Конфуцианство и «культура предприятия» в современной Восточной Азии

XX век — это эпоха, в которую во многих странах мира особенно четко обозначилась проблема взаимосвязей между традиционной культурой и модернизацией. Прежде всего это касается развивающихся стран. Эта проблема является одной из наиболее сложных и самых противореч ивых.

В начале века буря первой мировой войны заставила людей Запада пережить кризис традиционных ценностей. С тех пор и по настоящее время выходят труды, смысл названий которых близок к нашумевшей книге О. Шпенглера «Закат Европы». После второй мировой войны наступило время усиленного научно-технического прогресса. Именно тогда США заняли место мирового экономического гегемона. Но уже в 60-е гг. в мире отчетливо наметились системные перемены. Самые значительные из них были связаны с тем, что страны Азии, которые ранее испытывали на себе гнет со стороны Запада, стали усиливаться и подниматься. Прежде всего это относится к Японии. К 80-м гг. Япония заняла второе после США место в качестве экономически развитой державы. Вместе с тем происходил рост и так называемых четырех драконов — Тайваня, Сингапура, Южной Кореи, Гонконга. Экономика активно развивалась и в таких странах Юго-Восточной Азии, как Таиланд, Малайзия, Вьетнам, Индонезия и др. Особенно впечатляющими оказались успехи в социалистическом Китае, где в 80-е гг. под руководством великого политического деятеля Дэн Сяопина стали проводиться глубокие реформы. К концу столетия — всего за двадцатилетний срок — Китай сделал мощный рывок вперед, а его экономика стала одной из самых мощных и быстро развивающихся во всем мире.

Каковы причины столь бурного экономического развития стран Восточной Азии? Уже в 60-е гг., когда стал очевиден значительный подъем японской экономики, поиск ответов на этот вопрос стал важнейшей задачей, которую пытались решить многие восточные и западные ученые. Многие из них, особенно на начальных этапах, искали ответ, исходя исключительно из представлений экономической науки. Но позднее, по мере углубления анализа, некоторые авторы пришли к выводу, что ответ целесообразно искать в области.

61−4 460 004 (2352×3459×2 Щ) истории культуры. Тогда был поставлен вопрос: а нет ли внутренней и сущностной связи между экономическим взлетом Восточной Азии и конфуцианским учением, которое исторически лежит в основе культуры ее стран. Если существует такая связь, то в чем она заключается?

Конечно, в научных спорах было высказано немало самых различных взглядов, но все-таки большая часть ученых сошлась во мнении, что подъем стран Восточной Азии неотделим от глубинных факторов традиционной культуры. Они убедились, что древнее конфуцианское учение в современном виде после всех изменений, которые оно претерпело за столетия своего существования, придает огромный импульс экономическому развитию восточноазиатских стран. Иными словами, ответ на вопрос, в чем секрет их экономического подъема, заключается в том, что культурная среда там повсеместно сформирована конфуцианством. Поэтому некоторые ученые даже назвали подобный феномен «конфуцианским капитализмом». Именно это и предопределило выбор темы нашего исследования — «Конфуцианство и „культура предприятия“ в современной Восточной Азии».

Следует сказать, что понятие «культура предприятия» впервые было выработано американскими учеными. Уже в 70-х гг. американские специалисты стали внимательно изучать причины столь быстрого экономическою развития Японии и «четырех маленьких драконов». В 80-х гг. ими было обнаружено, что важнейшей причиной этого является специфическая для стран Восточной Азии культура предприятия. Более углубленные исследования показали, что культура предприятия включает в себя такие понятия, как «концепция предприятия», «философия предприятия», «ценности предприятия», «система управления предприятием», которые имеют прямое отношение к традиционному конфуцианству, формирующему общую для всех стран Восточной Азии культурную среду. С другой стороны, при изучении принципов деятельности западных предприятий было обнаружено, что самые передовые из них обязательно обладают блестящей культурой предприятия. Стало понятно, что культура предприятия на Востоке и Западе неодинаковы и, что в процессе поступательного экономического роста необходимо учиться друг у друга.

Тем не менее слабым местом большинства работ является то, что они.

61−4 460 005 (2359×3463×2 Щ сконцентрированы на анализе либо только японских предприятий, либо какого-нибудь одного предприятия или какой-то отдельной страны Восточной Азии. Их результаты носят разрозненный, все еще недостаточно систематизированный характер, так что пока имеется крайне мало макроуровневых целостных исследований. Наша работа как раз и нацелена на то, чтобы заполнить этот пробел. Моя задача заключалась в том, чтобы на макроуровне изучить восточноазиатскую модель культуры предприятия в ее связи с конфуцианским учением. В дальнейшем это может помочь созданию новой целостной модели восточноазиатской культуры предприятия, а также способствовать более углубленному изучению западной культуры предприятия.

В результате выполненного исследования оказалось возможным прийти к выводу о том, что особенности восточноазиатской культуры предприятия связаны с конфуцианством, причем многое из восточноазиатского опыта может быть применено и на западных предприятиях. Важно и то, что в России, воспринимая опыт передовых стран, одновременно также следует глубоко осмысливать восточноазиатскую модель.

Итак, начиная с 60-х гг., в научных и деловых кругах мира начали уделять гораздо большее внимание изучению роли культурно-исторических традиций в современном экономическом развитии. По мере изучения хозяйствования на предприятиях Восточной Азии понятие «культура» стало приобретать все большее значение. Также возникло важное понятие «сила культуры» (138,с.21−31).В КНР руководитель КПК тов. Цзян Цзэминь в докладе на XV съезде особо подчеркнул, что именно «культура» является важнейшим признаком всесторонней государственной мощи. В 90-е гг. в международном научном мире была выработана концепция «экономики знаний"(2, с.58−75), которая постепенно вытесняет концепцию «экономики информации». Эта теория в декабре 1993 г. была изложена в официальных документах Евросоюза. По мере того, как она стала общеупотребимой среди ученых развитых стран, концепция «экономики знаний» стала предметом рассмотрения и в китайских академических кругах. В процессе дискуссий большая часть ученых согласилась с тем, что «экономика знаний» по существу своему является «экономикой учебы» и «экономикой образования». То есть, исторически сложившаяся конфуцианские традиции культа знаний до сих пор продолжают играть свою роль в современном обществе. Я.

61−4 460 006 (2353×3460×2 tiff) надеюсь, что результаты моей работы послужат материалом для дальнейшего изучения этой проблемы.

В своей книге «Россия лицом к Азии» член-корреспондент РАН M.JI. Титаренко пришел к выводу, что «конкретным воплощением евразийской доктрины в социально-экономической сфере возрождения и обновления современной России должна стать реалистическая программа подъема и развития национальной индустрии, сельского хозяйства, науки, техники, образования, социальной сферы на базе многообразных форм собственности в условиях регулируемых, социально ориентированных, цивилизованных рыночных отношений, учитывающих российскую специфику» [18а, с.59]. Принимая во внимание эти слова, мы и ставили своей задачей по мере возможности принять участие в сложном процессе поиска оптимальных путей более результативной интеграции России в экономику стран Азиатско-тихоокеанского региона (АТР).

Обзор литературы и источников.

Работа основывается на большом количестве источников и широком круге исследовательской литературы, созданной китайскими, японскими, европейскими и американскими учеными. Подавляющее большинство этих работ вводятся в научный оборот России впервые. Поскольку в центре исследования поставлена проблема роли конфуцианства в истории и практике строительства так называемого «конфуцианского капитализма», то неизбежен был краткий экскурс в сравнение теорий, основоположников «протестантского» и «конфуцианского» капитализма — Макса Вебера и Сибусава Эйити.

Макс Вебер (1864 — 1920) великий немецкий мыслитель|Один из основоположников современной европейской социологии. Он является автором широко известной работы «Протестантская этика и дух капитализма». В этом глубоком научном труде продемонстрировано совершенно новое мышление. Кратко обобщая его основные выводы, можно сказать, что в книге убедительно показано то, что культура связана с экономикой «причинно-следственной связью», иными словами, культура оказывает прямое воздействие на экономику. В данной книге М. Вебер продолжил изучение идей так называемой протестантской этики, выдвинутых на Западе в ходе религиозной реформации XVI в. Ж. Кальвиным (1509 — 1564). Он также выполнил интереснейшее исследование формальных связей «протестантской этики» с возникшими на Западе после реформации формами.

— 6~.

61−4 460 007 (2365×3468×2 tiff) капитализма. Так называемая современная западная капиталистическая экономика неотделима от формирования особого уклада духовной жизни, сложившегося в новое время в социальной жизни Запада. Данный духовный уклад отличается крайней сложностью, но самым главным элементом его содержания является кальвинистская «протестантская этика» .

Конечно же, Вебер занимаясь поиском единственной «причины» капитализма, ни в коем случае не ограничивался только этим. Он лишь считал, что среди исследуемых проблем, весьма вероятно, наиболее важной является именно проблема решающего фактора. Такой подход к исследованию основывался на его мнении о том, что «функционирование капиталистической экономики с целью получения дохода зависит от использования обмена при мирной возможности извлечения прибыли» [50а, с. 8.]. Причем, с его точки зрения, капитализм не является исключительно экономической системой, но одновременно есть и система культурных ценностей. Справедливость этого нельзя не признать. А поскольку это действительно так, то результаты экономической деятельности, определенно, не могут быть результатами только самого экономического процесса. Культура по отношению к экономике является силой «движущей», а отнюдь не «нейтральной» или «противодействующей». Это и есть концепция «силы культуры», хорошо усвоенная современными учеными.

