Актуальность работы.
В период после окончания холодной войны и распада Советского Союза Соединенные Штаты стали бесспорным политическим и военным лидером в мире. Одним из приоритетных направлений, от которого зависит сохранение и упрочение достигнутых позиций, является достижение информационного превосходства над любым возможным противником.1 Поэтому одним из наиболее дискутируемых в американском экспертном сообществе вопросов стала концепция информационной войны (ИВ), как форма межгосударственного противоборства в постиндустриальном обществе (которое, начиная с работ Дэниела Белла ассоциировали с информационным).
Появление термина «информационная война» в его современном звучании непосредственно связано с прогрессом информационных технологий. В результате произошедшей технической революции резко возросли возможности сбора, хранения, обработки и передачи информации, обеспечивая тем самым условия для оперативного обмена информацией в глобальном масштабе. Информационные средства при всей их технической и технологической сложности стали доступными не только для государств или крупных корпораций, но и для рядового пользователя. Уже к концу прошлого века использование информационных устройств в военных целях создало реальные перспективы для качественного изменения средств и методов ведения войны.
Однако разработка новых военных концепций, адекватных происходящим комплексным изменениям в военном деле, военных технологиях и системе международной безопасности, оказалась весьма непростой задачей, требующей решения фундаментальных социологических проблем. И хотя к вопросам реализации поставленных задач специалисты.
1 Joint Vision 2020. — The Joint Chiefs of Staff. — Washington, DC: US Government Printing Officeio — June 2000. — pp. 10−11. практики подошли только в последние годы, первые дебаты о необходимости комплексной модернизации ВС США и выработки новых оперативных концепций начались еще в 90-х годах XX века. Онтологически они восходят к работам исследователей постмодерна (Жана Бодрийяра, Жана-Франсуа Лиотара, Марка Постера и Ролана Барта), политологов-экономистов (Мануэля Кастельса, Роберта Райха, Герберта Шиллера) и социальных философов Энтони Гидденса, Юргена Хабермаса и др. При всем различии точек зрения, эти исследователи сходятся в том, что хотя процесс информатизации прослеживается на протяжении всей истории человечества, за последнее время он ускорился до такой степени, что стал определяющим фактором развития социума. В конце XX века стремительная информатизация общества оказала непосредственное воздействие на процесс глобализации и развитие международных организаций, которые стали такими же субъектами мировой политической системы, как и национальные государства. Таким образом информация и формирование информационного общества преобразуют внутрии межгосударственные отношения, формируя новые риски и угрозы.
Анализ американского опыта реализации концепции информационной войны, осуществленный в диссертационной работе, позволяет более взвешенно оценить реальность возникающих в связи с глобальной информатизацией угроз для России и соответственно определить приоритетные направления российской политики, а также оценить перспективы международного переговорного процесса в сфере информационной безопасности. За видимым нежеланием американцев публично обсуждать тему информационной войны прослеживается намерение ограничить данную проблему только вопросами, а кибербезопасности и борьбы с киберпреступностью и тем самым избежать.
2. Конвенция Совета Европы о киберпреступности № 185 от 23 ноября 2001 г., например, содержат определения четырех основных киберпреступлений: преступления против конфиденциальности, целостности и доступности компьютерных данных и системправонарушения, связанные с использованием компьютерных средствправонарушения, связанные с содержанием данныхправонарушения, связанные с нарушением авторского и смежных прав. обсуждения межгосударственного информационного противоборства, хотя в самих США всем аспектам ИВ уделяется значительное внимание, и в этом направлении уже достигнуты определенные успехи.
Цели и задачи исследования.
Общей целью настоящей работы является выявление основных направлений развития американской концепции информационной войны как средства разрешения международных и межгосударственных конфликтов на этапе становления информационного общества и анализ ее влияния на предпринимаемые военно-политическим руководством США шаги по реформированию вооруженных сил. С этой целью в диссертации решаются следующие научные задачи:
— выявление политико-философских предпосылок появления концепции информационной войны;
— анализ американских теоретико-политологических подходов к ведению информационной войны с начала 90-х годов прошлого века до настоящего времени и классификация видов информационных операций;
— выявление путей практической реализации обозначенной концепции в политике США.
