Особенности освещения терроризма в современной дагестанской прессе

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра издательского дела, рекламы и медиатехнологий ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ (ДИПЛОМНАЯ) РАБОТА Особенности освещения терроризма в современной дагестанской прессе Специальность «Журналистика»

Работу выполнила Д. С. Дерий Научный руководитель: профессор Н. П. Кравченко Краснодар 2014

Содержание Введение

1. Теоретико-методологические основы изучения проблем национальной безопасности

1.1 Национальная безопасность как предмет исследования

1.2 Информационная безопасность как вид национальной безопасности

1.3 Правовые аспекты обеспечения национальной безопасности

2. Особенности освещения проблемы терроризма в прессе Дагестана

2.1 Жанровое своеобразие освещения проблемы терроризма в дагестанской прессе

2.2 Тематическое разнообразие публикаций на тему терроризма в дагестанской прессе

2.3 Система убеждения в журналистских текстах на тему терроризма Заключение Список использованных источников Приложения

Введение

Терроризм — политика и практика террора (от латинского terror — ужас, страх) — устрашения политических противников, выражающегося в физическом насилии вплоть до уничтожения. В современном мире терроризм считается одной из самых главных угроз национальной безопасности многих стран, в число которых входит и Россия. Среди многих проблем, возникших вместе с распространением этого явления, достаточно заметное место занимают проблемы, связанные с деятельностью средств массовой информации в новых условиях. Исследователи отмечают возрастание без того немалой роли СМИ во всех сферах жизни общества и государственного функционирования в связи с переходом к так называемому «информационному обществу». Соответственно, указывается и на общественные ожидания, связанные с этим положением СМИ в обществе.

В частности, это касается позиции средств массовой информации при освещении событий террористического характера и противодействия распространению идеологии терроризма — так называемой социальной ответственности СМИ. Так, современными российскими исследователями даже введен такой термин, как «информационный антитерроризм» — настолько важной видится роль СМИ в противостоянии этому набирающей распространение угрозе национальной безопасности государства. Поэтому тема дипломной работы представляется актуальной.

В дипломной работе проанализированы печатные периодические издания Республики Дагестан. Во-первых, это один из самых, а по некоторым оценкам — самый напряженный в отношении террористической угрозы регион страны: республика является постоянным «поставщиком» новостей на исследуемую тему. Во-вторых, пресса региона считается одной из самых развитых в стране и достаточно разнообразна: здесь есть не только государственные, но и частные общественно-политические издания, принадлежащие разным учредителям. Этими факторами обусловлен выбор темы дипломной работы. Степень изученности данной проблемы достаточно высока: о терроризме как одной из основных угроз национальной безопасности России писали такие видные теоретики, как А. А. Прохожев, А. Б. Логунов, М. А. Мунтян и другие. Ими исследовано содержание термина «национальная безопасность», структура этого явления и его особенности. Вместе с тем, теоретики отмечают ряд проблем, с которыми приходится сталкиваться исследователям. Так, критический разбор безопасности как предмета исследования дали такие авторы, как С. В. Выборнов, С. Е. Коршиков, С. П. Никоноров.

Исследователи отмечают, что, несмотря на отсутствие единого понимания термина «национальная безопасность» (англ. national security), эксперты сходятся во мнении, что терроризм является одной из главных и «набирающих обороты» угроз национальной безопасности государств.

Тема терроризма как угрозы обществу исследована и дагестанскими теоретиками. Так, в своей работе мы опирались на труд группы авторов под руководством профессора А. З. Дибирова. В частности, ими исследована роль СМИ в освещении террористических явлений и раскрыт принцип социальной ответственности средств массовой информации, когда государство не вправе ограничивать СМИ и вводить цензуру, однако пресса сознательно избегает публикаций, могущих причинить вред обществу и государству, и с помощью публикаций «добровольно» борется с идеологией терроризма. Проблемы, связанные с освещением террористических актов в СМИ также довольно подробно изучены, в том числе зарубежными исследователями (ими выявлена прямая связь между активностью террористов и освещением их деятельности в СМИ). Однако в дипломной работе автор проанализировал актуальный материал — публикации в периодической печати Дагестана с начала 2013 по начало 2014 года. Этим обеспечивается новизна работы.

В своем исследовании автор поставил целью выяснить, как в периодической печати Дагестана отражается проблема терроризма как одной из основных угроз национальной безопасности государства. Для этого автор поставил перед собой следующие задачи:

— выяснить, что представляет собой национальная безопасность как предмет исследования;

— исследовать, какое место в системе национальной безопасности занимает информационная безопасность;

— обозначить правовые основы национальной и, в частности, информационной безопасности;

— проанализировать публикации на тему терроризма с точки зрения жанрового многообразия;

— выяснить, каким аспектам темы уделяется основное внимание в дагестанской прессе;

— выявить особенности подачи текстов на исследуемую тему дагестанскими журналистами.

Предмет исследования — освещение проблем, связанных с террористической угрозой, в периодических печатных изданиях Республики Дагестан. Объект исследования — дагестанские печатные периодические издания:

— еженедельник «Черновик» — февраль 2013 года — февраля 2014 года;

— еженедельник «Новое дело» — февраль 2013 года — февраль 2014 года;

— ежедневная газета «Дагестанская правда» и еженедельное приложение к ней «Документы и факты» — февраль 2013 года — февраль 2014 года.

Структура дипломной работы. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, каждая из которых включает в себя три параграфа, заключения, списка литературы и приложения.

В первой главе рассмотрены проблемы изучения национальной безопасности и классификации угроз национальной безопасности; акцент при исследовании сделан на такой вид нацбезопасности, как информационная безопасность, в том числе ее правовое регулирование и роль СМИ в обеспечении информационной безопасности как части национальной безопасности государства.

Во второй главе автор проанализировал государственные и частные печатные СМИ Республики Дагестан на предмет освещения проблем, связанных с одной из основных угроз национальной безопасности России — терроризмом. В главе рассмотрено жанровое своеобразие публикаций на исследуемую тему, их тематическое разнообразие, особенности подачи и аргументации журналистской позиции.

Глава I. Теоретико-методологические основы изучения проблем национальной безопасности

1.1 Национальная безопасность как предмет исследования Проблемы национальной безопасности в современном мире продолжают являться актуальными для любой страны, интегрированной с мировое сообщество. Особенно остро вопрос встал в конце XX — начале XXI века в связи с широким распространением такого явления, как терроризм, который все чаще стал носить международный характер. Среди стран, столкнувшихся с этим явлением, оказалась и Российская Федерация. Также непосредственное отношение к угрозам национальной безопасности имеют проблемы в социальной сфере, обороноспособность, кризисные моменты в экономике (с которыми в последнее время пришлось столкнуться всему мировому сообществу). Поэтому проблемы национальной безопасности стали предметом исследования многих теоретиков, среди которых, например, такие исследователи, как А. Б. Логунов, М. А. Мунтян, А. А. Прохожев и другие. В связи с этим можно говорить о достаточно глубокой степени изученности данного вопроса. Вместе с тем, теоретики отмечают ряд проблем, с которыми приходится сталкиваться исследователям. Так, критический разбор безопасности как предмета исследования дали такие авторы, как С. В. Выборнов, С. Е. Коршиков, С. П. Никоноров.

Прежде всего, трудности в исследовании этой темы связаны с отсутствием единого понимания термина «национальная безопасность» (англ. national security). Несмотря на то, что основные принципы обеспечения национальной безопасности России закреплены законодательно, исследователи продолжают спорить о сущности и содержании этого термина.

Так, основным законом, которым регулируется обеспечение национальной безопасности Российской Федерации, является Федеральный Закон № 390-ФЗ «О безопасности», принятый 28 декабря 2010 года, в котором слово «безопасность» и термин «национальная безопасность» применяются как равнозначные и взаимозаменяющие друг друга. Согласно тексту закона, понимать под этими терминами следует «безопасность государства, общественную безопасность, экологическую безопасность, безопасность личности, иные виды безопасности», т. е. дается только самая общая, в максимальной степени расплывчатая трактовка вопроса. Рассмотрим, как определяется это понятие в других нормативных актах. В Концепции национальной безопасности России (утверждена в декабре 1997 года) под этим термином имеется в виду безопасность народа Российской Федерации как носителя суверенитета и единственного источника власти в государстве. В 2009 году была утверждена Стратегия национальной безопасности Российской федерации до 2020 года. В ней национальная безопасность — это «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойное качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства». А главными приоритетами нацбезопасности называются национальная оборона и государственная и общественная безопасность.

Однако исследователи отмечают, что даже толкования в официальных документах вызывают много споров и не позволяют выработать единую систему определений.

Между тем, для изучения любого явления считается важной задачей сформировать понятийно-категориальный аппарат, и с точки зрения теории, отмечают правоведы, формирование научного понятия безопасности — принципиальный вопрос, так как «во-первых, это понятие должно отразить сущность данного явления, и, во-вторых, корректно его сформулировать, выделить наиболее важные содержательные элементы». Решению этой проблемы посвящены многие материалы, однако изучение вопроса показало, что в работах разных исследователей понятие национальной безопасности все еще трактуется по-разному. Еще больше затрудняет проработку темы неизбежная необходимость изучать и оперировать такими понятиями, как «безопасность», «государственная безопасность», «национальные интересы», «государственные интересы», каждое из которых само по себе так же не имеет конкретного определения, которым бы пользовался каждый из авторов.

Так, немало точек зрения существует на само понятие безопасность, без понимания которого невозможно дать определение национальной безопасности.

Часть исследователей определяет безопасность просто как отсутствие опасности. (Они обращают внимание на то, что в русском языке это слово образовано в результате присоединения к слову «опасность» приставки «без-», указывающее на то, что это существительное «со значением отсутствия чего-нибудь»). Соответственно, национальная безопасность в таком контексте трактуется как отсутствие угроз для национальных, государственных интересов. Другой подход к толкованию понятия «безопасность» заключается в понимании ее не только как отсутствия опасности, но и как состояния защищенности. В этом случае определение «национальная безопасность» трактуется как защищенность национальных ценностей и достояния от «значимого ущерба». При таком подходе национальная безопасность понимается шире, чем только отсутствие каких-либо угроз для нее и подразумевает существование системы, обеспечивающей стабильное существование всего общества и государства.

