Уголовно-правовое воздействие: методологические основы понятия объекта и системы

МИНИСТЕРСТВО ОБРЗОВНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ Учреждение образования

" Гродненский государственный университет имени Янки Купалы"

Юридический факультет Кафедра уголовного права и криминологии Дипломная работа

Уголовно-правовое воздействие: методологические основы понятия объекта и системы

Гродно, 2015

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ, ЕГО СУЩНОСТЬ, МЕХАНИЗМ, ЗНАЧЕНИЕ

1.1 Уголовная ответственность. Кара. Уголовно-правовое воздействие

1.2 Механизм уголовно-правового воздействия

1.3 Реализация уголовно-правового воздействия ГЛАВА 2. ОБЪЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ ГЛАВА 3. СИСТЕМА УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

РЕФЕРАТ

ОСОБЕННОСТИ НАСЛЕДОВАНИЯ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ ИМУЩЕСТВА Объем работы 65 листов, 50 источника.

УГОЛОВНО-ПРАВОВЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ, МЕТОДЫ, СИСТЕМА, ОБЪЕКТ, Целью дипломной работы состоит в том, чтобы на основе законодательства, научной литературы и судебной практики комплексно исследовать понятие уголовно-правового воздействия.

При написании работы применялись как общенаучные, так и частные методы: формально-юридический, сравнительно-правовой, логико-юридический, социологический, историко-юридический, системно-структурный и другие.

Комплексный характер данного исследования обуславливает структуру настоящей работы, которая состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников.

Во введении обосновывается актуальность темы работы, а также определяются цель и задачи исследования. В первой главе дипломной работы исследуется понятие уголовно-правового воздействия, его сущность, механизм и значение. Во второй главе работы рассматривается объект уголовно-правового воздействия. В третьей главе дается анализ системе уголовно-правового воздействия. В заключении сформулированы основные выводы по дипломной работе.

Важное значение в обеспечении нормальной жизнедеятельности общества, охране прав и законных интересов личности, общества и государства от преступных посягательств имеет уголовно-правовое воздействие — рациональное, обоснованное и эффективное применение всего комплекса уголовно-правовых средств и возможностей, имеющихся в распоряжении уголовного права в качестве реакции государства на нарушение установленных им уголовно-правовых предписаний. При этом наиболее рациональный подход к проблеме противодействия преступности предполагает признание, что указанная реакция государства должна быть, с одной стороны, неотвратимой и целесообразной, с другой — достаточно гибкой, чтобы неотвратимость уголовно-правового воздействия и его институциональная целесообразность не приводили к избыточности уголовной репрессии, необоснованному ограничению прав и законных интересов граждан.

Некоторое аспекты данной проблемы, в частности, вопросы реализации отдельных элементов механизма уголовно-правового воздействия (уголовной ответственности, наказания, иных мер уголовно-правового характера) затратавались в работах Г. З. Анашкина, JI.B. Багрий-Шахматова, H.A. Беляева, C.B. Бородина, Я. М. Брайнина, Г. Б. Виттенберга, В. В. Волженкина, И. М. Гальперина, Л. Д. Гаухмана, М. Н. Гернета, Л. В. Головко, A.C. Горелика, П. С. Дагеля, С. И. Дементьева, Н. Д. Дурманова, Н. И. Загородникова, И. Э. Звечаровского, И. И. Карпеца, В. Е. Квашиса, С. Г. Келиной, М. И. Ковалева, Л. Г. Крахмальника, Г. А. и Г. Л. Кригер, Н. М. Кропачева, Л. Л. Кругликова, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, A.C.Михлина, A.B. Наумова, Б. С. Никифорова, И. С. Ноя, H.A. Огурцова, П. П. Осипова, A.A. А. И. Санталова, Н. Д. Сергеевского, H.A. Стручкова., Ф. Р. Сундурова, Н. С. Таганцева, А. Н. Тарбагаева, Э. С. Тенчова, В. И. Ткаченко, Ю. К. Толстого, П. А. Фефелова, И. Я. Фойницкого, А. Л. Цветиновича, М. Д. Шаргородского и других ученых-юристов.

Труды перечисленных авторов внесли весомый вклад в разработку рассматриваемых здесь проблем уголовно-правового воздействия, однако в своем подавляющем большинстве они выполнены в период действия прежнего уголовного законодательства и (или) имеют иную тематическую направленность.

Уголовно-правовое воздействие как комплексный институт уголовного права и механизм его реализации до настоящего времени специально не исследовались. До последнего времени не было монографических исследований, посвященных этой теме, данная проблема не была предметом специальных научных исследований на уровне докторских диссертаций, слабо исследованы еще и отдельные элементы механизма уголовно-правового воздействия в условиях реформируемого законодательства [6, c. 2].

Объектом исследования выступили основные составляющие уголовно-правового воздействия, к которыми относятся понятие, объект, система.

Предмет исследования составили нормы белорусского и зарубежного уголовных законодательств, регулирующие уголовно-правовое воздействие; работы по теории уголовного права дореволюционных и современных авторов, в которых исследовались спорные вопросы наказания, уголовной ответственности и иных мер уголовно-правового характера.

Целями настоящей дипломной работы является разработка теоретических основ и практики реализации механизма уголовно-правового воздействия: его сущности, объектов, системы.

Эти цели обусловили постановку и решение следующих задач: а) исследование сущности и возможностей уголовно-правового воздействия, изучение механизма его реализации и путей повышения эффективности; б) определение сущности объекта уголовно-правового воздействия; в) комплексный анализ системы и отдельных видов мер уголовно-правового воздействия, их классификация по различным основаниям, определение их оптимальных свойств, порядка и условий применения.

Методологическую основу исследования составляют системный подход, а также ряд принципов и методов, среди которых — диалектический, исторический, логический, конкретно-социологический, статистический и сравнительно-правовой методы познания. Исторический метод позволил проследить этапы и закономерности зарождения и становления института уголовно-правового воздействия в отечественном законодательстве. Сравнительно-правовой метод был использован в целях получения нового знания об объекте и предмете исследования путем сопоставления различных точек зрения, сложившихся в зарубежном законодательстве по изучаемому вопросу. Благодаря применению логических методов выявлены сущность и содержание рассматриваемого явления. С помощью конкретно-социологического и статистического методов были получены новые знания о месте и роли уголовно-правового воздействия для эффективного противодействия преступности.

Данная дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения. Первая глава посвящена проблеме разработки понятия уголовно-правового воздействия, его соотношения с такими понятиями как уголовная ответственность и кара. В первой главе также рассматривается механизм уголовно-правового воздействия и проблемы его реализации. Вторая глава посвящена объектам уголовно-правового воздействия, приведены различные точки зрения к понятию объекта уголовно-правового воздействия. Третья глава посвящена системе уголовно-правового воздействия, а именно системе наказаний.

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ, ЕГО СУЩНОСТЬ, МЕХАНИЗМИ ЗНАЧЕНИЕ

1.1 Уголовная ответственность. Кара. Уголовно-правовое воздействие

уголовный право наказание ответственность В целях обеспечения гармоничного развития общественных отношений государство устанавливает определенные требования, соблюдение которых является необходимым условием обеспечения общественного порядка и законности в стране. Нарушение этих общеобязательных требований предполагает соответствующую реакцию государства на такое поведение. Государство должно реагировать на нарушение установленных им нормативных предписаний, это необходимо для обеспечения реализации правовых норм и предупреждения их массовых нарушений в дальнейшем. «Преступление без ответственности — это торжествующее зло, изобличенное и осужденное — это зло побежденное» [13, с. 135].

Целью уголовной ответственности является исправление лица, совершившего преступление, и предупреждение совершения новых преступлений как осужденным (частное предупреждение), так и другими лицами (общее предупреждение). Уголовный кодекс не указывает, что кара является целью уголовной ответственности или наказания. Понятно, что кара сама по себе хотя и может отчасти содействовать достижению некоторого уровня социальной справедливости и правопорядка, но без перспективы предупреждения преступлений и исправления преступника уголовная ответственность лишается главных и безусловно необходимых элементов, направленных на эффективную борьбу с преступностью [22, c.44]

Реакцию государства на преступление в отечественной теории уголовного права и в юридической практике принято определять через понятие «уголовная ответственность». Предполагается, что это понятие наиболее точно и полно отражает существо реакции государства на акт совершения преступления. Уголовная ответственность рассматривается как разновидность юридической ответственности, одно из фундаментальных уголовно-правовых понятий и важнейший уголовно-правовой институт, имеющий основополагающее значение при определении оснований и пределов правоохранительной деятельности государства в его противостоянии с преступностью [8, c.24].

Институт уголовной ответственности получил развитие в нашей науке и в законодательстве в конце 50-х годов прошлого века. Тем не менее, до недавнего времени не существовало единого мнения по поводу содержания и оснований уголовной ответственности, момента ее возникновения[22, c. 44].

Авторы одной из концепций отождествляют уголовную ответственность и наказание, либо признают их сторонами одного и того же единого явления. Уголовную ответственность они определяют как меру государственного принуждения, сущность её сводят к наказанию. Соответственно, границы уголовной ответственности авторы данной точки зрения связывают с пределами исполнения уголовного наказания, а ее содержание — с лишениями и ограничениями, составляющими содержание уголовного наказания [27, c. 54].

Эта точка зрения обоснованно критикуется многими исследователями данной проблемы. В теории уголовного права общепризнано, и это получило отражение в уголовном законодательстве, что понятия «уголовная ответственность» и «уголовное наказание» близки, но не тождественны. Это различающиеся понятия, имеющие собственное содержание и самостоятельное значение. К тому же уголовная ответственность первична по отношению к наказанию и шире него по объему.

Вторую группу исследователей составляют авторы, характеризующие уголовную ответственность как основанную на нормах уголовного права обязанность лица, совершившего преступление, претерпеть неблагоприятные для себя последствия совершения преступления (быть осужденным от имени государства и понести заслуженное наказание), дать в установленном порядке отчет в совершенном им преступлении [12, c. 67].

Также некоторые авторы считают, что реализация уголовной ответственности заканчивается погашением или снятием судимости. Другие моментом ее окончания признают отбытие наказания. Содержание уголовной ответственности, по мнению данной группы авторов, составляют «невыгодные, неприятные для преступника последствия совершения им преступления» в виде обязанности виновного понести наказание, осуждения его от имени государства обвинительным приговором суда (хотя бы и с освобождением от наказания), и обязанности подвергнуться уголовно-процессуальной процедуре, т. е. выступать в качестве обвиняемого, подсудимого, осужденного [12, c. 73].

Эта концепция также была подвергнута критике в теории уголовного права. Многие авторы справедливо обратили внимание на то обстоятельство, что возникающая в момент совершения преступления обязанность виновного претерпеть меры уголовно-правового воздействия, предусмотренные уголовным законом за совершение преступления, еще не есть реальное претерпевание указанных неблагоприятных последствий, а следовательно, она еще не есть уголовная ответственность. В силу различных обстоятельств уголовная ответственность может быть не реализована (преступление не раскрыто, преступник не установлен, скрывается от следствия и суда и т. п.). Поэтому юридическая обязанность виновного здесь выступает лишь необходимой предпосылкой ответственности. Уголовная ответственность возникает лишь в связи с фактической реализацией указанной обязанности виновного — в момент вынесения судом обвинительного приговора, как считают одни авторы, или в момент вступления приговора в законную силу, как полагают другие [20, c. 144].

На критике данной точки зрения «взросла» еще одна концепция, сторонники которой исходят из того, что под уголовной ответственностью следует понимать не обязанность виновного претерпеть неблагоприятные для него последствия совершенного преступления, а фактическую реализацию такой обязанности — само предусмотренное уголовным законом государственно-принудительное воздействие, применяемое по приговору суда к лицу, совершившему преступление. Авторы дифференцируют ответственность на два вида — связанную с осуждением виновного, назначением ему наказания и судимостью, и состоящую лишь в осуждении, когда виновный освобождается от уголовного наказания и судимости [12 c. 84].

Уголовный кодекс Республики Беларусь 1999 года, впервые дал законодательное определение уголовной ответственности и принял категорию уголовной ответственности в качестве основополагающей в конструкции Общей части действующего Уголовного кодекса.

Определение уголовной ответственности приведено в ст. 44 УК Республики Беларусь. Уголовная ответственность выражается в осуждении от имени государства по приговору суда лица, совершившего преступление, и применении к осужденному наказания или иных мер уголовно-правового воздействия. Факт осуждения, то есть признания лица виновным в совершении преступления, влечет для него негативные последствия, создает у него состояние судимости (осужденности). Состояние осужденности преступника выражает длящийся процесс его порицания со стороны общества. Судимость (осужденность) выступает главным элементом уголовной ответственности.

