Вещное право Египта

Вещное право в Египте в устоявшихся формах существует уже с эпохи Древнего царства. От IV и V династий до нас дошел ряд надписей на пирамидах и других памятниках о пожаловании хозяином надгробного памятника, земли и другой собственности храму. По своей сути эти надписи очень напоминают наши вкладные записи по монастырям. Наиболее характерной является надпись около пирамиды Хефрена (2800 г. до Р.Х.):

«Только они (поминальные жрецы. — М.И.) должны совершать поминальные приношения мне на кладбище в моей вечной могиле, которая находится у пирамиды „Велик Хефре“, соразмерно с долей земель, людей и всего иного, что я передал им, дабы на это совершались мне поминальные приношения» [Древний мир, 1914, т. 1, с. 32|.

В Египте, как нигде более, проявилась условность вещного права. Поминальный вклад всего более напоминает условное держание:

«Я не уполномочил ни одного заупокойного жреца [могильного] надела давать земли, людей или что-либо другое, что им дано мною, дабы совершать на доходы с дарованного номинальные приношения мне, в уплату кому-либо, или давать в собственность кому-либо; они могут только отдать их своим детям, дав последним право делиться с каким-либо заупокойным жрецом…» [Там же|.

В дальнейшем заупокойные контракты сохраняются, содержание в них храмовых обязательств еще более детализируется.

Конечно же, перед нами собственность в ее полуфеодальном выражении. Условность владения подтверждается не общей, а особой исковой защитой, основанием которой служит целевое исполнение поминальных обрядов. Тем не менее, начатки аллодиальных форм, если можно так выразиться, присутствуют и здесь. Владение защищено достаточно прочно:

«Если какой-нибудь заупокойный жрец могильного надела начнет законное преследование против своего товарища и вызовет его в суд, но своему иску… и будет отнята у него земля, люди и что-нибудь иное, что я дал ему для того, чтобы совершать мне здесь заупокойные приношения — то [отнятое] должно быть возвращено ему, ибо нельзя начинать перед властями преследования, касающегося земель, людей и всего прочего, что я дал заупокойным жрецам…» [Там же, с. 32−33].

Можно предположить, что остальные феодальные держания регулировались аналогичным образом.

Наряду с обремененной собственностью в Египте существовала и свободная частная собственность (аллод). Вывод этот мы делаем на основании документов о куплепродаже земли и кадастровых записей. Например:

«Измерено на острове севернее конца острова Амона Ашакени … [земля] безводная: Джухутинифера, писца, которую приобрел себе Аменхотеп, писец…» [Источники, 1961, № 2, с. 208).

Казалось бы, можно предположить, что и здесь речь идет об условном держании: статус владельцев одинаков — и тот и другой писцы, следовательно, они могли просто меняться титулом на землю. Однако до нас дошел другой документ, который устраняет все сомнения:

«Сегодня вновь обратился Небмехи к Месуа, главе пастухов рогатого скота, [говоря]: „Дай мне одну корову как цену 3 арур поля“. Тогда Месуа [дал] ему корову, [что] составляет У₂ дебен [серебра], перед многими свидетелями» [Лурье, 1960, с. 172[.

В Египте были очень развиты арендные отношения ввиду ограниченности земельного фонда. Кроме того, не стоит забывать, что эмфитевзис (emphyteusis) пришел в римское право из Египта. По своей сути он представлял из себя, как известно, наследственное отчуждаемое право пользования чужой землей, владелец такой земли вносит при этом ежегодную плату собственнику и платит одновременно государственные подати.

Однако статус объектов вещного права не был равным. Имущество фараона, храмов и других привилегированных субъектов вещного права охранялось строже, чем вещные права прочих лиц. Различие в пене могло достигать стократного размера.

Воровство (furtum) наказывалось в Египте достаточно строго. Уличенный вор обязан был вернуть похищенное и уплатить 2- или 3-кратную пеню стоимости украденного. Собственник, правда, мог отказаться от права получения пени.

Купля-продажа земли у египтян осуществлялась по более простой формуле, нежели у других семито-хамитских народов.