Объект исследования — политика США по использованию вооруженных сил в условиях перехода к постиндустриальному обществу и взгляды американских экспертов на ведение войны в условиях развития и глобального распространения информационных технологий.
Предмет исследования — политические направления реализации руководством США концепции информационной войны.
Степень научной разработанности проблемы и анализ источников.
В России проблематике влияния информатизации на общественные и политические отношения, а также исследованию феномена информационной войны, как способа разрешения противоречий в информационном обществе, значительное внимание уделено в работах Урсула А. Д., Бирюкова Б. В., Мелюхина И. С., Расторгуева С. П., Черешкина Д. С., Цыгичко В. Н., Смоляна Г. Д., Гареева М. А., Федорова А. В., Гриняева С. Н., Слипченко В. И., Роговского Е. А. Однако устоявшегося и общепринятого понимания терминов «информационное общество» и «информационная война» так и не сложилось.
Более того, ментальное и теоретическое расхождение во взглядах на развитие социума, на суть противоречий в информационном обществе и возможных формах и методах его разрешения между российскими и американскими исследователями не позволяет при рассмотрении американской политики по реализации концепции информационной войны в полной мере опираться на труды российских ученых. Для объективной и полной проработки изучаемой проблемы требуется анализ в первую очередь американских источников и сопоставление позиций политиков, ученых и специалистов этой страны. Среди современных специалистов, наиболее активно разрабатывающих в США проблематику информационной войны, можно назвать А. Цебровски, Д. Альбертса, Дж. Гарстку, Р. Моландера, П. Вилсона, М. Занини, Д. Ронфельдта, Дж. Арквиллу, Р. Шафрански, М. Либики, О. Иенсена, 3. Халилзада.
Источниковедческую базу работы также составили официальные документы администрации США, конгресса, Министерства обороны, публичные высказывания официальных лиц и вторичные источники (отчеты научных подразделений министерства обороны США и исследовательских организаций).
Методы исследования.
В рамках проведенного исследования широко использовались методы современной политологии и ряда смежных наук. Учитывая комплексный, динамичный характер материала, методологическую основу диссертации составили принципы единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному, всесторонности, реалистичности, объективности рассмотрения и целостности. Кроме того, при анализе предпосылок появления концепции информационной войны и изучения эволюции взглядов на ее ведение в американском экспертном сообществе использованы исторический, сравнительный и системный методы. Информация о путях реализации данной концепции военно-политическим руководством США была получена на основе отбора наиболее важного фактографического материала в первую очередь из официальных и программных документов. Отличительным моментом данной работы является верификация используемых теоретических разработок, которая осуществлялась путем их сопоставления с действующими в Соединенных Штатах программами военного строительства.
Положения работы, содержащие научную новизну и выносимые на защиту, заключаются в следующем.
1. Делается вывод, что в настоящее время выработана единая позиция по способам обеспечения информационного доминирования, с учетом разнонаправленных теоретических дискуссий по вопросам информационного общества и информационной войны, имевших место в американском экспертном сообществе на протяжении 90-х годов XX века, и началась разработка и реализация соответствующих прикладных программ по модернизации вооруженных сил США.
2. Определяются приоритетные направления развития силовой составляющей государства на основе комплексного исследования американских теоретических разработок и программ реализации концепции информационной войны в США.
3. Доказывается взаимосвязь между программами модернизации ВС США (в соответствии с принципами сетевой организации) и решением вопросов обеспечения информационной безопасности.
4. Обосновывается тезис, согласно которому основные усилия по достижению информационного превосходства США в условиях становления постиндустриального общества сосредоточены на создании единой информационной архитектуры вооруженных сил и интеграции боевых и разведывательных средств, что качественно повышает их возможности за счет синергетических процессов.