Содержание уголовной ответственности заключается в принятии судом мер реального воздействия на личный и имущественный статус лица, виновного в совершении преступления. Именно поэтому уголовная ответственность наступает после вступления приговора суда в законную силу. Начало уголовных правоотношений, которые возникают в момент совершения преступления, и начало реализации уголовной ответственности не совпадают по времени. Уголовная ответственность таким образом — составная часть уголовных правоотношений. Заканчивается уголовная ответственность после прекращения действия института судимости. В этот же момент заканчиваются и уголовные правоотношения.

Основанием уголовной ответственности является преступление (ст. 10 УК). Ответственности подлежат лица, совершившие как оконченное преступление, так и лица, которые не довели преступление до конца, то есть совершившие приготовление или покушение на преступление. Уголовную ответственность несут не только исполнители деяния, но и все соучастники преступления.

Основными условиями наступления уголовной ответственности являются соответствующий возраст и вменяемость виновного лица. В отдельных случаях условием уголовной ответственности выступает требование потерпевшего о привлечении к ответственности виновного [22, c. 55−56].

Единое понятие ответственности многозначно, оно может рассматриваться в разных аспектах (что, собственно, и является одной из основных причин расхождений в этом вопросе). В рассматриваемом нами аспекте — с точки зрения содержательной оно имеет, как минимум, два значения, две стороны:

а) ответственность как право (и одновременно обязанность) государства требовать ответа — спросить с виновного за нарушение им установленного запрета; государство имеет право требовать такого ответа от правонарушителя, поскольку нарушен установленный им запрет, и оно обязано потребовать ответа в силу своих обязанностей перед обществом («активный» или «объективный» аспект содержания ответственности);

б) ответственность как обязанность виновного ответить за содеянное — дать ответ на указанное требование государства, держать ответ за содеянное («пассивный» или «субъективный» аспект содержания ответственности).

Ответственность имеет место, она реализуется, когда налицо оба отмеченные ее аспекты. Она предполагает как неотвратимую негативную оценку (осуждение, порицание) совершенного преступного деяния и личности виновного — спрос с виновного, применение к нему предусмотренных законом мер уголовно-правового воздействия, так и восприятие такой заслуженной оценки виновным, его обязанность «ответить за содеянное», претерпеть применяемое к нему в соответствии с законом воздействие. Поэтому сведение понятия ответственности только к одному из указанных аспектов, составляющих ее содержание, является неправильным.

Наиболее близко к определению сущности уголовной ответственности, на наш взгляд, подошли авторы, понимающие под уголовной ответственностью осуждение, порицание виновного судом от имени государства за совершенное преступление. Уголовная ответственность ими рассматривается как самостоятельное, не зависящее от наказания, а, напротив, первичное по отношению к нему явление, имеющее собственное содержание, не совпадающее с содержанием наказания.

Так, И. С. Ной пришел к выводу о том, что понятие уголовной ответственности связано с государственным осуждением в форме обвинительного приговора, вынесенного судом. Развивая это направление, группа сторонников этой позиции (К.Ф. Тихонов, Ю. А. Демидов, П. П. Осипов и др.) уточнила, что уголовную ответственность следует понимать как «публичное государственное осуждение (порицание, отрицательную оценку) определенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего».

К.Ф. Тихонов и Ю. А. Демидов построили свою концепцию на представлении, что сущностью уголовной ответственности является «осуждение или порицание виновного в совершении преступления со стороны государства, то есть морально-политическая оценка, адресованная виновному».

Но их позиция была признана односторонней и справедливо подкорректирована П. П. Осиповым, Н. А. Беляевым, Г. Г. Криволаповым, И. С. Самощенко и М. Х. Фарукшиным, которые уточнили, что под уголовной ответственностью следует понимать публичное государственное осуждение (порицание, отрицательную оценку) не только лица, совершившего общественно опасное деяние, но и самого этого деяния [8, c. 25−26].

Однако и данная позиция, на наш взгляд, требует уточнения. Ее авторы отождествляют сущность уголовной ответственности лишь с формальным моментом — публичным осуждением преступления и преступника обвинительным приговором суда.

Каждый акт совершения преступления должен с неизбежностью влечь соответствующую реакцию государства — его ответ на факт нарушения установленного им уголовно-правового запрета. Следует предположить, что по своему характеру она должна быть, во-первых, объективно негативной, содержать отрицательную оценку факта преступления и лица, его совершившего, в форме официального государственного осуждения содеянного и порицания личности виновного в обвинительном приговоре суда, с применением в необходимых случаях в отношении осужденного также лишений и ограничений в виде наказания или иных мер уголовно-правового воздействия. Эта реакция государства должна быть, во-вторых, объективно адекватной (соответствующей, соразмерной) характеру и степени опасности правонарушения. Чтобы быть социально полезной и эффективной, указанная реакция государства на правонарушение должна быть, в-третьих, неотвратимой — она должна быть ответом на каждый случай нарушения, и чтобы каждый нарушитель знал о неминуемости такой реакции.

Именно такую реакцию государства на нарушение установленных им запретов — негативную, соответствующую представлениям о справедливости и неотвратимую оценку содеянного и лица, виновного в его совершении, их осуждение, порицание государством от имени общества следует, по нашему мнению, именовать карой. Такая реакция и есть суть «ответа» государства на совершение правонарушения, она составляет сущность и уголовной ответственности, и, шире, уголовно-правового воздействия — всего комплекса уголовно-правовых мер, применяемых в рамках реакции государства, его «ответа» на акт совершения преступления.

Таким образом, уголовная ответственность является по своей сути карой, будучи ее выражением, служит реализации кары — порицанию виновного и осуждению совершенного им преступления, а также осуществлению иных целей уголовно-правового воздействия.

Кара в уголовном праве — это не месть, возмездие или требование ужесточения санкций, а цивилизованная мера справедливости, проявляющаяся в применении к лицу, виновному в совершении преступления, предусмотренных уголовным законом неблагоприятных для него последствий (осуждения и, при необходимости, тех или иных правоограничений) за то, что это лицо совершило, и в меру того, что оно совершило в целях обеспечения торжества справедливости, исправления виновного и предупреждения новых преступлений.

Такой подход к пониманию кары представляется нам и более обоснованным, и более гуманным, чем концепция, в основе которой лежит отношение к уголовной ответственности и наказанию как к государственному принуждению, сущность которой составляет «намеренное причинение страданий» осужденному во имя его возможного в перспективе исправления.

Уголовно-правовое воздействие можно представить как специальную деятельность государства, реагирующего на факты нарушения устанавливаемых им уголовно-правовых запретов посредством использования возможностей, заложенных в уголовном праве.

Уголовно-правовое воздействие есть целенаправленное карательно-воспитательно-превентивное воздействие на лиц, совершивших преступление, и превентивное воздействие на т. н. «неустойчивых» граждан в целях утверждения социальной справедливости, укрепления законности и правопорядка, предупреждения преступлений, а также воспитания граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции и других законов.

Уголовно-правовое воздействие может выражаться как в форме привлечения виновного к уголовной ответственности, так и в форме освобождения его от таковой. Вместе с тем, в специфической форме оно может иметь место и вне конкретных актов совершения преступления, поскольку государство начинает свое противодействие общественно опасным деяниям соответствующих видов (кражам, грабежам, убийствам, хулиганству и т. д.) уже с момента принятия и вступления в силу уголовно-правовой нормы, запрещающей совершение указанного рода деяний и предусматривающей меры уголовно-правового воздействия в отношении нарушителей запрета. Законодательная оценка соответствующих видов поведения как общественно опасных служит основанием для привлечения правонарушителей к уголовной ответственности или применению к ним иных мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, с момента вступления в силу уголовно-правовая норма оказывает на потенциальных правонарушителей определенное карательное, воспитательное и предупредительное уголовно-правовое воздействие [8, c. 31−33].

1.2 Механизм уголовно-правового воздействия

Преступления, как было установлено выше, осуществляется как уголовно-правовое воздействие в форме уголовно-правового отношения, связанного с привлечением к уголовной ответственности или освобождением от нее. В связи с недостаточной исследованностью этого феномена в праве, представляется важным рассмотреть механизм осуществления уголовно-правового воздействия: его основания и пределы, цели и функции, объект и субъекты, содержание и формы реализации.

В уголовном праве понятие механизма уголовно-правового воздействия не раскрывается. Но ряд работ посвящен исследованию близких ему понятий механизма правового (уголовно-правового) регулирования и механизма уголовно-правовой охраны. (См., напр.: 219, с. 4−5; 9, т. 1, с. 153) Механизм правового регулирования в теории права рассматривается как взятая в единстве система правовых средств (юридических норм, правоотношений, актов), при помощи которых осуществляется правовое воздействие на общественные отношения. Механизм уголовно-правового регулирования признается «естественной составной частью общего механизма правового регулирования», включающего в качестве основных звеньев нормы уголовного права, акты их реализации и уголовно-правовые отношения, которые образуют единую систему, «функционирование которой подчинено достижению единой цели — обеспечению и поддержанию порядка в общественной жизни». В уголовном праве употребляется также понятие механизм реализации уголовной ответственности, которое раскрывается как «сложный, динамичный процесс, протекающий не сам по себе; в этом процессе „работают“ особые уголовно-правовые средства, которые и образуют основные элементы механизма реализации уголовной ответственности: 1) уголовно-правовые нормы; 2) уголовно-правовые отношения; 3) акты применения норм уголовного права» [6, с. 293].

Механизм уголовно-правового воздействия можно, представить как определенный процесс — внутренне упорядоченное и функционирующее устройство, определенную систему способов, средств, технологий в действии.

Механизм уголовно-правового воздействия — это функционирующий комплекс (процесс применения) предусмотренных уголовным законом и используемых в правоприменительной практике в отношении лиц, виновных в совершении преступлений, а также в превентивном плане в отношении т. н. неустойчивых лиц средств, приемов и технологий. Это объективно необходимый сложный динамичный процесс практической реализации негативной, справедливой и неотвратимой реакции государства на совершение преступлений при помощи системы предусмотренных законом уголовно-правовых средств (уголовно-правовых норм, уголовно-правовых отношений и актов применения норм уголовного права) в целях обеспечения и поддержания порядка в общественной жизни.

Это понятие следует отличать и от понятия «механизм реализации уголовной ответственности», которое уже по содержанию и меньше по объему, является составной частью механизма уголовно-правового воздействия, включает в себя лишь воздействие на лицо, осужденное обвинительным приговором суда.

Механизм уголовно-правового воздействия начинается с установления уголовно-правовых норм. В связи с перманентно возникающей потребностью реагировать на общественно опасные посягательства того или иного вида, в целях предупреждения такого рода посягательств, регулирования возникающих «нестандартных» ситуаций и охраны общества от все новых их повторений, а также в целях восстановления нарушаемой справедливости, государство устанавливает систему уголовно-правовых норм. «Уголовно-правовые нормы представляют собой законодательную основу регулирования общественных отношений, поведения их участников, определяют их права и обязанности, а также юридические средства, обеспечивающие должное поведение» [6, с. 293].

Издавая конкретную норму уголовного права (и, в частности, устанавливая запрет на совершение определенного вида общественно опасных деяний), государство тем самым реагирует на их ставшую опасной распространенность, дает им негативную оценку, осуждает, запрещает и предупреждает о недопустимости их совершения под угрозой уголовно-правового воздействия. Издание уголовно-правовой нормы является первой реакцией государства (и в его лице всего общества) на общественную опасность соответствующих видов деяний и, соответственно, в целом на преступность [8, c. 35−36].

С точки зрения А. Н. Тарбагаева, механизм возникновения общерегулятивных уголовно-правовых отношений выглядит следующим образом: «в момент вступления нормативного акта в законную силу возникает общее (т. н. общерегулятивное) уголовно-правовое отношение — «особая юридическая связь между взаимными правами и обязанностями сторон». На определенной стадии его развития возникает т. н. «позитивная» ответственность или «уголовная ответственность в позитивном смысле», определяемая автором как «постоянно реализующийся комплекс существующих в обществе правоотношений по соблюдению уголовно-правовых запретов». «Позитивно ответственным» признается поведение граждан, соответствующее нормам уголовного закона.

Н.Ф. Кузнецова отмечает, что «тот, кто не совершает преступлений — для уголовного права безразличен[15, с. 64].

