Феномен отличительности и формирование идентичности

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования.

«Кубанский государственный университет».

(ФГБОУ ВПО «КубГУ»).

Кафедра психологии личности и общей психологии.

Курсовая работа.

Тема: Феномен отличительности и формирование идентичности.

Краснодар 2015.

Термин «идентификация личности», происходящий от средневекового латинского слова identifico — «отождествляю», обозначает механизм, работа которого основана на существовании эмоциональной связи индивида с другими людьми, прежде всего его родителями, приводящий к уподоблению, чаще всего неосознанному, этим значимым другим. Ориентация на другого человека как на образец существенно повышает показатели социального учения. За счет идентификации у маленького ребенка происходит формирование поведенческих стереотипов, образующих черты личности, определение ценностных ориентаций и полуролевой идентичности, — это установленный эмпирический факт.

Также идентификация выступает в качестве одного из механизмов познания и понимания другого человека. Существует много экспериментальных исследований процесса идентификации и выяснения его роли в процессе общения. В частности, установлена тесная связь между идентификацией и другим, близким по содержанию явлением — эмпатией.

Сегодня проблема идентичности личности решается исследователями в социально-психологическом ключе интерсубъективного макросоциального и макросоциального взаимодействия. Рассмотрение проблемы «Я» в контексте изучения конституирующей роли значимых и обобщённых «Других» в процессе достижения идентичности можно отнести к ряду зарубежных и отечественных исследователей, изучающих роль других людей в процессе личностного самосознания, самоотношения и самоидентификации.

Существующие научные разработки в той или иной степени оформляли в психологической науке общий взгляд на проблему идентичности как результат идентификационных процессов личности, реализующихся в ходе субъективной жизненной истории во взаимодействии с индивидуальным психофизиологическим потенциалом и социальным контекстом её существования. Сознание своей идентичности для человека не просто знание себя, а динамическая установка, определенное отношение к себе.

Особенно важна при этом идентификация с той или иной социальной (возрастной, половой, этнической, экономической, профессиональной и т. д.) группой. Для понимания самосознания личности весьма существенно, какие именно роли и группы человек называет при самохарактеристике.

Многими исследователями отмечается и такой аспект, что идентификация с другим без сохранения определенной дистанции означала бы растворение в другом, утрату собственного Я. Гипертрофия «отчуждения», напротив, означает неспособность к эмоциональной близости, предполагающей сочувствие (буквально — совместное чувствование).

1. Что такое идентичность?.

1.1 Понятие идентичности в психологии.

Исследователи проблем идентичности до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, кому принадлежит открытие этого понятия для психологической науки. Если в философии можно проследить преемственность развития термина «идентичность» от античности через немецкую классическую философию и до постмодерна, то в психологии это сделать довольно трудно, потому что, войдя в терминологический аппарат психологической науки, это понятие обрело множество смыслов в связи с множественностью теоретических парадигм его интерпретаций.

Интерес к проблемам идентичности связан с формированием гуманистической парадигмы в гуманитарных науках, обозначившей проблемы свободы и ответственности, осмысленности жизни (Заковоротная М.В., 1999). Появление термина «идентичность» в психологии принято связывать с именем Э. Эриксона. Однако истоки этого понятия современные ученые находят в работах З. Фрейда «Толкование сновидений» и «Групповая психология и анализ эго». В «Толковании сновидений», изданной на рубеже Х1Х-ХХ веков, Фрейд впервые использовал термин «идентификация», под которой он понимал неосознаваемое отождествление субъектом себя с другим субъектом и считал ее механизмом усвоения ребенком образцов поведения значимых других, формирования супер-эго. К моменту выхода в свет работы «Групповая психология и анализ эго» в 1914 году Фрейд придавал понятию идентификации уже более широкий смысл, определяя ее не только как бессознательную связь ребенка с родителями, имеющую преимущественно эмоциональный характер, но и как важный механизм взаимодействия между личностью и социальной группой (Дробижева Л.М. и др., 1996). Употребление одного и того же термина — «идентификация» — применительно к двум различным уровням человеческих отношений с позиции теоретических воззрений Фрейда было вполне оправданным: ведь, по его мнению, в основе любви к своей группе и агрессии по отношению к другим лежит ранний детский опыт амбивалентных эмоциональных отношений, который впоследствии переносится в сферу социального взаимодействия.

Следует отметить, что в современной психологии принято отличать понятие «идентификация» от понятия «идентичность». Если под идентичностью вслед за Э. Эриксоном сегодня принято понимать некоторое состояние самоотождествления, то идентификация — это совокупность процессов и механизмов, которые ведут к достижению этого состояния.

Сам Э. Эриксон считал родоначальником понятия «идентичность» У. Джемса (Эриксон Э., 1996). Хотя Джемс и не употреблял этого термина и использовал вместо него слово «характер», именно он впервые детально описал острое и захватывающее ощущение тождества и целостности, которое в современной психологии именуется идентичностью, задавшись знаменитым вопросом: «Может ли человек, встав утром с кровати, с уверенностью утверждать, что он тот же человек, который вчера вечером ложился спать?».

Среди теоретических предшественников эриксоновской концепции идентичности нельзя не упомянуть также К. Ясперса, идеи которого отражают размышления о взаимоотношениях «Я» и «Ты», зародившихся в ту пору в экзистенциально-ориентированных философско-антропологических исследованиях. В защищенной в 1913 году докторской диссертации «Общая психопатология» Ясперс определил идентичность как один из четырех формальных аспектов самосознания — осознание того, что я остаюсь тем, кем был всегда, и все происходящие в моей жизни события происходит именно со мной, и не с кем другим. Примером нарушения идентичности, по мнению Ясперса, являются утверждения больных шизофренией о том, что происходившее с ними до начала психоза на самом деле было не с ним, а с кем-то другим.

И все же, несмотря на обширную предшествующую историю анализа категории «идентичность», статус самостоятельного научного понятия она получила в работах Э. Эриксона. Начал свои исследования в 1940;х годах исследованиям «военных неврозов» военнослужащих армии США, в 1967 году он обобщил результаты своих многолетних исследований идентичности в книге «Идентичность: юность и кризис». В ней он представляет идентичность как внутреннюю непрерывность и тождественность личности, существующую в контексте непрерывного развития личности и выполняющую адаптационные функции. Идентичность — это динамическое образование, претерпевающее изменения на протяжении всей жизни человека. Она обеспечивает возможность видеть свою жизнь в аспекте ее непрерывности, органично переплетая прошлое и будущее и включая их в переживания настоящего, адаптируясь к изменениям жизненной ситуации.

Э. Эриксон считал, что идентичность личности объединяет в себе помимо природных задатков, потребностей и способностей, значимые идентификации и постоянные, устойчивые социальные роли (Эриксон Э., 1996). Впоследствии благодаря работам Г. Тэджфела и его последователей социальные аспекты идентичности получили в психологической литературе относительно самостоятельный статус, что породило продолжающуюся и сегодня дискуссию о соотношении личностной и социальной идентичности. Этот вопрос на сегодняшний день не имеет однозначного решения.

Традиционные для современной психологии трактовки личностной идентичности как набора характеристик, отличающих данного человека от других людей, и социальной идентичности как результата осознания своей групповой принадлежности с принятием типичных для этой группы черт предполагает противопоставление этих аспектов идентичности.

В последнее время многие исследователи склоняются к модели «одной корзины», выдвигая свои гипотезы сугубо на теоретическом уровне или подтверждая их эмпирическим путем. В рамках когнитивной психологии получила распространение идея, согласно которой за любой социальной категорией стоит определенное содержание, основанное на тех признаках, которые обычно интерпретируются как содержание личностной идентичности. С другой стороны, описывая себя как «веселого» или «доброго», человек идентифицирует себя с группами «веселых» и «добрых» людей и противопоставляет «грустным» и «злым», благодаря чему личностные характеристики оказываются не вполне индивидуализированными.