5. Выявлен новый спектр угроз безопасности Российской Федерации, связанных с реальной возможностью принятия на вооружение Соединенными Штатами информационных средств воздействия на противника и осуществления ими информационных операций, в том числе и в мирное время.
Практическая значимость полученных результатов обусловлена возможностью использовать их в интересах обеспечения национальной безопасности России в такой важной сфере, как информационная безопасность.
Апробация работы.
Основные положения диссертационной работы были апробированы в ряде коллективных и индивидуальных публикаций соискателя.
Отдельные положения диссертации неоднократно докладывались на научно-практических конференциях, в том числе на научно-практической конференции «Информационная безопасность и внешняя политика России в XXI веке» (Москва, 4 декабря 2001 года), организованной МИД России, а также на круглом столе «Трансформация понятия национальной безопасности в информационную эпоху» (Москва, февраль 2004 года), проведенном ПИР-Центром и Фондом гражданских инициатив в политике Интернет.
Структура диссертационной работы:
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
ВЫВОДЫ.
С 90-х годов прошлого века в США начался постепенный пересмотр взглядов на информационную войну. Первоначальные «футуристические» представления о переносе межгосударственного противоборства в информационную сферу в целом, и в информационные сети, в частности, уступили место прагматичным и взвешенным представлениям об информационной войне как виде боевых действий134. Об этом свидетельствуют не только изменение позиции наиболее видных теоретиков по этому вопросу135, но и практические шаги в области военного строительства. Сегодня можно утверждать, что в результате разнонаправленных теоретических дискуссий по вопросам информационной войны, имевших место в американском экспертном сообществе на протяжении 90-х годов XX века была выработана единая позиция по способам обеспечения информационного доминирования и с учетом этого началась разработка и реализация прикладных программ по модернизации вооруженных сил США.
Взяв курс на достижение информационного превосходства над любым противником, командование ВС США поставило целью обеспечить повышение эффективности оперативного управления войсками, особенно по таким критериям, как осведомленность, корректность принимаемых оперативных решений, скорость реагирования и боевая устойчивость. Основным путем достижения этой цели в МО считают внедрение интегрированных систем управления и модификацию общей структуры ВС.
Стремясь максимально оперативно и эффективно использовать в своих интересах последние достижения науки и техники в области.
134. Термин «информационная война» является неточным переводом английского «information warfare», что дословно означает «информационный метод ведения войны» .
135. Ср. Libicki М. What is Information Warfare. — National Defense University. ACIS paper 3. — August 1995 — Libicki M.C. What Information Architecture for Defense // New Challenges, New Tools for Decissiommaking. — RAND Corporation. — 2003. телекоммуникаций, США ориентируются на широкое применение в военной сфере наработанных коммерческих стандартов и аппаратно-программных средств. Подобный подход значительно сокращает время проектирования и внедрения инноваций. Наряду с этим в военной сфере активно используется практика аренды коммерческих каналов и линий связи. Таким образом, границы между военным и гражданским применением коммуникационных, навигационных и иных информационных систем размываются.
В связи с этим уже на этапе концептуальных разработок новых систем закладываются высокие требования к обеспечению их живучести, надежности, помехоустойчивости и информационной защищенности. Особое значение работы в этой области приобрели в контексте концепции ведения информационной войны. Согласно ее положениям, защита систем управления и связи от воздействия противника является неотъемлемой частью информационного противоборства.
В настоящее время США концентрируют свои усилия на следующих направлениях:
— создание новых, высокоскоростных совместимых между собой систем связи, обеспечивающих действия объединенных группировок, быстро передавая необходимую информацию по закрытым помехозащищенным каналам связи;
— усиление взаимодействия объединенных и многонациональных группировок и обеспечение их на оперативно-тактическом уровне более полными и качественными данными как о своих силах и средствах, так и о силах и средствах противника;
— достижение аппаратно-программной совместимости и введение единых стандартов передачи, обработки и хранения информации для информационных систем различного назначения в связи с переходом на новые организационные принципы построения ВС, которые должны обеспечить прочное взаимодействие между разнородными частями и соединениями при проведении совместных операцийповышение защищенности от асимметричных угроз критически важных инфраструктур (прежде всего информационных).
