова, в которых явлена такая глубокая вера и всеобъемлющая любовь ко Христу, что они по праву считаются одним из сильнейших и авторитетнейших ранних свидетельств Христианства в начале II века по Р. Х. Все свои Послания св. Игнатий написал на пути из Смирны в Рим, где он принял мученическую смерть в 9-й год правления императора Траяна, т. е. в 107 году. Таким образом, его Послания являются также одним из самых ранних памятников христианской письменности, в которых мы находим ссылки на канонический текст Нового Завета, что свидетельствует о существовании этого текста в конце I и начале II веков.

В своих Посланиях св. Игнатий использует выражения, сильно напоминающие фразы из различных мест Посланий апостола Павла, входящих в канон Нового Завета. Вот несколько примеров. Св. Игнатий пишет к Ефесянам: «Мой дух — в прах перед крестом, который для неверующих соблазн, а для нас спасение и вечная жизнь. Где мудрец, где совопросник, где хвастовство так называемых разумных…» Ранние отцы Церкви. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, 109 (гл. 18). Фразы для этого текста заимствованы автором из Первого Послания к Коринфянам апостола Павла: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия… Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего?» (гл. 1, стихи 18 и 20).

Конечно, нужно отметить, что св. Игнатий Богоносец приводит выражения, напоминающие по своей фразеологии некоторые места из Посланий апостола Павла, довольно кратко и обрывисто. Но это вполне объясняется тем, что, скорее всего, он приводит эти выражения по памяти, что нисколько не исключает наличие оригинальных апостольских текстов. Таким образом, мы можем утверждать, что в Антиохии Сирской были известны тексты Посланий апостола Павла.

По Посланиям св. Игнатия Богоносца можно со всей очевидностью сказать, что автору также были известны тексты канонических Евангелий. Например, в Послании к Смирнянам он пишет, что Сын Божий «крестился от Иоанна, чтобы исполнить всякую правду» (гл. 1) Ранние отцы Церкви. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, с. 135. Ср.: «Но Иисус сказал ему (св.Иоанну Крестителю — С.В.) в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:15). В этом же Послании св. Игнатий, говоря о трудных вероучительных истинах Христианства, замечает словами Господа: «Вмещающий да вместит» (К Смирнянам, гл. 6). Там же, с. 137 Ср.: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:15). «И когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: возьмите, осяжите Меня и посмотрите, что Я не дух бестелесный» (К Смирнянам, гл. 3). Там же, с. 136 Ср.: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39).

Отголоски канонического текста Евангелия от Иоанна также слышны в Посланиях св. Игнатия Богоносца.

В Послании к Римлянам св. Игнатий дословно употребляет словосочетания, имеющие конкретное значение в богословии апостола Иоанна, и, которые мы находим только в его Евангелии. «Князь мира сего хочет обольстить меня…» (К Римлянам гл. 7). Ср.: «…ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31); «…идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14:30); «…князь мира сего осужден» (Ин. 16:11). Св. Игнатий далее пишет: «…вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: „иди ко Отцу“» (там же). Под выражением «вода живая» автор подразумевает Духа Святого, Который его вдохновляет к мученичеству за Христа. Истоки такого значение этого словосочетания мы находим опять же в Евангелии от Иоанна: «Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий… то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10); «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин. 7:38−39).

Вывод: приведенные места из творений священномученика Игнатия Богоносца говорят о том, что списки текстов Посланий апостола Павла и канонических Евангелий уже существовали во второй половине I века по Р. Х. Причем, св. Игнатий подчеркивает, что по сравнению с Ветхим Заветом главным авторитетом для него выступают именно апостольские свидетельства о жизни, страданиях, воскресении Христа Спасителя; что основы христианской веры нужно искать не столько в Ветхом Завете, сколько в учении Сына Божия: «Хороши священники, но превосходнее Первосвященник, Которому вверено Святое Святых, Которому одному вверены тайны Божии» (К Филадельфийцам, гл. 9).

Священномученик Поликарп, епископ Смирнский († 166 г.)

Св.Поликарп Смирнский был другом св. Игнатия Богоносца и соучеником его у апостола Иоанна Богослова. Он мученически скончался за Христа в 166 году. Его Послание к Филиппийцам содержит около 100 прямых ссылок на известный нам канонический текст Нового Завета. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006 Причем, в этом Послании можно проследить смещение акцента: явное возвеличение авторитета Евангелия Нового Завета по сравнению с Писаниями Ветхого Завета. Последние значимы для христиан, по мнению автора, в силу того, что они возвещали о пришествии Христа Спасителя.

Кроме того, св. Поликарп в своем Послании прямо говорит о том, что апостол Павел известен Церкви Христовой еще и тем, что писал свои Послания, с которыми многие были знакомы. Причем св. Поликарп подчеркивает значимость и авторитетность Павловых Посланий для христиан. Он говорит и о том, что его (Поликарпа) письма и писания прочих отцов никак не могут быть сравнимы по авторитетности с Посланиями апостола Павла: «Ни мне, ни другому, подобно мне, нельзя достигнуть мудрости блаженного и славного Павла, который, находясь у вас, пред лицом живших тогда людей, ревностно и твердо преподавал слово истины, и после, удалившись от вас, писал вам Послания. Вникая в них, вы можете получить назидание в данной вам вере» (гл. 3). Писания мужей апостольских. — Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. — С. 359−365

Из всего Послания св. Поликарпа Смирнского видно, что автору хорошо известны Послания апостола Павла: он знал Послание к Римлянам, Первое Послание к Коринфянам, Послания к Галатам, Ефесянам, Филлипийцам, Второе Послание к Фессалоникийцам, Послания к Тимофею, Евреям. К примеру, он называет Христа «Вечным Первосвященником» — это наименование Сына Божия встречается в Послании к Евреям (6: 20).