Вебер досконально изучил воздействие кальвинистской «протестантской этики» -концепций «священного долга», «воздаяния», «сдерживания страстей» на духовный механизм современного капитализма. Он полагал, что «одним из основополагающих факторов, формировавших дух капитализма и дух культуры нового времени являются, обусловленные профессиональными представлениями рациональные действия, которые есть порождение христианского «сдерживания страстей» «[50а, с. 141.]. В изначальном христианстве предполагалось, что для спасения человеческой души достаточно вознесения религиозных молитв. Кальвинисты же считали, что одного только чтения молитв недостаточно, они стали делать акцент на высокие внутренние моральные качестватрудолюбие и бережливый образ жизни, прилежание в своей светской профессиональной деятельностиони также говорили о том, что человек должен добиваться своей самореализации. Совместный труд и рациональная дисциплина являются рациональной религиозной задачей человека. «Такое слово из немецкого языка, как «beruf' - «профессия» (призвание), как и английское слово «calling», ясно передает смысл того, что стало религиозной концепцией. Это, как минимум, имеет общий смысл с тем, что называется «призванием от бога» «(50а, с.141).

61−4 460 008 (2362×3466×2 Щ.

Также полагалось, что «регулярный труд обладает гораздо большей ценностью по сравнению с изучением вероучения и суровым следованием ему в жизни». «В любой ситуации выполнение светских обязанностей соответствует [заповедям]Господа. Добросовестное выполнение своих обязанностей — это единственная воля Бога, поэтому какими бы допустимыми видами профессиональной деятельности человек ни занимался, перед лицом Бога все люди абсолютно едины» [50, с. 68.]. Отсюда ясно, что каждый человек обязан трудиться, обязан посвятить себя земной жизни и занятию профессиональным трудом — ведь в этом и заключается божественная идея, это и есть «священный долг». Именно поэтому капиталистическое хозяйствование придает такой особый смыл протестантской этике, отсюда и ее моральный рационализм.

М. Вебер считал, что концепция «священного долга» в протестантской этике предопределила и то, что при капитализме нельзя обойтись без наличия «духа хозяйствования» у буржуазии и «духа труда» у пролетариата. Отсюда и «сформировалась своеобразная этика буржуазной экономики. Отсюда и осознание того, что божья благосклонность — всесторонняя. Для того, чтобы добиться заботы и покровительства Господа, необходимо только по форме не преступать границы дозволенного, хранить моральную нравственность кристально чистой и незапятнанной, а при распоряжении своим состоянием быть безупречно ответственным. Буржуа, промышленники могут, в соответствии со своими устремлениями, преследовать денежную выгоду и одновременно ощущать, что добиваться ее — их долг. Помимо этого, религиозное обуздание силы желаний воспитало в них умеренность, а также удивительную настойчивость. Они смотрели на труд как на богоугодную цель жизни и работали с полной самоотдачей» [162, с.269]. Таким образом, концепция «священного долга» привела к возникновению буржуазной светской профессиональной этики.

Прилежание в светском труде, что соответствует воле божьей, — это «священный долг». Поэтому «извлечение результатов из профессиональной деятельности и обогащение символизируют милость божью» [162, с.270]. «Целью христиан является получение божьих милостейэто единственная цель, что означает — через осуществление должных религиозных предписаний накапливать заслуги перед Господом» [50, с.26]. Такова концепция «удостаивания милостей». Во-первых, она означает, поощрение каждого человека за его личное обогащение и усердие. Тот, кто не усерден в наживании капитала, тот оказывается неблагодарным Богу за его милости. Во-вторых, она выступает против нерациональных, основывающихся, например, на мошенничестве, насилии и т. п. путях накопления богатств. Можно сказать, что и в накоплении капитала необходимо соблюдать.

61−4 460 009 (2360×3464×2 tiff) религиозные предписания. Справедливое извлечение доходов уже само по себе является выполнением «священного долга», а капиталистическое неравенство является рациональным явлением.

Еще одна проблема, рассмотрению которой М. Вебер уделял большое внимание, -протестантское «сдерживание страстей». Напомним слова Вебера, считавшего, что «одним из основополагающих факторов формирования духа капитализма и духа культуры нового времени являются, обусловленные профессиональными представлениями рациональные действия, которые есть порождение христианского «сдерживания страстей» «[50а, с. 141]. Он писал, что «подобный светский аскетизм протестантов и стихийное обретение собственности находились в сильном противоречии, а это позволяло сдерживать расходы, особенно расходы на приобретение предметов роскоши. С другой стороны, это имело своим следствием психологический результат — освобождение от пут традиционной этики в приобретении богатства» [50а, с.134]. «Вебер также указывал на то, что каждый должен вести строгий образ жизни и от многого отказываться» [160, с.1028−1029]. Такого рода строгий образ жизни означал нравственное сдерживание себя, сопротивление пустому расточительству, действия в соответствии с заповедями Господа. Иными словами, все это являлось тем, что называется «аскетической жизнью», ее сущность заключалась в том, чтобы адепт рационально распоряжался своими богатствами. Протестанты поощрялись к активному участию в светской профессиональной деятельности, усердному и рациональному приобретению богатств. От них также требовалось рационально использовать и распоряжаться богатствами, что неизбежно вело к накоплению капитала. В результате этого происходило развитие современного капитализма.

Выше в общих чертах был очерчен основной каркас веберовской этики. Поясним, что мы не намерены повторять его теорию, а также не намерены делать какого-либо итогового обзора. Ясно, что с М. Вебера началось развитие новых подходов к осмыслению проблемы связей между культурой и экономикой. Благодаря его анализу мы смогли увидеть, что культура для экономического процесса не является ограничивающим «противодействием», наоборот — культура оказывает адекватное и в большой степени позитивное, непосредственное и внутреннее «воздействие» на экономику. В то же время следует отметить, что Вебер допустил кардинальную ошибку в оценке конфуцианства, отрицая его потенциальные возможности в развитии экономики Китая и стран Восточной Азии. Его тезис о «загадочности», «конформизме» и безличности конфуцианства опровергла действительность XX в., особенно его второй половины. Как отмечает российский китаист B.C. Мартынов, веберовская характеристика конфуцианской традиции.

61−4 460 010 (2365×3468×2 Щ несла на себе отчетливые черты революционных китайских движений того времени и прежде всего радикального «движения 4 мая» 1919 г., проходившего под лозунгом «Долой конфуцианскую лавочку» [10, с. 21].

Существенную поправку к теории Вебера внес японец Эйити Сибусава — теоретик конфуцианского капитализма, доказавший, что для стран Восточной Азии функции протестантской этики выполняет конфуцианство.

Эйити Сибусава (1840 — 1931) родился в уезде Сайтама в семье, члены которой занимались сельским хозяйством, ремесленным трудом и торговлей. Начав с семи лет под руководством ученого-конфуцианца Отака Ацуси изучать «Четверокнижие», «Пять канонов» и другие классические сочинения, он получил прекрасное конфуцианское образование. В 24 года он принял участие в движении «Уважать государя и отвергать варваров». После поражения, его руководитель, прибыв в княжество Итихаси, рекомендовал там Сибусаву в качестве специалиста в области финансового управления.

В 1867 г., накануне реформ Мэйдзи-исин Эйити Сибусава посчастливилось сопровождать младшего брата сёгуна Ёсинобу (из династии Токугава) во время посещения им международной промышленной выставки во Франции. После этого, он проехал по многим странам Европы, изучая их капиталистическую экономику. Это оказало огромное влияние на всю его дальнейшую деятельность. Год спустя, он получил повеление возвратиться на родину.

В то время в Японии уже начали осуществляться реформы периода Мэйдзи-исин, и система государственного управления переводилась на современные рельсы. Приняв приглашения правительства, Эйити Сибусава начал служить в Казначейской палате (министерстве финансов) Японии в качестве налогового инспектора. Реформы финансовой, банковской, денежной и налоговой систем вели к модернизации Японии. Можно сказать, что этот высокий пост привел его к дальнейшему возвышению. В 1874 г. Эйити Сибусава был назначен на должность главного распорядителя Казначейства (заместитель министра финансов). Однако из-за серьезных расхождений во мнениях с руководством, он вскоре увольняется со службы и находит себе применение в торгово-промышленной сфере. Через некоторое время он основывает первый в Японии Государственный банк. С этого времени и до своей смерти в 1931 г. он основал более 600 производственно-торговых предприятий. Его называют «величайшим руководителем японской капиталистической экономики нового времени», «королем мира финансов Японии», «королем предприятий Японии» .

В отличие от чистого теоретика Вебера, Эйити Сибусава являлся практиком, но самое важное заключается в том, каким образом он объяснял значение прямого воздействия.

61−4 460 011 (2359×3463×2 Щ) культуры на развитие экономики. Как и у Вебера, у него вышла эпохальная работа -" Луньюй" и бухгалтерские счеты". В ее названии «Луньюй» («Беседы и суждения» -сочинение, в котором собраны высказывания Конфуция и его учеников) подразумевает раскрытие воздействия традиционной культуры на экономику, тогда как «счеты» указывают на особенности современного капиталистического рационализма. Д. Шнейвас отмечает: «Развивая свою теорию единства «Луньюя и бизнеса», Сибусава стремился сформировать новый тип японского бизнесмена, который обладал бы глубокими знаниями и экономики, и деловой этики, с тем, чтобы поднять его авторитет в обществе. В самом начале книги Сибусава пишет: «Истинная ценность «Луньюя» может быть постигнута через использование его в бизнесе. Без сильного желания добиться получения прибыли невозможно повышение народного благосостояния. Не развив предпринимательства, мы никогда не достигнем национального процветания. С другой стороны, национальное процветание не продлится долго, если не будет базироваться на нравственных принципах добра и справедливости» (20, с.171).