Вместе с тем в исследованиях, посвященных данной проблематике, акцент явно смещается с технических вопросов на организационные. Так, по утверждению одного из основоположников концепции сетевой войны вице-адмирала А. Цебровски, создание сетевых вооруженных сил является в первую очередь структурно-организационным мероприятием, а не технической проблемой. Это обусловлено тем обстоятельством, что насыщение военной техники различными информационными системами уже достигло своего предела, и качественное совершенствование военной техники и вооруженных сил в целом возможно только за счет «интеллектуализации» ВТ и встраивания ее в новую информационную архитектуру ВС.
Разработка, испытания и внедрение элементов новой информационной архитектуры (от систем разведки, управления и связи до высокоточного оружия) в ВС развитых стран, и прежде всего в США, которые проводились на протяжении последних 10−15 лет, а также опыт вооруженных конфликтов того периода подтверждают реальную возможность и практическую необходимость интеграции боевых и разведывательных средств и систем управления для улучшения взаимодействия между разными видами вооруженных сил.
Таким образом, дальнейшие шаги по реализации указанной концепции требуют решения таких проблем, как обеспечение совместимости информационных систем при проведении разнородных или коалиционных операций, расширение диапазона доступных радиочастот для более интенсивной связи, а также выявление возможных асимметричных действий противника, снижающих эффективность использования информационно-зависимых систем.
В основе осуществляемой в США реформы вооруженных сил (defense transformation), конечной целью которой является обеспечение подавляющего превосходства над любым противником в будущем, лежит концепция сетевой войны.
В настоящее время военно-политическое руководство США сконцентрировало внимание на системно-интегрированном подходе к формам и методам вооруженной борьбы, в соответствии с которым первостепенное значение придается обеспечению оперативно-технических возможностей для совместных боевых действий разнородных сил и средств на ТВД. Многовекторный процесс интеграции предполагает концентрацию в рамках единой структуры управления ВС все большего числа функций и возможностей систем управления, связи и разведки различного уровня и предназначения, техническую унификацию использующихся в ВС информационных систем.
Суть современных представлений американского военно-политического руководства об информационной войне состоит в качественном повышении возможностей вооруженных сил США за счет развития информационно насыщенных видов вооружений, их интеграции с космическими средствами связи и навигации при одновременном осуществлении организационных преобразований в ВС (переход к концепции сетевой войны).
Американские доктринальные установки и выводы экспертов доказывают возможность проведения информационных операций по всему спектру международных конфликтов, включая открытые вооруженные столкновения, конфликты низкой интенсивности, тайные операции и т. п. При этом все больше внимания уделяется такой форме международного конфликта, как стратегическая информационная война.
Причиной растущей роли информационной войны и средств информационного противоборства, нашедшей отражение в стратегии национальной безопасности и программных документах МО США, во многом служат намерения американского руководства шире использовать свое экономическое и информационное могущество для «мягкого» управления международной ситуацией и мировой политикой и отказаться в ряде случаев от реализации «жесткого» могущества, опирающегося на военную силу и другие традиционные ресурсы принуждения.
Подавляющее военное превосходство США, продемонстрированное в ходе вооруженных конфликтов (в Ираке — 1991 г., 2003 г., в Югославии -1999 г., в Афганистане — 2001;2002 гг.), заставляет потенциальных противников искать новые асимметричные методы противодействия. В данном случае асимметричность ответа заключается в выявлении наиболее уязвимых элементов военной и гражданской инфраструктуры противника, которые можно вывести из строя, затратив относительно небольшие усилия, что в результате приведет к болезненным последствиям для противоборствующей стороны (вплоть до невозможности продолжать войну). Анализ возможных асимметричных действий показывает, что они в принципе вполне реализуемы и доступны для широкого круга государственных и негосударственных игроков. А это, в свою очередь, означает кардинальное изменение стратегии и тактики будущих вооруженных конфликтов и серьезный риск поражения для стран, обладающих подавляющим традиционным военным превосходством.