Вывод: из кратко рассмотренных нами творений некоторых Мужей апостольских библейская наука делает определенный и научно выверенный вывод, что уже на рубеже I — II веков по Р.Х. имелся в Церкви Христовой вполне устойчивый по своему составу корпус Посланий святого апостола Павла, который стал началом Новозаветного канона, а также соборные Послания прочих Апостолов. Кроме того, непререкаемым авторитетом в первохристианской Церкви обладали Евангелия, на текст которых ссылаются Мужи апостольские, называя поучения Христа Спасителя «словами Господа», т. е. Словом Божьим.

Понятно, что в эпоху Мужей апостольских еще не существовало жесткой нормы цитирования Новозаветных книг, которые еще не были в полной мере определены как канонические. Поэтому эти цитаты нередко только напоминают канонический текст Нового Завета. Но это ни в коем случае не свидетельствует об отсутствии этого текста во второй половине I-го и начале II-го веков. Писания Мужей апостольских не являются плодом богословских изысканий — они являются плодом живого религиозного чувства и преданности Христу Спасителю. Поэтому они не содержат какого-то вероучительного анализа, в них не могло быть, в принципе, никакой дискуссии о каноничности того или иного письменного или устного свидетельства Апостолов. Но в этих писаниях мы находим прямые или косвенные свидетельства о существовании книг, которые впоследствии были определены как канонический текст Священного Писания Нового Завета. Этот процесс определения канона Новозаветных Писаний продолжился во второй половине II-го века.

2.3 Характеристика третьего периода, главные церковные писатели этого периода. Сведения о Мураториевом каноне

В середине II столетия все четыре Евангелия, известные нам как Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, начинают входить в единую группу священных книг, используемых христианами во время богослужений вместе с книгами Ветхого Завета. Об этом, например, свидетельствует святой мученик Иустин Философ. Святой Иустин неоднократно упоминает о воспоминаниях Апостолов в своих трудах. В своем «Разговоре с Трифоном иудеем» приводит до 127 евангельских текстов. Св. Иустин Философ называет по имени еще одну книгу Нового Завета, которая ему была хорошо известна — Откровение св. Иоанна Богослова. Он все же если не прямо, то косвенно цитирует Послания апостола Павла, например, в своей полемике с еретиком Маркионом.

До нашего времени сохранились только три книги к Автолику, написанные св.Феофилом Антиохийским. Нужно отметить, что св. Феофил был первым христианским писателем, который употребил термин «Троица» Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). М.: Мысль, 1979. С. 68. в применении к Богу. В разных местах всех трех книг к Автолику встречаются прямые цитаты из канонических Евангелий, Посланий апостола Павла. Есть косвенное указание на постановления Апостольского Собора, описанного в 15 главе книги Деяний святых Апостолов, что свидетельствует о наличии этой книги во времена св. Феофила (2-я книга к Автолику, гл. 34). Там же, с. 70 Согласно Церковной Истории Евсевия, св. Феофил цитирует также Откровение апостола Иоанна Богослова в книге, которая до наших дней не дошла.

Вывод: в Антиохийской Церкви был определенный сборник Новозаветных Писаний, в который входили четыре Евангелия, Деяния Святых Апостолов, сборник Посланий апостола Павла, Апокалипсис. Причем Писания Апостолов признаются боговдохновенными.

Ученик святого Иустина Философа Тациан Сириец составил так называемый «Диатессарон» (ок. 170 г.) — согласование (сведение) четырех канонических Евангелий воедино. Это произведение древности весьма важно для рассмотрения нашего вопроса. «Диатессарон» подтверждает то, что во II веке в христианском мире признавался абсолютный авторитет всех четырех Евангелий, входящих ныне в канон Нового Завета. Там же, с. 62 Если бы это не было так, то Тациан не осмелился бы объединить их воедино. Нам известно, что еще в апостольские времена многие составляли свое повествование о жизни Господа Иисуса Христа. Выше уже было сказано о начале Евангелия от Луки (Лк. 1:1−2), где есть об этом явное упоминание. Так вот, возвращаясь к «Диатессарону», для нас важно отметить, что в те времена, когда многие евангелия стремились привлечь к себе внимание, Тациан избрал для своей симфонии именно канонические Евангелия.

В этом труде Тациан излагает хронологически выверено историю жизни Спасителя. В начале своего изложения автор поставил пролог Евангелия от Иоанна. Весь прочий материал он расположит по указанным евангелистом Иоанном Богословом праздникам Пасхи. Повествования о Рождестве Христа Спасителя и последовавших за ним событиях, о Крещении, искушении в пустыне, призвании первых учеников, о браке в Канне Галилейской Тациан поместил во введении. Сказание об общественном служении Спасителя он начал с праздника Пасхи, где Господь выступил с проповедью первый раз, а заканчивает праздником Пасхи, во время которого Он пострадал. В третью, заключительную, часть «Диатессарона» включены повествования о смерти, воскресении и вознесении Иисуса Христа. Там же, с. 65

Необходимо также отметить, что во время составления «Диатессарона» Тациан был уже вне Церкви Христовой, впав в ересь энкратитов (т.е. «воздержников»), которые отвергали брак, осуждали употребление в пищу мяса, заменили вино на Евхаристии водой… Но на суть канонических Евангелий, соединенных в «Диатессарон», это не сильно повлияло. Видимо, из своих еретических заблуждений Тациан опускает родословие Иисуса Христа, а так же вставляет элементы апокрифов.