А.И. Санталов, признавая, что вследствие принятия уголовно-правовой нормы возникают правовые связи, вместе с тем, отрицает, что эти связи являются правоотношениями. По мнению автора, к числу правовых можно отнести не каждое общественное отношение, регулируемое нормой права, а «лишь реальные конкретные (относительные) отношения, урегулированные нормой права. Отношения же по соблюдению запретов уголовного права являются нормальными общественными отношениями, реализацией позитивной ответственности людей, но не приобретают качества правовых» [21, с. 38, 42].

По нашему мнению, эта точка зрения является более обоснованной и правильной. Принятие уголовно-правовой нормы и вступление её в законную силу не является безрезультатным, оно, безусловно, производит определенные изменения в общественных отношениях, прежде всего во взаимных отношениях государства и граждан, отражается на поведении отдельных граждан и «самочувствии» общества и государства. И это необходимо рационально использовать в целях обеспечения неотвратимого и справедливого уголовно-правового воздействия. Однако сам по себе факт принятия уголовно-правовой нормы и вступление ее в юридическую силу «автоматически» не приводит к возникновению правовых отношений и позитивной уголовной ответственности. Отношения сторон — государства, установившего запрет и адресатов такого запрета — граждан строятся вне правовых отношений — на основе иных социальных норм.

Необходимо отметить, что основание уголовно-правового воздействия в уголовном законодательстве не определено. Уголовный кодекс определяет лишь основание уголовной ответственности: «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Однако из смысла указанной статьи следует и другое важное положение: что уголовная ответственность должна возлагаться на каждого, в чьем поведении наличествуют предусмотренные УК признаки состава преступления. Иными словами, при наличии указанных в законе признаков состава преступления ответственность должна наступать с неизбежностью, неотвратимо. Этот аспект, по нашему мнению, естественно вытекает из смысла уголовного законодательства и понятия ответственности и имеет важное значение: когда в деянии лица наличествуют все предусмотренные УК признаки состава преступления, указанная норма означает императивное веление правоприменительным органам привлечь виновного к уголовной ответственности.

В основании процесса уголовно-правового воздействия лежит объективная социальная потребность эффективного противодействия преступлениям, проявляющаяся в необходимости гибко реагировать на каждый случай нарушения уголовно-правовой нормы.

В каждом случае нарушения уголовно-правовой нормы указанная потребность познается, осознается и признается подлежащей удовлетворению на основе всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств нарушения уголовно-правовой нормы в их совокупности. Указанная потребность является внутренней движущей силой, мотивом, побуждающим проводить соответствующее расследование, устанавливать истину по делу и неотвратимо и адекватно, по справедливости оценивать содеянное и личность виновного. Каждый случай реализации уголовно-правового воздействия вызывается конкретными жизненными обстоятельствами (юридическими фактами), основной среди которых — факт совершения преступления, на который необходимо отреагировать (негативно, справедливо и неотвратимо).

Основание для осуществления указанного воздействия возникает объективно — в ответ на нарушение уголовно-правовой нормы, но чтобы применить его в отношении конкретного лица, необходимо установить наличие оснований и отсутствие «противопоказаний» для его применения именно в данном конкретном случае[7, c. 55−58].

1.3 Реализация уголовно-правового воздействия

Непосредственными источниками возникновения, развития и прекращения уголовно-правового воздействия служат юридические факты, каковыми могут служить как действия государственных органов (например, внесение изменений в законодательство), так и поведение лица, нарушившего уголовно-правовую норму (деятельное раскаяние, явка с повинной, примирение с потерпевшим и т. п.), а также иные обстоятельства, приводящие к возникновению новых или отпадению существовавших взаимных прав и обязанностей участников уголовно-правовых отношений (изменение обстановки, рождение ребенка, смерть виновного и т. п. В теории уголовного права вопрос о пределах — моменте возникновения и моменте прекращения уголовно-правового воздействия, как и вопрос о его стадиях специально не рассматривался, но активно исследовались близкие ему вопросы о пределах юридической (в т. ч. уголовной) ответственности, а также о пределах правовых (в т. ч. уголовно-правовых) отношений.

Проблема пределов уголовно-правового воздействия не сводится к проблеме пределов уголовной ответственности или уголовно-правового отношения. Уголовно-правовое воздействие находит свое проявление в правовых нормах, правоотношениях и правоприменительных актах и может иметь место до и вне правоотношений и ответственности, например, удерживающее воздействие уголовно-правовой нормы или воздействие на лицо, совершившее преступление, но освобожденное от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям. Уголовно-правовое воздействие начинается с момента вступления в силу уголовно-правовой нормы, содержащей запрет общественно опасных форм поведения людей и продолжается до момента, когда полностью исчерпаны все уголовно-правовые последствия нарушения указанной нормы. При этом вопрос о пределах уголовно-правового воздействия тесно связан с вопросом о его стадиях: стадии развиваются в указанных пределах, а их общая продолжительность определяет временные параметры уголовно-правового воздействия.

Проблема стадий уголовно-правового воздействия теоретически не разработана, исследовалась лишь близкая ей проблема стадий юридической (в т. ч. уголовной) ответственности. Причем также весьма противоречиво. Например, Б. Т. Базылев обосновывает три стадии юридической ответственности: становление (первоначальное развитие), конкретизация и осуществление[3, с. 90]. Б. Л. Назаров выделяет четыре стадии: а) возникновение юридической ответственности; б) выявление юридической ответственности; в) опосредование юридической ответственности, ее официальная оценка в актах компетентных органов; г) реализация юридической ответственности. М. В. Заднепровская рассматривает две стадии юридической ответственности: 1) «стадию состояния» прав и обязанностей субъектов правоотношения ответственности; 2) стадию реализации прав и обязанностей субъектов правоотношения ответственности [20, с. 68, 89].

В основе отмеченных расхождений лежит различное решение авторами вопроса о критериях выделения упомянутых стадий. Что касается критериев определения стадий процесса уголовно-правового воздействия, то этот вопрос в уголовном праве не исследовался. По нашему мнению, в качестве основного такого критерия следовало бы избрать степень осуществления целей уголовно-правового воздействия, которая в конкретных случаях при нарушении уголовно-правовой нормы находит свое выражение в степени познания совершенного преступления уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами в соотношении с измене­ниями, происходящими в развитии правового статуса правонарушителя. По данному основанию, как представляется, могут быть выделены следующие стадии уголовно-правового воздействия:

Первая стадия — принятие уголовно-правовой нормы и возникновение юридического основания уголовно-правового воздействия;

Вторая стадия — нарушение уголовно-правовой нормы, возникновение фактического основания уголовно-правового воздействия, его обнаружение и фиксация;

Третья стадия — установление в процессе расследования оснований для уголовно-правового воздействия, предварительная квалификация содеянного, возможное применение уголовно-правового воздействия в форме освобождения от уголовной ответственности;

Четвертая стадия — окончательная квалификация содеянного и окончательная оценка его в приговоре на основе всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств уголовного дела, уголовно-правовое воздействие в форме привлечения к уголовной ответственности или освобождения от нее;

Пятая стадия — уголовно-правовое воздействие в процессе исполнения назначенного судом наказания или иной меры уголовно-правового воздействия;

Шестая стадия — уголовно-правовое воздействие в процессе течения срока судимости.

Мы исходим из того, что стадии механизма уголовно-правового воздействия — это относительно самостоятельные этапы процесса уголовно-правового воздействия, в ходе которых государство сначала законодательно определяет недопустимые формы поведения людей и запрещает их под угрозой применения к нарушителю неблагоприятных для него последствий, а в случаях нарушения установленных запретов осуществляет комплекс последовательных операций процессуального характера по обнаружению совершенных правонарушений, их фиксации, исследованию, квалификации и справедливой оценке, в соответствии с которой к правонарушителям применяются предусмотренные законом меры уголовно-правового воздействия. При этом все стадии рассматриваемого механизма имеют общую направленность на обеспечение общественного порядка и безопасности в стране.

Стадии последовательно развиваются во времени, сменяя друг друга до момента по возможности полного осуществления целей уголовно-правового воздействия. При этом каждая предыдущая стадия служит этапом, ступенью (и одновременно средством) на пути к последующей, а каждая последующая основывается на предыдущей.

Таким образом, уголовно-правовое воздействие есть определенный более или менее длительный процесс, который начинается с момента совершения преступления, проходит в своем развитии ряд стадий и может быть завершен в силу различных упоминавшихся выше обстоятельств на любой из указанных стадий, если в соответствии с положениями УК РФ вступает в силу институт освобождения от уголовной ответственности. При этом каждая такая стадия имеет свое определенное содержание и свои специфические правовые и процессуальные формы выражения, о которых речь идет в следующем параграфе настоящей главы.

В своей совокупности рассмотренные стадии уголовно-правового воздействия представляют собой процесс последовательного и постепенного познания совершенного нарушения уголовно-правового запрета в соотношении с меняющимся правовым статусом правонарушителя. На этой основе осуществляется оценка содеянного государственными органами, определяется характер и меры уголовно-правового воздействия и осуществляется их реализация в формах, определяемых целями и принципами уголовно-правового воздействия.

Каждой стадии уголовно-правового воздействия (кары) «соответствует определенный объем прав, свобод и обязанностей лица, совершившего правонарушение. Причем, чем выше степень общественной опасности совершенного правонарушения, тем более ограничен в своих правах и свободах правонарушитель, чего нельзя сказать о его обязанностях, которые имеют тенденцию к расширению содержания [10, с. 60].

Анализ проблемы стадий позволяет более полно познать процесс уголовно-правового воздействия, уяснить его действительное содержание, значение, формы выражения. Выделение стадий уголовно-правового воздействия (кары) и изучение их содержания и форм выражения по­зволяетрассматривать уголовно-правовое воздействие и правоотношения, в которых оно проявляется, как динамичную систему, в которой изменения, происходящие с отдельным элементом, неизбежно влекут изменения всей системы.

Определение стадий уголовно-правового воздействия важно прежде всего с точки зрения обеспечения уголовно-правовыми и процессуальными средствами неотвратимой и справедливой реакции государства на нарушение уголовно-правовых запретов. Признание существования различных форм выражения уголовно-правового воздействия, по-разному проявляющихся на разных стадиях его реализации позволяет гибко подходить к различным случаям реагирования на совершаемые преступления, образно говоря, экономя репрессию, вовремя остановиться на пути применения разной строгости форм и мер уголовно-правового воздействия.

Систематизация материальных и процессуальных норм, связанных с этапами развития уголовно-правового воздействия, и объединение их в относительно самостоятельные стадии имеет большое значение для практики правоприменительной деятельности[29, с. 161].

Вопрос о сущности уголовной ответственности в отечественном уголовном праве исследован еще недостаточно, и это является одной из основных причин отмеченных выше разногласий практически по всем аспектам теории уголовно-правового воздействия.

Представляется, что сводить, как это зачастую имеет место в теории, сущность уголовно-правового воздействия к его содержанию или способам обеспечения его реализации (принуждению) неправильно. Главное не то, чем и как обеспечивается реализация уголовно-правового воздействия, или каково ее содержание, а то, чем она является по своей сути, в чем ее назначение, причины и смысл возникновения и использования, а также, конечно же, ее потенциальные возможности по реализации стоящих перед ней целей.

Сущность уголовно-правового воздействия состоит, по нашему мнению, в том, что она является выражением реакции (ответа) государства на акт преступного поведения виновного. Именно в связи с необходимостью материализации указанной реакции — необходимостью осуждения совершенного преступления и порицания лица, виновного в его совершении, от имени государства и народа, данное понятие введено в правовой оборот.

Проблеме уголовной ответственности посвящено немало интересных и полезных исследований. Выработано множество различных определений уголовной ответственности, которые в науке уголовного права относят к нескольким концепциям, ни одна из которых, впрочем, не является общепризнанной.

ГЛАВА 2. ОБЪЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Отсутствие в отечественной уголовно-правовой доктрине комплексного исследования объекта уголовно-правового воздействия и отдельных его составляющих свидетельствует скорее о ее пробельности, чем о бесполезных попытках продублировать уже имеющиеся концепции.

Основным характеристикам объекта уголовно-правового воздействия в частности можно отнести следующее:

1. Он представляет собой часть бытия (материального, идеального), на которую направлена познавательная и (или) практическая активность субъекта.

2. Личность (человек) как биосоциальный системно-организованный феномен, носитель исключительной способности к сознательной деятельности, не может рассматриваться в качестве объекта какого-либо воздействия.