В общих словах можно сказать, что Сибусава Эйити, как и Вебер, осветил внутреннюю суть прямого воздействия культуры на капиталистическую экономику. В работе «Единство экономики и морали» он указывал на то, что в Японии по-прежнему сохраняются пережитки мышления по принципу: «чиновников уважают, торговцев принижают». Он выступал за то, чтобы торговля заняла более достойное место в обществе. Он писал: «Для усиления государства необходимо его обогащение. Когда стремятся к обогащению государства, то обязательно возвеличивают промышленность и торговлю» [190, с. З]. Упорные действия Сибусавы были направлены на повышение социального положения торговцев. К тому же и в его жизни были и уход с государственной службы, и занятие торговлей. В этом сочинении он основывался на своем собственным опыте, и ссылаясь на сокровищницу традиционной культуры «Луньюй», с помощью которой он раскрывал преимущества наживания богатства и его рационального использования. Он говорил: «Осваивание торгово-промышленной сферы стало для меня предназначением, предопределенным свыше» [190а, с.504]. Это напоминает выдвинутую Вебером концепцию «священного долга» .

Сибусава пришел к мнению, что мораль и этика традиционной культуры требуют современного объяснения, а между ними и нет никакого природного барьера. Между ними возможен компромисс. Мораль и экономика едины. Он писал, что «во времена Яо, Шуня, Юя, Тана, Вэнь-вана, У-вана расчеты и мораль не имели противоречия» [190, с.156]. Если между самурайским кодексом чести (яп. бусидо) и обогащением существует противоречие,.

61−4 460 012 (2359×3463×2 Щ) то этот кодекс чести — не настоящий. Всем этим он убеждал людей в том, что занятие производством и торговлей является высоко моральным занятием, а добросовестная и рациональная деятельность, ответственность при накоплении и использовании богатств является вкладом в развитие государства.

Не вызывает ни малейшего сомнения, что практика и опыт Эйити Сибусавы (хотя он первый и не создал стройной научной системы, наподобие веберовской) имели такое же значение, как и теория М. Вебера. Эйити Сибусава, работая непосредственно в торгово-промышленной сфере, с помощью своего собственного опыта создания бесчисленных современных капиталистических предприятий убедительно доказал, что культура оказывает определяющее влияние на процесс развития экономики.

Итак, западный ученый-теоретик Макс Вебер и восточный предприниматель-практик Эйити Сибусава выявили, что культура (особенно накопление внутренних факторов традиции) воздействует на экономику. И это воздействие не является «естественным условием» противодействия экономике, а является прямым гуманитарным ресурсом-стимулом или ограничителем экономической деятельности. Оба ученых без обиняков, как и многие современные авторы, называли это «силой культуры». Данная оценка вопроса о связи между культурой и экономикой является важным методологическим основанием для нашей диссертационной работы.

Понятие «культура предприятия» вошло в сферу внимания научной общественности только в последние двадцать лет. Не во всех энциклопедических изданиях для этого понятия нашлось место. Его нет даже в «Энциклопедии Китая». В богатом книжном собрании Синологической библиотеки научно-исследовательского Института Дальнего Востока в Москве автор не нашел ни одной книги на китайском языке на данную тему. Я думаю, что основная причина этого заключается в ее новизне.

Без всякого сомнения, сосредоточив главное внимание нашего исследования на проблеме культуры предприятия как таковой, мы можем обнаружить, что на самом деле в ней можно выделить два уровня: глубинный и поверхностный. «На менее заметном глубинном уровне культура предприятия выражается в концепции «основных ценностей», то есть в том, о чем было сказано выше, а именно, модели менеджмента предприятия и основных принципах организации хозяйствования на нем, сюда включается также дух предприятия и т. п. А на поверхностном уровне это выражается в «способах и характере деятельности предприятия. Но каждый из этих уровней культуры предприятия оказывает друг на друга естественное влияние» [32, с.6]. Культура предприятия развивается и укрепляется в результате взаимодействия между различными составляющими ее системами.

61−4 460 013 (2372×3473×2 Щ и различными отдельными системами, которые оказывают на нее воздействие.

Ученые недавно приступили к изучению этой проблемы с точки зрения науки управления. Несмотря на то, что культура предприятия изначально является составной частью деятельности любого предприятия и оказывает на него воздействие, как ни странно на протяжении длительного времени она оставалась незамеченной. Так было вплоть до 70-х годов XX в. Только начиная с этого времени, когда возникла безвыходная по сути дела ситуация, началось изучение этой проблемы. После второй мировой войны, капиталистические предприятия на Западе, особенно в США, в результате практического применения прогрессивных теорий управления и научных технологий, стали интенсивно развиваться. Но так продолжалось недолго. После нефтяного кризиса, который разразился в 1973;1974гг., т. е. после двадцати годов роста, увеличение производства на американских предприятиях неожиданно приостановилось.

В тоже самое время ранее дремлющая Азия стала просыпаться и на небосклоне взошла новая звезда — Япония, эта не обладающая ресурсами, расположенная на ограниченной территории островная страна с многочисленным населением. Японские предприятия, с началом кризиса на американских предприятиях, продолжали стремительно развиваться. Из-за таких скоростей к началу 70-х годов Япония заняла место второй после Америки индустриально-развитой мировой державы. Почему так произошло ?

Рассматривая столь быстрый экономический рост Японии, и обращая внимание на то, как японские товары заполонили американский рынок, американцы не могли не начать ?' ч.1 и. ¦ .ч феномен. В результате иого в КПгодах свет увидели четыре научных труда: I VI. ос. Р Г.!kicKa.il> «Искуссшо управления мнянепкш в Японии— И. ()>чн ¦ Глория / >: ?'.Т.» 1.Ди.1. А.Л.к'епнеду «Изучение ку.м.пры предпрняшяк '1. ['./[ж Петере. Р. Ваюрмпн «К досшженню вершин чсчяис топай ия->. Выод и снс1 мп мим ci. ii знаменательным событием в мире американской науки. В «Истории побивания рекордов сбыта книг нехудожественного содержания в Америке» [32, с.12]даже было сказано, что для новой волны американской культуры восьмидесятых годов эти книги стали «четырьмя бестселлерами». Подводя итог, отметим, что эти четыре работы смогли вызвать такой большой отзвук именно потому, что их авторы благодаря новому направлению мысли, доскональному анализу живой современности, овладению ключевыми проблемами времени, смогли раскрыть загадку, возбуждавшую столь сильное любопытство американцев. Так почему же эта проблема оказалась столь животрепещущей? Какие факторы привели к тому, что экономика небольшого по площади островного государства, ранее полностью зависимого от Америки, с удивительной скоростью превзошла американскую? Итоговый.

61−4 460 014 (2359×3463×2 Щ) ответ оказался очень даже простым — все дело в культуре предприятия!

Авторы этих работ открыли, что японские предприятия с точки зрения технологий, оборудования, человеческого фактора, капитала и т. п., т. е. «технического оснащения», отнюдь не превосходят американские. С точки зрения менеджмента между ними на 95% сходства и только на 5% различий. Но эти-то 5% и приходится на то, что называется культурой предприятия. Именно культура предприятий и явилась тем фактором, который позволил японской экономике догнать Америку и посягнуть на ее место как экономического гегемона. Ведь именно недостатки культуры предприятий заставили в 80-ые годы американскую экономику сбавить темпы развития. Хотя понятие «культура предприятия» существовало и раньше, но именно в этих замечательных «четырех бестселлерах» конца восьмидесятых годов оно получило абсолютно новое освещение и было увязано с теорией менеджмента.

Рассмотрим основное в их содержании.

Во-первых, авторы этих сочинений впервые выдвинули проблему культуры предприятия, они были первыми, кто окончательно осознал, что это абсолютно новая форма прямого воздействия на экономику, кто убедительно доказал, что культура оказывает прямое воздействие на экономику: «Культура уже давно из некой несвязанной и хаотичной естественной силы стала ресурсом, сохраняющим гуманитарную энергию. Экономисты пренебрегали неэкономическими факторами, которые стали определяющими в экономической деятельности» [142, с.31−32].

Во-вторых, ими впервые был выдвинут ряд теоретических концепций о культуре предприятия. Например, в работе «Искусство управления хозяйством в Японии» было выдвинута теоретическая система «78». «78» — сокращенная запись семи слов из английского языка, которые начинаются на букву «э»: управление, структура, устройство, кадры, стиль, техника, представления о ценностях. Они олицетворяют собой семь ключевых факторов, оказывающих влияние на результаты деятельности предприятия. Среди них, фактор, который назван последним, («представления о ценностях»), указывает на формирующийся в процессе деятельности предприятия дух корпоративности сотрудников и общего согласия, в качестве основных ценностей. Это вопрос вопросов.

Можно увидеть, что культура предприятия — это теоретическая система, которая сочетает в себе, если так можно сказать, и «программное обеспечение» и «техническое оснащение». Американский ученый японского происхождения В. Оучи при анализе проблемы культуры предприятия выдвинул «теорию Т которую противопоставил американским моделям теории управления, названным «теорией X», «теорией У» .

61−4 460 015 (2360×3464×2 Щ.

Сущность его концепции заключается в том, что «ключевым вопросом повышения уровня производительности предприятия является обеспечение заинтересованности сотрудников в успехе предприятия». Для того, чтобы достичь такой цели, прежде всего необходимо создать новую модель культуры предприятия, приняв за основу систему ценностей.