Из прочих творений Тациана, дошедших до нас, известно, что он знал Послания апостола Павла, хотя в силу своих заблуждений отвергал некоторые из них. Но мы говорим не о богословских воззрениях Тациана. Для нас важны свидетельства людей, живших в ближайшие времена к эпохе Апостолов, чтобы на основании этих свидетельств нам стало ясно, что нынешний канонический текст Нового Завета был создан на заре истории Христианства.

Итак, мы познакомились только с двумя свидетелями середины II века по Р. Х. На самом деле подобных примеров можно было бы привести множество. Но, думаю, что этих свидетельств вполне достаточно, чтобы твердо констатировать вывод: в середине II-го века Церковь Христова имела свой канон Новозаветных Писаний. Правда, не во всех областях тогдашней вселенной, где было распространено Христианство, этот канон был одинаков.

Чтобы противодействовать ереси Маркиона многие христианские общины начали составлять списки Новозаветных Писаний, которые признавались всей полнотой Церкви как боговдохновенные творения святых Апостолов, точно и непогрешимо выразивших в них Евангельское Откровение. Древнейшим и наиболее полным таким списком Новозаветных книг является так называемый Канон Муратори. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006, с. 300 Написание этого древнего христианского памятника датируется второй половиной II века по Р. Х. Об авторе можно достоверно утверждать одно: он был членом Римской церкви или общины, располагавшейся неподалеку от Рима, и к концу П века составил на греческом языке свод писаний, который признавали Новым Заветом в той части Церкви, к которой он принадлежал.

Канон Муратори — один из наиболее важных документов для ранней истории канона Нового Завета, Он включает 85 строк, написанных на варварской латыни с орфографическими ошибками. Названный по имени своего открывателя, видного итальянского историка и богослова Людовико Антонио Муратори, он был опубликован в 1740 г. Это — образец небрежности, с какой переписчики средних веков копировали рукописи. Кодекс, в котором сохранился список, представляет собой рукопись VIII века, ранее хранившуюся в древнем монастыре в Боббио, а ныне — в Амброзианской библиотеке в Милане. В ней 26 листов (27×17 см) на довольно грубом пергаменте. Она содержит несколько богословских трудов трех Отцов Церкви IV и V веков (Евхерия, Амвросия и Златоуста), и несколько ранних символов веры. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006, с. 303 Очевидно, рукопись была обиходной книгой некоего монаха, который переписывал в нее разнообразные тексты из разных источников.

Этот канон говорит о четырех Евангелиях, известных нам, о Книге Деяний святых Апостолов, о тринадцати Посланиях апостола Павла, о Послании Иуды, о Посланиях Иоанна Богослова, об Апокалипсисе Иоанна. Все эти Писания автором Канона Муратори воспринимаются как непререкаемый авторитет — это Священное Писание христиан. То, что в этот список не включены Послания Петра, Послание Иакова и Послание к Евреям свидетельствует только о том, что канон Нового Завета во второй половине II века находился в стадии формирования, но ни в коем случае это умолчание не говорит о том, что эти Послания исключались ранней Церковью из состава книг христианского Священного Писания. «Тон всего документа не претендует на установление нормы, а скорее объясняет более или менее сложившееся положение вещей».

Канон Муратори в собственном смысле слова не канон. Он представляет собой не простое перечисление названий, а своего рода введение в Новый Завет. Вместо обычного именования книг, принимаемых Церковью в качестве авторитетных, составитель рассуждает о них, снабжая их исторической информацией и богословскими размышлениями. Эти комментарии позволяют нам сделать некоторые выводы о том, как автор представлял себе мотивы и нормы, определявшие формирование Нового Завета. Говоря в целом о каноне Муратори, прежде всего, необходимо отметить, что он распределяет книги по четырем категориям. В первую входят те, которые получили повсеместное признание. Это четыре Евангелия, Книга Деяний, тринадцать посланий Павла, Послание Иуды, два (а возможно, и три) послания Иоанна, книга Премудрости Соломона и Апокалипсис Иоанна. Ко второй следует, нести спорную книгу, Апокалипсис Петра, которую некоторые христиане отказываются читать в церкви. В-третьих, есть Пастырь Ерма, который не приемлется как каноническая книга, но его советуют читать индивидуально.

Следует отметить и то, что тон всего документа не претендует на установление нормы, а скорее объясняет более или менее сложившееся положение вещей. Есть только один пример различия во мнениях членов Церкви, который касается того, употреблять ли Апокалипсис Петра в богослужении. Совершенно очевидно, что автор придает исключительное значение четырем Евангелиям, а апокрифические лишь упоминает, отрицая их. При этом заметен и апологетический пафос, с которым автор говорит о том, что все четыре согласуются между собой по существу. Согласие это достигалось, как он думает, тем, что — писатели вверили себя руководству Св. Духа.

Значительный момент — присутствие в этом списке Евангелия от Иоанна. Две известные еретические группы того времени преимущественно пользовались этим Евангелием, как основой своих учений и потому оно вызывало у многих подозрения. Гностики, о которых мы говорили выше, часто ссылались на Евангелие от Иоанна и монтанисты (новое харизматическое движение), которые были исключены из церкви, как еретики. Римский ученый, пресвитер церкви по имени Гаий так сильно выступал против монтанизма, что отрицал подлинность Евангелия от Иоанна. Он и его последователи стали известны как «алоги» («против Слова»), потому что они отвергли «логос» (слово), которое было результатом труда апостола Иоанна. В противовес этому, Церковь утверждала авторитет Евангелия от Иоанна, показывая, что оно уже нашло место в сердцах верующих как подлинное и богодухновенное. Вообще, «Фрагмент Муратори» отражает политику Римской церкви отвергать противников истинной церкви способом перечисления письменных источников, несущих апостольский авторитет.