3. Объект определяет содержание деятельности посредством выбора средств адекватного своей сущности и структуре влияния.

4. Конкретно заданный объект не является постоянным в силу общественно-исторических и деятельно-субъективных причин.

5. Гносеологически понятия «объект» и «предмет» соотносятся как целое и часть соответственно, где предмет есть сторона объекта, непосредственно подвергаемая преобразованию.

В современной юридической доктрине и смежных с ней науках (философии права, социологии) вопрос об объекте вызывает неподдельный интерес. В их рамках разрабатываются теории объекта права, правоотношения, ответственности, наказания. Следует отметить, что ни один из этих терминов не имеет на настоящий момент общепризнанного толкования. В силу определенного содержательного родства обозначаемых ими явлений, представляется целесообразным использовать данные концепции при изучении объекта уголовно-правового воздействия.

Например, в литературе объектом уголовного правоотношения называются общественные отношения, охраняемые законом и нарушаемые (поставленные под угрозу нарушения) совершением деяния; общественно опасное деяние, уголовная ответственность; наказание, а равно воспитание и перевоспитание лиц, совершивших преступление; фактическое поведение его участников само по себе либо направленное на удовлетворение жизненных благ; само благо, находящееся в распоряжении управомоченной стороны и охраняемое государством[18, c. 15−16].

Исходя из философского обоснования, а также предлагаемой концепции сущности и содержания уголовно-правового воздействия, следует заключить, что его объектом не могут выступать ни уголовная ответственность, ни наказание. Подобные утверждения противоречат первому методологическому критерию философской категории «объект» как ее противостоянию «субъекту» и познавательно-практической активности.

Любая деятельность (а социально обусловленная тем более) не может быть направлена на саму себя, имея объектом приложения своих сил именно эти силы. Названные правовые явления (уголовное правоотношение, уголовно-правовое воздействие, ответственность и наказание), как отмечалось ранее, содержательно близки. Они соотносятся либо как часть и целое (наказание и уголовно-правовое воздействие), либо как части одного целого (уголовно-правовое воздействие и ответственность в содержании правоотношения).

Не выдерживает критики и понимание под объектом нарушенного общественно опасным деянием отношения. Во-первых, для признания восстановления отношений интегративным свойством системы уголовно-правового воздействия необходимо наличие данной способности у каждого из составляющих ее элементов. Однако из мер уголовно-правового характера реституционными возможностями обладает лишь конфискация [11, c. 46−47]. Во-вторых, не все общественные отношения, к примеру поставленные под охрану поддаются восстановлению.

Следовательно, теория объекта уголовно-правового воздействия как нарушенных общественно опасным деянием отношений не представляется обоснованной, поскольку не отвечает третьему философскому критерию объекта, по которому объект и содержание деятельности качественно обусловлены.

Несостоятельными также представляются теории объекта уголовно-правового отношения (ответственности, воздействия) — общественно опасного деяния. Последнее является фактическим основанием, порождающим возникновение и реализацию названных правовых явлений. Несмотря на то, что содержание предметно-практической и познавательной уголовно-правовой деятельности во многом обуславливается деянием, причинившим уголовно значимый вред, признавать последнее их объектом необоснованно. Побуждающая причина (в связи с чем) не выступает направленностью действий (на что). Кроме того, общественно опасное деяние предшествует существованию уголовно-правовых отношений, воздействия и ответственности и уже в силу этого не может подвергаться каким-либо преобразованиям с их стороны. Пресечение правонарушения не является задачей уголовно-правовых средств.

Наиболее часто направленность реализации мер уголовно-правового характера связывается с личностью, ее волей, телом, поведением. Так, ряд авторов полагают, что объектом воздействия выступает достаточно широкий круг людей. Негативное влияние наказания, связанное с фактом осуждения, помимо виновного, опосредованно испытывают его ближайшее окружение (семья, иные родственники) и весь социум [18, c. 22−24].

Существенным замечанием в такой формулировке выступает признание опосредованности влияния. Находясь в обществе, невозможно быть от него свободным. Большинство социальных процессов взаимосвязаны и взаимозависимы, выступая причиной и следствием друг друга. В то же время все меры принуждения носят строго личный характер, законодатель стремится максимально снизить социальный резонанс уголовно-правового воздействия. Суду предписывается избирать конкретную меру с учетом ее влияния на условия жизни семьи осужденного, наличия у виновного малолетних детей, согласия родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего и прочие.

По А. Э. Жалинскому, личный характер наказания лишь подтверждает теорию объекта воздействия как личности в правовом, социальном и биологическом смыслах[10, c. 83]. Ранее отмечалось, что личность есть системно организованное, богатое внутренним содержанием единство. Ее изучение входит в задачу множества отраслей знаний, каждая из которых выделяет свою область интересов и формулирует специфическое определение данного термина. А. Э. Жалинский же в одной фразе охватил весь комплекс наук о человеке и придал бесчисленному множеству свойств и составляющих структуры личности статус объекта наказания (уголовно-правового воздействия).

Рассматривая обозначенные им аспекты, можно заключить, что в понимании автора воздействию подвергается личность:

— как часть животного мира и вершина его эволюционного развития (homosapiens), с присущими человеку анатомическими, генетическими, физиологическими и иными особенностями, составляющими биологический аспект;

— в социальном смысле как отдельно взятый человек, достигший определенного уровня психологического развития и обладающий устойчивыми психическими свойствами согласно психологии; являющийся продуктом индивидуального опыта и социального взаимодействия и одновременно отдельной составляющей общественной организации, характеризующейся совокупностью уникальных индивидуальных черт, общественных связей и ролевых функций с точки зрения социологии; как субъект социальных отношений и сознательной деятельности, свободно и ответственно определяющий свою позицию среди других посредством проявления мотивов поведения и практических действий, интересов, склонностей, мировоззрения и прочих черт, значимых для педагогики;

— в правовом — гражданин, наделенный правами и обязанностями, охраняемыми и гарантированными государством, и реализующий их в тех или иных урегулированных правом отношениях.

Соответственно этому широкому объекту А. Э. Жалинский подразделяет воздействие на физическое, информационное, имущественное, статусное и иные виды.

В результате проведенного содержательного исследования понятия «личность» можно подтвердить сделанный ранее вывод о методологической нецелесообразности теорий объекта уголовно-правового воздействия — личности (человека). Применительно к такому объекту справедливо говорить лишь о правовом аспекте личности.

Необоснованным представляется также отождествлять объект уголовно-правового воздействия с поведением лица и его волей. Во-первых, в указанной точке зрения теряется сущность государственно-принудительного реагирования на уже совершенное общественно опасное деяние. Во-вторых, по обоснованному замечанию П. А. Сорокина, «на поведение человека влияют представления тех выгод или невыгод (каковы бы они конкретно ни были), которые он связывает с теми или иными поступками в качестве последствий этих поступков» [11, c. 48−51].

Поведение лица, несомненно, определяется и зависит от возможного либо фактического применения меры уголовно-правового характера. Однако психологическое содержание в собственном смысле присуще лишь условному осуждению, принудительным мерам воспитательного воздействия и принудительным мерам медицинского характера (в наибольшей степени).

Так, Ф. Р. Сундуров обоснованно отмечает, что при условном осуждении угроза отмены данной меры и реального применения уже назначенного наказания выступает средством психологического воздействия. «Угроза как разновидность информационного воздействия на психику условно осужденного, — пишет автор, — призвана выполнять роль побудительного мотива соблюдения им соответствующих условий и, главное, воздержания от совершения нового преступления» .

Преобладающим при этом остается правовая природа названных мер, их правоограничительность. Следовательно, уголовно-правовое воздействие в целом не располагает средствами адекватного непосредственного влияния на волю и поведение лица.

М.Ю. Мартынов справедливо полагает, что объект отношений власти исторически изменчив. Однако с остальными его утверждениями сложно согласиться. Первоначально объектом, на его взгляд, выступало тело, при этом не просто природное, а социальное, способное посредством физического наказания ощутить власть монарха, закона и проч. Экономия власти привела к трансформации объекта от тела лица к его душе [8, c. 57−61].

Массу вопросов вызывает столь кардинальное изменение, несмотря на действительный процесс движения материи как в самой деятельности, таки в ее объекте. Более того, представляется недопустимым в характеристике правовых явлений (включая философию права) использовать категории религиозного порядка, поскольку содержание их сложно определимо, а наличие обозначаемых явлений неверифицируемо (невозможно проверить с помощью органов чувств). На практике такого рода исследования неприменимы.

Таким образом, теории объекта уголовно-правового воздействия как личности виновного (тела, души, воли), его ближайшего окружения и социума в целом не имеют под собой методологической основы. Подобные утверждения противоречат большинству выявленных философских критериев субъект-объектного отношения.

Вторым наиболее распространенным направлением юридического обоснования объекта уголовно-правового воздействия выступают теории благ. В русском языке под благом понимается добро, благополучие либо то, что дает достаток, благополучие, удовлетворяет потребности (например, материальные, земные блага).

К.А. Сыч задается вопросом о природе и характере благ, могущих быть «объектом уголовной кары». Он вполне справедливо обращает внимание на существование так называемых квазиблаг, представляющих ценность лишь для отдельно взятого человека (например, желание пребывать в невежестве, употреблять спиртное, наркотические средства). Автор делает акцент на общественном признании блага, выражающемся в защищенности правом.

Отсюда общим объектом уголовного наказания, по К. А. Сычу, являются «охраняемые законом юридические блага лица, лишение или ограничение которых — кара за совершенное им преступление» [14, c. 118−122].

Представляется, что потребность в дополнении специальной терминологии понятием «юридическое благо» отсутствует. Современная доктрина под законодательно закрепленной возможностью обладания и пользования определенным социальным благом традиционно понимает «право». Таким образом, рассмотрение в качестве объекта наказания «юридических благ» представляется нецелесообразным, поскольку указанный термин не несет самостоятельной смысловой нагрузки и, лишь усложняя теорию объекта воздействия, не определяет направления ее дальнейшего развития.

Исходя из легальной формулировки содержания наказания как предусмотренных уголовным законом лишений или ограничений прав и свобод лица, признанного виновным в совершении преступления, Е. В. Курочка его объектом называет права личности, с которыми связано исполнение данной меры. Вполне справедливо ею предлагается различать виды объекта в зависимости от конкретизации содержания принуждения (общий, родовой, видовой, непосредственный), а также предмет и механизм воздействия.

Однако взгляды Е. В. Курочки весьма непоследовательны и противоречивы. В качестве равнозначных используются следующие определения объекта: права личности и личность, «но не в физиологическом смысле, а как субъект различного рода общественных отношений, обладающий определенным объемом прав». Последнее скорее имеет отношение к правовому статусу или правосубъектности. Более того, при анализе исторической изменчивости воздействия обозначается, что объектом публично исполняемых членовредительских наказаний и квалифицированных видов смертной казни являлись физиология человека и его человеческое достоинство. В правовой интерпретации последние есть права на физическую неприкосновенность и человеческое достоинство.

Предметом наказания, по мнению Е. В. Курочки, выступают элементы его непосредственного объекта, воздействием на которые ограничивается объем прав осужденного. В числе таковых называются материальные (денежные средства, имущество) и нематериальные блага (специальное звание, воинское звание, почетное звание, классный чин, государственные награды).

Как отмечалось, общее понятие «благо» содержательно богаче специального термина «право» (в смысле юридически гарантированного блага). Складывается ситуация, когда фактически предмет оказывается значительно шире объекта, что противоречит философскому обоснованию взаимодействия данных категорий.

Особой оригинальностью отличается теория объекта права и правоотношения, предложенная А. А. Черняковым. По его мнению, объект правоотношения структурен, его составляют права и обязанности, ответственность сторон, а также предметы (блага, интересы), которые связаны с правом на них. На первый взгляд усматривается более сложный характер объекта в сравнении с предметом воздействия. Однако при более детальном анализе представленная конструкция оказывается искусственной[28, c. 154−158].

Во-первых, ответственность есть особого рода обязанность отвечать за содеянное (действие, бездействие), следовательно, специально выделять такой элемент нет необходимости. Во-вторых, автор уточняет, что предмет правового отношения составляют вещи (имущественные ценности) и неимущественные блага, которые объектом не являются. А. А. Черняков пишет: «объект — это не сам предмет, а право на него (право + предмет, обязанность + предмет)», так называемая правообъектность. Предмет вновь определяется посредством благ, смысловое значение которых не вкладывается в содержание самого объекта. Философское соотношение категорий также нарушено. Фактически данная теория сводится к объекту правоотношения как совокупности прав и обязанностей сторон.