Идеи о том, что социальная и личностная идентичности не противоречат друг другу, а являются взаимодополняющими элементами идентичности человека, характерны и для сторонников теории социальных представлений С. Московичи. Так, У. Дойс отмечает, что личностную идентичность нельзя рассматривать только как набор уникальных характеристик и сводить индивидуальный уровень исключительно к различиям. И различия, и подобия могут быть найдены как на уровне личностной идентичности, так и на уровне социальной. Более того, он предлагает эмпирически обоснованную гипотезу о том, что личностная идентичность может рассматриваться как социальная репрезентация, представляющая собой результат ассимиляции распространенных в обществе представлений о человеческой личности (Павленко В.Н., 2000).

Как видно в двух вышеописанных подходах, одним из ключевых вопросов, на который пытаются ответить исследователи, заключается в том, какой вид идентичности является первичным по отношению к другому. Как правило, исследователи признают первичность социальной идентичности и ее опосредующее влияние на формирование личностной идентичности.

Таким образом, можно констатировать, что на современном этапе развития социальной психологии проблемы соотношения социальной и личностной идентичности человека остаются нерешенными. Наиболее распространенной на сегодняшний день является точка зрения о том, что социальная и личностная идентичности являются взаимодополняющими, а не противоречащими друг другу компонентами идентичности человека.

1.2 Социальная идентичность личности.

Перейдем теперь к характеристике непосредственного объекта нашего исследования — социальной идентичности.

Понятие социальной идентичности описывает то, как другие люди определяют человека на основе широких социальных категорий или признаков, таких как возраст, профессия или этническая принадлежность. Это те компоненты «Я» человека, которые переживаются им на уровне осознания принадлежности к какой-либо группе.

Социальная идентичность — это результат процесса социальной идентификации, под которым понимается процесс определения себя через членство в социальной группе.

Социальная идентификация выполняет важные функции как на групповом, так и личностном уровне: именно благодаря этому процессу общество получает возможность включить индивидов в систему социальных связей и отношений, а личность реализует базисную потребность групповой принадлежности, обеспечивающей защиту, возможности самореализации, оценки другими и влияния на группу (Ядов В.А., 1993).

Одним из первых о важности социальной идентичности заговорил Курт Левин (1948), который полагал, что человек нуждается в прочном ощущении групповой идентификации, чтобы сохранять ощущение внутреннего благополучия.

Практически ни одно из основных теоретических направлений социальной психологии ХХ века не обошло своим вниманием данный феномен, предлагая собственные взгляды на проблему социальной идентичности.

Весьма значительный вклад в разработку проблемы социальной идентичности внес, конечно же, психоанализ. И здесь мы вновь не можем не упомянуть имя Эрика Эриксона — психоаналитика, благодаря которому термин «идентичность» получил статус самостоятельной научной категории.

Э. Эриксон разработал концепцию психосоциальной идентичности, которая близка к современному пониманию феномена социальной идентичности. С точки зрения Эриксона (1976), только часть идентичности осознаваема, часть находится в области в предсознания, а по большей части она расположена в бессознательном, может даже подвергаться вытеснению. Психосоциальная идентичность — продукт взаимодействия между обществом и личностью. В качестве опосредующего инструмента идентификации выступает «идеология» — систематизированная совокупность идей и идеалов. В своей работе «Понятие идентичности в межрасовом взаимодействии» Эриксон формулирует концепцию отрицательной идентичности, основными компонентами которой являются следующие положения:

1. Психологическая идентичность каждого человека содержит иерархически организованные позитивные и негативные элементы. В детстве человек сталкивается не только с идеалами, но и с прототипами зла. Таким образом, личность получает представление о том, кем она не должна стать. Позитивная идентичность находится в состоянии вечного конфликта с идентичностью негативной.

2. У человека, принадлежащего к подавляемому меньшинству, происходит смешение собственной негативной идентичности с отрицательными образами этого меньшинства, сложившимися у доминирующей группы, в результате чего развивается чувство неполноценности и ненависти к себе.

3. Доминирующая группа отчасти заинтересована в сохранении такой негативной идентичности меньшинства, поскольку она служит защитой от осознавания большинством своей собственной негативной идентичности. Эта защита позволяет большинству чувствовать свое превосходство и целостность.

Ученые бихевиористской ориентации, в частности, М. Шериф, исследовали влияние функциональной взаимозависимости между группами на межгрупповые отношения. В ходе проведенных экспериментов было установлено, что объективный конфликт интересов приводит к проявлению негативных аутгрупповых стереотипов и в то же время способствует внутригрупповой сплоченности и поддержке. Д. Кэмпбелл развил формулировки Шерифа и обосновал теорию межгруппового конфликта.

В рамках символического интеракционизма основы исследования социальной идентичности были заложены работами Ч. Кули и Дж. Мида. Дж. Мид рассматривал идентификацию как результат социального взаимодействия. В качестве инструмента идентификации индивида с группой он вводит понятие «обобщенный другой». Последователь Дж. Мида — Р. Томе — изучал взаимосвязь Я-концепции с представлениями о другом. С точки зрения ученого, Другой играет решающую роль в процессе становления идентичности, присутствие Другого включается в осознание себя, которое никогда не отделено от осознания Другого как партнера.

В работах ярчайшего представителя французской школы социальной психологии С. Московичи предложена гипотеза об организации сознания индивида по типу идентификационной матрицы как особой категориальной подсистемы в системе знаний субъекта. Основу идентификационной матрицы составляет множество принадлежностей: общечеловеческая, половая, религиозная, этническая, профессиональная и т. д. Идентификационная матрица «распределяет» поступающую информацию по категориям, с которыми человек себя отождествляет.

В отечественной социальной психологии проблема социальной идентичности разрабатывалась в рамках деятельностного подхода. Работы В. С. Агеева (1990) показали, что процесс идентификации индивида с группой возникает не спонтанно, а определяется структурой межгрупповой деятельности.

Однако анализ литературных источников показывает, что современные исследования социальной идентичности базируются на двух основных теориях, разработанных в рамках когнитивистской парадигмы: теории социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тернера (1979), а также теории самокатегоризации Дж. Тернера (1982). Остановимся немного подробнее на характеристике этих концепций социальной идентичности, поскольку именно они в значительной мере послужили теоретической основой проведенного нами исследования.

Г. Тэджфел и Дж. Тернер (1979) определили социальную идентичность как «те аспекты „образа Я“ человека, которые возникают из социальных категорий, к которым он ощущает свою принадлежность».

Теория социальной идентичности строится на следующих общих положениях:

1. Люди стремятся удерживать или повышать свою самооценку, то есть стремятся к позитивной «Я-концепции».

2. Социальные группы или категории и членство в них связаны с позитивным или негативным ценностным смыслом, поэтому социальная идентичность может быть позитивной или негативной, исходя из оценок тех групп, которые участвуют в создании социальной идентичности человека.

3. Оценка своей собственной группы определяется при соотнесении с другими конкретными группами путем социального сравнения значимых свойств и характеристик.

Таким образом, в своей теории авторы подчеркивают, что социальная идентичность — это результат процесса социальной категоризации, под которым понимается фундаментальный когнитивный процесс, который позволяет нам организовывать информацию об окружающем мире. Категоризация подразумевает акцентирование различий между категориями и смягчение различий между элементами внутри одной категории (так называемый принцип метаконтраста). Будучи однажды категоризированы как члены определенной социальной группы, члены данной группы будут стремиться сохранять или достигать четкой и позитивной социальной идентичности. Это может происходить путем социального соревнования и дискриминации.