Еще одна трудность, с которой сталкиваются теоретики, исследующие вопросы национальной безопасности, это определение того, что должно именно быть объектом и предметом исследования. Нужно ли говорить о безопасности только государства, иметь в виду социум или необходимо постараться понять вопрос через безопасность отдельной личности и ее интересов? Здесь появляется такой термин, как «национальные интересы», под которым чаще всего подразумевается совокупность интересов, государственных, общественных и интересов отдельной личности. Один из самых видных исследователей данного вопроса профессор А. А. Прохожев считает, например, что в рамках изучения национальной безопасности объектом должна являться система социальных интересов личности, страны и всего социума и система национальных интересов России, а предметом — «деятельность личности, общества и государства по защите национальных интересов от внутренних и внешних угроз, закономерности и принципы обеспечения национальной безопасности».

Исходя из этого, исследователь полагает, что сейчас в науке под национальной безопасностью надо понимать «защищенность жизненно важных интересов личности, общества и государства в различных сферах жизнедеятельности от внутренних и внешних угроз, обеспечивающая устойчивое поступательное развитие страны».

В целом можно выделить два подхода в исследовании проблем национальной безопасности.

Первый рассматривает ее прежде всего как безопасность государства, его территориальной целостности, наиболее важной в обеспечении национальной безопасности при этом считается обороноспособность государства, а факторами, угрожающими национальной безопасности, — в основном внешние угрозы. Считается, что такой подход обусловлен первоначальным упрощенным пониманием термина национальной безопасности, пришедшего в Россию из США относительно недавно (в самой Америке оно стало активно использоваться после Второй мировой войны, когда там был принят закон «О национальной безопасности», а к нам пришло в 80-е годы, при этом впервые появившись в официальном тексте законодательного акта лишь в 1996 году).

Впоследствии исследователи развили и углубили понимание проблемы, и второй, более современный подход к изучению национальной безопасности, рассматривает социокультурные, экономические, научно-технические аспекты, а также такие виды безопасности, как информационная, экологическая, технологическая безопасность, безопасность личности и другие. Кроме того, в расчет стали приниматься такие факторы угрозы национально безопасности, как природные катаклизмы, а не только угрозы, связанные с внешними или внутренними врагами, как это было свойственно периоду «холодной войны». Также в классификациях появляется такой вид безопасности, как духовная безопасность (например, у теоретиков А. В. Опалева и В.С. Пирумова).

Таким образом появился подход к изучению национальной безопасности, который раскрывает это понятие через его составляющие, т. е. через так называемые «виды безопасности». А они, в свою очередь, определяются авторами через классификацию видов угроз, под которыми прежде всего понимаются угрозы государству и нации (так, в Законе Российской Федерации «О безопасности» понятие «угроза» трактуется как «совокупность условий и факторов, создающих опасность жизненно важным интересам личности, общества и государства»).

Относительно классификации видов угроз также существует несколько точек зрения. Во-первых, угрозы делятся на внутренние и внешние, и этим определяется один из подходов к пониманию национальной безопасности. Во-вторых, угрозы можно разделить по характеру происхождения. В этом случае они делятся на три основных категории: природные (сюда входят сейсмическая угроза, угроза наводнения и другие возможные стихийные бедствия), антропогенные (то есть вызванные человеческим фактором: под ними в данной классификации подразумеваются прежде всего экологические и техногенные угрозы) и социальные (информационная, военная, политические угрозы). Соответственно, исходя из этих видов угроз, исследователи выделяют политическую безопасность, информационную безопасность, экологическую безопасность и т. д. в рамках единого понятия «национальная безопасность». Помимо категории «угрозы», при исследовании национальной безопасности, возникают такие понятия, как «опасность» и «стабильность». Теоретик М. Ю. Зеленков отмечает, что эти термины постоянно фигурируют в попытках определить, что же такое национальная безопасность, но «как показывают результаты анализа научных исследований, сегодня авторы зачастую используют эти понятия, как правило, на интуитивно-эмпирическом уровне, т. е. без специального анализа и сопоставления их сущности и содержания». Он отмечает, что разобщенное понимание термина «национальная безопасность» в российской науке в том числе объясняется приходом этого понятия и основных категорий, связанных с ним, из западного лексикона. Так, двусмысленно можно трактовать слово «национальный», потому что словосочетание еще не вполне устоялось в русском языке, в котором это прилагательное может быть образовано и от слова «нация», и от слова «национальность», хотя очевидно, что речь в первую очередь идет о защите интересов российской нации как совокупности народов, проживающих на ее территории, а не об интересах представителей какой-то конкретной национальности, отмечает Прохожев.

Таким образом, национальная безопасность представляет собой очень многогранное понятие, и каждый элемент, который должен быть рассмотрен при теоретическом изучении национальной безопасности, сам по себе является сложной категорией, требующей проработки, уточнения и изучения исследователями. Поэтому многие теоретики оговариваются, что говоря о национальной безопасности, могут иметь в виду одновременно и явление, и процесс, и теорию. А чтобы еще больше упростить задачу, некоторые исследователи предлагают делать предметом изучения не собственно безопасность, а меры по ее обеспечению, что позволяет отодвинуть на второй план собственно определение термина «национальная безопасность».

Обобщая сказанное, можно отметить, что, изучив исследования разных авторов по данной теме, автор дипломной работы пришел к выводу, что при большом количестве работ, посвященных национальной безопасности и разным ее аспектам, у авторов нет единого подхода к пониманию не только самой сути явления, но и терминов, которыми приходится пользоваться, и того, какие инструменты использовать для изучения вопроса. На это указывает и большинство самих теоретиков. Так, А. А. Прохожев отмечает, что «хотя понятие безопасность как явление в нашем обществе вызывает повышенный интерес… есть еще немало вопросов, не получивших однозначного решения и требующих углубленной теоретической проработки».

Кроме того, некоторые исследователи отмечают, что при достаточно хорошей, глубокой изученности «узких» направлений обеспечения безопасности, так называемых «отраслевых безопасностей», определить, что же такое национальная безопасность в целом и где должны проходить границы исследования, все еще затруднительно, а другие и вовсе полагают, что «сложившиеся в области обеспечения безопасности представления не только не определяют предметной области, но и не позволяют ее определить».

Все это делает национальную безопасность сложным предметом для исследования: оно должно включать в себя много уровней и учитывать влияние многих факторов.

информационный терроризм пресса журналистский

1.2 Информационная безопасность как вид национальной безопасности Исследователи классифицируют национальную безопасность исходя из различных признаков. Одним из способов является разделение видов безопасности исходя из видов угроз для национальных интересов. При таком подходе обычно различают:

— политическую безопасность;

— военную безопасность;

— экономическую безопасность;

— информационную безопасность;

— социальную безопасность;

— экологическую безопасность;

— духовную безопасность;

— техногенную безопасность и другие виды безопасности.

Классификации различных теоретиков разнятся, однако информационная безопасность является включенной в основные из них. Это можно объяснить особенной значимой ролью, которую стала приобретать эта сфера в последние десятилетия. Так, в последнее время говорят об «информационной эпохе» как о новом этапе развития всего человечества.

Как мы уже отмечали, при исследовании «отраслей» безопасности, ключевую роль играет понимание того, какие существую угрозы в той или иной сфере жизнедеятельности. Угрозы в области информации считаются сегодня одними из самых значимых. Так, профессор А. А. Прохожев отмечает, что угрозы национальной безопасности России в информационной сфере становятся все существенней в ситуации, когда, с одной стороны, ряд стран стремится к господству в мировом информпространстве и имеет специально разработанные концепции информационных войн, призванные вытеснить другие «идеологии» из информационного поля, а с другой стороны, нарастает опасность нарушения нормальной работы информационных и коммуникационных систем или получения к ним незаконного доступа.

С точки зрения классификации угроз в сфере безопасности по их характеру информационные угрозы относятся исследователями к социальному типу угроз, что означает, что они пронизывают все общество и являются «интегрированными» практически во все аспекты жизнедеятельности общества, государства и личности, которые и призваны быть охраняемыми системой обеспечения национальной безопасности России и любого государства.

Итак, национальная безопасность Российской Федерации существенно зависит от обеспечения информационной безопасности.

Термин «информационная безопасность» присутствует (и впервые введен в законодательство) и в «Законе о безопасности» Российской Федерации, принятом в 1992 году. А через два года в государстве уже была утверждена «Концепция информационной безопасности» Российской Федерации.

Рассмотрим, что подразумевается в современной науке и нормативных документах под термином «информационная безопасность» и на какие составляющие ее разделяют.

Информационная безопасность (англ. information security) государства определяется в научных исследованиях как состояние защищенности его национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью гармонично сбалансированных интересов личности, общества и государства.

При этом можно выделить две стороны в вопросе понимания информационной безопасности как части национальной безопасности.

Во-первых, это информационно-техническая сторона вопроса. Сюда входят все аспекты, связанные с научным и техническим прогрессом в сфере информационных и телекоммуникационных технологий. В этом случае иногда говорят о «защите данных» (data security). С этой позиции информационную безопасность понимают как обеспечение целостности, доступности и конфиденциальности информации и процесс, который позволяет это сделать. Это означает обеспечение доступа к информации, ее полноты и правдивости и защиту от несанкционированного доступа к данным. Эта сторона обеспечения информационной безопасности связана с двумя составляющими в системе нацинтересов Российской Федерации в сфере информации.

Во-первых, это развитие новых современных информационных технологий, средств телекоммуникации, информатизации и связи, плюс, как отмечает теоретик Э. Н. Камышев, сюда можно включить обеспечение накопления, сохранения и эффективного использования национальных информационных ресурсов. Таким образом, здесь речь идет о компьютерных технологиях и развитии науки в области информационных технологий.