Итак, признание объектом уголовно-правового воздействия прав (юридически защищенного блага) вызывает массу вопросов относительно его предмета и единства аналогичных философских категорий. Представляется, что в решении этого вопроса необходимо исходить не только из соответствия содержания государственного принуждения как инструмента деятельности и объекта как части противолежащей субъектам идеальной действительности, подвергающейся каким-либо изменениям под оказываемым на нее влиянием. Данная концепция должна быть адаптирована к реалиям современной действительности, приведена в соответствие с последними достижениями законодательства и правовой мысли. Специфика метода гносеологического исследования права состоит в том, что особыми «средствами постижения и выражения правовой действительности» выступают правовые категории [28,c. 180−183]. Исходя из интегративного свойства правоограничительности отдельных мер уголовно-правового воздействия и их системного целого, представляется направленность принуждающего влияния усматривать в правах и свободах лица. В юриспруденции же совокупность прав и свобод называют «правовым статусом личности». Следовательно, под объектом уголовно-правового воздействия обоснованно понимать правовой статус личности, а под его предметом — отдельные права и свободы личности, ограничиваемые при реализации той или иной формы уголовно-правового принуждения.

Термин «правовой статус личности» достаточно часто используется в специальной литературе при определении ответственности. Например, В. В. Мальцев трактует уголовную ответственность как «основанное на уголовном законе и определяемое совершенным преступлением ухудшение правового статуса лица, заключающееся в лишении или ограничении его прав и свобод». С ограничением правового статуса связывают уголовную ответственность, а также отдельные меры уголовно-правового характера (чаще всего наказание) и другие криминалисты.

Г. П. Новоселов замечает: «Поскольку отношение общества к лицу, совершившему преступление, может находить свое выражение исключительно в ущемлении его правового статуса, то, думается, именно правовой статус и есть предмет правового воздействия, обусловливающий необходимость жесткой нормативной определенности действий сторон, характера связи между ними, а также пределов, средств и целей воздействия» .

Уголовно-правовое воздействие всегда составляет ухудшение правового статуса лица, даже если последний не расценивает его таковым в силу своего несовершеннолетнего возраста, наличия психического заболевания либо деформации ценностно-нормативной системы.

Воздействие на личность, включая его исправление, может происходить лишь косвенным образом и заключается в лишении либо ограничении какого-либо права в необходимой и достаточной мере для осознания лицом ценности понесенной (возможной) утраты и его воздержания от совершения общественно опасного деяния. Прав К. А. Сыч, говоря, что первоначально осужденный лишается принадлежащих ему прав и свобод и наделяется дополнительными обязанностями «с тем, чтобы он, осознав ограничения своего правового статуса и почувствовав необходимость в его восстановлении, испытал определенное моральное переживание». Исключение составляют принудительные меры медицинского характера, поскольку в отношении невменяемого субъекта цели общей превенции и исправления не ставятся.

Любое социально-правовое явление представляет собой исторически изменчивый и взаимообусловленный процесс. Сказанное в полной мере характеризует и объект уголовно-правового воздействия. Система мер уголовно-правового принуждения эволюционировала в течение длительного промежутка времени. Качественно усложняясь, она синтезировала в себе все новые средства, формы, подвергающие тем или иным изменениям правовой статус личности. Значительные перемены происходили и в научном обосновании объекта воздействия.

Наиболее строгой и исторически первой мерой уголовно-правового характера является наказание. Первоначально борьбу с преступниками вели частное лицо и общество, а способы этой борьбы не отличались особым разнообразием: лишение мира (изгнание) применялось по отношению к своим соплеменникам, кровная месть — к лицам чужого племени и имела своим объектом жизни не только виновных, но и их родственников[8, c. 56−58]. С возникновением развитого государственного аппарата кровная месть ограничивается посредством регламентации исчерпывающего круга мстителей, а также возможностью ее замены выкупом (ст. 1 Русской Правды). Вопрос о правовой природе данной меры остается весьма спорным. Можно только предполагать, носила ли она досудебный или судебный характер, знаменуя переход от расправы рода к налагаемому и исполняемому государственными органами наказанию [28, c. 144].

Распространение прогрессивных взглядов на наказание и его роль в обществе и государстве порождает особый научный интерес к определению «объекта карательного воздействия» начиная со второй половины ХIХ в. Поскольку в этот период развития отрасли уголовного права реагирование государства на преступное деяние, как правило, сводилось к наказанию, уголовно-правовые отношения именуются «карательные» и отсутствует упоминание иных аналогичных терминов более широкого значения. При этом содержание объекта наказания трактовалось неоднозначно, а зачастую и диаметрально противоположно, что порождало оживленные споры и дискуссии среди представителей разных научных школ. Думается, что «многие разногласия философов только кажущиеся, вследствие различия терминологии и неточной формулировки положений…» .

Наиболее распространенной являлась точка зрения социологической школы уголовного права, согласно которой общий объект уголовного наказания составляет личность человека, виновного в совершении преступления. К примеру, П. Д. Калмыков полагал, что наказание есть зло или страдание, претерпеваемое виновным в ответ за содеянное. Столь широкое определение самой меры воздействия позволило ему заключить, что наказание «обнимает собою всю сферу бытия человека и относится одинаково к миру религиозному, миру нравственному и миру общественному» .

Объектом воздействия и одним из предметов науки уголовного права Д. А. Дриль называл «преступного человека» и «многообразные особенности его преступности» как более или менее стойкое внутреннее состояние, которое при наличии внешних условий предрасполагает к совершению преступлений.

Наиболее целостная концепция объекта наказания как личности преступника принадлежит И. Я. Фойницкому. Объектом уголовной кары он предлагал считать «личную преступность» или «состояние преступности», заключающееся в совокупности личных данных, предрасполагающих к преступлению и проявившихся в нем. Основным постулатом концепции объекта данного автора является взгляд на наказание как на меру борьбы с условиями преступной деятельности. «Бороться с преступностью, — пишет он, — значит бороться с влияниями, вызывающими ее, и тем успешнее борьба с преступностью, чем более вызывающие ее влияния поддаются напору противоположных мер» [28, c. 201−206].

Причины и условия преступной деятельности, по И. Я. Фойницкому, могут быть трех видов: космические (климат, температура), общественные и индивидуальные (личные). Первым двум должны быть противопоставлены общественные меры, последним — наказание. Индивидуальные условия понимаются криминалистом как особый склад волевой деятельности человека, обусловливающий специфику личного восприятия окружающей действительности и исключающий механическую причинность.

Сообразно с личными условиями преступивших уголовный закон предлагается разделять на три группы. К первой группе относить нарушителей, деятельность которых определяется исключительно внешними влияниями, благодаря их врожденному или благоприобретенному бессилию противодействовать преступным побуждениям; ко второй — обладающих нормальными общежительными мотивами, но впавших в преступление под влиянием приходящих внешних побуждений (страстей, увлечений, неосмотрительности); к последним — профессиональных преступников. Из данной классификации предлагается исходить при назначении и индивидуализации наказания, учитывая степень выраженности личностного состояния преступности, а не принадлежность виновного к определенному социальному классу.

Отсюда механизм воздействия наказания рассматривается И. Я. Фойницким исключительно в качестве реализации психического принуждения, ориентированного на смену состояния преступности состоянием непреступности посредством предоставления наказываемому «капитала привычек» и «внедрения мотивов» социально-правовой направленности, прежде у личности не существовавших.

Сторонниками теории личного состояния преступности выступали также В. В. Есипов и П. Д. Калмыков. В их интерпретации она приобретает несколько иное звучание за счет философского обоснования объекта воздействия законом трехчленного диалектического развития. По философии идеалистического пантеизма Гегеля, сущность всего составляет саморазвивающаяся идея, а окружающая действительность — ряд ее беспрерывных воплощений, включающих в себя три стадии. Первоначально идея определяет сама себя и получает ограничивающее ее конкретное содержание (тезис); затем по естественному порядку идея переходит к отрицанию поставленной определенности (антитезис); завершает процесс объединение предыдущих моментов в новом, третьем (синтез).

Исходя из этого, преступление рассматривается в качестве сопротивления воли частного человека общей разумной воле, выраженной в законе. Столкновение двух воль, инициированное общественно-опасным деянием, может быть уравновешено только через уничтожение злой воли преступника.

В уголовно-правовой доктрине данная теория получила название диалектического возмездия. Следует отметить, что ее положения неоднозначно были оценены современниками. На взгляд М. П. Чубинского, на такой основе не могут быть установлены особые взаимоотношения между карательной властью и гражданами, при которых права граждан были бы гарантированы от произвола и насилия, поскольку наказание, как выражение абсолютной идеи права, изначально предполагается неизбежным и логически справедливым.

Интересен тот факт, что, определяя механизм принудительного воздействия наказания, представители социологического направления отмечают и иную особую область влияния уголовной кары. Так, Д. А. Дриль пишет: «Объектом реакций… является исключительно сам деятель преступления. Только исключительно он и поражается наказанием в своих личных правах и благах в расплату за совершенное им преступление». По В. В. Есипову, общество, лишившее невиновного тех или иных благ, обязано вознаградить его за это лишение.

И.Я. Фойницкий идет еще дальше. Помимо объекта наказания, он выделяет его предмет, под которым понимает неотъемлемое свойство данной меры отнимать у виновного на время или навсегда правовые блага в вознаграждение за вред, наступивший в результате совершения преступления. На его взгляд, «предметом наказания должны быть выбираемы такие блага, отнятие которых чувствительно для лица и отнять которые государство имеет возможность» [8, c. 67−71].

Автор нередко говорит о наказании как о мере, «представляющей вторжение в сферу прав граждан», а лишаемые блага в ряде случаев называет «объектом наказания» .

Представляется, что социологические теории объекта воспроизводят философское обоснование наказания (ответственности) и имеют криминологическое значение. Положительным моментом в работах названных авторов является определение необходимости существования института освобождения от наказания. Ими подчеркивается изменчивость личности, в связи с чем наказание не может переходить в полное ее уничтожение и должно видоизменяться сообразно специфическим чертам состояния виновного.

В целом подобный подход к «объекту карательного воздействия» отвечал уровню развития законодательной регламентации объекта и соответствовал приоритетам уголовно-правовой политики, наличию телесных наказаний, недостаточной защищенности лица, совершившего преступление, перед лицом «правосудия» и государства. Однако его сторонники необоснованно отождествляли понятия наказания как социально-правового явления и как правового института.

Противовес положениям социологического направления составила классическая дореволюционная школа уголовного права, которая во главу угла ставила преступление, а наказание рассматривала как ответную реакцию на совершение общественно опасного деяния, как средство борьбы с ним. Одним из наиболее ярких представителей классической школы является Н. С. Таганцев. Под объектом уголовной кары он понимал «преступное деяние как проявление личности, подлежащей за учиненное им известным стеснительным мерам — наказанию» .

Наказание исследователь связывает с лицом через посредство преступления, определяя последнее как продукт деятельности дееспособного субъекта, проявившего свою вину с ее разнообразными индивидуальными оттенками и мотивами, чертами характера и проч. При этом Н. С. Таганцев в категоричной форме заявляет, что как теоретически неверно считать объектом наказания только преступное деяние, забывая лицо, его учинившее, также ошибочно понимать под ним многозначный и широкий по содержанию термин «состояние преступности», воспринимая само деяние лишь как повод для осуществления карательной деятельности[28, c. 157−158].

Концепция объекта, предлагаемая классической уголовно-правовой школой, также имеет скорее философское, а не прикладное значение, о чем можно судить, например, по образному эпитету Ад. Франка, определившего объект наказания как «нравственное зло, выразившееся в нравственно преступном действии». Однако представители классической школы более рациональны в постановке целей уголовно-правового воздействия и конкретны в определении составляющих структуру личности преступника свойствах, или той их части, которая нашла свое отражение в общественно опасном деянии.

Наименее распространенной в дореволюционной доктрине уголовного права по вопросу объекта наказания являлась теория правовых благ. Наказание в данном случае определялось как мера, предпринимаемая государством в целях обеспечения безопасности общества и направленная на поражение прав преступника или представляющая «вторжение в сферу юридических благ виновного». С. В. Будзинский справедливо замечает: «Наказание есть внешнее принуждение потому, что никакое насилие, никакая сила не может быть непосредственно направлена на волю в ее существе. Поэтому воля за неисполнение обязанности может быть постигнута только в сфере внешних ее прав» .