Еще одной важной чертой теории социальной идентичности является то, что она проводит четкую грань между социальной идентичностью (описанием «Я», основным на осознании членства в определенной социальной группе) и личностной идентичностью (частью «Я», описываемой в терминах уникальных личностных черт и близких межличностных отношений). Групповое и межгрупповое поведение (например, этноцентризм, ингрупповой фаворитизм, межгрупповая дискриминация, конформность, нормативное поведение, стереотипизирование, сплоченность) имеют место только тогда, когда именно социальная идентичность выступает на первый план в структуре Я-концепции личности, что определяется особенностями контекста и ситуации. Согласно теории социальной идентичности, групповые процессы (особенно процессы, протекающие в больших социальных группах), не могут быть полностью поняты или объяснены, исходя лишь из процессов межличностного взаимодействия.

Теория самокатегориации делает больший акцент на когнитивных процессах, вовлеченных в процесс самоопределения и самоинтерпретации. Turner (1982) признает, что каждый человек принадлежит к нескольким социальным группам, в разработанной им теории больший акцент делается на том, почему личность идентифицируется с определенной социальной категорией в определенной ситуации, и какие ситуационные факторы объясняют подобные идентификационные «флуктуации». Для того, чтобы предсказать, с какой именно социальной категорией личность будет идентифицироваться в определенной ситуации, теория самокатегоризации предполагает, что для того, чтобы определенная социальная идентичность стала доминирующей, необходимо не только, чтобы межгрупповые различия были больше, чем внутригрупповые (принцип метаконтраста), но и объективные различия между группами должны совпадать (или соответствовать) с ожидаемыми стереотипизированными характеристиками этих групп (принцип нормативного соответствия) (Дж.Тернер, 1982).

Таким образом, в процессе социальной категоризации субъект восприятия старается подчеркнуть различия, существующие между членами ингруппы, с одной стороны, и членами аутгруппы — с другой, чтобы установить свою социальную идентичность. Процесс выделения значимых различий между ингруппой и аутгруппой является причиной таких эффектов как ингрупповой фаворитизм и аутгрупповая дискриминация, эффекты гомогенности аутгруппы и «черной овцы».

В теории самокатегоризации подчеркивается изменчивость, подвижность социальной идентичности, ее зависимость от контекста.

Описывая содержание социальной идентичности, можно выделить такую важнейшую ее составляющую, как социальные стереотипы. Основатель теории социальной идентичности Тэджфел H. говорил о роли стереотипизации в процессах категоризации, составляющих основу формирования социальной идентичности. С точи зрения Тэджфел H., социальные стереотипы выполняют важные функции: оправдательную, объяснительную и функцию социальной дифференциации. Тэджфел H. подчеркивает, что стереотипы — это разделяемые многими людьми образы социальных групп, поэтому любой анализ стереотипов должен учитывать их существование в массовом сознании, следовательно, исследование стереотипов неизбежно ведет к исследованию межгрупповых отношений и коллективному самоопределению личностей в качестве членной определенной социальной группы.

Говоря о современном состоянии исследования проблемы социальной идентичности, необходимо отметить, что с конца 80-х годов в социальной психологии наблюдается огромный интерес к данному феномену, публикуется множество работ на эту тему. Это направление исследований оказало существенное влияние на возрождение научного интереса к проблемам групповых процессов.

В зарубежной, а в последние годы и в отечественной психологии в последние годы получил широкое распространение социально-конструктивистский подход к исследованиям социальной идентичности. Социальный конструктивизм — это относительно новая объяснительная парадигма социальных феноменов и процессов, берущая свое начало в философии постмодернизма. Родоначальник социального консруктивизма американский психолог К. Герген следующим образом формулирует базовые теоретические положения собственной концепции:

1. Знание о социальной жизни следует рассматривать не как «отражение» внешней реальности, а как трансформацию опыта в лингвистическую, языковую реальность.

2. Поведение человека не нужно пытаться объяснять на основании неких неизменных законов, поскольку он действует, исходя из принимаемых произвольно, свободно и автономно решений.

3. Знание о социальном поведении (нормах и правилах) и знание об этом знании следует рассматривать не как процесс накопления, а как процесс бесконечного исторического пересмотра, обусловленного постоянными изменениями социокультурного контекста.

4. Теория, в том числе и в социальной психологии, — это не просто систематизация знаний, а средство преобразования действительности.

5. Никакое знание не может быть ценностно свободным, а этическим проблемам следует уделять все большее внимание при исследовании поведения человека. (Шихирев П.Н., 1999).

Эти теоретические положения позволяют говорить, что «образ Я — это не частная собственность, а нечто, принадлежащее отношениям как продукт социального обмена» (Якимова Е.В., 1999, с. 41). Создавая свой собственный образ, человек применяет набор языковых конструктов, существующих в его культуре, которые и определяют его действия в контексте социальных отношений с другими людьми. При этом элементы Я-образа, в том числе и содержания социальных идентификаций, открыты изменениям вслед за изменением социального взаимодействия людей. Они могут отвечать или не отвечать распространенным в культуре представлениям и, в соответствии с этим, считаться адекватными или отклоняющимися от нормы.

1.3 Социальные группы как объекты и субъекты социальной идентификации.

С точки зрения современной социальной психологии, понятие социальной идентичности является центральным для понимания межгрупповых отношений. Именно социальная идентичность — это ключевой момент, объединяющий личность и социальную группу, к которой личность принадлежит. Очевидно, что социальные группы — это крайне неоднородный феномен, они различаются по самым разнообразным параметрам и характеристикам, поэтому логично было бы предположить, что специфика процесса социальной идентификации определяется свойствами тех конкретных групп, к которым принадлежит личность.

И действительно, современные социально-психологические исследования убедительно показывают, что отдельные параметры групп оказывают крайне существенное влияние на процесс формирования социальной идентичности и ее качественные характеристики. Одним из таких параметров, существенных с точки зрения формирования социальной идентичности, оказывается статус группы.

Теория социальной идентичности помогает понять закономерности, по которым разворачивается внутригрупповое взаимодействие в высокои низкостатусных группах. Теория социальной идентичности предполагает, что когнитивные и мотивационные процессы опосредованы идеологическими и структурными характеристиками социального мира.

Теория социальной идентичности выделяет три фактора, определяющий реакцию личности на иерархию статуса: это представления об устойчивости и законности существующей системы статусов, а также характер границ группы. Именно эти переменные определяют реакции людей стратегии групповой дифференциации.

Устойчивость — это мера, в которой позиции в группе считаются изменяемыми. Легитимность — это степень, в которой статусная структура принимается в качестве законной. Наконец, проницаемость границ показывает, в какой мере члены группы могут покинуть ее и присоединиться к другой социальной группе. Воспринимаемые устойчивость, легитимность и проницаемость границ будут определять когнитивные, эмоциональные и поведенческие реакции на происходящее в группе и формировать стратегии достижения позитивной идентичности. Однако здесь нельзя упускать из поля внимания исследователя более широкий социальный контекст, поскольку, как подчеркивает Теджфел, эти социо-структурные параметры всегда проявляют себя в рамках определенного исторического, политического и идеологического контекста.

Значение и последствия таких характеристик, как стабильность, легитимность и проницаемость границ зависит от позиции группы в социальной структуре. Например, проницаемость групповых границ может создавать возможности для членов низкостатусных групп повысить свое социальное положение, но в то же время являться угрозой сохранения внутригрупповой идентичности для доминирующей группы.

Как показывают результаты исследований усиление идентификации с группой связано с повышением восприятия дискриминации собственной группы со стороны аут-групп, в этом случае социальная идентичность играет роль своеобразного буфера, защищающего психологическое благополучие личности от негативного воздействия дискриминационных практик.

Принято считать, что члены высокостатусных социальных групп часто меньше задумываются над своим групповым членством, чем члены низкостатусных групп, поскольку членство в высокостатусных группах рассматривается как некий эталон, с которым другие социальные группы должны сравнивать собственную идентичность (Turner K. L., Brown C. S., 2007).