Во-вторых, это защита информационных ресурсов от несанкционированного доступа и обеспечение защищенности существующих и вновь создаваемых информационных и телекоммуникационных систем в Российской Федерации. В этом случае речь идет прежде всего о безопасном использовании информационных ресурсов и охране государственной тайны и других видов информации с ограниченным доступом, которые оговариваются и классифицируются в законодательных и нормативных актах:

— служебной тайны;

— банковской тайны;

— профессиональной тайны;

— коммерческой тайны;

— персональных данных.

Итак, это первый из взглядов на информационную безопасность в системе национальной безопасности. Вторая сторона вопроса — это информационно-психологический аспект обеспечения информационной безопасности. Его еще называют психофизическим аспектом информационной безопасности, и он связан с системой отношений «человек — информация».

Рассмотрим эту сторону вопроса более подробно, так как она напрямую связана и с деятельностью средств массовой информации, что представляется наиболее важным из акцентов в контексте данной дипломной работы.

Эта сторона обеспечения информационной безопасности, как и предыдущая, по мнению исследователей, связана с двумя из составляющих в системе национальных интересов Российской Федерации в сфере информации.

Во-первых, это соблюдение прав и свобод гражданина Российской Федерации в сфере получения и использования информации, закрепленных в Конституции Российской Федерации, а также «сохранение и укрепление нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны».

Исследователи отмечают, что для достижения этих целей необходим целый комплекс мер, в числе которых повышение полезности использования информационной инфраструктуры, обеспечения прав человека и гражданина на сохранение конфиденциальности личной информации, тайны переписки и прочих видов информации, оговоренных в законах, охрана интеллектуальной собственности, ограничение на доступ к определенным видам информации и т. д.

Однако, помимо перечисленного, нас особенно будут интересовать следующие пункты, непосредственно касающиеся деятельности СМИ, (их приводит в своем исследовании теоретик Н.Э. Камышев), которые считается необходимыми реализовать в рамках обеспечения информационной безопасности как одной из составляющих национальной безопасности Российской Федерации:

— гарантировать свободу массовой информации и запрет цензуры.

— обеспечить конституционные права и свободы человека получать достоверную информацию, а также свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом;

— не допускать разжигание национальной, религиозной, социальной, расовой ненависти и вражды.

Вторая составляющая национальных интересов в области информации связана с проведением государственной политики в сфере информации. Это прежде всего доведение информации об официальной позиции России по тем или иным вопросам и о ее государственной политике до российской и зарубежной аудитории. Проще говоря, эта сторона обеспечивает информационную поддержку проводимой Российской Федерацией политике в любых социально значимых областях (в частности, это обязанность государственных СМИ). Для этого в теоретических разработках предлагается формировать открытые и доступные государственные информационные ресурсы, которые бы оперативно доводили необходимую и достоверную информацию до граждан России и иностранных государств, и содействовать укреплению средств массовой информации, принадлежащих государству.

Таким образом, можно обобщить, что, с одной стороны, роль средств массовой информации в обеспечении информационной безопасности государства — это выражение государственной позиции и преследование государственных интересов, борьба за «идеологическое поле» (существует мнение, что сюда должно быть включено и вполне «прозрачное» участие в так называемых «информационных войнах»), и, соответственно, как пишет, например, известный теоретик в области журналистики Е. П. Прохоров, национальная политика в области СМИ не просто имеет право на существование, но и необходима. При этом автор ставит знак равенства между словами национальный и государственный и подчеркивает, что имеет в виду меры по регулированию СМИ, которые будут направлены прежде всего на защиту национальных интересов всего российского социума, а не на охранение находящихся у власти людей и госсистемы.

Эта мысль продолжается и в другой, второй роли средств массовой информации в системе обеспечения информационной, а через нее и национальной безопасности. Исследователями подчеркивается особенная важность в снабжении населения страны полноценной и разнообразной информацией и роль плюрализма в средствах массовой информации, разнообразия позиций, точек зрения и мнений, которые позволяют в полной мере реализовать конституционное право граждан на доступ к информации и обеспечить свободу СМИ. Так, Прохоров отмечает, что массово-информационная безопасность (как еще называют эту сторону информационной безопасности) напрямую зависит от уровня информационного обеспечения демократии и полноценной и разносторонней информированности граждан государства.

Предполагается, что СМИ в демократическом гражданском обществе, к какой бы категории они не принадлежали — государственные, общественные или независимые, — должны осознанно стремиться к консолидации и социальному партнерству ради «достижения общественного согласил во имя гуманистического развития экономической, политической, культурной, социальной сфер жизни общества». В этой модели обеспечения информационной безопасности деятельность прессы и других средств массовой информации основывается на том, что СМИ сами осознают необходимость отношений сотрудничества между общественными институтами, в том числе и с политическими силами. Иными словами, делается ставка на гражданскую сознательность журналистов и других работников средств массовой информации.

Одной из самых существенных угроз национальной безопасности Российской Федерации, перед которой авторы призывают консолидироваться СМИ, на протяжении последних лет является терроризм. В связи с этим иногда даже говорят об антитеррористической информационной безопасности. Авторы отмечают, что в современных условиях терроризм изменился в сторону использования информации как оружия, и систем информации при подготовке террористических актов.

Считается, что в таких условиях особую роль в противодействии терроризму и экстремизму в рамках обеспечения национальной безопасности должен играть принцип социальной ответственности средств массовой информации, когда они, с одной стороны, добровольно берут на себя часть «антипропаганды» в этой сфере и, с другой стороны, ответственно относятся к информации, связанной с совершенными или возможными террористическими актами, которую распространяют. Исследователями этого вопроса даже введен такой термин, как «информационный антитерроризм».

Отмечается, что вопросы, касающиеся национальной безопасности, должно контролировать государство. Однако это не может стать причиной давления на СМИ и вмешательства государства в дела прессы, а также идеологических или какие-то иных ограничений журналистов. Так, в резолюции парламентской ассамблеи Совета Европы говорится, что «борьба с терроризмом не должна использоваться государством в качестве оправдания для ограничения свободы прессы».

Разрешить это противоречие может саморегулирование средств массовой информации, то есть четко определенные нормы и правила, которые должны действовать в сфере освещения проблем терроризма, которые бы были установлены по договоренности и поддерживались и соблюдались всеми работниками СМИ.

Поэтому специалисты по национальной и информационной безопасности, политологи, а также журналисты-теоретики считают, что в настоящее время средства массовой информации должны «самостоятельно взять на себя бремя борьбы с террористическим злом на информационном поле», а в основу должны быть положены самоконтроль и этические нормы.

В целом можно сказать, что в системе обеспечения национальной безопасности информационная безопасность и та ее составляющая, которая напрямую связана с работой средств массовой информации, является одним из главных условий противодействия «патогенным информационным технологиям и гарантией морально-психологического единства и психологического иммунитета общества против любых форм пропаганды», в том числе террористической и идей экстремизма. Группа политологов из Дагестана. Республики, где проблема терроризма стоит очень остро, исследовав этот вопрос, пришла к выводу, что «медиатерапия» (при отказе от заведомо манипулятивного воздействия на читателей) — один из основных ресурсов борьбы с терроризмом и обеспечения информационной и национальной безопасности.

Обобщая сказанное, отметим несколько выводов о месте, которое занимает информационная безопасность и системе национальной безопасности российской Федерации.

Во-первых, информационные угрозы в современном мире являются одними из основных, при этом распространяясь на практически все области жизнедеятельности. Таким образом, информационная безопасность тесно связана с другими «отраслями безопасности» и, пронизывая все общество и все государственные институты, является одной из важнейших составляющих национальной безопасности государства.

Во-вторых, понятие информационная безопасность многогранно и включает в себя два основных аспекта: во-первых, это «компьютерная» безопасность, т. е. техническое обеспечение безопасности данных, и во-вторых, это область, связанная с информированием населения страны и других государств. Здесь важной составляющей является работа средств массовой информации.

В-третьих, деятельность СМИ в системе обеспечения информационной безопасности представляется одним из наиболее эффективных способов противостоять информационным угрозам. При этом СМИ, с одной стороны, должны заботиться о недопущении распространения информации, которая может угрожать безопасности государства (виды такой информации оговорены в законах) и способствовать информированию граждан и иностранных лиц об официальной политике, проводимой государством. С другой стороны, средства массовой информации обязаны предоставлять гражданам всестороннюю и разнообразную информацию, в том числе по вопросам, связанным с нацбезопасностью, а государство не может противодействовать плюрализму СМИ и свободе слова. В такой ситуации основная ставка делается на «самосознание» и социальную ответственность СМИ.

1.3 Правовые аспекты обеспечения национальной безопасности Как уже отмечалось в первом параграфе, национальная безопасность государства — сложное и многоаспектное явление, которое связано практически со всеми сторонами существования человека, государства и общества. Неудивительно, что правовая сторона обеспечения национальной безопасности не закреплена в каком-то одном законодательном акте, а «разлита» по нескольким основным документам и множеству законов и нормативных актов (когда речь идет об обеспечении конкретных «отраслей безопасности»).

В основе правового обеспечения безопасности лежит Конституция Российской Федерации.

Также правовую основу обеспечения безопасности составляют общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации, федеральные конституционные законы, федеральный закон «О безопасности», другие федеральные законы и нормативные правовые акты Российской Федерации и ее субъектов, органов местного самоуправления, принятые в пределах их компетенции в области безопасности. Рассмотрим основные правовые акты, связанные с обеспечением национальной безопасности России.

Правовой механизм обеспечения безопасности отражен в Федеральном Законе № 390-ФЗ «О безопасности», подписанном Дмитрием Медведевым 28 декабря 2010 года. (Ему предшествовала редакция 1992 года — Закон Российской Федерации № 2446−1 от 05.03.1992 «О безопасности»).