Известен также сирский перевод книг Нового Завета «Пешито». Это памятник верований и убеждений малоазийских церквей II в., во главе которых стояла церковь Антиохийская. В нем не содержится 2Петра, 2,3Иоанна, Иуды и Откровения. Зато имеет послания Евреям и Иакова.

Вывод: II век по Р.Х. был временем, в которое весьма интенсивно определялся канон Нового Завета. При этом можно констатировать, что в середине II-го века Церковь Христова имела достаточно четкий канон Новозаветных Писаний. Но здесь нужно отметить, что состав этого канона в отдельных христианских общинах на Западе и Востоке был не одинаков. Так, к началу III века по Р.Х. всей полнотой Церкви Христовой были определенно приняты четыре Евангелия, Деяния святых Апостолов, 13 Павловых Посланий, Первое Послание Петра и Первое Послание Иоанна Богослова. Послание к Евреям на Востоке считалось каноническим, а на Западе о нем долгое время даже и не слышали. А Откровение Иоанна Богослова, напротив, на Западе принималось как входящее в состав Священного Писания Нового Завета, а на Востоке вначале его не принимали, сомневаясь в его авторитетности.

2.4 Характеристика четвертого периода, Сведения о каноне новозаветных книг из сочинений Оригена, Евсевия Кесарийского

Среди очень разных и рассредоточенных по миру общин нарастает единодушие относительно большей части Нового Завета. Это справедливо не только для Средиземноморья, но и для территории, простиравшейся от Британии до Месопотамии. К концу III — началу IV века подавляющее большинство из тех 27 книг, которые чуть позже будут широко признаны как канон Нового Завета, почти повсеместно приобретают авторитет священных. Безусловно, в то время ходило довольно много конкурирующих документов, пользовавшихся временным или локальным авторитетом, но в течение жизни последующих поколений рамки канона становились все более четкими.

Ориген, ученейший церковный писатель 3-го в., ученик Климента Александрийского. Для нас представитель голоса, современной ему — Александрийской Церкви. Как ученый и добросовестный критик, всю свою жизнь посвятивший на тщательное занятие Священным Писанием, он должен иметь для нас значение свидетеля за всю церковь не только современную ему, но и времен прошедших. Ориген был настоящим ученым-библеистом. Он произвел колоссальную работу по текстологическому изучению и толкованию Ветхого Завета, составил знаменитые «Гексаплы» (с греч. «Шесть столбцов»), которые представляли собой критическое издание Ветхозаветной Библии параллельно с основными ее греческими переводами. Ориген составил глубокие по богословскому и текстологическому уровню комментарии ко всем библейским книгам. При том, что многое из его творений не сохранилось до наших дней, мы имеем сегодня целые тома наследия этого удивительного богослова древности. Мень А. Ориген // Библиологический словарь. — М., 2002.

Немалое место в этих трудах занимает Новый Завет. Для нас важно то, что Ориген не только четко делит Новозаветные книги на «Евангелия» и «Апостол», что мы встречаем еще до него, но он объединяет их под общим названием «Новый Завет», при этом на основании уже сложившегося церковного взгляда на книги, входящие в него, он прямо называет их Божественными Писаниями, наряду с Ветхим Заветом: «Мы не довольствуемся общими понятиями и ясным представлением видимого, но для ясного доказательства своих слов берем свидетельства из Писаний, признаваемых нами Божественными, именно из так называемого Ветхого и так называемого Нового Завета» (О началах, кн. 4, гл. 1). Немного далее Ориген говорит о том, что Евангелисты и прочие Апостолы были водимы Тем же Духом Божьим, что и ветхозаветные Пророки: «Святой Дух сделал это не в одних только Писаниях, явившихся до пришествия Христова: так как Дух — Один и Тот же от одного Бога, то подобное же Он сделал и в Евангелиях, и в Писаниях Апостольских» (О началах, кн. 4, гл. 16).

О Послании к Евреям Ориген так рассуждает в своих беседах о нем: «В языке Послания, озаглавленном „К Евреям“, нет особенностей, свойственных языку апостола, который признает, что он „неискусен в слове“, то есть в умении выражать свои мысли. Послание составлено на хорошем греческом языке, и каждый, способный судить о разнице стилей, это признает. Мысли же в этом Послании удивительные, не уступающие тем, которые есть в Посланиях, признаваемых подлинно Павловыми. Что это так, с этим согласится каждый, кто внимательно читает эти Послания» Евсевий. Церковная история. /Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») — М., 1993. С. 305 .

Затем, между прочим, он говорит: «Если бы мне пришлось открыто высказаться, я бы сказал: мысли в этом Послании принадлежат апостолу, а выбор слов и склад речи — человеку, который вспоминает сказанное апостолом и пишет, как бы поясняя сказанное учителем. Если какая-нибудь Церковь принимает это Послание за Павлово, хвала ей за это. Не зря же древние мужи считали это Послание Павловым. Кто был настоящий его автор, ведомо только Богу. Еще до нас его приписывали одни Клименту, епископу Римскому, другие — Луке, написавшему Евангелие и Деяния»". Там же, с. 307

Церковная история Евсевия Кесарийского открывает нам доступ ко множеству письменных источников и устных преданий, которые без него были бы потеряны. «Отец Церковной истории» располагал библиотекой в Кесарии, которую сформировал Ориген после того, как он был изгнан из Александрии и обосновался в Палестине. Памфил, энергичный последователь Оригена, нашел и присовокупил к этой коллекции множество книг, а Евсевий, ученик, сотрудник и друг Памфила, стал его преемником после мученической кончины Памфила во время Диоклетианова гонения.