Следует подчеркнуть, что «сфера правовых благ» индивида признается в качестве объекта внешней стороны не только наказания, но и иных правоохранительных средств, отличаясь лишь объемом, условиями, порядком и энергичностью осуществления такого права вторжения. А. А. Жижиленко достаточно обстоятельно формулирует проблемное поле объекта воздействия, обозначая круг его основных вопросов: «…должны существовать особые нормы, устанавливающие право вторжения в чужую правовую сферу, должен быть установлен круг лиц, которым это право присваивается, и, наконец, должны быть ясно очерчены самые пределы возможного вторжения в сферу чужих правовых благ» .

Сторонником последней теории выступал также Н. Д. Сергеевский. Анализируя государственную политику России ХVI-ХVIII вв. и ее влияние на направленность уголовной кары, он уделяет значительное внимание исторической изменчивости объекта наказания. Его учение о факторах, обуславливающих уголовно-правовую политику государства, является весьма прогрессивным и не утратило своей актуальности в настоящее время.

Н.Д. Сергеевский замечал, что «при полной неизменности общей задачи карательного правосудия в целом — того места, которое оно занимает в строе государственной жизни, — содержание наказаний должно изменяться так же многообразно, как изменяются конкретные условия народной и государственной жизни и запас наличных сил и средств» [28, c.174−176].

В числе факторов, влияющих на образование и использование отдельных мер уголовно-правового воздействия, им назывались положение личности в обществе и государстве, степень общей культуры, стабильность государственного строя, состояние финансовых возможностей государства, характер внутреннего управления (населенность и достаточность административных ресурсов).

Ученый развивал тезисы индивидуального характера наказания, равенства всех перед уголовным законом. Степень уважения личности человека признавалась Н. Д. Сергеевским не только главным фактором, определяющим организацию института наказания, влияющим на «конструкцию карательных мер», но и причиной, обуславливающей юридическую технику уголовного закона, определяющей способы конструирования уголовных санкций.

Несмотря на то что термин «объект воздействия» для Н. Д. Сергеевского нехарактерен, ученый часто обращается к терминам правового, гражданского положение лица. Он четко определяет сферу непосредственного влияния некоторых наказаний, отмечая присущие им правоограничения (например, стеснение в праве передвижения при лишении свободы, лишение права жизни при выдаче головой) либо сравнивая правовой статус осужденных с положением иных категорий лиц.

Н.Д. Сергеевский отмечает прямую связь между формой (мерой) воздействия и сформированным правовым статусом личности. Он пишет, что наказания в виде поражения какого-либо рода прав (служебных, политических) в ХVII в. не могло иметь места, поскольку прав сословно-политических, прав службы, которые определялись бы происхождением, образованием, иным цензом и могли дать содержание данного рода наказаниям, фактически не существовало. Имела место лишь обязанность службы, лишать которой в государственном отношении являлось нецелесообразным.

Несмотря на свою дискуссионность, «объект карательного воздействия» прочно вошел в дореволюционную терминологию права, что подтверждается определением его содержания в энциклопедическом словаре того времени. Дореволюционная уголовно-правовая доктрина по вопросу объекта воздействия во многом опередила уровень легального его отражения. Представители различных школ неотъемлемым признаком наказания признавали его праволишающую (ограничивающую) возможность, предлагая исторически обусловленную периодизацию развития наказания, допустимые пределы его воздействия и классификации по характеру правоограничений.

Оригинальна классификация наказаний И. Я. Фойницкого. По объему прав, становящихся предметом воздействия, он выделяет три однородные группы мер принуждения: затрагивающие естественные блага личности (имущественные, семейные, наследственные права, права на жизнь, честь); политические правомочия (права, которые личность имеет как член общежития, например права дворянства, чинов, право участвовать в выборах); ограничивающие полномочия, пользование которыми связано с интересами других лиц (исполнение функций государственного служащего, опекуна, наставника). Отнятие первой группы прав не должно, по И. Я. Фойницкому, «следовать за узником, оставляющим за собой двери тюрьмы», поскольку они тесно связаны с юридическим понятием личности, в противном случае уничтожается и сама личность. Лишение двух других групп должно зависеть от характера преступления и определяться превентивными целями.

Результатом становления советской государственности стал отказ от многих достижений «буржуазно-правовой мысли», такая участь постигла и категорию «объект наказания». Почти на половину столетия данный термин был утрачен. Однако это вовсе не означает, что уголовно-правовые меры лишились объекта своего воздействия. За основу законодателем была взята социологическая школа уголовного права. В связи с этим поистине пророчески звучат слова Н. С. Таганцева: «Думается мне, что к тягостным последствиям привела бы подобная доктрина, если бы она нашла доступ в законодательство уголовное…». Гуманная и красивая в теории, на практике позитивистская концепция выступила средством реализации произвола исполнительной власти.

На первоначальном этапе развития советского государства происходит формирование нового уголовного законодательства и постепенный отказ от дореволюционных норм. Главными составляющими права на тот период являются аналогия и «революционное правосознание». В. М. Сырых отмечает, что судебные органы по своему усмотрению трактовали не только составы преступлений, но и меры воздействия за их совершение. По приговору суда виновным запрещалось выступать на собраниях, объявлялся выговор в присутствии суда, предписывалось пройти курс политграмоты.

Декларирование принципа равноправия граждан отнюдь не исключало классовый характер права и государства. Господствующая идеология и политическая доктрина полагали оправданным двусторонний процесс «реализации» данного положения как устранения ранее действовавших дискриминационных мер по отношению к представителям «эксплуатируемых» классов при параллельном установлении ограничений в отношении бывших привилегированных сословий.

Понимание объекта уголовно-правового воздействия как правового статуса лица, совершившего общественно опасное деяние, выявляет особенное значение специального изучения данной категории в рамках уголовного права. В самом общем виде правовой статус личности определяется в науке как юридически закрепленное положение человека в обществе и государстве. При кажущейся простоте этот вопрос несет в себе множество проблем. Во-первых, представленный термин является межотраслевым, а именуемый им юридический феномен носит комплексный, составной характер, что объясняет множество возможных интерпретаций их особенностей и содержания. Во-вторых, имеется масса близких понятий, взаимосвязь и разграничение с которыми следует проводить.

Теория права рассматривает правовой статус личности как регламентированные и охраняемые законом границы свободного и ответственного, государственно допускаемого, одобряемого и необходимого поведения. По словам С. А. Комарова и И. В. Ростовщикова, это «ценное правовое явление, выражающее то высокое значение, которое личность имеет в обществе». Богатство и разнообразие его содержания отражает ступень развития социально-правовой организации, а также культурно-исторический уровень самого человека.

С.В. Облиенко отмечает, что правовой статус выступает основой социального статуса. Последний же есть положение индивида (группы) в социальной структуре. Социальные статусы являются элементами организации общества, сложно скоординированы и ранжированы относительно господствующей системы ценностей, что делает их общественно значимыми [2, c. 54−57].

Поскольку право социально производно, необходимо отметить и обратную связь. Представляется, что выполняемые личностью социальные роли и общественная оценка их значимости координируют правовую регламентацию. Таким образом, правовой статус личности служит юридической основой и средством социализации, развития и повышения социальной активности индивида в направлении удовлетворения личных потребностей и интересов, а также совершения общественно полезных действий.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к понятию объекта наказания и иных мер уголовно-правового характера. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования термина «объект» в контексте уголовно-правового воздействия [7, с. 84].

Теории объекта воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования данной категории и не отражают природу правового ограничения. Статусом объекта уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные с деятельностным явлением. В связи с этим либо утрачивается прикладное значение категории «объект», либо нарушается последовательность и стройность предлагаемой научной модели. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав п свобод личности, ее правового статуса в целом.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением механизма, пределов и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации наказания и иных мер уголовно-правового характера.

ГЛАВА 3. СИСТЕМА УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Разнообразие охраняемых уголовным правом общественных отношений, посягающих на них общественно опасных деяний, а также свойств личности преступников обусловливают необходимость строгой индивидуализации наказаний. Непременным условием этого является установление в законе широкого перечня разных по карательным, воспитательным и предупредительным возможностям видов уголовных наказаний. Поэтому традиционно в уголовных законах различных стран устанавливаются широкие перечни наказаний различных видов.

В действующем уголовном законодательстве предусматривается перечень видов наказаний.

Все эти виды наказаний различны по своему характеру, строгости и возможностям воздействия на осужденных, что позволяет суду в каждом конкретном случае назначать справедливую и наиболее целесообразную меру наказания лицу, виновному в совершении преступления. Разнообразие наказаний в законе — один из важнейших признаков предусмотренного законом перечня наказаний.

Еще одним важным признаком предусмотренного законом перечня наказаний является его упорядоченность. Все виды наказаний расположены в нем в соответствии со степенью строгости каждого из них. При этом важно отметить, что в новом Уголовном кодексе законодатель совершенно обоснованно использовал принцип построения перечня наказаний «от менее строгого к более строгому.

В теории уголовного права перечень уголовных наказаний, обладающий отмеченными признаками, стало привычным именовать красивым научным термином «система наказаний», а последнюю определять не иначе как перечень. Так, устоявшимся в уголовно-правовой литературе является следующее ее определение: «Система наказаний — есть установленный в уголовном законе и строго обязательный для суда исчерпывающий перечень видов наказаний, расположенный в определенном порядке в соответствии со степенью их тяжести» [13, с. 273].

В теории была высказана и иная точки зрения. К примеру, П. П. Осипов обоснованно утверждал, что «при таком подходе система наказаний сводится к простой сумме составляющих ее компонентов, а ее исследование — к анализу отдельных видов наказания», между тем как «знание частей еще не означает знания целого, так как свойства, связи и отношения системы гораздо богаче, чем свойства, связи и отношения ее компонентов». Исследование системы наказаний предполагает не только изучение отдельных видов наказаний, но в качестве предварительного условия — изучение системы в целом"[17, с. 69]. О неудовлетворенности приведенным выше определением и необходимости «глубокого социально-правового анализа системы наказаний» заявлял также П. А. Фефелов [25, с. 94]. Однако и в уголовно-правовой литературе последних лет издания система наказаний традиционно определяется как перечень.

На наш взгляд, подобные определения, сводящие понятие системы наказаний к простому (хотя и упорядоченному) их перечислению в законе, являются поверхностными и в принципе неправильными. Следуя логике подобных определений, можно было бы практически любое множество, перечисленное в законе (а то и независимо от перечисления в законе) в определенной последовательности, именовать системой. Очевидно, что этого не может быть, это было бы неправильным.

Потому что система — это нечто большее, чем просто перечень, это не любое, а только особое состояние определенного множества. Чтобы какое-то множество могло быть наделено статусом системы, недостаточно, чтобы составляющие его элементы были просто перечислены в определенной последовательности, а надо, чтобы данное множество объективно обладало совокупностью необходимых системных (системообразующих) признаков.

Система уголовных наказаний имеет в своей основе указанные системообразующие свойства, вполне соответствует этим «критериям системности». Многоэлементность предусмотренной Уголовным кодексом системы наказаний и многообразие свойств составляющих ее элементов определяют сложность ее строения. В системе наказаний различаются наказания основные и дополнительные, общие и специальные, связанные с исправительным воздействием и не связанные с таковым, разные по характеру, направленности и степени тяжести содержащихся в них правоограничений и т. д. При этом отдельные виды наказаний, которые могут рассматриваться как структурные подразделения системы наказаний, в свою очередь, имеют собственную внутреннюю, нередко сложную структуру.

Критерием системности уголовных наказаний является также оконченность, завершенность, исчерпывающая определенность элементов системы наказаний.

Важным системообразующим признаком системы наказаний является упорядоченность составляющих ее видов наказаний в уголовном законе. Это свойство системы наказаний имеет принципиальное и практическое значение, показывая, как оценивает законодатель соотносительную степень строгости отдельных видов наказаний, что очень важно для назначения судом справедливого наказания осужденному. В частности, в следующих случаях:

при выборе меры наказания в пределах относительно-определенной санкции;

при выборе меры наказания из нескольких, альтернативно предусмотренных в санкции;

при необходимости избрания наказания более мягкого, чем предусмотрено законом;

при замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания;

при назначении наказания за неоконченное преступление;

при назначении наказания в случаях рецидива преступлений;

при назначении наказания по совокупности преступлений;

при назначении наказания по совокупности приговоров;

при решении вопроса об обратной силе уголовного закона.