Этот документ определяет основные принципы обеспечения безопасности в России. В нем говорится об обеспечении «безопасности государства, общественной безопасности, экологической безопасности, безопасности личности, иных видов безопасности, предусмотренных законодательством Российской Федерации (далее — безопасность, национальная безопасность)». Таким образом, этот документ только в общих чертах определяет принципы обеспечения именно национальной безопасности, говоря о безопасности вообще и не делая различий между терминами. Однако именно он является основополагающим в части вопросов, касающихся обеспечения национальной безопасности России. Так, закон «О безопасности» определяет статус и место основного элемента государственно-правового механизма в области обеспечения безопасности — Совета Безопасности Российской Федерации. Это конституционный орган, которому отводится ведущая роль в проведении единой национальной политике в области защиты общества, страны и социума от внутренних и внешних угроз их жизненно важным интересам. Также Совбез выполняет подготовку решений президента России по вопросам, касающимся защищенности национальных интересов, а его секретарь назначается и снимается с должности и подчиняется только президенту Российской Федерации. Надо отметить, что в оговоренных законом основных задачах Совета Безопасности прямо указывается на полномочия Совбеза в отдельных отраслях безопасности. Так, это военная безопасность, политическая безопасность, работа с угрозами безопасности природного характера (чрезвычайными ситуациями), экономическая безопасность.

Более подробно вопрос обеспечения национальной безопасности оговорен в разделе закона, посвященном функциям Совета Безопасности. С вопросами национальной безопасности непосредственно связаны:

— рассмотрение вопросов обеспечения безопасности, организации обороны, военного строительства, оборонного производства, военно-технического сотрудничества Российской Федерации с иностранными государствами, иных вопросов, связанных с защитой конституционного строя, суверенитета, независимости и территориальной целостности Российской Федерации, а также вопросов международного сотрудничества в области обеспечения безопасности;

— анализ информации о реализации основных направлений государственной политики в области обеспечения безопасности, о социально-политической и об экономической ситуации в стране, о соблюдении прав и свобод человека и гражданина;

— разработка и уточнение стратегии национальной безопасности Российской Федерации, иных концептуальных и доктринальных документов, а также критериев и показателей обеспечения национальной безопасности. Федеральным Законом от 29 декабря 2010 года «О безопасности» определены такие важные правовые аспекты обеспечения национальной безопасности, как основные принципы этого процесса, содержание деятельности по обеспечению нацбезопасности, государственная политика в этой области, вопросы международного сотрудничества.

Авторитетный ученый А. А. Прохожев, анализируя этот закон, пришел к выводу, что по идеям, которые в нем заложены, в настоящее время он является «одним из самых прогрессивных в мире, поскольку предусматривает необходимость системного подхода к рассмотрению всех проблем национальной безопасности».

Также исследователи отмечают, что этот закон (в первой редакции 1992 года) стал важным этапом на пути расширения понятия о безопасности: здесь безопасность рассматривается не только как обороноспособность и защищенность государственного строя от внешних и внутренних угроз, но и как обеспечение гражданских свобод, как безопасность и защита интересов общества и личности.

Свое развитие проработка этих вопросов и правовых норм получила в другом, одном из наиболее важных с этой точки зрения, документе — Стратегии обеспечения национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Она была утверждена указом президента 12 мая 2009 года «в целях консолидации усилий федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, организаций и граждан Российской Федерации в сфере обеспечения национальной безопасности». Этим же приказом признана утратившей силу Концепция национальной безопасности Российской Федерации, утвержденная в 1997 году, прошедшая редакцию в 2000 и впервые подробно описавшая государственную политику в сфере обеспечения национально безопасности.

«Стратегия…» важна тем, что, в отличие от Концепции, устанавливает не только механизмы обеспечения защиты жизненно важных интересов государства, общества и личности, но и утверждает приоритетом безопасность через развитие. Это подчеркивается оговоренной в самом документе фундаментальной связью «Стратегии…» с Концепцией долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года.

Так, в документе отмечается, что для предотвращения угроз национальной безопасности надо обеспечить социальную стабильность, этническое и конфессиональное согласие, повысить мобилизационный потенциал и рост национальной экономики, поднять качество работы органов государственной власти и сформировать действенные механизмы их взаимодействия с гражданским обществом в целях реализации гражданами Российской Федерации права на жизнь, безопасность, труд, жилье, здоровье и здоровый образ жизни, на доступное образование и культурное развитие.

«Стратегия…» не только дала всесторонние понимание о госполитике в области нацбезопасности, но и определила, какими правовыми нормами регулируется этот вопрос. В ней оговаривается, что правовая поддержка мер по защите национальных интересов обеспечивается целой системой документов, в которую входят как документы стратегического планирования (например, та же Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года), так и краткосрочные программы развития, а также концепции, доктрины, законы и нормативные акты, которые обеспечивают законодательство по отдельным направлениям национальной безопасности. То есть речь идет о правовом сопровождении защиты жизненно важных интересов по «отраслям безопасности».

Рассмотрим правовые аспекты обеспечения отдельных видов безопасностей на примере информационной безопасности как наиболее интересной нам в рамках темы дипломной работы.

Во-первых, задачи по защите информации были определены в Концепции национальной безопасности России и подтверждены в Стратегии обеспечения национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Так, утверждается важность баланса между обеспечением свободного доступа к информации и реализацией конституционного права граждан на информацию и необходимостью ограничивать доступ к информации определенного рода в целях безопасности. Также определяется роль Федерального агентства правительственной связи и информации при Президенте России.

Во-вторых, нормы, связанные с обеспечением информационной безопасности на территории России, содержатся в главном законе страны — Конституции Российской Федерации. Так, в пункте 3 статьи 15 установлено, что законы Российской Федерации подлежат обязательному опубликованию, а любые нормативные акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. Статья 23 устанавливает неприкосновенность частной жизни, в том числе тайну переписки, телефонных переговоров и других сообщений. Призвана обеспечить защищенность в информационной сфере и Статья 24, которая обязывает власти обеспечить каждому доступ к любым документам и материалам, если иное не предусмотрено законом. Свобода слова и право свободно искать, получать и распространять информацию — конституционная норма, которая является одним из основополагающих принципов в обеспечении информационной безопасности.

Следующий «этап» — уровень законов Российской Федерации. Тут прежде всего следует выделить Закон «Об информации, информатизации и защите информации», Закон «О средствах массовой информации», Закон «о государственной тайне», Закон «О рекламе» и т. д. Многогранность понятия информационная безопасность обусловливает широкий охват нормативных актов, официальных документов, которые так или иначе касаются обеспечения безопасности в этой сфере.

Помимо обеспечения права на получение информации, законодательство в этой области решает еще такую проблему, как охрана прав организаций и частных лиц на секретность информации и недопущение разглашения государственной и других тайн. Помимо Статьи 23 Конституции России, о которой уже говорилось, эта проблема решается в законе «О государственной тайне». Он содержит нормы по рассекречиванию и засекречиванию информации и определяет категорию информации, подпадающую под определение государственная тайна, как способную нанести вред безопасности государства.

Кроме того, нормы по обеспечению информационной безопасности регулируются и Гражданским кодексом России. Так, в пункте 1 статьи 139 содержится определение понятия «коммерческая тайна», которое тоже является одной из составляющих информационной безопасности.

Нормы, призванные обеспечить информационную безопасность, содержатся и в на первый взгляд не имеющих к этой области прямого отношения законодательных актах. Например, в Федеральном Законе «О противодействии терроризму» косвенно обозначено значение СМИ для основных принципов противодействия терроризму. Законом предполагается «системность и комплексное использование политических, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму», а также защищается конфиденциальность сведений «о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом, а также о составе их участников». Обобщая, можно сказать, что законодательство в сфере обеспечения национальной безопасности столь же обширно и всеохватно, как само содержание понятия. В связи с этим нормы, регулирующие обеспечение защиты национальных интересов государства, общества и личности можно найти в официальных документах и законодательных актах практически любого уровня. В равной степени это относится и к информационной безопасности как составляющей национальной безопасности Российской Федерации.

Глава II. Особенности освещения проблемы терроризма в прессе Дагестана

2.1 Жанровое своеобразие освещения проблемы терроризма в дагестанской прессе На недопустимость пренебрежения исследованием жанров журналистики указывает один из ведущих теоретиков в этой области А.Тертычный. Он, в частности, отмечает, что можно проследить связь жанрового наполнения того или иного печатного средства массовой информации и «функции» конкретного издания. Это происходит потому, что в любом случае журналист выбирает тот способ отображения действительности, который помог бы ему достичь целей, которые он для себя поставил. Это происходит независимо от того, сознательно журналист выбирает тот или иной способ или просто стремится написать «интересный текст». Преследуя разные цели, разные издания выбирают для себя соответственные предметы отображения, темы, методы создания текстов. А способ отображения действительности (фактографический, аналитический и наглядно-образный) в большей степени, а также предмет журналистского исследования — это, по мнению теоретиков, как раз те характеристики, которые позволяют определить жанровую принадлежность текста.

Таким образом, автор пришел к выводу, что, исследуя особенности освещения темы терроризма в дагестанской прессе, важно уделить внимание жанровому своеобразию публикаций на исследуемую тему.

В своей работе мы будем опираться на труды признанных исследователей журналистских жанров, таких как А. А. Тертычный, Л. Е. Кройчик, Д. В. Туманов.

Автор дипломной работы исследовал подшивки дагестанских газет за год, за период с февраля 2013 года по февраль 2014 года. В исследование вошли такие издания, как «Черновик», «Новое дело» (выходят раз в неделю) и «Дагестанская правда» (ежедневное издание с еженедельным приложением).

Первое, что обращает на себя внимание при исследовании с точки зрения жанров публикаций, в которых так или иначе журналистами затрагивалась тема терроризма, — это преобладание такого жанра, как заметка. В этом жанре представлено большинство журналистских текстов по исследуемой тематике в целом и в каждом из трех изданий. Автору показалось интересным подсчитать количество текстов, выполненных в жанре заметки и текстов, написанных в другом жанре, чтобы соотношение можно было оценить наглядно.

Учитывая особенности исследования, о которых будет сказано ниже, результаты можно представить так.

«Дагестанская правда»

Заметки: 51

Другое: 45

«Черновик»

Заметки: 34

Другое: 45

«Новое дело»

Заметки: 44

Другое: 25

Всего из 244 публикаций во всех изданиях за год 129 написано в жанре заметки (остальные жанры, соответственно, — 115 текстов). Однако тут нужно сделать две оговорки. При исследовании данных публикаций существуют трудности.

