Отечественная школа философии языка

Отечественная школа философии языка (точнее философии имени) представлена прежде всего такими русскими философами, как А. Ф. Лосев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский и др. Ими доказывалась интегративная функция коммуникации, а язык рассматривался как специфическая среда, передающая совокупный опыт человечества. Само по себе речевое общение — не просто прямое отражение действительности, так как действительность в нем интерпретируется и понимается, делая возможным коммуникацию. Сравните это положение с постулатами структуралистов и тем более постмодернистов. В этом русская школа достаточно резко контрастирует с западной, но, к сожалению, ее множественные находки так до конца еще не оказались востребованы.

Для реализации коммуникации, по А. С. Лосеву, необходимо «полное взаимное понимание, взаимное и сознательное намеренное сочувствие»^[1]. При этом слово — это «стихия разумного общения живых существ в свете смысла и умной гармонии…»^[2]

С помощью слова человек, «микрокосм», становится интегральной частью мира, «макрокосма». «Без слова и имени человек — вечный узник самого себя, по существу и принципиально антисоциален, необщителен, несоборен и, следовательно, также и неиндивидуален, не сущий, он — чисто животный организм, или, если еще человек, умалишенный человек»^[3].

Как бы полемизируя с появившейся в будущем у Ж. Бодрийара концепцией пустотного симулякра, С. Н. Булгаков подчеркивал, что словами, лишенными значения, ничего нельзя высказать. Их употребление возможно только потому, что каждое слово содержит идею и смысл. Однако «слово-мысль никогда не может быть показано в своем чистом виде, потому что все слова оформлены и вовлечены в организм речи»^[4].

В то же время, будучи символом, слово «подлежит основной формуле символа: оно — больше себя самого. И притом, больше двояко: будучи самим собою, оно вместе с тем есть и субъект познания, и объект познания»^[5].

С. Н. Булгаков полагал, что мы не творим язык, но творим «из него»^[6], а П. А. Флоренский, различая сущность и проявление языка, утверждал, что язык в своей сущности является вселенским, в своем явлении — индивидуальным. «Два устоя языка, — писал он, — взаимно поддерживают друг друга, и устранением одной из противодействующих сил опрокидывается и другая. Язык… возможен лишь их борьбою, осуществляясь как подвижное равновесие начал движения и неподвижности»^[7].

А. Ф. Лосев представлял эту дуалистичность слова посредством категорий тождественности (самотождественности) и отличимости: «Слово…, с одной стороны, везде тождественно, и, с другой стороны, оно везде различное. Только благодаря этой живой диалектике тождества и различия слов или грамматических категорий, только благодаря этой живой диалектике сущности и явления в области семантики и возможно общение между людьми, возможно сообщение о предметах и явлениях»^[8].

Таким образом, каждое послание, сообщение становится личностно окрашенной интерпретацией действительности.

Легко видеть, что идеи русских философов относительно роли коммуникации, языка, слова и текста во многом предвосхитили последующие разработки постструктуралистов и постмодернистов. Следует отметить также, что философия имени исследовала в основном речевое общение, т. е. в рамках живого человеческого языка.

• [1] Лосев А. Ф. Имя. Сочинения и переводы. СПб., 1997. С. 211.
• [2] Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990. С. 166.
• [3] Лосев А. Ф. Указ. соч. С. 49.
• [4] Булгаков С. Н. Философия имени. М., 1997. С. 21.
• [5] Флоренский П. А. Имена. М., 1998. С. 293.
• [6] Булгаков С. Н. Философия имени. М., 1997. С. 49.
• [7] Флоренский П. А. Имена. М., 1998. С. 194.
• [8] Лосев А. Ф. Имя. Сочинения и переводы. СПб., 1997. С. 342.