Членство в низкостатусных, дискриминируемых, стигматизируемых группах приводит к формированию негативной социальной идентичности. В этом случае люди прибегают к различных стратегиям достижения позитивной социальной идентичности. Как отмечают Тэджфел H., Turner J. (1979), когда социальная идентичность неудовлетворительна, индивиды стремятся или покинуть свою группу и присоединиться к более высоко оцениваемой, или сделать свою группу более позитивной воспринимаемой.

Взаимоотношение между дискриминацией и социальной идентичностью группы может быть опосредовано предшествующей высокой или низкой значимости данной идентификации в социальной идентичности личности. Например, латиноамериканские студенты со слабо выраженной этнической идентичностью снижали ее значимость (то есть начинали ощущать меньшую связь со своей этнической группой) после восприятия угрозы, связанной с их этнической принадлежностью. Для студентов с сильно выраженной этнической идентичностью подобная угроза приводила к еще большему укреплению идентификации со своей этнической группой.

Еще одной важной характеристикой, опосредующей процесс групповой идентификации, является размер группы. С одной стороны, чем меньшей воспринимается группа, тем больше ее члены проявляют дискриминирующее поведение по отношению к соответствующей аутгруппе большинства, а с другой, члены группы большинства действуют по отношению к аутгруппе меньшинства более дискриминирующе, чем члены группы меньшинства по отношению к членам большинства (Гулевич О.А., Онучин А. Н., 2002).

Среди проблем, привлекающих внимание современных исследователей, необходимо отметить изучение механизмов формирования социальной идентичности в малых группах. Социальная идентичность в таких группах может быть основана как на идиосинкразических вкладах их членов, так и на результатах предшествовавших социальных категоризаций. Авторы предполагают, что в группах, объединяющих реально взаимодействующих индивидов, социальная идентичность может строиться по двум основным моделям: дедуктивной и индуктивной. В первом случае группа выделяется из окружающей социальной среды на основании какого-то общего признака (или ряда признаков). Это может быть какая-то врожденная характеристика (например, цвет кожи), аттитюд (например, политические взгляды), общие интересы, цели, принадлежность к одной организации. Важно отметить, что в этом случае члены группы не должны испытывать друг к другу симпатию, или осознавать какое-то личностное сходство. Скорее, составляющие группу индивиды признают и разделяют определенный общий признак, который имеет значение на надиндивидуальном уровне и в рамках контекста внутригруппового взаимодействия (то есть свойства, сформированные историческими и социо-культурными факторами и групповой динамикой). Исходя из этого, члены группы затем выводят набор параметров, формирующих групповую идентичность, которая включает в себя совокупность стереотипов и норм. Таким образом, процесс конструирования идентичности идет в этом случае сверху вниз, надиндивидуальные признаки «прикладываются» к собственной личности, групповым нормам и стереотипам, таким образом формируя границы, в рамках которых члены группы в продолжают формирование собственной идентичности.

Во втором случае формирование групповой идентичности идет «снизу вверх» (посредством коммуникации), и, таким образом, является следствием индивидуальных проявлений членов группы (то есть выражения идиосинкразических позиций). Таким образом, именно в результате процесса индукции индивидуальные действия членов группы (как обычных, так и лидеров) могут формировать групповую идентичность. Индуктивная идентичность может основываться как на межличностном сходстве, так и на индивидуальных различиях. Существуют разнообразные пути, с помощью которых внутригрупповое взаимодействие может формировать содержание социальной идентичности. Хорошо известно, что наблюдение за действиями члена ин-группы очень часто приводит к лучшему осознанию норм и правил группового поведения. Кроме того, члены группы могут активно обсуждать проблему идентичности. Как ни удивительно, разнообразие также может напрямую приводить к солидарности. Для этого существует несколько путей. Сама по себе способность индивидуализировать другого — это показатель сформированной групповой идентичности. Группа может проинтерпретировать проявление различий как знак доверия со стороны индивида. Наконец, проявление различий может усилить способности группы к координированным действиям и повысить ее эффективность, тем самым способствуя появлению чувства коллективной власти.

Очевидно, что социальная идентичность не только опосредуется разнообразными свойствами и характеристиками групп и групповых процессов, но и сама является важнейшим фактором, оказывающим влияние на групповую динамику. Например, эксперимент Van Vugt M. и Hart C. M. (2004) показывает, что социальная идентичность играет роль своеобразного «социального клея», обеспечивая стабильность групп, распавшихся бы без действия данного фактора.

1.4 Смысловая природа социальной идентичности.

Вопрос о том, какова природа социальной идентичности, крайне важен не только в сугубо теоретическом, но и в методическом плане, поскольку ответ на него определяет логику отбора исследовательских средств в рамках данной проблематики, а также наиболее предпочтительные направления психологической помощи людям в соответствующем контексте.

В нашей работе мы исходим из представления о том, что идентичность — это психологический феномен, обладающий природой смысла.

Действительно, социальная реальность, которая предоставляет человеку ориентиры для социальной идентификации (как впрочем, и предметная), даны субъекту познания исключительно как эффекты отражения, а, следовательно, являются его собственным психическим содержанием, представленным исключительно в его внутреннем мире. Иными словами, социальная реальность для конкретного человека субъективна, причем субъективность в этом контексте означает не искажение объективности, а своеобразную форму созидания реальности.

Функционально смысл представляет собой момент субъективного установления связи потребностей человека с предметной и инструментальной сторонами деятельности. Непосредственным источником смысла являются потребности и мотивы личности. Обобщенной характеристикой смысловых образований является то, что они отражают не объективные свойства вещей, а их отношение к удовлетворению потребностей субъекта, благодаря чему эмоциональные переживания открывают субъекту смысл предмета потребности. Таким образом, смысл как отношение между субъектом и объектом действительности, которое определяется местом объекта в жизни субъекта, выделяет этот объект в образе мира и воплощается в личностных структурах, регулирующих поведение субъекта по отношению к данному объекту (Леонтьев Д.А., 1999).

Экстраполируя эти теоретические положения на процесс и результат социальной идентификации, мы можем констатировать, что идентификация с той или иной социальной группой предполагает осмысление человеком ее места в структуре общественных отношений, характеристик, уподобляющих ее другим социальным группам и отличающим от них, норм и правил поведения, ценностей данной группы. В основе такой идентификации, как уже отмечалось выше, лежат потребности личности в групповой принадлежности, обеспечивающие возможность самореализации. Выбор этих социальных групп как объектов идентификации не предопределен жестко системой общественных отношений, существующих в обществе. Человек, осмысляя социальную реальность в широком смысле и свои отношения с окружающими людьми, идентифицируется с теми социальными группами, членство в которых отвечает тем или иным его потребностям. Особенно очевидно это становится в те периоды жизни человека, которые условно можно назвать «кризисами социальной идентичности», когда человек на фоне происходящих в его жизни изменений становится перед выбором одной из нескольких альтернативных социальных идентификаций: считать себя взрослым или пожилым, педагогом или домохозяйкой, петербуржцем или провинциалом.

Следует отметить, что признание за феноменом социальной идентичности смысловой природы отнюдь не означает утверждения, что идентификационный процесс, а также актуальное содержание социальной идентичности личности носят исключительно осознанный характер. Если в классических трудах А. Н. Леонтьева, а также в работах его последователей смысл понимается исключительно как продукт сознания, делающий доступным сознанию субъективное значение тех или иных действий и ситуаций (Асмолов А.Г.; Голенков С. А.; Леонтьев А.Н.), то многие современные исследователи рассматривают смысл не только как феномен сознания, но и как феномен бессознательной психики (Агафонов А.Ю.; Налимов В. В., Дрогалина Ж. А.; Соколова Е. Т; Чхартишвили Ш. Н.). Весьма вероятно, что большая часть содержания социальных идентификаций конкретной личности в подавляющем большинстве случаев находится за пределами ее сознания, и актуализируется только при столкновении личности с теми или иным социальными объектами и ситуациями. Можно сказать, что в первом случае результат осмысления субъектом социальной реальности находится в свернутом, не представленном в сознании виде, но это отнюдь не означает, что данный социальных идентификаций не существует в принципе.