Все виды наказаний, составляющие систему наказаний, взаимно связаны, функционально взаимодействуют между собой и с «внешним миром». Это проявляется и в их законодательном регулировании, и в применении на практике. Так, изменение содержания и (или) порядка применения одних видов наказания в уголовном законе влечет определенные «подвижки» в правовом регулировании содержания, порядка и условий применения «смежных» видов наказания. Эти изменения, безусловно, отражаются на характере и пределах применения как тех, так и других: расширение сферы или объема применения одних видов наказания неизбежно влечет за собой сужение сферы или объема применения других, и наоборот.

Исключение из уголовного закона одних видов наказания и включение в него других неизбежно влечет за собой изменения в правовом регулировании и практике применения других видов наказания, входящих в единую систему[7, 85−88].

Взаимодействуют система наказаний и составляющие ее виды также и с «внешней средой» — с иными средствами воздействия на преступность, с состоянием, структурой и динамикой преступности, с личностными свойствами преступников и т. д. [6, с. 14]. Например, увеличение количества преступлений или ухудшение структуры преступности обусловливают превалирование в структуре фактически применяемых на практике наказаний более строгих их видов и усиление интенсивности пенализации соответствующих видов преступлений в законе. И наоборот, улучшение криминогенной ситуации, как правило, влечет сокращение применения более строгих видов наказания, увеличение случаев применения условного осуждения, освобождения от уголовной ответственности и освобождения от наказания. Вместе с тем, не следует рассматривать указанные зависимости как однозначные, «ошибочно представлять себе дело так, что система наказаний (как в законодательстве, так и в судебной практике) должна быть поставлена в полную и однозначную зависимость от состояния преступности, ее уровня, структуры и характера». [17, с. 71].

При этом система наказаний имеет собственное «лицо», она обладает определенной целостностью — такой совокупностью интегративных свойств, которая не сводится к совокупности свойств отдельных видов наказаний, а придает ей новое качество, выделяет ее как своеобразный феномен, самостоятельный уголовно-правовой институт. Система уголовных наказаний, как уже указывалось, соответствует рассмотренным выше общим «критериям системности» и характеризуется свойствами, отмеченными нами применительно к перечню наказаний: разнообразием элементов, их исчерпывающей определенностью и обязательностью для судебных органов, а также упорядоченностью в законе.

Важно обратить внимание еще и на следующее формальное отличие системы наказаний от перечня наказаний, предусмотренного законом, вопросам построения и функционирования системы наказаний посвящен весь комплекс уголовно-правовых норм, регулирующих институт наказания и его назначения, включая и систему санкций статей Особенной части УК.

Система уголовных наказаний создается государством, т. е. волей людей, однако она не является чем-то надуманным, искусственным, своим возникновением и существованием она обязана породившей ее необходимости, она социально обусловлена [26, с. 36]. Появление и функционирование системы наказаний обусловлено рядом объективных и субъективных факторов: системы наказаний требует системность общественных отношений; система наказаний призвана содействовать работе законодателя и правоприменительных органов, облегчить изучение и определение эффективности составляющих ее элементов.

«Предусмотренная уголовным законом система наказаний имеет важное значение. Она является воплощением принципа законности, благодаря которому деятельность суда по назначению наказания вводится в определенные рамки и становится невозможным произвольное применение уголовной репрессии. Более того, наличие в уголовном законе системы наказаний оказывает непосредственное влияние и на законодателя, который обязан считаться с тем, какие наказания и в каких пределах могут применяться в борьбе с преступностью. Значение системы наказаний, кроме того, состоит и в том, что, благодаря ей, суд получает юридическую базу для осуществления правосудия на началах индивидуализации ответственности с учетом особенностей обстоятельств дела и личности виновного. Наконец, система наказаний обусловливает структуру санкций статей Особенной части УК» [13, с. 278].

Исходя из всего изложенного, представляется более точным и правильным определить систему наказаний как «социально обусловленную целостную совокупность взаимодействующих видов уголовных наказаний, установленную законом в форме исчерпывающего перечня с учетом их сравнительной тяжести».

Разнообразие свойств уголовных наказаний, отмеченное выше, позволяет классифицировать их по различным основаниям — в зависимости от целей исследования, потребностей практики и иных обстоятельств. «Вопрос о классификации — один из важнейших в проблеме наказания: во-первых, для науки это прием, который не только вносит в изучение систему и порядок, но и предопределяет полноту и правильность выводов изучения; во-вторых, это существенно для разработки проблем уголовно-исполнительного права и применения положений педагогики, психологии и экономической науки в процессе исполнения наказания и эффективного достижения целей». В теории этот вопрос еще не нашел достаточно полного и четкого освещения, выводы различных авторов противоречивы, порой непоследовательны или недостаточно обоснованы.

Мы полагаем, что все возможные виды классификации, имеющие под собой достаточные основания и производимые в соответствии с правилами формальной логики, имеют право на существование, полезны, обогащают наши знания о свойствах и возможностях отдельных видов наказаний и их системы в целом. Наиболее значимыми в уголовно-правовом отношении нам представляются критерии, содержащиеся в самом уголовном законодательстве. При этом мы считаем неточными распространенные суждения, будто в законе прямо предусматривается лишь одно подразделение наказаний — по порядку назначения и юридической значимости на основные, дополнительные и меры, применяемые как в качестве основных, так и дополнительных. [5, с. 324]. Мы полагаем, что в законе прямо предусмотрены как минимум три основания для деления наказаний на виды: 1) по степени строгости видов наказаний; 2) по роли отдельных видов наказаний в реализации целей наказания — наказания основные и дополнительные; 3) по «потенциальным возможностям» конкретных видов наказаний быть назначенными только в качестве основных, только в качестве дополнительных или в том и другом качестве.

Соотношение степени строгости видов наказаний определено законом, поэтому оно является обязательным. Однако, во-первых, нельзя не учитывать, что это их соотношение в известной мере условно, поскольку, как это уже отмечалось, степень строгости наказания зависит не только от его вида, но и от размера, срока, характера правоограничений, режима, иных условий отбывания и т. д. В законодательстве и в судебной практике нередко приходится сталкиваться с вопросом о том, какая из мер наказания является более строгой. Для некоторых случаев закон установил количественные соотношения различных мер наказания между собой, однако в большинстве случаев ответить на такого рода вопросы весьма затруднительно. Между тем задача суда — в каждом случае назначить меру наказания осужденному и справедливую, и целесообразную. Поэтому, учитывая, что всего в законе предусмотреть невозможно, решение всех этих вопросов относится на оценочную деятельность суда.

Во-вторых, существует мнение, что установленное в законе соотношение степени строгости отдельных видов наказаний не является оптимальным [8, с. 356]. На наш взгляд, это мнение не может быть отвергнуто или принято без серьезного критического научного осмысления проблемы, с учетом и того важного обстоятельства, что с течением времени под влиянием различных социальных изменений соотношение строгости отдельных видов наказаний может изменяться.

А.В. Наумов предлагает вариант подразделения наказаний «по характеру карательных элементов» на: 1) наказания, не связанные с ограничением или лишением свободы (штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, лишение специального или воинского звания); 2) наказания, состоящие в ограничении или лишении свободы (ограничение свободы, арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы на определенный срок, пожизненное лишение свободы); 3) смертная казнь. 6, c. 147−148]. Возможны и другие виды классификации наказаний. К примеру, дополнительные наказания делятся на такие виды, которые применимы лишь при упоминании о них в санкциях статей Особенной части УК (конфискация имущества и штраф) и виды, которые могут быть назначены судом и при отсутствии упоминаний о них в санкциях статей Особенной части УК (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и лишение специального).

По сути, любой существенно значимый признак может послужить основанием классификации наказаний, при этом важно лишь, чтобы в соответствующей классификации существовала необходимость и соблюдались логические правила классификации явлений. При соблюдении этих условий каждый вид классификации способен привнести новые знания о предмете классификации, его многообразных свойствах и возможностях. Однако именно только при соблюдении указанных условий, в противном случае полученное искаженное знание о предмете исследования не только не обогащает, а дезориентирует, уводит в сторону и, соответственно, не представляет научной ценности.

В новых, кардинально изменившихся социально-исторических условиях жизни нашей страны представляется логичным и даже необходимым обратиться к опыту борьбы с преступностью в условиях демократии и рыночной экономики, накопленному зарубежными государствами. Использование этого опыта должно служить одним из путей совершенствования отечественной системы уголовных наказаний.

Так, несомненным плюсом законодательства зарубежных государств, с нашей точки зрения, является то, что вопрос систематики уголовных наказаний, как правило, рассматривается в рамках общего комплекса мер уголовно-правового воздействия. Наряду с системой наказаний, уголовные законы многих государств предусматривают также т. н. меры безопасности и нередко также иные меры уголовно-правового воздействия, отличающиеся от наказаний по юридической природе, направленности, основаниям и целям применения. К примеру, в УК Швейцарии система уголовно-правовых мер включает наказания, меры безопасности и «другие» уголовно-правовые меры (превентивный залог, конфискация, компенсация, опубликование приговора [7, c. 148−150]. В УК ФРГ система наказаний кроме основных и дополнительных наказаний включает т.н. дополнительные последствия преступлений, а также меры исправления и безопасности в качестве особых уголовно-правовых мер.

И это правильно, логично, так в принципе должно быть и в нашем отечественном законодательстве, поскольку применение только наказания не способно обеспечить эффективное уголовно-правовое воздействие на виновных лиц. В нашем законодательстве также наряду с системой наказаний упоминаются «иные меры уголовно-правового характера». Но все они вместе, как уже отмечалось выше, не представляют стройный, унифицированный, внутренне согласованный комплекс — систему мер уголовно-правового воздействия. В связи с чем возникает необходимость совершенствования соответствующих норм российского уголовного законодательства. Как, например, это сделано в УК Испании 1995 г.

При этом, однако, следует иметь в виду, что такие «двойственные» или «дуалистичные», как их именуют, системы мер уголовно-правового воздействия, включающие наряду с системой уголовных наказаний также систему мер безопасности, имеют как определенные плюсы, так и минусы, обусловленные явными недостатками, прежде всего, мер безопасности. К таким недостаткам, в частности, относятся: возможность применения последних независимо от факта совершения преступления и наличия вины лица, неопределенные сроки, произвол административных органов при определении оснований их применения, сроков, условий освобождения и т. д. В связи с этими недостатками институт мер безопасности имеет в уголовном праве как своих сторонников, так и противников.

Что касается собственно систем наказаний, предусмотренных зарубежным уголовным законодательством, в частности, таких их свойств, как разнообразие составляющих их видов наказаний, строгость и стройность их построения (систематизации), исключительная определенность и обязательность для правоприменительных органов, а также функциональность, то необходимо отметить следующее. В большинстве стран предусматриваются довольно разнообразные системы наказаний, утверждения некоторых авторов о «скудности» систем наказания в зарубежных государствах преувеличены. В частности, дополнительных (или вспомогательных, как их иногда называют) наказаний в законодательстве зарубежных стран много, они направлены на ограничение различных прав и свобод осужденного. Основных наказаний, как правило, не так много, но, как правило, и они представлены не менее чем четырьмя различными по содержанию и характеру видами.

Стройность систем наказания в законодательстве разных стран различна. Достойно подражания решение этой проблемы в одном из новейших уголовных законов современности — Уголовном кодексе Испании 1995 г., который предусматривает строгий и стройный классифицированный перечень различных родов, видов и мер уголовных наказаний, составляющих в совокупности добротную основу системы уголовных наказаний (ст. 32 УК), а также детально расписанные содержательные моменты отдельных видов наказаний, условия и порядок их применения общие и специальные правила назначения наказаний [7, c. 149−151].

Признак (свойство) исчерпывающей определенности видов наказаний в едином перечне, устанавливаемом единым уголовным законом (и, соответственно, обязательности такого перечня для правоприменительных органов) соблюдается не во всех странах. В английском и американском уголовном праве такого единого исчерпывающего перечня наказаний не создано. В США, например, наряду с наказаниями, предусмотренными федеральными уголовными законами, существуют системы наказаний отдельных штатов, отдельные виды наказаний, преимущественно вспомогательного характера, можно встретить не в уголовных законах, а в других нормативных актах. Так же и в Японии, где основным источником уголовного права является Уголовный кодекс 1907 г., но кроме него существует т. н. специальное уголовное право, включающее отдельные уголовно-правовые законы, нормы так называемого уголовно-административного права и некоторых других законов. Соответственно, и уголовные наказания «рассредоточены» по различным нормативно-правовым актам [8, c.36].