Во-первых, это связано с исследуемой темой: на практике иногда затруднительно разделить тексты, которые с уверенностью можно отнести к теме, и «прилегающие» к ней, так как в условиях реального конфликта «тема терроризма» не может ограничиваться предметами отображения, точно соответствующими словарному или правовому определению этого термина, и т. д. Подробнее этот вопрос будет рассмотрен с соответствующем параграфе.

Во-вторых, исследование показало, что в дагестанской периодике большое распространение имеет такое явление, как диффузия жанров, то есть смешение, размытие границ жанров, взаимопроникновение, что иногда делает затруднительным определение жанровой принадлежности публикации. Так, иногда затруднительно разделить жесткую новость и информационную корреспонденцию (по А.А.Тертычному), аналитическую корреспонденцию и комментарий, в текстах смешиваются и методы отображения действительности, и приемы, характерные для тех или иных жанров (В публикации «Кому нужна эта провокация?» журналистов «Черновика» Маирбека Агаева и Саиды Вагабовой, например, присутствуют признаки заметки, корреспонденции и отчета).

Тем не менее, преобладание публикаций, выполненных в жанре заметки, очевидно. Это явление вполне можно назвать закономерным. Как отмечает А. А. Тертычный, тексты, направленные на оповещение читателя о текущих событиях составляют большую часть публикаций в современных печатных средствах массовой информации, так как именно они служат основной функции журналистики — информационной и оперативно вводят читателя в курс текущих событий.

Содержание заметки — это новость, то есть событие, которое случилось недавно и имеет значение для общества. По Туманову, назначение этого жанра — оперативно сообщать общественно значимые, заслуживающие внимания факты. Поэтому неудивительно, что проблема терроризма находит отражение в дагестанской прессе именно в публикациях в жанре заметки, так как этого требует от дагестанских журналистов объективная реальность: как правило, предметом отображения этих текстов являются прошедшие в республике контртеррористические операции и собственно произошедшие теракты, иногда — судебные приговоры по преступлениям этой направленности и т. д., то есть события, имеющие большое значение для общества, и о которых журналисты обязаны информировать читателей.

В исследуемых номерах изданий часто встречается даже — и нередко — объединение нескольких заметок в хронику из-за большого количества событий одного рода. Так, например, в «Дагестанской правде» за 14 мая 2013 года на одной странице, сверстанные одна под другой находятся три заметки, объединенные общей плашкой, в каждой из которой затрагивается исследуемая нами тема: «Убиты трое боевиков», «В режиме упреждения» и «Погоня за „Приорой“». Все эти тексты можно отнести к такому виду заметки, как хроникальное сообщение — самому простому ее варианту. Из исследованных нами изданий, этот вид заметки часто используется только в «Дагестанской правде». Хроникальное сообщение — это предельно сжатое сообщение о произошедшем событии. Таковым, например, является текст «Найдены СВУ» от 24 июля 2013 года. Текст предельно лаконично отвечает на вопросы что, где когда и не имеет автора, что часто встречается в этом издании (или подобные хроникальные сообщения и заметки подписаны «собственная информация» и «отдел силовых структур „ДП“»). Можно предположить, что наличие большого количества хроникальных сообщений и собственно заметок (не в расширенном их варианте) обусловлено тем, что, в отличие от «Нового дела» и «Черновика», «Дагестанская правда» — ежедневное издание, и, во-первых, у журналистов гораздо меньше времени, чтобы подготовить сообщение, во-вторых и в таком виде, без подробностей и комментариев, оно все еще будет актуальным, когда дойдет до читателей (чего нельзя сказать о подобных текстах в еженедельных изданиях). Однако обращает на себя внимание и тот факт, что впоследствии журналистами не разрабатываются начатые темы, то есть информирования о подробностях произошедшего события в последующих номерах, как правило, не происходит. Особенно это относится к освещению контртеррористических операций, проводимых силовиками против подозреваемых в участии в бандподполье, за год не было опубликовано ни одного подробного материала на эту тему. Происходящие теракты также не освещаются подробно. Однако есть исключения, рассмотрим подробнее с точки зрения жанров как журналисты «Дагестанской правды» осветили двойной теракт в Махачкале 20 мая 2013 года.

В номере от 21 мая журналисты поместили текст «Двойной взрыв» в жанре хроникального сообщения, о котором мы говорили выше. Это предельно сжатое сообщение о теракте, в котором есть ссылка только на один источник информации — Следственное управление Следственного комитета России по Дагестану. В нем авторы отвечают на основные вопросы: что, где и когда произошло, а также в самом кратком варианте отвечают на вопрос как. Сообщение не имеет автора и подписано отделом силовых структур «ДП». Однако в следующем номере под эту тему отведен сразу целый комплекс материалов, причем в различных жанрах (и направленных, соответственно, на достижение разных целей). Так, на первой и второй полосах размещены отчет о внеочередном координационном совещании из-за произошедшего теракта и заметка о посещении в больнице главой республики пострадавших от взрыва. О самом теракте рассказывает заметка «Взрывчатка — аргумент обреченных», где читателям раскрываются подробности произошедшего, причем в форме мягкой новости, что практически не встречается в этой теме. Также во второй части текста использовано интервью, причем не как метод, а как жанр (мини-интервью с главврачом Республиканского ортопедотравматологического центра, куда поступили пострадавшие). На это же полосе располагается колонка Абдурахмана Магомедова «Кто угомонит разбуженное лихо?», в которой автор высказывает свои соображения по поводу случившегося. Теракт находит отражение и еще в одном жанре — на этой же полосе помещены три комментария от разных людей, которые делятся своим мнением. Все перечисленные тексты объединены плашкой «Терроризму — нет!». Однако подобная комплексная подача одной темы с помощью нескольких текстов разных жанров — исключение, а не правило для «Дагестанской правды».

Имеет свои особенности жанр заметки и в других рассмотренных нами изданиях. Так, для «Черновика» характерно смешение жанров, в издании редко можно встретить «классическую» жесткую новость, построенную по принципу перевернутой пирамиды и лишенную какого-либо оценочного содержания. Даже приводя в основном тексте только факты, журналисты издания зачастую в начале или в конце заметки помещают одно-два предложения, не содержащих факты. Это не обязательно прямая оценка произошедшего, иногда это суждение или версия, но в любом случае подобный прием выбивается из общего содержания заметок, где предметом отображения являются все же «голые» факты. Например, заметка «Бомбовая реальность» («Такого в Табасаранском районе, да и в целом в Южном Дагестане, не слышали и не видели»). Чаще же рассказ о конкретном событии перестает у авторов «Черновика» в полноценную корреспонденцию, причем, даже если она не аналитическая, а информационная, в ней можно увидеть такие элементы, как версии, гипотезы, интерпретация фактов, отсылка к ранее произошедшим событиям с выстраиванием логической связи с нынешним и т. д., что, по Тертычному, допустимо в любом виде корреспонденции. Например, это видно в материале «Железной воли. Ждут» Маирбека Агаева.

В целом, исследование показало, что из дагестанских изданий «Черновик» делает больший упор на аналитику, будь то «чистые» аналитические жанры или элементы анализа в информационных жанрах. Отчасти об этом можно судить и по приведенной нами выше статистике (однако надо помнить, что, помимо заметки, на «сухое информирование» читателей ориентирован и такой жанр, как отчет). В этом же издании налицо тенденция, о которой говорит Л. Е. Кройчик, отмечая, что журналистика «становится все более персонифицированной».

Что касается жанра заметки в еженедельнике «Новое дело», то тут, по мнению автора, публикации наиболее соответствуют критериям этого жанра. Чаше всего речь идет о заметках и расширенных заметках. В заметках, помещенных в «Новом деле», как правило, подробно описываются детали происшествия, всегда присутствуют ссылки на источник информации (что очень важно), содержатся комментарии очевидцев, участников событий и официальные сообщения правоохранительных органов. В отличие случая с «Черновиком», не возникает вопроса «откуда журналист знает эту информацию?» Также тексты в жанре заметки в «Новом деле» практически не содержат оценочности, что соответствует критериям жанра. Таковы, например, публикации Мурада Мурадова, большинство публикаций Шамиля Гусейнова (например, заметки «Дом, в котором делали бомбы», «Гимры. Возвращение»). Однако и в этом издании есть авторы, стремящиеся и сообщая «голые» факты передать читателям свою оценку. Например, Али Мутаэлумов дает своей заметке об убийстве врача, принявшего ислам, заголовок «Плата за религию?». Этот же автор, сообщая о контртеррорисчтической операции в Лакском районе республики (заметка «Попали в засаду»), в конце текста добавляет абзац уже совсем не в духе жесткой новости: «…На первый взгляд, заявление правильное, но может обернуться неуправляемой ситуацией в плане активизации дружинников. Подобный пример был не так давно в Левашинском районе, в селении Хаджалмахи, и сам Абдулатипов подверг ситуацию с левашинскими дружинниками критике. Где гарантия, что это не произойдет снова и не приведет к трагедии или, что еще хуже, гражданской войне? И по тому как хаджалмахинский „расстрельный список“ снова оказался задействован, возможно, стоит все-таки подумать о мирном урегулировании ситуации».

Таким образом, прослеживается связь соблюдения законов жанра не только с направленностью отдельного издания, но и с конкретным автором текста.

Рассмотрим, какие еще жанры используются в трех исследуемых нами изданиях для освещения проблемы терроризма.