2. Компоненты социальной идентичности.

2.1 Гендерная идентичность.

Очевидно, что личность одновременно является членом многих социальны групп, и принадлежность к различным группам имеет различное значение для формирования социальной идентичности.

Значимость идентификации с определенной группой не статична, она изменяется с течением времени и в зависимости от актуальной ситуации. Одним из таких ситуационных факторов, влияющих на относительную значимость различных компонентов социальной идентичности, является то, ассоциируется этот компонент с позитивным или негативным исходом конкретной ситуации. Тэджфел и Тернер утверждают, что, когда членство в определенной группе воспринимается как негативное или несущее угрозу (например, в ситуации дискриминации), индивиды могут отстранятся от низкостатусной группы или снижать значимость идентификации с такой группой для сохранения позитивности собственной Я-концепции. Как показывают исследования, афроамериканские подростки, которые считают, что их расовая группа оценивается негативно, демонстрируют более низкй уровень этнческой идентификации, чем афро-американские подроскти, которые не считают, что африканцы вызывают негативное отношение.

Психологическая значимость социальной идентичности как основания категоризации себя и других является функцией взаимодействия пяти факторов:

а) стремления индивида к самоподтверждению или самооценке (снижению неопределенности);

б) ситуационной доступности специфических социальных категоризаций;

в) доступности специфических социальных категоризаций, хранящихся в памяти;

г) степени, в которой специфическая категоризация соответствует воспринимаемым в данный момент сходствам и различиям между людьми (структурное или сравнительное соответствие);

д) степени, в которой специфическая категоризация соответствует реальному поведению других людей (нормативное соответствие).

Та категоризация, которая доступна либо в актуальном восприятии, либо в памяти, которая повышает самооценку или снижает неопределенность, которая позволяет понять поведение других людей и в то же время соответствует воспринимаемым сходствам и различиям между людьми, по всей вероятности, и станет ведущей.

Как показывает множество исследований, гендерная и этническая идентичность являются центральными компонентами в структуре социальной идентичности личности, поскольку именно принадлежность к этническим и гендерным группам представляет собой наиболее очевидные основания для категоризации.

Гендерная идентичность — осознание своей принадлежности к мужскому или женскому полу, данное понятие обозначает аспект самосознании личности, описывающий переживание человеком себя как представителя пола, как носителя конкретных полоспецифических характеристик и особенностей поведения, соотносимых с представлениями о маскулинности / фемининности (Клецина И.С., 2004).

Гендерная идентичность является продуктом социального конструирования (Ярская-Смирнова Е.Р., 1998). Она начинает формироваться с рождения ребенка, когда на основании строения его наружных половых органов определяется его паспортный (гражданский, акушерский) пол. С этого начинается процесс гендерной социализации, в ходе которого ребенка целенаправленно воспитывают таким образом, чтобы он соответствовал принятым в данном обществе представлениям о «мужском» и «женском». Именно на основании существующих в обществе эталонов формируются представления ребенка о собственной гендерной идентичности и роли, его поведение, а также самооценка (Клецина И.С., 2004).

Первичное представление о собственной половой принадлежности формируется у ребенка уже в полтора года, причем именно это представление занимает место наиболее устойчивого и стержневого компонента самосознания. С возрастом гендерная идентичность развивается, происходит расширение ее объема и усложнение структуры. Двухлетний ребенок знает свой пол, но еще не может определить причины своего выбора.

В три-четыре года он уже способен осознанно определять пол окружающих людей, но зачастую связывает его с внешними, случайными признаками, кроме того, половая принадлежность считается детьми данного возраста изменяемой характеристикой. Необратимость половой принадлежности осознается детьми примерно к 6−7 годам, что сопровождается усилением половой дифференциации поведения и установок. Следующий важнейший этап формирования гендерной идентичности — это подростковый возраст. Подростковая гендерная идентичность становится центральным компонентом самосознания. Гендерная идентичность взрослого человека представляет собой сложноструктурированное образование, включающее, помимо осознания собственной половой принадлежности, сексуальную ориентацию, «сексуальные сценарии», гендерные стереотипы и гендерные предпочтения.

В структуре гендерной идентичности можно выделить следующие компоненты: когнитивный (познавательный) — осознание принадлежности к определенному полу и описание себя с использованием категорий мужественности-женственности; аффективный (оценочный) — оценка психологических черт и особенностей ролевого поведения на основе их соотнесения с эталонными моделями маскулинности-фемининности; конативный (поведенческий) — самопрезентация себя как представителя гендерной группы, а также способы разрешения кризисов идентичности на основе выборов вариантов поведения в соответствии с личностно значимыми целями и ценностями.

Выделяется пять компонентов гендерной идентичности: знание своей гендерной принадлежности, гендерная типичность (воспринимаемая степень сходства с представителями собственного пола), удовлетворенность своей гендерной принадлежностью, ощущаемое давление со стороны сверстников, родителей и собственной личности в сторону соответствия гендерным нормам и внутригрупповая предвзятость (представление о превосходстве своего пола над другим).

В современной психологии большое внимании уделяется феномену кризиса гендерной идентичности, под которым понимается невозможность достижения внутренней согласованности, самоактуализации и внешнего подтверждения гендерной идентичности. Кризис гендерной идентичности включает в себя рассогласование внутренних компонентов гендерной идентичности (гендерных представлений, гендерной самооценки и гендерных планов, способов и структур поведения), а также рассогласование внутренних составляющих гендерной идентичности с внешними гендерными пространствами, включающими в себя гендерные стереотипы и эталоны, гендерную телесность и гендерные роли.

Как показывают результаты исследований, конструктивное разрешение кризиса гендерной идентичности является важнейшим фактором сохранения психологического благополучия личности. В частности, внутриличностные конфликты, связанные с формированием гендерной идентичности, являются фактором риска суицидального поведения у подростков.

2.2 Этническая идентичность.

Этническая идентичность — это «психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности».

Принадлежность к этнической группе — это особый случай социальной идентичности. Исходя из теории социальной идентичности, можно предположить, что если доминирующая в обществе группа низко оценивает черты или характеристики этнической группы, члены этой этнической группы оказываются перед угрозой негативной социальной идентичности. Идентификация с низко-статусной группой может привести к низкому самоуважению.

В современной отечественной психологии при изучении этнической идентичности делается акцент на тех изменениях, которые происходят в ней в эпоху коренных социальных преобразований. В частности, современные ученые говорят о кризисе социальной идентичности у русских в ближнем зарубежье, который проявляется в утрате связи между позитивной этнической идентичностью и этнической толерантностью, лежащей в основе сбалансированной и непротиворечивой социальной идентичности.

Еще одно направление изучения этнической идентичности связано с теорией аккультурации и культурного конфликта.

Этническая идентичность становится значимой только в ситуациях, когда две и более этнических групп находятся в контакте в течение какого-либо периода времени. Для этнически гомогенного общества это бессмысленное понятие. Этническую идентичность можно понимать в качестве одного из аспектов аккультурации, в котором главный акцент делается на человеке и на том, как он взаимодействует со своей этнической группой, являющейся составной частью общества в целом.