Хотя Евсевий и не был выдающимся экзегетом или апологетом христианства, у него, с другой стороны, было одно качество, которое отсутствовало у всех его предшественников и современников, — чутье к историческому поиску. Пользуясь блестящим собранием библиотеки в Кесарии и Иерусалимской христианской библиотекой, основанной в предыдущем веке епископом Александром, Евсевий утолял свою тягу к христианским древностям, собирая и организовывая фактический материал, охватывающий трехвековую историю Церкви, главным образом Восточной.

Евсевий, родившийся около 260 г. по РХ., стал епископом Кесарии до 315 г., а умер около 340 г. Христианство. Энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993. Т. 1. С. 519 Свою Церковную историю он писал по частям и публиковал несколько раз в течение первой четверти IV века. Подчеркнутое внимание, которое он уделяет всему, что связано с историей христианской Библии, делает его труд особенно ценным. Он прочитал громадное число разных книг и, приводя фрагменты из них, никогда не забывает указать, как их авторы пользовались Писанием, перечислить книги, которые они цитируют, и, походя или подробно их, обсуждая, передать суждения этих писателей о них Там же, с. 520. Если задаться вопросом, почему он захотел зафиксировать многочисленные свидетельства о Писании, то ответ, конечно, следует искать в том, что Евсевий стремился к определенности, а тогда не было официального заключения, которое имело бы абсолютную ценность, например принятого соборно канона или соглашения между церквами или епископами. В длинном перечне письменных свидетельств, накопленных историком, нет и намека на все это. После всего, проделанного Евсевием, он мог лишь констатировать, что неопределенность велика и он даже не может вынести определенное суждение. Поскольку не было официального списка канонических книг Нового Завета, Евсевий посчитал, что проще всего подсчитать голоса свидетелей. С помощью такого приема он надеялся расклассифицировать все апостольские или псевдоапостольские писания по трем категориям:

1) книги, чью авторитетность и подлинность признают и все церкви, и все авторы;

2) книги, которые столь же единодушно отвергают;

3) промежуточная группа, по поводу которой мнения разделяются.

Книги первой категории он называл «омологумены», т. е. принимаемые единодушно повсюду. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006, с. 351 Таких насчитывается 22: «святая четверица» Евангелий, Деяния Апостолов, Послания Павла, 1-е Петра и 1-е Иоанна. В «дополнение к ним, — продолжает Евсевий, — должен быть назван, если его все же правильно считать, Апокалипсис Иоанна, относительно которого мы еще приведем разные мнения в надлежащее время». Несмотря на последнее предложение, Евсевий заключает список словами: «Эти книги относятся к числу общепризнанных».

Книги, относящиеся к третьему (промежуточному) классу, Евсевий обозначает словом «антилегомена», т. е. «спорные книги, хотя и приемлемые для большинства членов церкви». Там же, с. 353 В эту группу он зачисляет Послания Иакова, Иуды, 2-е Петра и 2-е и 3-е Иоанна. Книги, подпадающие под категорию отвергнутых, Евсевий называет «незаконными» или «подложными». К ним относятся Деяния Павла, Пастырь Ерма, Апокалипсис Петра, Послание Варнавы, так называемое Учение Апостолов и Евангелие евреев. К ним же он непоследовательно причисляет Апокалипсис Иоанна, «если это верно». «Некоторые, как я уже говорил, его отрицают, другие же числят среди признаваемых книг». «Так же, — продолжает Евсевий, — некоторые думают и о Послании к Евреям». Евсевий. Церковная история. /Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») — М., 1993. С. 317 Здесь он еще больше запутывает картину, помещая вместе и ложные, и спорные книги и называя их все «спорными». В заключение Евсевий перечисляет книги, «выставленные еретиками под именами апостолов». Эти, считает он, хуже ложных и «должны быть отвергнуты и как бесполезные, и как нечестивые». Евсевий. Церковная история. /Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») — М., 1993. С. 325 Среди них он числит Евангелия от Петра, Фомы, Матфия, Деяния Андрея, Иоанна и других апостолов.

Несмотря на благие намерения, Евсевий не сумел сформировать устойчивый список. Хотя соотносительные термины («признанный» и «спорный») достаточно ясны, он смешивает их с другими категориями, относящимися к другому понятийному аппарату. То, что при первом чтении воспринимается как четкое построение, при более внимательном взгляде оставляет в недоумении.

Сначала Евсевий классифицирует книги по их каноничности/неканоничности; затем, в зависимости от их содержания, он делит их на церковные и нецерковные. К первым относятся признанные и спорные, которые каноничны, а ко вторым подложные, которые не входят в канон и соответственно неканоничны. Нецерковные книги, утверждает Евсевий, не считают и никогда не считали авторитетными.

Такая интерпретация позволяет нам понять, как Евсевий мог поместить Апокалипсис Иоанна условно в два разных класса. Как историк, Евсевий принимает то, что Апокалипсис широко признан, но, как церковный человек, он раздражен той экстравагантностью, с которой его использовали монтанисты и другие милленаристы, и потому рад сообщить в своем труде, что другие считают Апокалипсис неподлинным.

Почему Евсевий не упоминает в своем списке Послание к Евреям, в свое время широко обсуждалось. Самое простое объяснение в том, что он включил его как каноническое среди посланий Павла, при этом не идентифицируя. Правильно то, что авторство Павла оспаривалось; Евсевий в ряде мест приводит различные гипотезы, которые предлагали для объяснения стилевых отличий от других посланий Павла. Но, поскольку в этом месте Евсевий всего лишь констатирует в более или менее упорядоченной форме, какие книги, к какому классу принадлежат, и не обсуждает природу и происхождение этих писаний, он мог совершенно спокойно включить его в число Посланий Павла, так как сам относил его к ним.