Выход в свет работы Т. Дила и А. Кеннеди «Изучение культуры предприятия» ознаменовал достижение зрелости при изучении проблемы культуры предприятия в Америке. В центре внимания ее автора были вопросы, связанные с управлением предприятием на основе всеобщей системы ценностей, т. е. «программное обеспечение». Одновременно были поколеблены традиционные теории менеджмента. До этого в США в основном полагались на стандартизацию «технического оснащения» управления организациями. Однако реальные результаты и желания разошлись — результат оказался не из лучших. Есть источники, которые свидетельствуют о том, что «на американских предприятиях количество управленцев было в четыре раза большим, чем на японских, хотя качество их работы уступало японскому. В то же время на американских предприятиях зарплата работников в 2,5 — 3 раза превышала зарплату работников предприятий ФРГ и Японии, тогда как активность сотрудников в США была ниже.» (139, с.332). Для того, чтобы изменить такую ситуацию к лучшему, американцы и стали настойчиво изучать проблему культуры предприятия. Им удалось порвать трафареты «технического оснащения» теории менеджмента. Если подходить к проблеме с точки зрения науки управления, то зрелость теории культуры предприятия выразилась в том, что в ней был сделан важный шаг вперед от «теории научного управления» («теория X» Тэйлора) и «теории управленческого поведения» («теория У» Д. Макгрегора) к «теории управленческого антропоцентризма» .

Теория X" человека как основного субъекта на предприятии рассматривала в качестве «человека экономического», т. е. видела в человеке живой инструмента «теория У», порвав с этой моделью, стала рассматривать человека в качестве «человека социального» т. е. считала, что у человека, помимо материальных запросов, существуют также общественные и психологические запросы. Управленцы должны, опираясь на заинтересованность, стимулировать инициативу и активность сотрудников, а также избегать жесткого надзора.

Согласно теории культуры предприятия, человек — это и «всесторонне развитый культурный человек» и «свободный человек», занятый на общественном производстве. Произошел отказ от существовавшего в рамках теории поведенческого управления представления о том, что человек должен являться центром управленческого мышления. В рамках представления об «антропоцентричном управлении», работник — это тот, кто.

61−4 460 016 (2358×3463×2 Щ) трудится и тот, кем руководят. Поскольку есть те, кто руководит, то поэтому теория культуры предприятия создавалась для управления прежде всего во имя человека. Конечно, нет необходимости говорить, что это лишь теоретические схемы. С практической точки зрения, независимо от того, где происходит действие в Америке или в Японии, между теорией и существующим положением вещей все еще сохраняется немалая дистанция.

В-третьих. Выше уже говорилось о том, что культура предприятия — понятие, которое было порождено экономической конкуренцией между Америкой и Японией. Основным результатом проведенных исследований стало объяснение причин внезапного замедления экономического роста США и стремительного развития восточноазиатских государств, что было связано с глубинными причинами, в том числе с особенностями культуры предприятия в Японии.

В некоторых работах утверждается: «Япония после второй мировой войны находилась под всесторонним американским контролем и влиянием. Поэтому японская экономика с точки зрения технологического оснащения, экономической организации и других объективных факторов не слишком уступала США. Если сравнить экономики Японии и США, то они на 95% одинаковы, неодинаковы же только на 5%. И эти 5% - залог взлета японской экономики — и есть самостоятельная японская культура предприятий (90).

Именно отсюда и возникла проблема определения модели культуры предприятия. Соединенные Штаты представляют «западную модель», а Япония — «восточную модель» культуры предприятия. Так например в работе «Теория 2» приведено сопоставление этих двух моделей [41, с.48−49]. А именно:

Американская модель Японская модель.

Краткосрочный найм Пожизненный найм.

Быстрое оценивание и повышение Постепенное оценивание и повышение.

Путь внедрения идей только специалистов Путь внедрения идей не только специалистов.

Очевидный контроль Скрытый контроль.

Индивидуальный процесс принятия решения Коллективный процесс принятия решений.

Индивидуальная ответственность Коллективная ответственность.

Отдельные связи Целостные связи.

Здесь показаны контрастные различия между японской и американской культурой предприятия. Если проанализировать эту таблицу, то можно сделать следующие выводы:

Первое. Американская и японская модели культуры предприятия представляют собой.

61−4 460 017 (2364×3467×2 tiff) две различные модели. Представители одной модели могут учиться у представителей другой, добиваясь синтеза, ими нельзя ни пренебречь ни поменяться. Благодаря тому, что американские ученые раскрыли эти характеристики, они выдвинули идеи по совершенствованию предприятия в Америке. При этом они осмысленно учились, а не просто копировали.

Вскоре после выхода в свет работы «Теория Z» появилась работа «Дух американского предприятия», в которой указывалось: «Американские предприятия не могут перенять японскую систему пожизненного найма. Мы также не можем, как японцы, побуждать сотрудников сохранять преданность фирме. У нас нет возможности использовать данный подход. Мы не сможем перенять уклад жизни японцев, их семейственность и беспрекословное подчинение родителям» [139, с. ЗЗО]. Американская культура уделяет особое внимание индивиду, подчеркивает равенство положения людей, отношения между американцами не похожи на отношения между японцами. Исследователи считали, что у Америки есть возможности позаимствовать методы японцев, но нет необходимости в том, чтобы при создании самобытной культуры американского предприятия полностью копировать японские методы. В работе Р. Вэйтермана (R.Waterman) «К достижению пределов предпринимательства», в которой были представлены результаты обследования 43 передовых фирм, показано, что на них существовали сильные культурные традиции, которые побуждали людей убежденно провозглашать «Японцы смогли — американцы тоже так могут» [139, с. ЗЗО].

Второе. По сути дела, отличия культуры предприятий двух стран заключаются в несходстве типов традиционной культуры, и эти сущностные различия культур, не могут быть изменены. Они связаны со сложившимися традициями, с различиями их глубинных культурно-психологических механизмов. В книге «К достижению вершин хозяйствования» указывается: «В Японии — восточная культурная модель, в Америке — на лицо все особенности западной культуры». Эти доставшиеся от предков особенности традиций и привели к различиям в моделях культуры на японских и американских предприятиях. По мнению исследователей, кардинальные различия культур предприятий Америки и Японии могут быть сведены к трем аспектам:

1. Индивидуализм и коллективизм. Индивидуализм определяет дух западной культуры и лежит в основе ее системы ценностей. Важнейшим содержанием западного индивидуализма является все то, что исходит из эгоистических устремлений: стремление к достижению свободы самовыражения и саморазвития, стремление к осуществлению индивидуальных ценностей. Если всмотреться в это, то можно обнаружить, что стремление.

61−4 460 018 (2359×3463×2 Щ) к самовозвышению у людей Запада восходит к охарактеризованной М. Вебером протестантской этике. Протестантская этика считает, что судьба человека определяется Господом. При этом есть определенное различие с традиционным христианством. Оно заключается в том, что человек, уважая Господа, все-таки не должен уповать только на чтение молитв и Священного писания, а прежде всего рассчитывать на собственные усилия и сдерживать свои страсти, он также должен мужественно преодолевать жизненные трудности и осмысленно накапливать и использовать богатство. Именно под воздействием таких представлений и сформировался дух современного западного капитализма, именно это и предопределило его развитие в Европе и Соединенных Штатах. Люди самоотверженно стремятся к личному успеху, к реализации своей самости во имя выполнения заповедей, данных богоизбранному народу. На основе описанной системы ценностей сформировалась культура западных предприятий.

В отличие от этого, ценности японцев, как и сама японская культура, несомненно, овеяны духом коллективизма. Японцы не уделяют столь большого внимания индивидуалистическим ценностям, свободомыслию и тому подобному. На что японцы обращают первостепенное внимание — это коллективное сотрудничество и коллективная гармония. Выше мы уже упоминали имя «отца культуры предприятия» в Японии Сибусава Эйити. Его наиболее известный тезис как раз и состоит в том, что торговец, соблюдая нормы «предпринимательской этики», должен «всеобщую выгоду, всеобщую пользу» ставить во главу угла. Цель же деятельности капиталистического предприятия заключается в наращивании сил государства, в служении его благу, а отнюдь не в личном успехе и обогащении.

В Японии нет традиции индивидуального свободомыслия. Поэтому японец при упоминании предприятия, на котором он работает, никогда не скажет «мое предприятие», а, скорее, он скажет «моя семья». Как видим, в основе культуры предприятия в Японии лежит дух коллективизма и семейственности, японцы стремятся сохранить родственную гармонию в отношениях между людьми и не поощряют борьбу за самостоятельность. Такая система ценностей в качестве истоков имеет как собственно японскую синтоистскую традицию, так и воспринятую в средние века из Китая конфуцианскую культуру. Суть синтоистской традиции заключается в отношении к Японии как к священной стране, всю систему ценностей определяет государственное мышление. А в воспринятом конфуцианстве, с такими понятиями морали как «преданность» (Ш), «сыновняя почтительность» (ф), «ритуал» (поведение в соответствии с установленными нормами, (Щ), «долг» (Л), на первое место выдвигаются понятия «семья» и «государство» ,.

61−4 460 019 (2341×3452×2 tiff) индивидуализм" же подавляется. На этом и зиждется коллективистский дух современного японского капитализма. Вот почему «важнейшей особенностью японского производства является коллективное принятие решений и коллективная ответственность» [55, с. 186].