Новые обстоятельства свидетельствуют о возникновении новых угроз для безопасности Российской Федерации, связанных как с реализацией США своей концепции информационной войны (т.е. с перспективой стать объектом информационных операций, в том числе и в мирное время), так и с процессом неконтролируемого распространения в мире информационных технологий. Они могут использоваться для нанесения непоправимого ущерба глобальным и национальным информационным и коммуникационным системам и, как следствие, дестабилизировать систему международной безопасности.
На основании этого можно сделать несколько выводов теоретического характера, которые тем не менее должны учитываться при формулировании российской политики в области национальной безопасности.
1. Замена в США термина «революция в военном деле» на «трансформацию военного строительства» и «концепцию сетевой войны» вовсе не означает, что начатый в США процесс реформирования вооруженных сил сводится всего лишь к «косметическим» мероприятиям, а не к серьезным изменениям стратегии и тактики. Концепция сетевой войны является более проработанным вариантом первоначальных теоретических построений, положения которых последовательно претворяются в жизнь.
2. Отмеченное в последнее время значительное сокращение числа исследований, посвященных проблематике информационной войны, также свидетельствует не о потере интереса к данной теме, а о начале практических действий в этом направлении. Характерно, что в концепции сетевой войны принципы информационного противоборства и информационной войны не противоречат друг другу, поскольку в ней присутствуют как сугубо военная, так и информационная составляющие.
3. Стремление американской стороны ограничить обсуждение проблем информационной безопасности исключительно вопросами борьбы с терроризмом и защиты информационных систем от кибернетических атак свидетельствует о нежелании связывать себя возможными рамками в деле совершенствования вооружений. В США отлично понимают, что последовательное внедрение объединенных информационно-управляющих сетей в военную сферу позволит качественно увеличить боевую эффективность войск, а в ближайшей перспективе может привести к возникновению нового этапа гонки вооружений, вектор которой будет обращен в сторону информационных технологий.
Таким образом, парирование возникающих в информационной сфере угроз становится все более важной и перспективной задачей обеспечения национальной безопасности России. При этом надо учитывать, что спектр этих угроз окончательно еще не оформился, хотя они уже заставляют искать адекватные практические мероприятия, в том числе и асимметричного плана.
Дальнейшее развитие концепций ИВ и наполнение их конкретным содержанием способно привести к началу «новой гонки вооружений» на новом, информационном уровне. В нее будет вовлечено значительно больше стран, чем в гонку вооружений периода «холодной войны», поскольку практически все государства мира в том или ином объеме владеют арсеналом средств ведения ИВ. Это может свести к нулю какие бы то ни было перспективы контроля над вооружениями. В связи с этим для российской стороны представляется крайне важным, наряду с разработкой собственных средств и методов ведения ИВ, настойчиво продолжать попытки инициировать договорный процесс в сфере информационной безопасности и выработку международных механизмов, позволяющих ограничить возникающие факторы риска.
В плане контроля над средствами ведения информационной войны представляется целесообразным предложить начать разработку договоров, аналогичных по своей направленности договорам ДОВСЕ и СНП, которые повысят уровень информационной безопасности в мире. Чрезвычайно важно при этом добиваться включения в повестку дня таких переговоров обсуждение информационных аспектов современных и перспективных систем вооружений. В дальнейшем это позволит не только заключить самостоятельные договоры, направленные на снижение риска возникновения информационной войны, но и включать вопросы ограничения и контроля над информационной составляющей (прежде всего комплекса C4I) в новые договоры об ограничении и сокращении вооружений, а также учитывать их при пересмотре уже существующих договоренностей.
Не менее важными для России являются шаги по предотвращению монопольного контроля над международными информационными ресурсами со стороны США и их союзников, который способен поставить нашу страну в зависимость от их интересов в этой области. Для этого вполне допустимо добиваться решений не только в формате ООН, но и на региональном уровне.