Из исследований произведенных в главе 3 дипломной работы, можно сделать следующий вывод, что система уголовных наказаний создается государством, т. е. волей людей, однако она не является чем-то надуманным, искусственным, своим возникновением и существованием она обязана породившей ее необходимости, она социально обусловлена. Появление и функционирование системы наказаний обусловлено рядом объективных и субъективных факторов: системы наказаний требует системность общественных отношений; система наказаний призвана содействовать работе законодателя и правоприменительных органов, облегчить изучение и определение эффективности составляющих ее элементов.

Система уголовных наказаний создается государством, т. е. волей людей, однако она не является чем-то надуманным, искусственным, своим возникновением и существованием она обязана породившей ее необходимости, она социально обусловлена. Появление и функционирование системы наказаний обусловлено рядом объективных и субъективных факторов: системы наказаний требует системность общественных отношений; система наказаний призвана содействовать работе законодателя и правоприменительных органов, облегчить изучение и определение эффективности составляющих ее элементов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В целях обеспечения гармоничного развития общественных отношений государство устанавливает определенные требования, соблюдение которых является необходимым условием обеспечения общественного порядка и законности в стране. Нарушение этих общеобязательных требований предполагает соответствующую реакцию государства на такое поведение. Государство должно реагировать на нарушение установленных им нормативных предписаний, это необходимо для обеспечения реализации правовых норм и предупреждения их массовых нарушений в дальнейшем. «Преступление без ответственности — это торжествующее зло, изобличенное и осужденное — это зло побежденное».

Вопрос о сущности уголовной ответственности в отечественном уголовном праве исследован еще недостаточно, и это является одной из основных причин отмеченных выше разногласий практически по всем аспектам теории уголовно-правового воздействия.

Представляется, что сводить, как это зачастую имеет место в теории, сущность уголовно-правового воздействия к его содержанию или способам обеспечения его реализации (принуждению) неправильно. Главное не то, чем и как обеспечивается реализация уголовно-правового воздействия, или каково ее содержание, а то, чем она является по своей сути, в чем ее назначение, причины и смысл возникновения и использования, а также, конечно же, ее потенциальные возможности по реализации стоящих перед ней целей.

Сущность уголовно-правового воздействия состоит, по нашему мнению, в том, что она является выражением реакции (ответа) государства на акт преступного поведения виновного. Именно в связи с необходимостью материализации указанной реакции — необходимостью осуждения совершенного преступления и порицания лица, виновного в его совершении, от имени государства и народа, данное понятие введено в правовой оборот.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к понятию объекта наказания и иных мер уголовно-правового характера. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования термина «объект» в контексте уголовно-правового воздействия.

Теории объекта воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования данной категории и не отражают природу правового ограничения. Статусом объекта уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные с деятельностным явлением. В связи с этим либо утрачивается прикладное значение категории «объект», либо нарушается последовательность и стройность предлагаемой научной модели. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав п свобод личности, ее правового статуса в целом.

Уголовно-правовое воздействие есть целенаправленное карательно-воспитательно-превентивное воздействие на лиц, совершивших преступление, и превентивное воздействие на т. н. «неустойчивых» граждан в целях утверждения социальной справедливости, укрепления законности и правопорядка, предупреждения преступлений, а также воспитания граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции и других законов.

Уголовно-правовое воздействие может выражаться как в форме привлечения виновного к уголовной ответственности, так и в форме освобождения его от таковой. Вместе с тем, в специфической форме оно может иметь место и вне конкретных актов совершения преступления, поскольку государство начинает свое противодействие общественно опасным деяниям соответствующих видов (кражам, грабежам, убийствам, хулиганству и т. д.) уже с момента принятия и вступления в силу уголовно-правовой нормы, запрещающей совершение указанного рода деяний и предусматривающей меры уголовно-правового воздействия в отношении нарушителей запрета.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением механизма, пределов и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Система уголовных наказаний создается государством, т. е. волей людей, однако она не является чем-то надуманным, искусственным, своим возникновением и существованием она обязана породившей ее необходимости, она социально обусловлена. Появление и функционирование системы наказаний обусловлено рядом объективных и субъективных факторов: системы наказаний требует системность общественных отношений; система наказаний призвана содействовать работе законодателя и правоприменительных органов, облегчить изучение и определение эффективности составляющих ее элементов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Алексеев, С. С. Проблемы теории права / С. С. Алексеев — Свердловск: Нова. 1972. — 396 с.

2. Антонян, Ю. М. Личность преступника / Ю. М. Антонян. — СПб: Юр центр ПРЕСС, 2004. — 486 с.

3. Ахраменка, Н. Ф. Преступления против информационной безопасности: краткий реестр проблем / Н. Ф. Ахраменко // Право и демократия: сб. науч. тр. Вып 18 / редкол.: В. Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. — Минск: БГУ, 2007. — С.239−249.

4. Бабий, H.A. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: Конспект лекций / Н. А. Бабий. — Мн.: Тесей. 2000. -288 с.

5. Бабий, Н. А. Квалификация убийств / Н. А. Бабий. -Минск: Тесей, 2009. — 602 с.

6. Базылев, Б. Т. Юридическая ответственность (теоретические вопросы) / Б. Т. Базвлев. — Красноярск. 1985. — 120 с.

7. Барановский, Н. А. Криминологическая экспертиза проектов нормативных правовых актов Союзного государства как средство предупреждения преступности / Н. А. Барановский / Постоянный комитет Союзного государства: редкол.: Мяникович М. А. [и др.]. — Минск: Белорусская наука, 2007. — С. 363 — 383.

8. Барков, А. В. Уголовный кодекс Республики Беларусь: пять лет в действии / А. В. Барков // Юстиция Беларуся. — 2005. — № 12. — С. 29−33.

9. Беляев, Н.А. Уголовно-правовая политика и ее реализация / Н. А. Беляев. — Л.: ЛГУ, 2001. — 176 с.

10. Борзенков, Г. Н. Курс уголовного права в 5-ти томах: общая часть. Т. 1: учение о преступлении. Учебник для ВУЗов / Г. Н. Борзенков, В. С. Комиссаров. — М.: Зерцало, 1999. — 345 с.

11. Бородин, С. В. Криминологические и уголовно-правовые идеи борьбы с преступностью / С. В. Бородин. — М.: ИГиП РАН. 1996. — 97 с.

12. Василевич, Г. А. Некоторые аспекты применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства: идеи, предложения, критический взгляд / Г. А. Василевич. — Минск: Право и экономика, 2013. — 398 с.

13. Ветров, Н. И. Уголовное право. Общая часть / Н. И. Ветров, Ю. И. Ляпунов. — М.: Новый юрист. 1997. — 592 с.

14. Врублевская, Н. Г. Методика определения уголовного закона, имеющего обратную силу / Н. Г. Врублевская // Судебная практика в контексте принципов законности и права: сб. науч. тр. / редкол.: В. М. Хомич (гл. ред.) [и др.]. — Минск: Тесей, 2006. — С.103−112.

15. Гогель, С К. курс уголовной политики в связи с уголовной социологией / С. К. Гогель. — М.: ИНФРА-М, 2009. — 386 с.

16. Грунтов, И. О. Понятие причинной связи и принцип субъективного вменения в уголовном праве Республики Беларусь / И. О. Грунтов // Судовы веснік. — 1998. — № 2. — С. 49−53.

17. Додонов, В. Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть / В. Н. Додонов. — М.: Юрлитинформ, 2009. — 448 с.

18. Додонов, В. Н. Сравнительное уголовное право. Особенная часть / В. Н. Додонов. — М.: Юрлитинформ, 2010. — 554 с.

19. Долговая, А. И. Криминология: учебник для вузов / А. И. Долговая. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 1008 с.

20. Дриль, Д. А. Преступность и преступники. Учение о преступности и мерах борьбы с нею / Д. А. Дриль. — М.: ИНФРА-М, 2006. — 770 с.

21. Дуюнов, В. К. Дополнительные наказания: теория и практика / В. К. Дуюнов — Фрунзе: Илим. 1986. — 240 с.

22. Дуюнов, В.К. Уголовно-правовое воздействие: теория и практика / В. К. Дуюнов — М.: Юристъ, 2003 г. — 515 с.

23. Жалинский, А. С. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ / А. С. Жалинский. — 2-е изд. — М.: Проспект, 2013. — 400 с.

24. Здравомыслова Б. В. Уголовное право РФ. Общая часть. / Б. В. Здравомыслова. — М.: Юристъ. 1996. — 512 с.

25. Игнатов, А. Н. Уголовное право России. Общая часть: учеб. / под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А Красикова. — М.: Юрист. 2003 г. — 365 с.

26. Карпушин, М. П. Уголовная ответственность и состав преступления / М. П. Карпушин. — М.: Юристъ. 1974. — 648 с.

27. Кечекьян, С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе /А. В. Мицкевич, Е. А. Флейшиц //Правоведение. — 1960. — № 2. — С. 165−167

28. Коган, В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия / В. М. Коган. — М.: Наука. 1983. — 184 с.

29. Кудрявцев, В. Н. Российское уголовное право. Общая часть. /В.Н. Кудрявцева. — М.: Спарк. 1997. — 454 с.

30. Кузнецова, Н. Ф. Преступление и преступность / Н. Ф. Кузнецов. — М.: МГУ. 1969. — 232 с.

31. Лист, Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологичекое явление / Ф. фон Лист. — М.: ИНФРА-М, 2208. — 106 с.

32. Ломако, В. А. Применение условного осуждения / В. А. Ломако — Харьков: Высшая школа. 1976. — 345 с.

33. Мальцев, В. В. Принципы уголовного права и их реализация в правоприментельной деятельности / В. В. Мальцев. — СПб.: Юрид. центр ПРЕСС, 2204. — 692 с.

34. Марчук, В. И. Применение уголовного закона на основании принципа гражданства / В. И. Марчук // Судовы веснік. — 2007. — № 2. — С. 48−51.

35. Ной, И. С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве / И. С. Ной. — Саратов: Изд-во Сар ГУ. 1962. — 453 с.

36. Осипов, П. П. Теоретические основы построения и применения уголовно-правовых санкций (Аксиологические аспекты) / П. П. Осипов. — Л.: ЛГУ. 1976. — 136 с.

37. Перминов, О. Г. Функции и задачи уголовного наказания в борьбе с преступностью / О. Г. Перминов О.Г. // «Черные дыры» в российском законодательстве. — 2002. — № 4. — С. 13−18.

38. Прохоров, В. С. Преступление и ответственность / В. С. Прохоров. — Л.: ЛГУ. 1984. — 136 с.

39. Прохоров, В. С. Преступление и ответственность / В. С. Прохоров. — Л.: ЛГУ. 1984. — 136 с.

40. Санталов, А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности / А. И. Санталов. — Л.: ЛГУ. 1982. — 97 с.

41. Сноп, С. Н. Уголовное право. Общая Часть. Конспект лекций / С. Н. Сноп — Гродно: ГрГУ, 2012 г. — 345 с.

42. Спиридонов, Л. И. Социология уголовного права / Л. И. Спиридонов. — М.: Юридическая литература, 2007. — 240 с.

43. Тарбагаев, А. Н. Понятие и цели уголовной ответственности / А. Н. Тарбагаев. — Красноярск. 1986. — 120 с.

44. Тихонов, К. Ф. Субъективная сторона преступления / К. Ф. Тихонов. — Саратов: Приволжское книжное изд-во. 1967. — 103 с.

45. Фефелов, П. А. Общественная опасность преступного деяния и совершенствование системы наказаний / П. А. Фефелов // Гос. и право. — 1987. — № 12. — С. 93−98.

46. Цветинович, А. Л. Дополнительные наказания в советском уголовном праве / А. Л. Цветенович. — Калининград: КГУ. 1980. — 68 с.

47. Черданцев, А.Ф. О понятии и содержании юридической ответственности / А. Ф. Черданцев. // Правоведение. — 1976. — № 5. — С. 54−57.

48. Чучаев, А. И. Фирсова А.П. Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация: монография / А. И. Чучаев. -М.:Проспект, 2010 г. — 200 с.

49. Шидловский, А.В. К вопросу о целях уголовной ответственности / А. В Шидловский // Право и демократия: сб. науч. тр. Вып. 13 / отв. ред. В. Н. Бибило. — Минск: БГУ, 2002. — С. 228−242.

50. Шиндяпина, М. Д. Стадии юридической ответственности: уч. пособие / М. Д. Шиндяпина. — М.: Книжный мир. 1998. — 168 с.