В «Дагестанской правде», например, очевидно большое присутствие такого жанра, как отчет. Из 45 публикаций, не относящихся к жанру заметки, в жанре отчета написано 19. В двух других изданиях подобного перевеса не наблюдается. Предметом отображения в жанре отчета служит любое событие, происходящее в виде обмена информацией. В рамках нашей темы это, как правило, заседания Антитеррористической комиссии, правительственные совещания на тему обеспечения безопасности и профилактики терроризма и экстремизма и т. д. В «Дагестанской правде» используется исключительно тип информационного отчета, события (в случае с отчетом это чаще всего высказывания) сжато излагаются в хронологическом порядке и лишены авторского комментария журналиста. Таковы, например, отчеты Гази Гасайниева (например, «Мы все работаем на государство» с заседания Антитеррористической комиссии и др.). выделяется на этом фоне отчет Наиды Гасретовой с семинара Дагестанского гражданского университета, где исследователи рассказывали аудитории о том, какие результаты дало научное исследование проблемы терроризма («Знать, чтобы бороться»). Корреспондент начинает свой отчет не с сообщения о главных выводах встречи и даже не с сообщения о том, что такая встреча прошла, а с сообщения о том, что «терроризмязва, разлагающая общество, болезнь, которая не поддается медикаментозному лечению» и «существует уже много столетий, то и дело его очаги появляются в совершенно разных уголках земли», то есть выходит за границу жанра. Все «тело» отчета при этом построено по принципу информационного.

В «Новом деле» и в меньшей степени в «Черновике» также присутствуют тексты, выполненные в жанре отчета, однако у «Дагправды» все же большой перевес. Возможно, это объясняется тем, что это государственное издание и оно обязано подробно освещать деятельность главы и правительства республики (а предметом отображения здесь как раз и являются различные заседания, совещания и пр.). Так, например, в газете часто появляются отчеты без указания имени автора, написанные пресс-службой главы и правительства республики и предоставленные для размещения.

«Новое дело» и «Черновик» же сами вольны выбирать темы, которые надо осветить. В их отчетах уже встречаются и элементы оценки, аналитики, авторские суждения (например, это характерно для Ахмеднаби Ахмеднабиева из «Нового дела», в частности в его отчете «Управляемый терроризм», написанном с пресс-конференции родителей братьев Царнаевых, можно найти элементы аналитической корреспонденции). Опять зачастую возникает смешение жанров, о котором мы говорили выше.

Итак, здесь мы опять сталкиваемся с явлением, о котором говорили в начале параграфа, когда исследование жанров помогает установить направленность редакционной политики и функции издания.

Заметка, корреспонденция и отчет составляют основные информационные жанры в исследованных нами подшивках. Помимо них мы встречаем одно информационное интервью (публикация Вахтанга Кумаева «Похищения людей: не так все просто» в «Дагестанской правде», в котором собеседник не анализирует ситуацию (как? почему? — как в интервью аналитическом), а отвечает на вопросы что, где, когда.

Репортаж среди текстов на изучаемую тему не встречается, что выглядит закономерно, так как основа репортажа — это наблюдение, а основные темы текстов по проблеме терроризма, как мы уже отмечали, это террористические акты и ответные меры (спецоперации), то есть ситуации, длительно воочию наблюдать за которыми журналист, как правило, не может. Поэтому это жанр присутствует в основном в виде «репортажных элементов» в корреспонденциях, когда журналист выезжает на место событие (обычно уже после него). Такой прием можно найти, в частности, в текстах Маирбека Агаева в «Черновике».

Однако есть и исключения. В апреле 2013 года в «Новом деле», например, вышел репортаж Рагимат Адамовой «Хаджалмахинский список, или Почему сельскую мечеть охраняют вооруженные дружинники», где автор применяет прием длительного наблюдения, выстраивает текст так, что читатель «следует» за перемещением автора, передает услышанные диалоги, то есть использует приемы, характерные для репортажа. Однако тема текста все-таки соотносится с рассматриваемой нами не очевидно (по крайней мере для стороннего исследователя), а косвенно. В тексте речь идет о конфликте между жителями села Гимры (известного долгое время действующим там режимом контртеррористической операции, скандалами, связанными с действиями силовиков и поддержкой части жителей членов незаконных вооруженных формирований), завязанном на религиозном противостоянии, причем он тесно связан с описанной ситуацией в селе.

Для «Нового дела» характерен и комментарий, но не как жанр, а как метод. Тексты Закира Магомедова, например, часто построены как ряд комментариев различных экспертов по поводу той или иной сложной ситуации в республике. Например, текст «Третья кавказская война?» — журналист ставит перед экспертами вопрос, что ждет Кавказ после Олимпиады.

Что касается аналитических жанров, бесспорное лидерство во всех изданиях принадлежит колонке и комментарию. Колонка представлена во всех трех изданиях примерно в равном соотношении. В определении этого жанра, как правило, не возникает трудностей. В основе колонки, как правило, лежит один факт, дающий автору повод для выступления, и вокруг которого журналист начинает «раскручивать» свои мысли. Так, например, поводом для колонки Закира Магомедова в «Новом деле» «Детские игры в боевиков» стало видео, на котором дагестанские «дети» играют, представляя, что отправляют (по примеру боевиков, шантажирующих предпринимателей) «флешку» с угрозами своему учителю. Вокруг этого факта строятся дальнейшие размышления автора.

В отличие от колонки, в комментарии личность автора не так выражена. На первом плане находятся его размышления, выводы, логические цепочки, которые он пытается выстроить и т. д., хотя в основе комментария так же может лежать один факт, о котором размышляет автор. Примерами жанра являются, например, тексты Тамерлана Магомедова в «Дагестанской правде» (например, «Победить экстремизм можно»). Стоит отметить, что тексты, которые принято называть статьями, также относятся скорее к жанру комментария, так статья предполагает гораздо более глубокий уровень обобщения и количество исследованного материала. Таковы, например, тексты В. Губрия в приложении к Дагестанской правде" «Документы и факты».

В «Черновике» жанр колонки в рамках нашей темы представлен широко такими авторами, как Магомед Магомедов, Маирбек Агаев, Вячеслав Хуцныев. Представлена также аналитическая корреспонденция и аналитическое интервью (интервью Магомеда Магомедова с социологом Гаджи Малучиевым, в котором автор с помощью эксперта пытается ответить на вопросы об уровне недовольства в обществе, понять, насколько радикально настроены недовольные, готовы ли они уйти с оружием «лес» и пр.).

Другие жанры представлены в изученных изданиях единично. Так, например, в «Дагправде» встречается рецензия (на книгу о событиях 1999 года в Дагестане). А в «Новом деле» мы видим текст в жанре очерка. Текст «Родовые традиции, судьба человека и дух эпохи» автора Шамиля Ахмедова — это единственный текст, который можно отнести к художественно-публицистическим жанрам (к которым исследователи относят очерк). Это единственный пример попытки автора обратиться не с «горячим» событиям или версиям и гипотезам, а к чертам и судьбе отдельной личности.

Итак, исследовав три издания за указанный период с точки зрения жанров, автор пришел к следующим выводам.

Во-первых, по количеству публикаций лидируют тексты в информационных жанрах, большинство из которых приходится на заметки. На «Дагестанскую правду» при этом приходится наибольшее количество текстов в жанре отчета. Однако нельзя сказать, что существует перекос в сторону «сухого» информирования: заметки — это необходимая реакция журналиста на произошедшее событие. В дагестанской прессе «горячие» событие достаточно переосмысливаются журналистами и подаются не только в виде жестких новостей.

Таким образом, в дагестанских изданиях существенное количество аналитических текстов, выполненных разными авторами и в разных жанрах. Наибольшее их количество приходится на «Черновик».

Третье: только один текст из исследованных нами относится к художественно-публицистическим жанрам. Возможно, в силу специфики темы, это направление в дагестанской прессе не развито.

Четвертое: для дагестанской прессы очень характерно такое явление, как диффузия жанров, многие авторы во всех трех изданиях зачастую выходят за границы одного жанра при создании текстов.

2.2 Тематическое разнообразие публикаций на тему терроризма в дагестанской прессе Тема — это одна из трех составляющих концепции журналистского текста (помимо идеи и проблемы) и первое, с чего начинает работу над текстом журналист (согласно этапам создания журналистского произведения, разработанным Г. В.Лазутиной). В журналистском тексте тема определяется как конкретная реальная ситуация, взятая в отношении к масштабной проблеме и под определенным углом зрения. Особенность журналистики в том, что темы для журналистских произведений диктуют авторам происходящие события, журналистика не может существовать в отрыве от реальной действительности. Так, как отмечает В. М. Горохов, тема в журналистских текстах «прямо отвечает на социальный заказ» и «рождается как непосредственный отклик на актуальные общественные потребности».

В рамках нашего исследования рассмотрим, какие темы поднимают журналисты дагестанских печатных СМИ, освещая «масштабную проблему» терроризма. В совокупности тексты на темы, в той или иной степени касающиеся этой проблемы, публикуются на страницах дагестанских газет непрерывно. Так, из 52 номеров еженедельника «Новое дело» за год, публикации на эту тему отсутствовали только в пяти номерах.

Проанализировав публикации, появившиеся в дагестанской прессе за исследуемый период, автор пришел к выводу, что большинство текстов, написанных в информационных жанрах, с точки зрения темы можно условно разделить на две большие группы: это тексты, рассказывающие о произошедших в республике террористических актах и «преступлениях террористической направленности», и тексты, освещающие проведение спецопераций против подозреваемых в участии в незаконных вооруженных формированиях (иногда — задержания, судебные процессы). Особенно характерна в этом смысле практика «Дагестанской правды», когда большинство сообщений о действиях силовиков публикуется под плашкой «Антитеррор», а о криминальных происшествиях, связанных с деятельностью бандподполья, — под плашкой «Террор». Безусловно, сама ситуация гораздо «шире» такого подхода, и это находит отражение в других текстах и других изданиях. Тема журналистского произведения — это не только ответ на вопрос «о чем», но и, как уже было отмечено, взгляд на одну из сторон масштабной проблемы. Автор дипломной работы пришел к выводу, что основной темой публикаций дагестанских авторов о проблеме терроризма является тема противостояния правоохранительной системы и части дагестанского общества (так называемые боевики, члены вооруженного бандподполья и т. д.). Публикации на эту тему составляют основной объем всех публикаций, посвященных проблеме терроризма в республике. Зачастую из-за большого объема информации авторы информационных текстов объединяют в одну заметку ряд фактов, не имеющих прямой связи друг с другом (например, спецоперация в одном районе республики и преступление, совершенное предположительно членами НВФ, — в другом), но связанных в сознании журналистов общей темой. Например, своеобразный обзор противостояния за неделю дают авторы Саида Вагабова и Шамиль Алиев в публикации «Месть за приговор» (убийство судьи, расследовавшего резонансные дела, в Махачкале, контртеррористическая операция в Хасавюртовском районе, убийство в селении Курах, сообщения о ночных взрывах от жителей Буйнакска).