В заключение мы должны признать, что Евсевию, может быть, и не удалось достичь стандарта, приемлемого в современной историографии, но его метод перечислений, учитывая пестроту жизни в древней Церкви, замечательно прост и практичен. Он старается точно передать принимавшееся в то время всей Церковью мнение относительно числа и названий книг Св. Писания. Недостаток уверенности говорит нам о честности Евсевия и о его нежелании навязывать более стройную, но искусственную классификацию. Его труд убеждает нас в том, что вскоре появится и более строгий, закрытый список книг.

Вывод: мы видим, что свидетельства Оригена и Евсевия Кесарийского вполне определенные и четкие: они отстаивают именно церковный канон Нового Завета, т. е. тот канон, который в первой половине III века по Р.Х. воспринимался в Церкви Христовой как норма.

ГЛАВА 3. СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СТАНОВЛЕНИЯ И УТВЕРЖДЕНИЯ НОВОЗАВЕТНОГО КАНОНА В ВОСТОЧНОЙ ЦЕРКВИ

К концу III — началу IV века по Р.Х. подавляющее большинство из тех 27 книг, которые чуть позже будут всей полнотой Церкви Христовой признаны как канон Нового Завета, почти повсеместно приобретают авторитет Священных Писаний. На Поместных Соборах, прошедших в IV веке, был канонически подтвержден состав Нового Завета. Причем, постановления этих Соборов были включены в Книгу Правил, обязательной для всей Православной Церкви. Так, Лаодикийский Собор (363 г.) своим 60-м Правилом перечисляет, какие книги следует считать входящими в Ветхозаветный и Новозаветный канон. В частности, после перечня книг Ветхого Завета соборное определение перечисляет четыре Евангелия, книгу Деяний, семь соборных Посланий, четырнадцать Посланий апостола Павла. Отсутствует только Апокалипсис апостола Иоанна Богослова. Но уже Отцы Карфагенского Собора (393−419 гг.) включают Апокалипсис в состав Новозаветного Священного Писания, подчеркивая, что это решение принято на основании Предания Древней Церкви (33-е Правило).

Мы видим, что на рубеже IV — V веков по Р.Х. канон Нового Завета в том виде, который мы имеем на сегодняшний день, был сформирован и определен полностью. Олег Козырев. Формирование канона Нового Завета. // AMEN № 2, 2005, с. 19 Но это, как мы могли проследить на предложенных выше примерах, совсем не означает, что Нового Завета до этого времени не существовало. Все Писания, входящие в него, были написаны руками Апостолов. Понятно, что самих автографов (оригиналов, вышедших из-под руки писателя) не осталось. Но списки этих Писаний существовали всегда. Эти списки распространялись по всей Церкви Христовой. И здесь будет уместно сказать об этом отдельным параграфом.

Формирование новозаветного канона в Восточной Церкви завершилось лишь к V веку. Первым восточно-христианским собором, который установил канон Нового Завета в его нынешнем составе, считается Гиппонский (в Северной Африке) собор 393 года. Деяния этого собора утрачены, однако они отражены в деяниях Карфагенского собора 397 года. 47-е правило Карфагенского собора устанавливает следующий список канонических книг: «Евангелия, четыре книги; Деяния апостолов, одна книга; послания Павла, тринадцать; его же к Евреям, одно послание; Петра — два; Иоанна, апостола, — три; Иакова одно; Иуды одно; Апокалипсис Иоанна». Цыпин В. А. Церковное право. Курс лекций. М.: Круглый стол по религиозному образованию в Русской Православной церкви, 1994. Изд-во МФТИ, с. 250

Впрочем, нельзя утверждать, что к V веку данный канон утвердился повсеместно. В некоторых рукописях Нового Завета, датируемых V веком, состав писаний несколько отличается от приведенного. Так например, знаменитый «Синайский кодекс» (V в.), найденный в середине XIX века немецким библеистом Тишендорфом в монастыре святой Екатерины на Синае, включает в себя все тексты Нового Завета, Послание Варнавы и частично «Пастырь» Ерма. Другой знаменитый кодекс, относящийся к концу IV или началу V века, — Александрийский, — содержит весь Новый Завет, Первое Послание Климента Римского часть так называемого Второго Послания Климента.

Факт, что произведение было написано апостолом или его близким сотрудником, играл значительную роль в помещении его в канон. Послание к Евреям является хорошим примером принятия книги, имеющей и апостольский авторитет и ортодоксальное содержание. На Востоке еще в давние времена оно было принято как написанное рукой Павла и потому пользовалось огромным успехом. Ориген пришел к выводу, что Павел не писал это послание, но (может быть, под влиянием его церкви) предположил, что оно было основано на документе, написанном Павлом на еврейском языке. Римская церковь хотя и была убеждена в том, что Послание к Евреям не принадлежало перу Павла, но, во всяком случае, чтила его. Августин говорил, что уважение к восточной церкви побудило его включить Послание к Евреям в канонические писания. Несмотря на то, кто написал послание, мы видим, что оно было принято и по критерию апостольского авторитета (ошибочно или нет, — здесь не главный вопрос), и ортодоксального учения. В отношении же малых посланий (Петра, Иоанна) и Откровения ясно, что апостольское авторство играло большую роль. Первые послания Петра и Иоанна входили в список, но многие отвергали 2-е Петра, 2-е и 3-е послания Иоанна и Откровение, ссылаясь на сомнение в их авторстве. Многие приписывали и 2-е и 3-е послания Иоанна и Откровение другому Иоанну, другие же говорили, что «Второе послание Петра» не содержит ни стиля, ни способа мышления автора «Первого послания Петра». Намного ранее Восточная церковь не включила Откровение в канон из-за его учения о тысячелетнем царстве. Наконец, «Пастырь» Ермы служит хорошим примером произведения, уважаемого практически всеми. Но оно было отвергнуто по причине его позднего написания и потому не обладало критерием апостольского авторитета.