В рамках данного направления исследований существуют две модели этнической идентичности: линейная (биполярная) и двумерная. В линейной модели этническая идентичность представляется в континууме от высокого уровня идентификации со своей этнической группой (позитивная или негативная идентичность) до высокого уровня идентификации с чужой этнической группой (измененная или ложная идентичность). В другой модели аккультурация рассматривается в качестве двумерного процесса, в котором можно учитывать и отношения с традиционной или этнической культурой, и отношения с новой или доминирующей культурой, причем эти два вида отношений могут существовать независимо друг от друга. В результате данная модель описывает четыре возможных типа этнической идентичности: моноэтническую идентичность со своей этнической группой, биэтническую идентичность, моноэтническую идентичность с чужой этнической группой и маргинальную этническую идентичность.

С. Бохнер описывает четыре вида результатов межкультурных контактов для индивида:

человек может «отбросить» свою культуру, выбрав чужую, и стать «перебежчиком»;

может «отбросить» чужую культуру и преувеличивать значимость собственной, превратившись в «шовиниста»;

иногда человек колеблется между двумя культурами и становится «маргиналом», за это ему приходится расплачиваться внутренними конфликтами, противоречиями в собственной идентичности, неспособностью удовлетворить требования двух культур;

последний вариант — это синтез двух культур, это человек-«посредник», способный выступать в качестве связующего звена между различными культурами и народами.

В отечественной науке данный подход к проблеме этнической идентичности представлен, в частности, в работах Н. М. Лебедевой (1993, 1997), посвященных психологическому изучению проблем этнических миграций. Признаком «успешной» адаптации к иноэтническому окружению автор считает межэтническую интеграцию, при которой у каждой группы сохраняется собственные этнокультурные особенности, но в то же время формируется общее самосознание, ощущение общего «мы» (реального или условного).

Как показывают результаты исследований процесса развития этнической идентичности, первые представления об этничности дети приобретают довольно рано, еще в дошкольном или раннем школьном детстве. Для этого периода характерно еще нечеткое осознание общности с представителями своего этноса, немотивированный выбор своей этнической принадлежности, слабые этнические знания. Причем для представителей этнических меньшинств уже в этом возрасте собственная этничность становится нередко источником неприятных переживаний. Так, еврейские и черные дети часто обнаруживали негативные самоустановки, личностные конфликты и ощущение небезопасности.

Следующий важный этап — это подростковый возраст. На этом этапе большинство детей может объяснить мотивы выбора своей этнической принадлежности (Титова Т.А., 1996), происходит формирование системы представлений и оценок этнокультурных особенностей своей общности по сравнению с иноэтническим окружением.

Но лишь в ранней юности — 16−17 лет — этнические установки приобретают устойчивость, укрепляется осознание своей этнической принадлежности, определяется мотивация ее выбора, формируется этническое мировоззрение. Если на предшествующих этапах решающую роль в формировании этнической идентичности играла семья, то в старшем школьном возрасте наибольшее воздействие начинает оказывать школа.

2.3 Возрастная идентичность.

психология идентичность индивид Возрастная идентичность — это, пожалуй, один из наименее теоретически и эмпирически описанных компонентов социальной идентичности, и на это есть несколько довольно серьезных причин.

Возрастные группы долгое время считались предметом изучения смежных с психологией наук, прежде всего, социологии и демографии. Однако сегодня в связи с появлением новых парадигм гуманитарного мышления происходит переосмысление как самой категории «возраст», выступающей системообразующим признаком для этих общностей, так и сущности самих возрастных групп.

Существенная сложность, с которой сталкиваются психологические исследования, посвященные данной проблеме, кроется в многозначности термина «возраст». С одной стороны, возраст — это индивидная особенность человека, которая характеризует онтогенетически обусловленные закономерности его развития («возраст развития»). С другой стороны, возраст — это набор нормативно-ролевых характеристик, производных от системы разделения труда и социальной структуры общества, который определяет обязательность и доступность различных форм социальной активности для людей того или иного хронологического возраста («социальный возраст»). Кроме того, еще один исследовательский ракурс сосредоточен на том, что каждый человек в большей или меньшей степени разделяет ценности той или иной возрастной субкультуры и причисляет себя к той или иной возрастной категории на основе субъективно переживаемого возраста.

Долгое время в психологии различные возрастные периоды (детство, юность, взрослость, старость) рассматривались как инвариантные этапы жизни, четко зафиксированные в соответствующих демографических категориях и физиологически обусловленных закономерностях развития. В реальности же каждая возрастная ступень представляет собой уникальный культурно-исторический феномен, содержание которого может быть понято только посредством анализа системы возрастного символизма соответствующей культуры, отражающего способы осмысления жизненного пути человека и возрастной стратификации общества, что наглядно показано результатами многочисленных культур-антропологических исследований.

Итак, в современной психологии термин «возраст» применяется для анализа тесно взаимосвязанных, но различных по своей сути явлений — онтогенетического развития человека и жизненного пути личности, и к настоящему времени «возраст как объективная мера физического и психического развития» и «возраст как культурно-конструируемое явление» обозначаются единым термином (в отличие, например, от терминологически разграниченных «пола» и «гендера»).

Анализ феномена возраста через призму социального конструкционизма, который составляет методологическую базу наших теоретических взглядов и эмпирических исследований, позволяет в качестве одного из аспектов этой проблемы выделить рассмотрение возраста в качестве социально-конструируемого феномена, отражения сложившихся в конкретном обществе возрастных отношений. Именно этот ракурс, на наш взгляд, наиболее тесно связан с широким спектром явлений, объединяемых названием «межвозрастные отношения»: межвозрастная преемственность и конфликты, возрастная дискриминация (эйджизм) и др.

В основу анализа феномена «возрастная группа» целесообразно положить представление о возрасте как о социальном явлении. Такой подход позволяет придать феномену возраста, а, следовательно, и возрастных групп, собственно социально-психологическое звучание. Появляется возможность рассматривать возрастные группы в качестве субъектов социальной жизни, занимающих определенное место в системе общественных отношений, обладающих определенным набором социальных ролей и статусов.

В этом случае мы можем вслед за Г. Тэджфелом рассматривать межвозрастные отношения (понимаемые как разновидность межгрупповых отношений) как функцию положения той или иной возрастной группы в системе отношений с другими группами.

Возрастная идентичность рассматривается нами как процесс и результат отождествления индивидом себя с определенной возрастной группой с принятием норм поведения данной группы в качестве в большей или меньшей степени регулирующих собственное поведение. Она выступает в качестве регулятора поведения человека в ситуации межвозрастного общения, позволяя различать людей «своего» и «другого» возраста и выбирать адекватные этому способы взаимодействия с ними.

Возрастная идентичность формируется в процессе интерпретации человеком своего хронологического возраста посредством возрастных социальных конструктов, составляющих систему возрастного символизма культуры. Ее содержанием является система автои гетеро-возрастных стереотипов, которые определяют характер взаимодействия человека с представителями своей и других возрастных групп. Она основана на знаниях человека о социальной реальности и формируется в процессе их приобретения.

Результаты наших исследований показывают, что возрастная идентичность является актуальным компонентом социальной идентичности современного россиянина и находит свое отражение в обыденном сознании в виде частичного осознания аскриптивных возрастных свойств и эффектов взаимодействия, регулируемых ею. Эти данные можно рассматривать как эмпирическое подтверждение приведенных выше теоретических рассуждений о социальной природе возрастной идентичности.