При этом тема противостояния оказывается настолько обширной и получающей отражение в совершенно разных проявлениях, а в саму ситуацию оказываются вовлечены столько сторон, что оказывается сложным провести границы между текстами, отнесенными к этой теме и оставшимися за рамками исследования. Так, например, в дагестанской прессе часто встречаются материалы о ситуации внутри исламских течений — это тема не относится «напрямую» к исследуемой нами, однако в публикациях мы находим тему противодействия экстремизму путем примирения течений в исламе, совершающие теракты люди объявляются «сторонниками радикального ислама», а многие преступления, имеющие на первый взгляд и по квалификации по статьям Уголовного кодекса России вид «чистого криминала», оказываются, по сообщениям правоохранительных органов, совершенными этими «сторонниками» и т. д. Поэтому в своем исследовании мы будем касаться тем, относящихся к нему не только формально, но и по факту.

В теме противостояния можно выделить несколько тем, и самой раскрытой из них по количеству публикаций будет тема незаконных действий и бездействия правоохранительных структур. Публикации на эту тему регулярно появляются на страницах «Нового дела» и особенно еженедельника «Черновик», который касается разных сторон этой темы из номера в номер. Так, журналист Ахмеднаби Ахмеднабиев пишет о том, как людей «объявляют боевиками», а сотрудники правоохранительных органов совершают противоправные действия и остаются безнаказанными («Гарантии и реакции»), Магомед Ахмедов в своем тексте «Дым без огня» в «Черновике» приводит свидетельства очевидцев о том, что силовики, объявившие, что члены так называемой «каспийской» диверсионно-террористической группы были убиты ответным огнем, стреляли первыми, Маирбек Агаев из этого же издания пишет с места событий о митинге против бездействия силовиков в Губдене, считающемся одной из самых напряженных точек в республике, и о ситуации в селе и т. д. Тема освещается изданиями по-разному. Например, рассмотрим, как отражена в газетах пресс-конференция группы дагестанских адвокатов, заявивших о том, что сотрудники правоохранительных органов не допускают их к подзащитным, подвергают последних пыткам, склоняя к самооговору, угрожают адвокатам, которые защищают подозреваемых в участии в НВФ, и списывают преступления на боевиков. В «Черновике» опубликован отчет с пресс-конференции под заголовком «…нас ваххабитской конторой», в котором, как утверждается, даны выступления всех адвокатов в порядке очередности и без купюр. В «Новом деле» также опубликован отчет, где автор пересказывает основные мысли, звучавшие на пресс-конференции. «Дагестанская правда» не стала освещать событие.

Внутри этой темы также можно выделить несколько подтем. Так, отдельной темой звучит ситуация в дагестанском селе Гимры, где много лет пробывшего под режимом контртеррористической операции. Так, среди прочих материалов о ситуации в селе, Шамиль Гусейнов и Мурад Мурадов из «Нового дела» делают выездной материал из Гимры, в котором рассказывают о том, с какими проблемами столкнулись обычные жители села в связи с режимом КТО, а в публикации «Зачистили или обчистили?» Маирбека Агаева поднимается тема мародерства со стороны силовиков в селе.

В качестве отдельной темы можно выделить также тему похищения людей «лицами в камуфлированной форме». Родственники похищенных считают, что к этому причастны силовики, которые пытают похищенных и «вешают» на них преступления, а некоторые «уходят в лес» вынужденно, из-за подобного преследования силовиков. Так, информационные тексты на эту тему в «Новом деле» публикует Мурад Мурадов. Тема поднимается также в «Дагестанской правде» в публикации Вахтанга Кумаева «Похищения людей: не так все просто», в которой приводится другой взгляд на тему. Так, в материале указывается, что, по информации СКР Дагестана и республиканской прокуратуры, нет доказательств причастности силовиков к похищениям людей в Дагестане, а ряд мужчин, считавшихся похищенными, «примыкают к незаконным вооруженным формированиям и совершают теракты». Отметим, что это единственная тема из перечисленных, касающихся действий силовиков, которая нашла освещение в этом издании.

Также журналисты изданий пытаются проанализировать не только конкретные факты, но и делают на их основе обобщения, помогающие взглянуть на ситуацию в целом. Так, Закир Магомедов из «Нового дела» в своей колонке «Лакмусовый паспорт смертницы» сморит на ситуацию под таким «углом зрения»: «Как бы там ни было, из всей этой злосчастной истории с паспортом напрашивается удручающий и пугающий вывод: большинство людей искренне верят в то, что российские спецслужбы способны на подделку документа для того, чтобы это выглядело как неоспоримое доказательство установления личности совершившего теракт. Для спецслужб — это очередной звонок, напоминающий, что тактику борьбы с терроризмом надо менять».

Еще одна «подтема», которую можно выделить, — публикации на тему притеснения со стороны силовиков людей, которые причисляют себя к салафитскому течению в исламе, или считаются таковыми. Так, «Черновик» пишет о «вторжении» сотрудников Центра противодействия экстремизму в мусульманскую школу для детей «Новое поколение», о давлении со стороны силовиков на персонал и даже посетителей кафе «Рум-центр» (в которое ходят многие мусульмане, а персонал одет соответственно нормам ислама), а «Новое дело» — о ряде обысков в «халяльных кафе» без объяснения причин и предъявления документов.

Эту же «подтему» можно отнести к другой большой теме, которую мы выделили в ходе исследования. Условно ее можно обозначить как «Терроризм и ислам». Дагестанские журналисты часто обращаются к теме связи или ее отсутствия между терроризмом и ортодоксальной верой, пытаются понять, откуда взялись эти ярлыки и рассматривают разные стороны этого вопроса.

Например, в колонке «Толерантность и теория относительности» автор Олег Островский пишет о том, что не только жители других стран и регионов считают, что «одни теракты от этого ислама», но и сами дагестанцы порой «не могут разобраться в терминах» и считают друг друга «экстремистами»: «В Дагестане я столкнулся с тем, что многие мусульмане, считающие себя умеренными, ассоциируют бороду и хиджаб с экстремизмом. А многие так называемые непрактикующие мусульмане считают исполнение намаза и соблюдение уразы признаками экстремизма». Это же издание, помимо текстов собственных авторов, публикует и материалы профессиональных исследователей этой темы, так, был опубликован доклад Кавказского центра проектных решений «Источники конфликтов и развития на Северном Кавказе» под названием «Ислам и терроризм: почему вместе?», в котором исследователи попытались найти причины такого отождествления.

Публикации на эту тему можно найти и в «Дагестанской правде». В еженедельном приложении к газете «Документы и факты», в тексте «Эксперты бьют в колокола» говорится, например, о том, что «наблюдается устойчивая тенденция к явному ухудшению обстановки в исламском сообществе России», и это «чревато самыми негативными последствиями». Автор объясняет: «Иными словами, ваххабиты, радикальные исламисты, представители бандподполья получили указание готовиться к вооруженному выступлению против российских властей на местах», без обиняков связывая «выступления против власти» и российское исламское сообщество и помещая в один смысловой ряд понятия ваххабит, радикальный исламист и представитель бандподполья. «Экстремистские круги, неформально объединенные в салафитские сообщества», — продолжает В. Губрий (впрочем, этот же текст, но опубликованный месяцем раньше и за подписью Исхана Халилова мы можем найти на сайте информационно-аналитического сетевого издания «Сегодня.ру» под заголовком «Отстрел муфтията всея Руси»). Эту же тенденцию мы видим и в другом тексте В. Губрия (также появившемся в сети на сайте e-kavkaz.ru за 10 дней до выхода номера «Документов и фактов»), в котором автор представляет северокавказский терроризм «как коммерческий проект» и объединяет в одной фразе «идеологию терроризма и радикального исламизма».

Отметим также ряд важных тем, которые тоже поднимаются в дагестанской прессе в связи с проблемой терроризма и касаются юридических аспектов (хотя и не являются ведущими). Это, например, тема невозможности захоронения тел убитых боевиков — по закону родственникам могут не выдавать их тела; или тема неквалификации взрывов как терактов (или переквалификации в последующем на другую статью) — что не дает возможности пострадавшим получить компенсацию. Еще одна проблема поднимается в публикациях об ополченцах 1999 года (вторжение чеченских и международных бандформирований в Дагестан), которые не могут получить статус ветеранов боевых действий и соответствующие льготы. Эти тексты встречаются во всех трех изданиях.

Еще одна существенная группа публикаций, объединенная одной темой, — это публикации о сотрудниках правоохранительных органов, погибших во время террористических актов или спецопераций, в том числе героически. В основном эти тексты появляются в газете «Дагестанская правда». Одна публикация на эту тему сделана автором «Нового дела». В «Черновике» эта тема не освещена. При исследовании публикаций на эту тему обращают на себя внимание две тенденции. Во-первых, подавляющее большинство этих текстов (кроме публикации «Родовые традиции, судьба человека и дух эпохи» в «Новом деле») представляют собой заметки и написаны по информационным поводам, таким как, мероприятие, посвященное годовщине со дня спецоперации в селе Хутрах Цунтинского района, в которой погиб прапорщик Артем Гармаш, которому впоследствии посмертно присвоена звание Героя России (текст Александра Щукина «Не щадя жизни»). Во-вторых, героями публикаций становятся как правило погибшие сотрудники правоохранительных органов. Исключение составляет текст Вахтанга Кумаева «Сработал как по нотам» о том, что МВД республики представит к награде полицейского, отведшего людей с места, где впоследствии прогремел второй взрыв (во время двойного теракта в Махачкале 30 октября 2013 года). В тексте также приводится комментарий самого героя публикации.