В вопросе канона мнение христианских церквей в течение продолжительного периода также принималось во внимание. Книги, принятые большинством церквей и употребляемые на служениях при чтении и литургии, считались авторитетными. Церковь не пришла к совершенному согласию о каноничности книг сразу: оно осуществилось в процессе отбора и иногда компромиссов. Евсевий писал о «Втором послании Петра», что сам он не принимает его как каноническое, но оно показалось полезным многим и изучалось с другими писаниями. Евсевий был готов пожертвовать своим личным мнением, уважая мнение Церкви, как единого целого. Евсевий. Церковная история. /Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») — М., 1993. С. 323

Мы уже проследили ранее, как Римская церковь приняла Послание к Евреям под влиянием Восточной Церкви.

Удивительно, что Церковь пришла к единому заключению об основных книгах Нового Завета в течение всего двух столетий и только небольшая группа книг осталась спорной. Еще более удивительно, что в конце концов все христианство приняло канон и признает его авторитетом во всех вопросах жизни и веры. Это показывает действие Святого Духа не только в написании книг, вошедших в канон, но также в процессе его составления.

После установления канона приблизительно с конца IV века и до наших дней возникал целый ряд вопросов о каноне, которые заслуживают нашего внимания. Первый вопрос касается роли богодухновенности в составлении канона: насколько отцы Церкви считали богодухновенность критерием для включения каждой книги в канон? Сегодня вопрос богодухновенности тесно связан с вопросом о каноне. Некоторые христиане верят, что книги, вошедшие в состав канона, избраны именно по причине их богодухновенности, и, наоборот, книга является богодухновенной потому, что она является частью канона. Один из ученых, изучащих этот вопрос писал, что на Западе главным вопросом являлся апостольский авторитет, а на Востоке богодухновенность. Ориген тоже говорил: «…Главное не апостольский авторитет, а богодухновенность». Апостол Павел утверждал, что он научен был Святым Духом (1Кор.2:14−16), а Иоанн зафиксировал в своем Евангелии Христово обещание о том, что Святой Дух наставит учеников на всякую истину (14:26, 16:12−15). Большинство же самих авторов Нового Завета, скорее всего не осознавали действия Святого Духа во время написания своих трудов, а потому и не понимали их богодухновенности. С другой стороны, ни Лука, ни Марк не претендовали на апостольский авторитет своих писаний. Их целью являлось надежное изложение повествования жизни и служения Иисуса Христа (Лк.1:1−14). Церковь же признала богодухновенность их произведений, и факт остается фактом, что Святой Дух действовал через них, а не через апостолов в написании своих Евангелий.

Таким образом, дальнейший ход процесса установления канона выгладит следующим образом:

59-е правило поместного Лаодикийского Собора (ок. 363 г.), запрещает употребление апокрифов в церковном богослужении. На соборе также обсуждался вопрос канон, и в последнем, 60-м правиле содержится список всех новозаветных книг, кроме Апокалипсиса.

В 39-м Пасхальном послании святителя Афанасия Великого (361 г.) объявленный им канон Нового Завета впервые в точности совпадает е нынешним.

После IV века состав канона не подвергался изменениям и на ряде Соборов неоднократно подтверждался.

На Пято-Шестом Трулльском Соборе, проходившем после VI Вселенского Собора в конце VII века (692 г.), были подтверждены постановления Лаодикийского Собора, но уже с добавлением в канон Апокалипсиса. Трулльский Собор признал список из 27 канонических книг свт. Афанасия Великого, хотя в его время (IV в.) в разных поместных Церквах параллельно существовали разные такие перечни.

Затем новозаветный канон подтверждался на Востоке при патриархе Фотии (IX в.), а на Западе — на Тридентском Соборе (1546 г.).

Наконец, в XVII веке (1654 г.), Константинопольский Патриарх Кирилл Лукарис в ответ на выраженные кальвинистами сомнения по поводу каноничности некоторых новозаветных книг торжественно повторил список священных книг новозаветного канона с включением в него Апокалипсиса.

Итак, священные книги приобретали свой особый статус не в момент составления их списков. Они на протяжении столетий широко использовались и почитались христианами, так что перечисленные постановления стали не более чем заключительным признанием авторитета, которым они повсеместно обладали на протяжении многих лет.

Вся история новозаветного канона основывается на двух динамических, в каком-то смысле, моментах. Во-первых, поместные Церкви проводили апробацию новозаветных книг, бывших в некоторых частных Церквах и у отдельных отцов и учителей неизвестными или спорными. Это касалось 2-го и 3-го Посланий Петра, Посланий Иакова и Иуды и Апокалипсиса — на Востоке, Послания к Евреям — на Западе.

И второй момент: устранение книг, которые незаконно претендовали на канонические (Апокалипсис Петра) или на близость к каноническом книгам (послания Климента, послание Варнавы, «Пастырь» Ерма, Дидахе). Олег Козырев. Формирование канона Нового Завета. // AMEN № 2, 2005, с. 20.