2. Первостепенность выгоды и благотворительности. Поскольку в основе западного капиталистического производства лежит система индивидуалистических ценностей, постольку польза и выгода, которые ставятся на первое место, являются главным критерием при самооценке своего поведения у западного человека. Несмотря ни на что, все определяется выгодой, абсолютно все. Люди постоянно следуют принципу: «у кого есть деньги, тот и заказывает музыку». Отсюда руководители предприятий в Америке не останавливаются ни перед чем в своем стремлении выделиться, а американские работники одержимы максимально высокими заработками за свой труд. Большая заработная плата, высокие премии всегда привлекают особо одаренных людей, придают импульс технологическому обновлению, научному развитию. Выгода и прибыль служат мерилом всего. Стремление к ним, раскрывая скрытые способности человека, может влиять на его судьбу, оно вдохновляет его на внедрение первоклассных научных нововведений, ведет к прекрасным производственным показателям. Поэтому, например, генеральный менеджер фирмы IBM Томас Уотсон для того, чтобы максимально стимулировать активность сотрудников фирмы, постоянно носил с собой банковские чеки. Независимо от времени и места, если ему казалось, что у кого-то зародилась ценная идея или появился работник, который может принести большую пользу, он одним взмахом руки, тут же заполнял чек и выдавал его в качестве вознаграждения. С точки зрения этого менеджера, только таким образом можно было пробудить и оживить активность служащих, а с точки зрения последних, благодаря этому можно было моментально получить выгоду от своей экономической деятельности, и, кроме того, ощутить свою значимость. Таким образом, находясь под постоянным воздействием стимулов только к получению прибыли, американские предприятия безостановочно развиваются, хотя скорость их развития непостоянная — то высокая, то низкая.

Напротив, если мы посмотрим на японские предприятия, то увидим что на них царит совершенно иная атмосфера. Японцы стремятся к адекватной самооценке. Иными словами, японцы в своем стремлении к прибыли в подсознании не переходят через некую «запретную» черту — их действиями руководят заповеди традиционной морали. Остановимся на работе уже упоминавшегося Эйити Сибусава «Слово о сочетании экономики и морали». По мнению ее автора, мораль накладывает определенные ограничения на действие принципа «первостепенность выгоды». Она даже заменяет его на.

61−4 460 020 (2357×3462×2 Щ) другие принципы, например «коллективная выгода на первом месте, а личная выгода — на втором». Личная выгода является только следствием коллективной выгоды, например, выгоды для всего государства и т. п. «Любое стремление к общественной выгоде ведет к обогащению и усилению государства, которое в конце концов предоставляет выгоду отдельному человеку» [190а, с.509]. Так например, принцип работы Накаути Исао, директора одного из наиболее крупных универсальных магазинов Японии «Дай сакаэ», заключался в том, чтобы «непрерывно понижая цену реализовывать высококачественные товары» [81, с.34]. Или один руководитель крупной текстильной фирмы Японии и очень известный предприниматель Ито Дзюндзи, говорил, что «прибыль отнюдь не является высшей и конечной целью работы предприятия», и подчеркивал, что даже частное предприятие «принадлежит всему обществу» [83, с.53−75]. А для всемирно-известной фирмы «Сони» слова «внести свой вклад в счастье человечества и в развитие общества» задали генеральное направление хозяйствованию.

Американский специалист Р. Киллан отмечал, что «японцы не обожествляют золотого тельца и не превозносят значение приобретения денегони единственные в международном сообществе, у кого чистые помыслы и кто умеют обуздывать свои желания» [31, с.101]. Другой американский ученый Х. Хотонбэйдж утверждает: «В Японии. по отношению ко многим вопросам основным жизненным мерилом являются отнюдь не деньги. Они считают, что обогащение фирмы едва ли является основной целью производственной деятельности, зачастую они выбирают не доход, а — само развитие» [29, с.356]. Среди сотрудников японских предприятий широко распространена такая система ценностей, поэтому оплата сотрудников японских предприятий меньше, чем у американцев, а трудовая активность ничуть не меньше [122, с.22−23].

Более всего поражает то, что на японских предприятиях «различие между заработной платой и доходом наиболее высокопоставленного сотрудника и обычным не превышает шести раз, в Европе и Соединенных Штатах Америки разрыв достигает 30 — 50 раз, а в развивающихся странах — 500 раз» [55, с. 186]. И все это отнюдь не является преградой для самоотверженного и усердного труда японских служащих, а напротив, стимулирует их к еще большему усердию, к новаторству, и в конечном счете к постепенному неуклонному развитию японских предприятий.

3. Общая прибыль и общая судьба. После 50-х годов на американских предприятиях началось акционирование, и часть прибыли через законные каналы стала превращаться в акции, которые держат сотрудники. В прошлом связь предприятия с сотрудниками определялась только наймом по контракту. Будучи же акционерами, сотрудники в.

61−4 460 021 (2341×3452×2 Щ) мгновение ока превратились во владельцев предприятий. Успешность деятельности предприятия теперь напрямую влияет на их доход. В данном случае реализована особенность культуры предприятий США, связанная с чувством гордости служащего. В Америке это называется «общностью прибыли». В данном случае через укоренившуюся в сознании людей привязанность к высоким доходам удалось добиться осознания общности судеб сотрудников и предприятия, что во много раз усиливает личную заинтересованность сотрудников в результатах труда и стимулирует их творческую энергию.

Тем не менее, привязанность к прибыли для работы предприятия не является стабильным фактором. Раз прибыль может увеличиваться, а может и сокращаться, то возникают очевидные противоречия. В этом и заключается ограниченность такого подхода. Вспомним, что в Восточной Азии определяющим фактором в работе предприятия является семейственность. Руководитель предприятия уподобляется родному отцу, а сотрудники его детям, и все предприятие напоминает одну большую семью. Связи между сотрудниками и предприятием в первую очередь воспринимаются как родственные узы, как общность единой судьбы. Благодаря этому возможна даже безвозмездная сверхурочная работа. Руководитель японской корпорации «Сони» Акио Морита указывал, что «в Японии основное воздействие на производство заключается в культивировании здоровых отношений с сотрудниками и создании на фирме семейных отношений. Это побуждает сотрудника прочувствовать родство своей судьбы и предприятия. В Японии наибольшего успеха достигли именно те компании, где была создана подобная ситуация» [116, с. 149]. Владелица же нефтяной компании «Идэмицу» г-жа Идэмицу Сукэяма добивалась даже того, чтобы стать для своих сотрудников настоящей матерью [122, с.22−23].

Все это является проявлением распространенной в Восточной Азии конфуцианской концепции семейственности. Предприниматель подобно родителям опекает своих сотрудников. В свою очередь, сотрудники отвечают предприятию искренностью и благодарностью, самоотверженным трудом до последнего вздоха. Отсюда можно заключить, что существующая в Японии модель общности судеб сотрудников и предприятия больше, чем западная модель общности прибылей, стимулирует трудовую активность сотрудников.

Из проведенного анализа мы можем понять, что из-за культурных различий между Америкой и Японией, возникли и различия в моделях культуры предприятий обеих стран. Культура предприятия в Америки вытекает из духа протестантской этики, а модель культуры предприятия в Японии основана на представлениях традиционной религии синто и воспринятых в средние века из Китая концепциях конфуцианской культуры. С нашей точки зрения, квинтэссенция культуры японских предприятий заключается в «духе.

61−4 460 022 (2362×3466×2 Щ коллективизма", в «духе самоотдачи» и «осознании общности судеб». Все это пришло из недр конфуцианской культуры. Это отнюдь не только теоретическая проблема, но объективно существующий факт. Как представляется, из-за того, что на решение сложных проблем оказывают воздействие как объективные, так и субъективные причины, у людей на разные вопросы всегда существуют разные ответы. Многие ученые, например, М. Вебер и другие, считали, что древнее конфуцианское учение и современный капитализм не имеют ничего общего. Воистину, верна китайская пословица, гласящая, что «человеколюбивый замечает человеколюбие, а мудрый замечает мудрость», ибо у каждого своя точка зрения.

В приведенном выше обзоре литературы к категории источников можно отнести мнения самих руководителей японских предприятий, а их число можно было бы умножить. В целом же основным материалом для данного исследования послужили многочисленные книги, статьи и обзоры дискуссий, появившиеся в последнее десятилетие в Японии, Южной Корее, Сингапуре, КНР, а также в Гонконге и на Тайване как части КНР. Из них прежде всего следует отметить работу живущего в Англии японского ученого Морисима Митио, под названием «Почему Япония добилась успеха?» (1982). Он высказал мнение, что после Второй мировой войны скорость экономического развития значительно возросла благодаря импульсу, который был придан ему именно конфуцианством. С 1987 г. при финансовой поддержке Министерства культуры в Японии стал осуществляться исследовательский план «Сравнительное исследование экономического развития стран Восточной Азии и модернизация». В 90-е гг. многие известные ученые Японии приняли участие в данном проекте. Среди написанных ими работ выделялась статья Накадзима Минэцунэ, в которой была сформулирована теория «культурного ареала конфуцианства».

В 1990 г. проводилась международная конференция «Осмысление конфуцианского Возрождения». Ее участники пришли к мнению, что конфуцианство является внутренней причиной, которая стимулирует развитие восточноазиатской экономики. В статьях же японского китаеведа Мидзогути Юдзо даже использовалось выражение «конфуцианский социализм». Корейские ученые тоже проводили дискуссии по этому вопросу. Профессор Пусанского университета Ким Иль Кон опубликовал работы «Ареал конфуцианской культуры и экономика» (1984), «Развитие экономики Восточной Азии и конфуцианская культура» (1992). В них он высказал мнение, что модель экономического развития, которая,.

61−4 460 023 (2348×3456×2 Щ) как правило, реализуется только при активном руководстве правительств восточноазиатских стран, основывается на конфуцианских принципах. Профессор Университета китайского языка из Гонконга Цзинь Яоцзи написал работу «Конфуцианская этика и экономическое развитие: переосмысление учения М. Вебера» (1985). В свою очередь на Тайване в декабрьском выпуске журнала «Чжунго луньтань» за 1994 г. публиковались материалы научной дискуссии «Секуляризация конфуцианства и социалистическое развитие с точки зрения тайваньского опыта». Можно также отметить книги Ду Няньчжуна и Ян Цзюныпи «Конфуцианская этика и экономическое развитие» (1987), Хуан Гуанго «Конфуцианская мысль и модернизация Восточной Азии» и Хуан Цзиньсина «Конфуцианская этика и экономическое развитие: заблуждения и факты» (1987).