Необходимо также отметить, что процесс возрастных идентификаций отличается от формирования многих других аспектов социальной идентичности. Если во многих других случаях человек, как правило, имеет основания идентифицироваться с какой-то одной социальной группой (например, гендерной или этнической) и впоследствии лишь переосмыслять содержание своих идентификаций, то возрастная идентичность в процессе жизненного пути претерпевает коренные изменения, связанные с переходом от одного этапа к другому. В этом процессе человеку приходится формировать идентификации с новыми социальными группами («подростки», «взрослые», «пожилые»), отказываясь от старых. Этот процесс аналогичен смене профессиональной идентичности под влиянием изменения сферы деятельности, изменению национальной идентичности вследствие перемены места жительства и т. д., и, весьма вероятно, сопоставим с ними по интенсивности сопровождающих его личностных затрат. Однако, в случае возрастной идентификации человек часто не имеет более или менее однозначных оснований для причисления себя к той или иной возрастной группе, как это происходит, например, в тех общностях, в которых существуют обряды инициации. Это делает процессы возрастной идентификации затруднительными для личности, прежде всего, в моменты «кризиса возрастной идентичности», когда личность находится на этапе перехода от одной возрастной группы к другой.

2.4 Профессиональная идентичность.

Установление своей идентичности в профессиональной деятельности, согласно концепции Э. Эриксона, — важнейшая задача, встающая перед человеком в период юности и ранней взрослости. Однако следует помнить, что процесс профессионального самоопределения не заканчивается выбором профессии в юношеском возрасте, а продолжается в течение всей профессиональной жизни человека. Это связано и с тем, что человек может по тем или иным обстоятельствам сменить сферу профессиональной деятельности, и с тем, что в ходе развития науки содержание профессии может претерпевать существенные изменения.

Профессиональная идентификация — это процесс самоотождествления с другими представителями профессиональной среды (реальной или идеальной) на основе устоявшихся эмоциональных связей, обеспечивающих стабилизацию профессиональной деятельности и профессионального развития. Она представляет собой механизм «врастания» в профессию, результатом которого является формирование профессиональной идентичности — одной из составляющих социальной идентичности человека.

Профессиональная идентичность выражает концептуальное представление человека о своем месте в профессиональной группе, а также о месте своей профессиональной группе в системе общественных отношений (Волкова О.А., 2005). Она наделяет человека ценностными ориентирами, позволяя ему ориентироваться в мире профессий, а также обеспечивая максимально широкие возможности для самореализации.

Существует точка зрения, согласно которой профессиональная идентичность складывается только на этапе полного овладения профессией (Е.П. Ермолаева). Однако, на наш взгляд, в этом случае уместнее говорить о формировании «профессионализма» как определенных достижений личности в своей профессии. Профессиональная идентичность же, очевидно, предполагает определенное групповое членство, причем факторы причисления человеком себя к той или иной профессиональной группе имеют меньшую значимость, нежели сам факт этого причисления. Важно, что, считая себя представителем данной профессиональной группы, человек осваивает ее нормы, ценности и традиции (Завалишина Н.Д., 1997), и они становятся регулятором его поведения в моменты актуализации профессиональной идентичности. Другим словами, важен не уровень опытности человека в профессии, а его собственное признание того, что он «педагог», «врач», «инженер» и т. д.

Больший или меньший статус профессиональной идентичности в структуре идентификационных оснований личности в значительной степени зависит от объективной роли института профессии, которую он играет в данном обществе, и в которой ценность профессии фигурирует в общественном сознании. В сообществах с традиционно высоким социальным статусом конкретной профессии профессиональная идентичность выступает как ведущий фактор социального благополучия (Волкова О.А., 2005).

2.5 Городская идентичность.

По данным социологов, в современной России наблюдается тенденция к урбанизации, которая проявляется как в росте количества городов, так и в интенсивном развитии и укрупнении уже существующих. Наблюдается активный отток жителей из сельской местности в города, преимущественно крупные. Некоторые ученые склонны даже говорить о том, что в самое ближайшее время можно прогнозировать не просто преобладание городского образа жизни над сельским, а утверждение «всеобщего городского стиля жизни» (Иванова Т.В., 2003).

Психология, обращаясь к городской проблематике, чаще всего изучает вопросы, связанные с восприятием архитектуры и городского пространстве в целом. Значительно реже предметом исследования становится городская и, шире, региональная ментальность (Акопов Г. В., 2002; Иванова Т. В., 2003) — выражения группового сознания в определенном историческом времени и пространстве.

Собственно городская идентичность, понимаемая нами как результат идентификации с группой людей, составляющей население того или иного города, и противопоставления населению других городов и населенных пунктов, на сегодняшний день попадает в поле зрения исследователей крайне редко. Тем не менее, согласно нашим исследованиям и исследованиям ряда других авторов (Даудрих Н.А., 2000; Самошкина И. С., 2006) она включена в структуру социальной идентичности современных россиян наряду с традиционно исследуемыми гендерной, этнической, возрастной и профессиональной идентичностями.

В качестве представителей аут-групп для носителя городской идентичности могут выступать как жители других городов, так и люди, проживающие в сельской местности. Можно предположить, таким образом, что в содержании городской идентичности представлены два смысловых ядра. Первое включает в себя осмысление норм, правил и ценностей городского жителя вообще, в противопоставлении к сельскому образу жизни («я-горожанин»). Второе связано с идентификацией с конкретным городом, с ассимиляцией именно его ценностей: «я-петербуржец», «я-москвичка» и т. д. В качестве отдельного аспекта процесса подобных идентификаций может выступать субъективная оценка «столичности-провинциальности» своего города. К настоящему времени эмпирически выявлено, в частности, что идентификационные процессы жителей мегаполисов отличаются от аналогичных процессов в небольших городах (Акопов Г. В., 2002).

Содержание городской идентичности формируется по нескольким каналам. Одним из них является закрепившиеся практики структурирования, ценностного нормирования и регулирования социального взаимодействия людей. Другой связан с осмыслением (или, чаще всего, мифологизацией) истории своего города, его значении в прошлом и настоящем своей страны. Переезд из одного города в другой, из села в город (как, впрочем, и обратно) создает почвы для возникновения кризиса городской идентичности. Человек вынужден адаптироваться не только к новым социально-бытовым условиям, но и формировать новый образ себя. Вероятнее всего, именно формирование позитивной городской идентичности является одним из самых значимых критериев адаптации человека на новом месте жительства.

2.6 Механизмы формирования социальной идентичности личности.

В научной литературе, посвященной проблеме идентичности, можно обнаружить описание различных механизмов ее формирования.

В отечественной традиции одним из первых об этих механизмах заговорил историк Б. Ф. Поршнев. Описывая закономерности происхождения такого феномена, как этническое самосознание, Б. Ф. Поршнев выделяет в качестве одного из основных его компонентов противопоставление, отмечая, что «этническое самосознание одной общности и ее представление о другой общности выступят как производные от… наличия между ними рубежа… всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет; мера противопоставления есть мера объединения».

Психологи-когнитивисты одним из наиболее важных механизмов формирования социальной идентичности считают категоризацию.

Тэджфел H. утверждал, что категоризация стимулов создает определенные эффекты в процессе социальной перцепции, в результате которых сходства между стимулами внутри одной категории и различия между стимулами, отнесенными к разным категориям, усиливаются в направлениях, которые воспринимаются как взаимосвязанные с категоризацией. Более того, этот эффект еще более усиливается, когда категоризация происходит в важной для индивида области социальной перцепции.

Социальная категоризация видоизменяет основу социальной перцепции таким образом, что люди воспринимаются не на основе своих уникальных индивидуальных характеристик, а на основании разделяемых группой людей признаков данной социальной категории. Таким образом восприятие «деперсонализируется», то есть строится на основании прототипов ини аут-группы, формируемых по принципу метаконтраста. Социальная категоризация самого себя (то есть самокатегоризация) сходным образом обезличивает самовосприятие, но идет еще дальше в трансформации Я-концепции и в привнесении всех аспектов установок личности, ее эмоций и поведений в прототип ин-группы. Деперсонализация — основной процесс, лежащий в основе всех групповых феноменов.