Таким образом, можно говорить о том, что формирование новозаветного канона было весьма длительным процессом, продолжавшимся в течение более трех столетий. При этом именно соответствие тех или иных книг Преданию Церкви становилось главным критерием, по которому они отбирались в канон. Это служит еще одним подтверждением того, что Писание не может рассматриваться в отрыве от Предания, так как само оно сформировалось внутри Предания.

Настаивая на приоритете церковного опыта, Православие отвергает те толкования Священного Писания, которые не основаны на опыте Церкви, противоречат этому опыту или являются плодом деятельности автономного человеческого разума. Православие же утверждает, что вне Церкви, вне Предания правильное понимание Писания невозможно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Формирование канона Нового Завета не являлось стихийным процессом, скрытым от глаз и умов членов ранней христианской Церкви. Наоборот, оно состояло из исторического процесса, в котором участвовали они сами. Угодно было Богу, чтобы апостолы и их близкие сотрудники сохранили учение Христа в четырех повествованиях о жизни Христа, в одной истории о ранней Церкви, нескольких посланиях и одной пророческой книге. Эти отдельные произведения стали одним сборником только к концу IV века. За это время судьба каждой отдельной книги была различная в знание и восприятие отдельных книг отличались в различных церквах. В добавок, возникла другая христианская литература, претендующая на авторитет, в которой были или назидательные, или подозрительные, или явные подделки. Ульям Барклей писал о каноне: ''Новозаветные книги стали каноническими потому, что никто не мог остановил) их" .

Не люди избирали новозаветные книги и образовывали канон Нового Завета, а авторитет каждой книги был столь велик во всем христианстве, что, конечно, внимание всех было обращено на это. Никто не устанавливал норм и критериев каноничности, ибо они уже были изложены в учения апостолов, запечатлены Святым Духом в сердцах верующих, составляющих тело Христа — Церковь. Из-за греховности человека одни хотели принять дополнительные книги, другие — исключить необходимые. Но Святой Дух руководил Церковью как единым целым, чтобы со временем она исключила ненужные и хранила необходимые, в конце концов, единодушно приняв 27 книг, которые до сих пор составляют Новый Завет.

Естественно, когда понятие списка авторитетных книг возникло, вместе с ним возникла концепция о каноне как закрытом сборнике авторитетных книг. Верующие принимали книги на основании различных критериев, которые мы перечислили: апостольское авторство или авторство близкого сотрудника апостола, богословское содержание и принятие церквами в целом. Кульминацией этого процесса явилось пасхальное письмо Афанасия (367 г.) епископа Александрийского, которое содержало первый полный список книг, входящих в новозаветный канон, признанный Церквыо. С тех пор список Афанасия стоял непоколебимо, хотя и не без споров, как канон всех ветвей христианской Церкви.

Образование новозаветного канона есть великая критическая церковная работа, но эта работа является творческой в том смысле, что она критически проверяла и утверждала то, чем Церковь изначала владела, как своим неизменным достоянием, а не изобретательной работой (это оставлю, а это возьму и не оставлю, потому что мне это не подходит). Церковь, конечно, всегда имела критерий при установлении новозаветного канона — это происхождение того или иного писания от апостолов или непосредственно апостольского ученика, например. Евангелист Марк записал устную проповедь ап. Петра, или Евангелист Лука по преданию написавший свое Евангелие под руководством ап. Павла. А апостольское происхождение документа определялось историческим преданием, согласием всех Церквей и, во-вторых, догматическим преданием, т. е. чистотою раскрываемого учения, согласного с учением, неизменно хранимом в Церкви Духом Святым.

Таким образом, принятие Нового Завета (притом, что подлинность Новозаветного текста подтверждают строгие научные данные) зависит только от веры, духовно-нравственного здоровья каждого из нас. В неприятии Новозаветного канона повинна духовная составляющая нашего естества. Человек заражен грехом. Это один из постулатов Христианства. И пока человек не увидит этого в себе, ни о каком принятии Христа и Его Откровения не может быть и речи. Это и есть главная причина того, что многие и до сих пор повторяют совершенно ненаучный тезис: текст Нового Завета был искажен, переделан, подтасован…

В заключении уместно привести замечательные слова Бенджамина Уорфилда: «Сравнивая нынешнее состояние текста Нового Завета с текстом любого другого древнего произведения, мы должны констатировать его поразительную точность. Благодаря той тщательности, с которой переписывался Новый Завет (и, несомненно, основанной на подлинном благоговении перед его святыми словами) благодаря Божественному Провидению, возжелавшему во все века дать своей Церкви надежный и точный текст Писаний, Новый Завет не имеет соперников среди других древних произведений не только по чистоте своего текста, сохранившейся при всех переписываниях и употреблении, но и по богатству дошедших до нас свидетельств, исправляющих сравнительно немногочисленные ошибки».

1.Иванов В., прот. Священное Писание Ветхого Завета. (Машинопись). — Ставрополь, 1997.

2. Писания мужей апостольских. — Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994.

3. Подвижники. Избранные жизнеописания и труды. Книга вторая. — Самара: Издательский дом «Агни», 1999.

4. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. — М.: Библейско-Богословский Институт, 2006

5. Ранние отцы Церкви. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1988

6. Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). М.: Мысль, 1979.

7. Мень А. Ориген // Библиологический словарь. — М., 2002.

8. Евсевий. Церковная история. /Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») — М., 1993.

9. Христианство. Энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993. Т. 1.

10. Олег Козырев. Формирование канона Нового Завета. // AMEN № 2, 2005,

11. Цыпин В. А. Церковное право. Курс лекций. М.: Круглый стол по религиозному образованию в Русской Православной церкви, 1994. Изд-во МФТИ,