Определенный интерес представляют сочинения ученых-китайцев, проживающих в США. Среди них назовем труды Вэй Чжэнтуна «Конфуцианство и современный Китай» (1989), Ду Вэймина «Десятилетие случайного ожидания конфуцианства» (1991), Чэнь Чжунъина «Модернизация китайской культуры и глобализации» (1998), Юй Инши «Дух китайского бизнесмена» (1999).Во всех этих работах признается современная ценность конфуцианства.

Несмотря на то, что конфуцианство возникло в Китае, некоторые китайские ученые, даже признавая наличие проблемы современной ценности конфуцианства, все же сохраняют негативное отношение к нему. Тех, кто непосредственно изучает в КНР конфуцианское идейное наследие и восточноазиатское чудо совсем немного. Можно назвать работу Фан Тинмина «Конфуцианские традиционные идеи и экономическое развитие Японии». В 1987 г. в конце августа — начале сентября на родине Конфуция в провинции Шаньдун проводилась международная научная конференция по изучению конфуцианства. Оргкомитет конференции получил более 80 письменных работ, но ни в одной из них не затрагивался вопрос о конфуцианстве и современной экономике.

В начале 90-х гг. ситуация в КНР стала заметно меняться. Появились заслуживающие внимания работы: Чжан Хунъи «Конфуцианская экономическая этика» (1989), Тянь Хуаня «Восточноазиатское конфуцианство и модернизация Китая и Японии» (1991), Чжао Цзяньмина «Китайская культурная традиция и моедернизация Японии» (1991), Чжао.

61−4 460 024 (2362×3466×2 Щ.

Цзихуэя «Конфуцианская этика и экономический взлет азиатского региона» (1992), Чжан Люйпина «Противоречивое и общее в цивилизациях: исследование по модернизации Японии» (1993). Ян Юаньмина «Путь успешной модернизации Сингапура» (1993), Инь Баоюня «Почему Корея добилась успеха ?» (1993). Это были первые работы ученых КНР, специально посвященные изучению опыта развития стран Восточной Азии. В них лишь частично затрагивалось содержание проблемы конфуцианства и модернизации, хотя большая часть ученых пришла к выводу о том, что конфуцианство ей способствует.

В дальнейшем исследования китайских ученых стали более углубленными. Назовем здесь такие труды: Ю Хуаньмин «Идеи Конфуция и их современное значение» (1994), Ван Цзяхуа «Идеи Конфуция и модернизация Японии» (1995). В них было показано, что конфуцианство оказало огромное положительное влияние на создание новой капиталистической Японии. В 1997 г. в Гонконге была проведена международная научная конференция «Идеи Конфуция и XXI в.». Организаторы конференции получили более двухсот письменных материалов от участников конференции. Среди них следует указать на статьи Чэнь Шэньпина «Диспут о долге и выгоде в конфуцианстве», Тан Кайлина «Изучение конфуцианской этики и рыночная экономика», Ян Тунмина «Идеи Конфуция и современная экономика», Чжоу Циньлиня «Предварительные рассуждения о конфуцианских предпринимателях и эпоха конфуцианских предпринимателей» и другие. Там везде доказывалась огромная значимость конфуцианских идей для современной экономики.

В 1998 г. Юй Гуанъюань опубликовал работу «Конфуцианское предпринимательство и предприниматель-конфуцианец», а годом позже вышел сборник «Конфуцианство и предпринимательская цивилизация», который включал 35 статей. В то же время в Пекине прошла конференция, приуроченная к 2550-летию со дня рождения Конфуция, собравшая более 200 участников. На ней было прочитано более 160 докладов, из которых 14 имели прямое отношение к проблемам конфуцианства и современной экономики.

Что касается проблемы культуры предприятия, то первые работы на эту тему создавались американскими учеными. Первоначально многие из них недоумевали: почему, начиная с 60-х гг., такие страны Восточной Азии, как Япония и «четыре малых дракона».

61−4 460 025 (2339×3450×2 Щ) претерпели столь стремительное экономическое развитие? На разрешение данной проблемы было потрачено немало сил, в конце концов выяснилось, что основная причина бурного роста заключалась в культуре предприятия. С 80-х гг. об этом было написано много работ, из которых наиболее известными стали следующие: Г. Атос, Т. Паскаль «Искусство управления хозяйством в Японии"(1981), В. Очи «Теория г"(1982), Л. Дил, А. Кеннеди «Изучение культуры предприятия"(1982), Дж. Петере, X. Ватерман «К достижению вершин хозяйствования)^ 1982), Л. Миллер «Дух Америки». В 1997 г. появилась книга Дж. Коттера и Дж. Хэкетта, где на множестве конкретных примеров очень убедительно доказывалось, что культура предприятия и достижения в хозяйствовании имеют неизбежную связь. В работе М. К. Эш «Принципы использования людей» были раскрыты основные принципы понятия «культура предприятия» и ее назначение.

Вслед за американцами, предприниматели из стран Восточной Азии, а также и сами исследователи занялись изучением культуры предприятия. Среди них следует выделить следующие труды: Коносукэ Мацуситу, Мэй Кодзукэ, Митио Морисимо, Акио Мориту. Наконец, китайские ученые приложили немало усилий для того, чтобы осмыслить и найти пути применения японского опыта хозяйствования. В 1988 г. Чжан Лунчжи совместно с другими авторами опубликовал работу «Философия управления предприятием». В 1989 г. гуандунским издательством «Высшее образование» была выпущена книжная серия «Культура предприятия», куда вошло девять работ, написанные на высоком научном уровне. В их числе необходимо отметить труд Ли Хунлэя «К управляемому по-новому материку: краткое исследование культуры предприятия» и монографию Ло Чанхая «Наука о культуре предприятия"(1999), которая во многих высших учебных заведениях КНР используется в качестве учебного пособия. Немалой известностью пользуется и книга «Антропоцентрическое управление на предприятиях Японии», вышедшая под редакцией Чжан Линшэня и Му Хуайчжуна. Большого внимания заслуживают также статьи Чэнь Бинфу и Ли Фэя, Хоу Циньсюаня, Ми Цзяньго, Сун Чжанкуня, Цзюй Чэнцзюня и других авторов.

Если говорить об исследовании взаимосвязи конфуцианского идейного наследия и культуры предприятия в странах Восточной Азии как единой проблемы, то помимо самого.

61−4 460 026 (2341×3452×2 Щ) раннего сочинения «отца современной культуры предприятия», Эйити Сибусава «Луньюй и бухгалтерские счеты», наиболее значимые работы появились в 90-е гг. В 80-е же гг. изучением этой проблемы занимались всего несколько человек, среди которых следует отметить тайваньского ученого Ляо Циньчжоу и его труд «Конфуцианский дух управления предприятием в Японии"(1983). Несмотря на некоторое запоздание, дальнейший период был достаточно плодотворным. Среди важнейших работ следует назвать: Чэнь Лай «Семейная этика обществ стран Восточной Азии и этика хозяйствования на предприятии», Яно Сюнсукэ «Искусство хозяйствования предпринимателей» (1990), Чжан Циэ, Чэнь Гоби «Конфуцианские ценности и дух предпринимателей-хуацяо Сингапура», Чжоу Наньцзин «Культура предприятия у заморских китайцев"(1994), Ван Цинь «Исследование особенностей развития производственных компаний этнических китайцев в Юго-Восточной Азии"(1995), Фань Ядунь «Исследование влияния конфуцианства на культуру предприятия заморских китайцев"(1995), Чэнь Дэшу «Конфуцианская философия и управление предприятием» (1995), Ли Хунлэй «Философия конфуцианского управления"(1997). В 1997 г. в городе Цзянъинь провинции Цзянсу была проведена конференция «Культура предприятия в Восточной Азии». После нее был выпущен сборник более 30 статей под редакцией Цзи Чунвэя «Особенности культуры предприятия в Восточной Азии и другие тенденции развития». В нем особо ценными являются не только теоретические работы, но и те, которые посвящены анализу опыта конкретных предприятий. Поскольку большинство авторов считает, что конфуцианство способствует созданию культуры предприятия, от теории ныне уже сделан шаг к фактическим проблемам. На этом фоне и развертывается оживленная полемика.

Помимо этого, свет увидел ряд книг, в которых успешно исследовались специальные темы. Назовем наиболее важные: Чэнь Яньюнь, Лю Линьпин «Исследование влияния клановости на китайцев Юго-Восточной Азии"(1998), Линь Сяошэн «Анализ кланового предприятия Чэнь Люши"(1990), Гао Яньхун «Конфуцианство и культура предприятия в Японии» (1990), Чжан Дэшэн, Цзинь Яоцзи «Исследование конфуцианского предпринимательства: конфуцианская этика и анализ современного общества"(1990), В 1999 г. в Пекине прошла конференция, приуроченная к 2550-летию со дня рождения.

61−4 460 027 (2352×3459×2 tiff).

Конфуция. Среди материалов конференции большого внимания заслуживают работы профессора Ли Лэйшэна «Конфуцианство и культура предприятия», профессора Гэ Жунпу «Конфуцианское недеяние, управление мышлением и управление современным предприятием», Ли Жуйхуа «Учение неоконфуцианских предпринимателей об управлении и предпринимательстве», Ю Циныпэня и А. Сальберга «Гармония по-конфуциански и консультирование на фирме Жуйчжун».