Понятие деперсонализации обозначает феномен, при котором группа индивидов начинает воспринимать и описывать себя не в качестве различающихся индивидуальностей, а, скорее, как взаимодействующих представителей некой общей социальной категории. Таким образом, деперсонализация создает у членов группы ощущение сходства по признакам, значимым для данной социальной категории и приводит к восприятию себя, скорее, как «мы» и «нас», чем «я» и «меня». Этот механизм приводит также к подчеркиванию различий между ин-группой и соответствующими аут-группами. Процесс деперсонализации основывается на механизме самостереотипизации: построении «образа Я», включающего характеристики, стереотипно приписываемые ингруппе, и лишенного свойств, которые считаются типичными для членов аутгруппы.

Еще одним механизмом формирования социальной идентичности является социальное сравнение. Тэджфел полагал, что, поскольку все социальные группы существуют в среде других групп, позитивные аспекты социальной идентичности (то есть те аспекты, которые вызывают удовлетворение) и ощущение ценности принадлежности к определенной социальной группе приобретают значение лишь при сравнении с другими социальными группами. В контексте внутригрупповых процессов социальное сравнение сфокусировано на акцентировании различий между собственной группой и другими группами. Более того, поскольку социальная идентичность включает в себя эмоционально-оценочный компонент, и эта оценка основывается на сравнении характеристик своей собственной группы с другими группами, сущность внутригруппового оценочного процесса в самоподтверждении, это сравнение не должно быть точным, его задача — подчеркнуть различия, говорящие в пользу ингруппы, что должно привести к позитивной межгрупповой дифференциации, позитивно окрашенной отличительности и позитивной социальной идентичности. Эти процессы мотивированы стремлением к поддержанию положительной самооценки, входящим в мотивационную сферу личности.

Завершая краткое описание механизмов, хочется обратиться к модели формирования социальной идентичности, предложенной.

Эта модель восходит к представлениям, разрабатываемым последователями теории Жана Пиаже. В рамках воззрений, характерных для данной парадигмы, развитие приводит к возрастанию осознания наличия множественных идентичностей и их последующей интеграции в Я-концепцию.

Первая стадия, предварительной категоризации, является подготовительной и «запускает» процесс интеграции идентичности. Будучи предварительной, эта стадия возникает еще до того, как личность сталкивается с серьезными жизненными изменениями, требующими пересмотра идентичности, или оказывается в ситуации реального взаимодействия с новой социальной группой. В случае неожиданных изменений эта стадия может и не возникнуть. На этой стадии осуществляется когнитивный процесс самоприсоединения, в ходе которого личность проецирует собственные свойства и характеристики на новые ингруппы. Это процесс наполняет смыслом новое групповое членство и, как результат, приносит ощущение единства с этой ингруппой.

На второй стадии, категоризации, члены группы сталкиваются с реальными жизненными изменениями и с существованием в рамках новой социальной группы. Эта стадия отмечена проблемой внутригрупповой отличительности. Внутригрупповая динамика возрастает по мере того, как различия между группами становятся конкретными и заметными. Личность, находящаяся на данной стадии, не может идентифицироваться сразу с несколькими социальными группами. Компоненты «Я» на этой стадии воспринимаются как различные. Личность принимает только те компоненты «Я», которые описывают изначальную ингруппу. Таким образом, отдельные и конкретные виды социальной идентичности преобладают над целостным ощущением «Я».

Третья стадия развития социальной идентичности — это обособление. На этой стадии множественность старых и новых социальный идентичностей лучше осознается человеком, поскольку он или она больше понимает, что является членом разнообразных социальных групп. Это происходит, когда возрастает число контактов с членами других групп и различные виды социальной идентичности актуализируются одновременно. Опыт такого взаимодействия приводит к появлению новых когнитивных связей между компонентами «Я». Однако, на этой стадии различные виды социальной идентичности существуют обособлено, возможные противоречия между идентичностями также не осознаются. Хотя человек может осознавать себя членом разных социальных групп, идентичности по прежнему очень зависят от контекста, и одновременная идентификация с различными группами невозможна.

На четвертой стадии происходит интеграция социальной идентичности. На этом этапе человек начинает осознавать, что множественные и различные социальные идентичности одинаково значимы для его «Я». Для достижения подобной интеграции необходимо сначала осознать, что различные характеристики «Я» могут конфликтовать между собой, и необходимо использовать когнитивные и мотивационные ресурсы для разрешения этих противоречий.

Заключение.

В заключение нужно отметить значимые теоретические положения. Идентификация личности понимается как уподобление «значимым другим» людям. Идентичность же — результат действия этого механизма. Механизм идентификации с раннего детства выполняет важную функцию в развитии человеческой личности. В работе рассматривались различные подходы к проблеме. Обобщая, отметим, что в концепции МИДа и его последователей придается большая самостоятельность самому человеку в формировании идентичности, нежели во фрейдистско-эриксоновском подходе. Когнитивная психология, показывает постоянную изменчивость идентичности (она развивается на протяжении всей жизни и не обязательно связана с биопсихологическим циклом жизни, как у Эриксона).

В советской психологи идентификация в целом оценивалась как положительный ход развития личности. Такие авторы, как Дубровский Д. И., Кон И. С., Мухина В. С. выделяли в исследуемом процессе такие социально-значимые черты: формирование социальных качеств индивида, занявшего позицию активного нравственного субъекта. Это постоянно действующий механизм развития личности, ее структурообразующий фактор. Идентификация может выступать в качестве объяснительного принципа широкого круга явлений уподобления и обособления. Ее содержание составляет механизм межличностной и групповой интеграции и дифференциации. Сложность изучения идентификации заключается в том, что это явление пропитано другими психологическими, социальными явлениями, при которых актуален системный анализ феномена.

1. Андреева Г. М. Социальная психология: Учебник для вузов. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. — 432 стр.

2. Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии. // Вопросы психологии. 1996. N1. С. 131−143.

3. Большой психологический словарь. / Под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. — СПб.; М.: Прайм-Еврознак: ОЛМА-Пресс, 2003. — 672 стр.

4. Демченко О. Н., Мытиль А. В. Социальная идентификация и адаптация личности, // Социологические исследования. — 1995. — № 6. — 110−119 стр.

5. Заковоротная М. В, — Идентичность человека. Социально-философские аспекты. — Ростов — на — Дону: СКНЦВШ. — 1999. — 261 стр.

6. Иванова В. В. Общие вопросы самосознания личности. М., 1999. — 312 стр.

7. Кон И. О. В поисках себя: Личность и ее самосознание. — М.: Политиздат, 1984. — 335 стр.

8. Мухина В. С. Феноменология развития и бытия личности. — М.: МПСИ, Воронеж: НПО МОДЭК, 1999. — С. 178−186стр.

9. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — СПб.: Питер, 2001. — 866 стр.

10. Сарджевеладзе Н. И. Личность и ее взаимодействие с социальной средой. — Тбилиси: Мецниереба, 1989. — 204 стр.

11. Баразгова Е. С. Американская социология традиции и современность. Екатеринбург, 1997. С. 76.

12. Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. — М.: МГУ, 1987.-176 с.

13. Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997. С. 107.

14. МерлинВ.С. Структура личности: характер, способности, самосознание. — Пермь, ПГПИ, 1990. — 110 с.

15. Пантилеев СР. Самоотношение как эмоционально-оценочная система. -М.: МГУ, 1991. — ПО с.

16. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. — М.: Прогресс, 1994.-480 с.

17. Столин В. В. Самосознание личности. — М: МГУ, 1983.-284 с.

18. Сафин В. Ф. Устойчивость самооценки и механизмы ее сохранения//Вопросы психологии. -1975. -№ 3.-0. 62−73.

19. Т. В. Румянцева Психологическое консультирование: диагностика отношений в паре. Учебное пособие. — СПб.: Речь, 2006. — 176 с.

20. Хараш A.У. Личность в общении // Общение и оптимизация совместной деятельности / под ред. Г. М. Андреевой, Я.Яноушека. — М., 1987.