Цветной, емкий — не те слова, которыми следует его характеризовать. Скорее, он цельный, живой. Историю рассказывают несколько повествователей и автор, поэтому в романе звучит чудесная многоголосица (книга полифонична). «Каждая голова что-нибудь символизирует — скорее всего, тип человеческого темперамента или особенность мировоззрения», «миг узнавания себя в зеркале всю жизнь был как затяжной прыжок с парашютом. Никогда не могла слиться со своим отражением». А через несколько страниц искаженный французский («Экскюзэ — муа, месье, пурье — ву бесэ сет мюзик дё мерд?», полнокровный украинский говор, забавный суржик («Йды — но сюды, уебище… Ликуваты тэбэ будэмо. Стий, не рухайся… Трымай! Назад нэ поидэмо. От папанька у пъять з оспиталя прыйде, так у полпъятого и видщепну. Боженька терплячих полюбляе! А леваков проклятых боженька на дух нэ выносыть! Хочишь з бисом водытыся?», простая русская речь.
Выросшая в Ташкенте Рубина знает цену жизни в двуязычной среде, где от литературных образцов до уличной речи — пропасть. В «Почерке Леонардо» герои говорят на суржике — языке русско-украинского советского пространства. И без этого билингвизма мы бы так и не узнали, что «конский зуб» — это крупные киевские семечки, а «мертвечики» — это хапцы на интеллигентном киевском.
Столкновение двух норм и синтезирование двух языковых культур рождает то самое словотворчество писательницы, которое очаровывает и в ее «немецких» книгах, и в «израильских», где бывшие советские жители насаждают колоритный одесский язык.
А уж как Дине Ильиничне удалось оживить крепкие вербальные конструкции циркового закулисья, это самому покровителю гимнастов Аполлону и не снилось. Запах портвейна, лошадиного пота и русского мата перемежаются с подробными описаниями трюков, которые Анна выстраивала сама по чертежам, устроившись в цирк акробаткой.
Роман наполнен звуками, движением, смыслами, так и хочется сказать, будто сама жизнь. То и дело слышится, как звучит фагот Сени (одного из рассказчиков, до одури влюбленного в Аню), ему вторит, а порой и вовсе ведет свою партию Анина губная гармошка: «Есть ли что банальней смерти на войне / И сентиментальней встречи при луне, / Есть ли что круглей твоих колен»…