Из сочинений на древнекитайском языке выделяются: «Собрание комментариев к четырем книгам» Чжу Си, «Го юй» («Речи царств»), «Цзочжуань» («Комментарий господина Цзо» к летописи царства Лу «Чуньцю»), «Шицзин» («Канон стихов»), «Сяоцзин» («Канон сыновней почтительности»), «Кун-цзы цзя юй», «Янь-цзы чуньцю», «Гуань-цзы», «Шо вань», «Лицзи» («Записки о ритуале»), «Шицзи» («Исторические записки»), «Ханыпу» («История династии Хань»), «Саньго чжи» («История трех династий»), «Вэйшу» («История династии Вэй»), «Цзю Таншу» («Старая история династии Тан»), «Цзычжи тунцзянь» («Зерцало всеобщего, правлению помогающего»), «Яньтелунь» («Трактат о соли и железе»). Из комментариев к классическим сочинениям отметим: Лян Цисюн «Хань Фэй-цзы цяньцзе», Сунь Тайшан «Мо-цзы сяньгу», «Хэнань Чэнши и шу», «Оуян Сю цюаньцзи», «Чжу-цзы юйлэй», «Чэнь Лян цзи», «Сисюэ цзиянь», «Мэн-цзы цзыи шучжэн», «Шаншу иньи», «Ли Гоу цзи», «Ван Янмин цюаньцзи» и др.

К исследованию культуры имеют отношение работы Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма"(1930), Цяо Вэя «Сопоставление этических концепций конфуцианства и протестантизма"(1989), А. Дж. Тойнби «Постижение истории"(1986), Дж. Найсбитта «Основные тенденции в Восточной Азии"(1987), Р. Бенедикта «Хризантема и Меч"(1934), Эйити Сибусава, Ясуи Котаро «История конфуцианства в Японии» (1988), Наканэ Тиэда «Формы межчеловеческих отношений в обществе» (1988), Нава Tapo «Экономика и культура» (1987), Наканэ Тиэда «Японское общество"(1982)Араки Хироюки «Модель поведении японок"(1973) H.A. Бердяева «Судьба России"(1999), ((Русская идея» (1999), Н. О. Лосского «История Русской философии"(2000), Д. С. Лихачева «Раздумья о России"(1999), М. Л. Титаренко «Россия: лицом к Азии"(1998) ((Китайская философия и будущее китайской цивилизация» (1997) ((Китай: цивилизация и реформы)) (1999).

61−4 460 028 (2336×3448×2 tiff).

Также следует упомянуть следующие книги китайских авторов: Сяо Фань «Нагая Япония"(1988) Фо Хуа «Справочник по культуре экономической деятельности"(1998), Цуй Луншуй «Особенности корейского конфуцианства и его влияние"(1990)Ли Цзэхоу «Новые сны эпохи», Лю Чэнго «Приятие идей конфуцианства на корейском полуострове и развитие"(1996)Ли Сяо «Восточноазиатское чудо и сильное правительство» (1996) Л инь Сюань «Конфуцианство в Японии: распространение и влияние"(1996)Тан Жэньу «Исследование факторов культуры в развитии японской экономики"(1996)Се Цзяньминь «Распространение конфуцианской культуры в Японии и ее соединение» (1996), Чжоу Чэнхэ «Счастье и несчастье японской культуры», Ван Вэньцинь «Три отличительных черты конфуцианской культуры в Сингапуре» (1996), Чжао Цзихуэй «Исследование плюрализма культуры и творение конфуцианства» и «Ареал конфуцианской культуры и модернизация"(1998), Лю Эпэй «Большое жизнеописание Мэн-цзы"(1998), Ян Цзыбинь «XX в.- это век конфуцианства» (1998), Чэнь Кайкэ «Исследование основ духа китайской культуры» (1997), Фан Ган «Китайская культура и развитие экономики» (1995), Лоу Юйлэ «Конфуцианство в современной республике Корея» (1998), Ли Юэхуа «Учебник I ч1!<|>1ш.' к’мч и ]1рс-шр1шпм:по.1я на Гайнапе» (11>99). К. Риiчэйбчрк <>1о ic. ib сиш амурским молерпи ijnnii"(I488). h. C РеГпфуер <<Японпм"(1980).

Завершая обзор литературы, следует сказать, что при выработке методологии исследования нами были использованы отдельные теоретические работы сотрудников Института Дальнего Востока РАН, а именно: «Политические традиции в КНР"(1980), «Традиции в общественно-политической культуре КНР» (1994), а также коллективная монография ведущих сотрудников Института Востоковедения РАН «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного"(1984).

В своей работе над диссертацией мы исходили из основных положений концепции М. Л. Титаренко о современном евразийстве, в основе которой лежит принцип открытости культуры, симфонического диалога и синтеза качественно разных по природе культур Востока и Запада. Что же касается поиска наиболее результативного для России пути заимствования модернизационного опыта стран конфуцианского региона, то диссертант принял во внимание следующиее суждение М. Л. Титаренко: «Не только восточноазиатская.

61−4 460 029 (2338×3449×2 Щ) модель модернизации, но и духовно-философские искания представителей современного конфуцианства обретают в наши дни особую ценность для России, вновь пребывающей в поиске путей обновления. «Вестернизация», обычно называемая «вхождением в мировую цивилизацию», ведет к изъятию самобытности и насильственному разрушению ценностей нации, это путь к разрушению этноса. Насущной задачей стало формирование нового цивилизационного мировоззрения, учитывающего реалии сегодняшнего дня, акцентирующего взаимовлияние, взаимопроникновение и взаимоуважение культур, подчеркивающего идеи взаимного восприятия передовых достижений при сохранении самобытности этноса, его обычаев и специфических аксиологических воззрений" [18, с. 13].

К сожалению сама практика российского предпринимательства показывает сколь далеки еще российские менеджеры от такого научного подхода к проблеме взаимовлияния культур. Они по-прежнему следуя печальному опыту отцов-реформатов ищут спасения лишь в заимстовании западного опыта, не ведая, что новая для них модель хозяйствования была впервые создана и опробирована именно в странах конфуцианского региона. В качестве примера приведем мнение четырех российских менеджеров, которые поработали на руководящих постах в американских компаниях, действующих на территории России. Б. Щербаковкомпания «Оракл», В. Фридляндакомпания «Зсот», Д. Соколовакомпания «Каблетрон», А. Новолокинкомпания «Интел». В качестве положительных сторон американского предпринимательства они назвали такие характеристики как «культ повышения квалификации постоянно проводятся тренинги, разыгрываются нестандартные ситуации, читаются спецкурсы. Особо важны тренинги, где выявляют лидерские качества. На курсах обязательно коллективное посещение ресторана, утром все вместе отправляются на завтрак. Очень ценится умение работать в команде, в крупных фирмах даже возникает свой сленг, который полагается знать назубок. Излюбленный метод решения выжных проблем — мозговой штурм» [23]. Но все-таки несколько странным звучит утверждение этих менеджеров, что они отныне уже не могут работать и в «чисто русской фирме».

Для нас важно обратить внимание на то, что описанные выше методы «американской культуры предприятия» согласуются с конфуцианскими принципами, модернизированными в странах Восточной Азии. Особенно это стало заметно после экономического кризиса 80-х.

61−4 460 030 (2353×3460×2 tiff) гг., когда американские теоретики и практики бизнеса стали особенно интенсивно изучать опыт восточноазиатских стран.

Наконец оказали весьма полезными для нас источниковедческие труды российских: «Луньюй» в переводе Л. С. Переломовым, «Мэн-цзы» в переводах П. С. Попова и B.C. Колоколова, Л.И. Думана- «Сюнь-цзы» — В.Ф. Феоктистова- «Чжоу и» — Ю. К. Шуцкого, А. С. Лукьянова, В.В. Виногродского- «Шанцзюнь шу» («Книга правителя области Шан») -Л.С. Переломова- «Мо-цзы» — М.Л. Титаренко- «Даодэцзин» — Ян Хиншуна, A.C. Лукьянова, A.A. Маслова, Б.Б. Виногродского- «Чжуан-цзы» — Л. Д. Позднеева, В. В. Малявина, «Гуань-цзы» -В.М. Штейна.

Отметим также общие работы по истории конфуцианства, а именно: «Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики"(1982),"Проблема человека в традиционных китайских учениях» (1983),"Китайские социальные утопии"(1987),"Этика и ритуал в традиционном Китае"(1988), «Личность в традиционном Китае» (1992),"Китайская философия. Энциклопедический словарь" (1994),"От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре"(1998),.

Из специальных исследований, имеющих непосредственное отношение к нашей теме, следует назвать раздел из книги Л. С. Переломова «Конфуций. Луньюй"(14а, с260−280), и статью Д. С. Шейваса «Конфуцианские корни японского менеджмента» (20,с.171).

При подготовке диссертации были использованы результаты опроса, проведенного на московской фабрике «Русский мех» выпускником Плехановской академии народного хозяйства И.ЕАгафоновым. По его итогам выяснилось, что не только рабочие, но даже сам хозяин фирмы имеют довольно случайное представление о понятии «культура предприятия».

Перечисленные выше работы послужили базой для исследования выбранной нами темы.

Заключение

.

В результате проведенного исследования были получены следующие выводы:

1. Согласно марксисткой теории, экономика является базой для культуры, а культура оказывает на экономику обратное воздействие. По мере социального прогресса и развития, особенно в современную эпоху, культура уже не просто влияет на экономику, она существует сама по себе и является самостоятельной силой — «силой культуры», которая оказывает на экономику прямое стимулирующее воздействие. Такая ситуация особенно ярко проявилась в современной Восточной Азии. Если рассмотреть ее более подробно, то окажется, что культура предприятия является прямым проявлением этого.

В 1990 г. американский ученый-футуролог Тофлер выпустил книгу «Силовое переселение в грядущем XXI в. — знания, богатство и принуждение», где он высказал мнение, что «знание» — это один из трех видов силы XXI в., которое непременно будет способствовать появлению новой системы создания богатства, т. е. это будет время «экономики знаний». В ней также говорится о том, что «знания» являются «культурой», основой общества будущего, в котором они будут оказывать прямое воздействие на экономику и на развитие общества. Такая ситуация будет полностью отлична от ситуации, которая нам известна по нашей промышленной эпохе.

В 1995 г. в США вышла книга, оказавшая большое влияние на дальнейшее исследование данной темы — «Экономика превращающихся цифр». В книге были названы 12 основных особенностей будущей модели экономики. Среди них «экономика знаний» занимала первое место. 9 января 2001 г. вышел один из самых влиятельных журналов «Богатство», в котором из тысячи самых больших предприятий США и 25 самых больших (по объему капитала) компаний была выбрана «наиболее уважаемая фирма Америки». Из десяти тысяч известных предприятий высокопоставленными сотрудниками и специалистами-аналитиками были названы десять ведущих фирм. В четвертый раз подряд первое место заняла фирма «Джэнерал электронике». Из восьми норм отбора пять так или иначе были связаны с культурой предприятия. Сюда входили — «качество управления», «качество продукции и обслуживания», «новаторский потенциал», «внештатные таланты»,.

61−4 460 223 (2348×3456×2 Щ) социальная ответственность" и др. [54, с.1]. Материалы, которые использованы в данной работе, и полученные выводы полностью соответствуют подобным критериям. Ясно, что нам следует особое внимание уделять понятию «культура» как самостоятельной силе, оказывающей созидательное воздействие на экономику. Отсюда и необходимость внимания к созданию особой культуры предприятия.

2. Говоря о проблеме прямого воздействия культуры на экономику, мы не ограничивались проведением только теоретического анализа. Мы считаем, что еще сто лет назад началась деятельность японского «отца предприятий» Эйити Сибусава, которая и сейчас остается образцовым примером. Поэтому тема исследования была сформулирована: «конфуцианство и культура предприятия в Восточной Азии». В результате нашего анализа мы пришли к выводу, что основа двухтысячелетней традиционной культуры Восточной Азии — конфуцианство — после многочисленных изменений, приобрело новый облик, связанный с заимствованием западных идей современного управления. Вместе они образовали совершенно особую модель культуры предприятия, благодаря которой и появилось «восточноазиатское чудо». Восточноазиатская модель культуры предприятия ¦ включает конфуцианскую, но по своей сути современную антропоцентрическую модель > управленияконфуцианскую «концепцию хозяйствования» и конфуцианский по своей сути «путь становления человека» на современном предприятии. Следует указать, что такое конфуцианство это уже не рафинированное древнее учение, а новая, претерпевшая немало У изменений идеология. Современное конфуцианство — это нормальное явление в процессе передачи и наследования традиционной культуры, естественный путь ее модернизации.

В Восточной Азии в конфуцианстве можно выделить японскую, сингапурскую, южно-корейскую, китайскую модели. Каждая из этих моделей формировалась с учетом национальных особенностей конкретного этноса. Но в любом случае прихолится говорить именно о «конфуцианстве». В настоящее время общества всех стран Восточной Азии переживают изменения, но ни в одном из них они неотделимы от конфуцианства. В современной Восточной Азии все процветающие предприятия в основе своей деятельности имеют традиционную культурную среду, которая может быть сформирована только конфуцианством. В отрыве от конфуцианства экономический взлет стран Восточной Азии.

61−4 460 224 (2346×3455×2 Щ) попросту не мыслим, без него не могло бы быть никакого восточноазиатского чуда.

Учитывая такое положение, премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю начал компанию по обучению конфуцианской этике. Так было и раньше. Еще в XIX в., сразу после буржуазной революции в Японии эпохи Мэйдзи Эйити Сибусава был написан исключительно популярный учебник по конфуцианству. На Тайване и в Южной Корее в наше время изучение конфуцианской этики также составляет важную часть образования. Стоит подчеркнуть, что и в средних школах социалистического Китая обычным стало преподавание морально-этического курса, в котором большую часть содержания составляет древнее конфуцианское учение. В китайском научном мире после длительного и широкого обсуждения многие ученые стали, наконец, считать, что конфуцианство было важным фактором, обеспечившим экономический взлет стран Восточной Азии. Ведь основные положения конфуцианской этики, например, «человеколюбие», «долг», «благопристойность», «мудрость», «доверие» и «преданность» могут быть наполнены новым современным смыслом. В современном Китае, который переживает процесс обновления и строительства социалистической рыночной экономики, они играют огромную роль [106, с.49−53].

Итак, в результате исследования было показано, что гак называемый «конфуцианский капитализм» — это уже не просто теоретическая проблема, а факт. Конфуцианство в процессе модернизации стран Восточной Азии играет Гольшую роль, которую уже никто не осмелится отрицать. Современная проблема заключается в следующем — каким образом ! можно вычленить наиболее актуальные и позитивные аспекты из этого древнего учения, что позволил бы древнему традиционному конфуцианству зыйти за пределы Восточной Азии и { начать шествие по планете.

3. Тема нашей работы позволила рассмотреть преобразования, которые претерпело конфуцианство на протяжении 2,5 тысячелетий своего существования, и в месте с тем выявить его активную роль в процессе модернизации. Особенно важным представляется то, /что конфуцианство может оказывать свое положительное воздействие не только на ^ общество стран Восточной Азии, но и на европейские страны, в том числе и на Россию.

В данныхусловиях мы не можем не задуматься над вопросом, какие уроки из опыта.

61−4 460 225 (2346×3455×2 Щ) создания «культуры предприятия» на предприятиях Восточной Азии могут быть применимы к созданию «культуры предприятия» на российских предприятиях? С этим связан и еще один вопрос. Если взглянуть на нынешнее состояние культуры предприятия в России, то существует или нет сама необходимость в использовании здесь восточноазиатского опыта? Мнение автора данной диссертации заключается в том, что ныне у российской нации есть все возможности для успешного усвоения опыта стран Восточной Азии. Более того, Россия обладает собственным положительным опытом культуры предприятия, накопленным в годы существования СССР. Именно тогда проявились некоторые положительные черты российской специфики культуры предпрития, к примеру, трудовой энтузиазм, коллективизм и взаимопомощь.

В настоящее время как никогда существует потребность в усвоении и применении позитивного опыта создания культуры предприятия.

На мой взгляд, психология российской нации и культурная традиция народов Восточной Азии, базирующаяся на конфуцианстве, имеют некоторые общие черты. Возможность сочетания их представляется вполне реальной. Нельзя не сказать и о культурной дистанции, существующей между ними. Однако, очевидно, что она значительно меньше, чем между психологией народов Восточной Азии и населения Западной Европы и Северной Америки.

Русская культура — это сплав самобытных традиций евроазиатской цивилизации. В силу многих причин Россия стала мостом между Европой и Азией. Своеобразное географическое положение страны естественным образом предопределило возникновение самобытной евроазиатской цивилизации. Известный философ Н. Бердяев писал: «Естественная география и духовная география влияют друг на друга». Ему также принадлежат такие слова: «Мы занимаем место между двумя частями света — Востоком и Западом, одна рука вытянута в сторону Китая, другая рука вытянута в сторону Германии. На нас воздействуют важнейшие принципы двух духовных миров: воображение и рационализм, они объединяются в нас» [1, с.2]. «В русском духе Восток и Запад являются факторами вечной борьбы» [15, с.15].

В сентябре 1998 г. независимые российские эксперты в сфере изучения социальных и.

61−4 460 226 (2364×3467×2 Щ национальных проблем провели опрос 3 тыс. граждан. Им был задан вопрос: «Россия — это Восток или Запад ?». Итог был таким — 25,9% опрошенных воздержались от ответа, а 51,3% заявили, что в России существует восточный тип экономики" [12, с.5]. Это, бесспорно, является выражением евроазиатского культурного самосознания, характерного для русской нации.

Итак, история предопределила наличие в России евроазиатской цивилизации и вместе с тем предоставила России возможность усвоить восточноазиатскую мудрость. В истории России в период существования СССР был накоплен собственный опыт производственной культуры, позволивший Советскому Союзу несколько десятилетий оставаться одной из двух сильнейших держав мира. Мы имеем в виду соучастие рабочих и инженерно-технических сотрудников в организации жизни производства, что осуществлялось через профкомы и парткомы предприятий с их принципами выборности. Нельзя сбрасывать со счетов моральное и материальное поощрение сотрудников путем награждения почетными грамотами, переходящими красными знаменами, вымпелами отличников производства, вывешивание фотографий на доску почета, а также премии за рационализаторские предложения и т. п. Большинство рабочих чувствовали себя полноправными членами коллектива. Эта. традиция создает еще одно важное объективное условие для заимстования опыта стран Восточной Азии. Она поможет выработать свою модель культуры предприятия, основанную на национальных традициях и при этом сохранить культурную самобытность.

В России существует благоприятные предпосылки (прежде всего исторические традиции коллективизма) для создания собственной модели культуры управления предприятиями с учетом достижений стран Восточной Азии. Успешное построение такой модели, на наш взгляд, во многом определяется умелым воплощением на практике идей нового евразийства.

Конфуцианство представляет собой очень сложную систему исторически сложившихся традиций, в нем есть много такого, что с современной точки зрения безнадежно устарело, но одновременно в этом учении заложено немало того, что может оказывать позитивное воздействие на самые разные стороны жизни обществ как Востока, так и Запада. Вспомним слова Председателя ЦК КПК товарища Мао Цзэдуна, который справедливо сказал, что в.

61−4 460 227 (2336×3448×2 Щ) отношении традиционной культуры нужно «отказываться от хлама, но воспринимать все самое ценное». Эта правильный способ подхода к традиционной культуре.

61−4 460 228 (2341×3452×2 tiff).