В целом, темы, посвященные отдельным личностям, ситуациям, в которые попал конкретный человек, — редкое явление в публикациях на нашу тему. На этом фоне очень выделяется из всех публикаций во всех трех изданиях за год текст Миясат Муслимовой «Это моя родина», опубликованный в «Дагестанской правде» под плашкой «Жизнь после теракта». В центре публикации — ситуация, в которой оказался житель Махачкалы Вячеслав Куркин, получивший тяжелые увечья в результате теракта в Махачкале 20 мая 2013 года. Автор открывает текст словами: «Когда по телевизору или в газетах передают информацию о терактах, называют количество пострадавших, кто из нас не пытается представить себе ужас произошедшего. У кого не сжималось сердце от сострадания и боли? Нам никто не рассказывает потом о судьбах пострадавших. Может, так щадят нас, может, мы сами стремимся вытеснить тревожную информацию и утешаем себя тем, что все будет хорошо». Обозначая таким образом проблему, автор раскрывает ее на примере отдельной истории конкретного человека. В тексте раскрываются две основные темы: во-первых, тема низкого уровня дагестанского здравоохранения; во-вторых, — брошенности пострадавшего человека со стороны государства: обеспечить себе лечение и жизнь семье получивший увечья мужчина не может, а выделенных денег не хватает на полную реабилитацию. Вот, например, как раскрывается в тексте тема медицинской помощи при терактах: «Если бы не воля самого Вячеслава, вряд ли он остался бы жить, вряд ли он смог сохранить почти оторванную ногу. По сути, он командовал своим спасением, а сколько раз он себя спас, считайте сами. «Когда меня надо было перенести в машину, я увидел их лица. И сказал: «Не бойтесь — ногу свою я буду тащить сам». Город был накрыт пробками. Когда приехали в первую городскую больницу, работник ГАИ не давал меня «выгружать». Мол, мест нет, езжайте в другую больницу. Я высказал ему все, что говорят мужики в таких случаях. Меня никак не могли вынуть из машины, потом нашли тряпичные носилки и внесли на первый этаж больницы. Ко мне подошел молодой врач и вдруг стал пытаться вытащить трубу из моей ноги, раскачивая ее во все стороны. Я кричу: «Что же ты делаешь?! Я же умру от болевого шока!». Он остановился. Дали команду везти наверх. Там тоже много раненых. На столе лежали два трупа. Когда меня стали укладывать в сторону, я закричал: «Спасайте меня, я еще жив!». Заставил убрать труп со стола и уложить меня на это место…». Это лишь ряд из тех фактов, пересказывая которые от имени героя, автор объемно раскрывает темы, которые во всех других исследованных нами публикациях остались нераскрытыми.

Обобщая сказанное в параграфе, отметим, что публикации о проблеме терроризма в дагестанской прессе разнообразны по тематике. А авторы находят очень много точек зрения на эту проблему. Превалирующей при этом все же является тема противостояния «силовиков и боевиков», включающая в себя множество аспектов. Освещение этой темы очень зависит от позиции издания. Так, для «Черновика» она является одной из главных среди всех его публикаций в принципе. В издании представлено много аналитических материалов по этой проблеме и на темы, которых не касаются авторы других изданий. «Новое дело» тоже уделяет существенное внимание этой теме, но авторы издания предпочитают идти только «от факта к теме», поэтому основной упор делается все-таки на информационные тексты, хотя в издании публикуются и постоянные колумнисты. В «Дагестанской правде» эта тема освещена очень скупо. За год в издании не было опубликовано ни одного текста, подробно рассказывавшего бы о спецоперациях, проводимых силовиками и т. д. сами террористические акты освещаются тоже как правило очень сжато. Характерной для «Дагестанской правды» является другая тема — здесь регулярно встречаются тексты о героических поступках сотрудников правоохранительных органов. Но надо заметить, что в общей массе это лишь скупой пересказ и отчет с какого-либо мероприятия. В «Новом деле» представлен один, но развернутый материал на эту тему, а «Черновик» вовсе не уделяет ей внимания.

Также отметим, что существует недостаток материалов, где в центре внимания оказывается человеческая личность или ситуация, в которую попал конкретный человек.

В целом для дагестанских авторов характерен большой интерес к исследуемой нами теме. Так, издания, помимо того, что регулярно и в большом количестве публикуют материалы о проблеме терроризма, пользуются и работами других автором. Все три издания периодически помещают у себя работы других журналистов или экспертов на эту тему, выбирая из в зависимости от направленности и целей своего издания.

2.3 Система убеждения в журналистских текстах на тему терроризма В предыдущих двух параграфах мы рассмотрели тексты, опубликованные в дагестанской прессе и посвященные исследуемой тематике, с точки зрения тематического содержания и того, какие методы и приемы отображения действительности выбирают журналисты (жанры). Для более глубокого анализа темы рассмотрим также особенности «внутренней» организации публикаций, или какие «кирпичики», по выражению Лазутиной, автор использует, чтобы отобразить выбранную ситуацию.

«Язык», с помощью которого «журналистская информация обнаруживает себя, объективируется, приобретая характер информационного продукта», назван профессором Е. И. Прониным «элементарными выразительными средствами журналистики» (ЭВС). Речь идет о таких «слоях» журналистского текста, как факты, образы и нормативы. Анализ текстов с этой точки зрения поможет понять, как выстроена структура текстов, которые мы исследовали.

Помимо этого, при создании журналистских текстов авторы используют такие методы познания, как анализ, синтез, индукция, дедукция, наблюдение, сравнение, аналогия, обобщение, иногда эксперимент. Также важной частью структуры журналистского текста представляется система аргументации — то, как журналист обосновывает и доказывает свои суждения.

Помимо прочего, в журналистских текстах также используются средства эмоционального воздействия, образы и приемы, тоже призванные убедить читателя в точке зрения журналиста, воздействую на этот раз эмоционально.

Проведем общий анализ текстов дагестанских журналистов, освещающих тему терроризма, с точки зрения названных составляющих журналистского текста.

Рассмотрим публикацию журналиста «Черновика» Абдулмумина Гаджиева «Такфиристы взрывают Москву?». Поводом для выступления стали сообщения СМИ о том, что в Москве задержана группа предполагаемых террористов, входивших в одну из мусульманских сект. Автор высказывает свои сомнения в том, что информация соответствует действительности и считает «информационные взрывы» плодом некомпетентности и намеренного нагнетания ситуации со стороны федеральных журналистов. Проанализируем, как он аргументирует свою позицию.

Автор начинает свой текст следующим образом: «Федеральные СМИ облетела очередная информационная бомба: в Москве с поясами смертников и другим всевозможным оружием задержана группа террористов из 14 человек, входящая в секту „Ат-такфир ва-ль-хиджра“». Таким образом, текст открывается эмпирическим обобщением, за которым следует факт (объясняя его). «Федеральные СМИ облетела очередная информационная бомба» — это эмпирическое обобщение, то есть, по Лазутиной, типизация фактов и суммирование черт многих фактов действительности, постигнутых на основании повседневного опыта. Далее автор приводит факт, сообщенный в СМИ. Здесь же мы видим и оценочность, выраженную не напрямую, а через подбор лексики: очередная информационная бомба, другим всевозможным оружием.

Далее автор использует образ, то есть отсылку (в данном случае) к арабскому фольклору. Образный ряд элементарных выразительных средств в журналистике — это обращение к художественным произведениям, истории, устному творчеству, науке и т. п., чем пользуется и этот автор, вспоминая о поговорке, «смысл которой состоит в том, что не разбирающийся в науке, если будет рассуждать о ней, обязательно выявит странности (нелепости)».

Затем следует: «Что-то подобное можно часто встретить у Латыниной, когда она начинает рассуждать о шариате, исламе и взаимоотношениях мусульман», то есть автор использует прием сравнения по аналогии. Далее следует подтверждение тезиса, чтобы доказать свою мысль, журналист приводит пример: «Выхватив где-то имя имама Ан-Навави, жившего в седьмом веке, она с умным видом будет рассказывать аудитории, как его вместе Ибн Таймийей ругают суфии Дагестана и любят „ваххабиты“».

Дальше следует возвращение к заявленной теме — автор пишет: «Видимо, идеологических конструкторов московской спецоперации, в которой опасные боевики, не пользовавшиеся компьютерами и телефонами из соображений конспирации, забыли закрыть на ночь двери квартиры, привлекло громкое название — „Ат-такфир ва-ль-хиджрА“ (с ударением на последний слог звучит особенно угрожающе). Более того, известно, что эта группа считает всех вокруг (о Боже!) неверными! Действительно, таким, на чей-то первый взгляд, и нужны пояса смертников…» Мы видим, что автор возвращается к мысли, высказанной в поговорке, и она служит для подкрепления мысли о «раздутости» скандала вокруг задержанных СМИ, которые ничего не смыслят в вопросе. Становится ясно, что пример с Латыниной не имеет прямого отношения к событию, является «побочной» мыслью и, по сути, рвет логику изложения основной мысли. Поэтому первый и второй абзац на первый взгляд кажутся несвязанными друг с другом.

Из приведенного отрывка мы видим, что автор продолжает пользоваться приемами эмоциональной окраски текста. Здесь есть риторическое восклицание («о Боже!»), а как основной прием используется ирония: «опасные боевики, не пользовавшиеся компьютерами и телефонами из соображений конспирации, забыли закрыть на ночь двери квартиры», «с ударением на последний слог звучит особенно угрожающе», «Более того, известно, что эта группа считает всех вокруг (о Боже!) неверными!». Здесь появляется и первый аргумент в пользу позиции автора, с помощью иронии он ставит под сомнение, что люди, объявленные боевиками, которые, по сообщениям СМИ, из осторожности не пользовались средствами связи, могли оставить дверь открытой.

Далее автор приступает к более подробной аргументации своей позиции. Он пишет: «Однако мне очень трудно себе представить, чтобы группа боевиков на территории России называла себя „джамаат ат-такфир ва-ль-хиджра“. Это просто нелепо. Также об этом никак не говорит брошюра „Аль-муаллиму-с-сани“ („Второй учитель“), показанная по всем телеканалам как экстремистская литература задержанных боевиков. По которой все русскоязычные мусульмане, умеющие читать Коран, учились это делать». Мы видим, что автор выдвигает тезис о том, что группа этих людей не могла называться так, как об этом сообщили. Однако на месте аргумента дальше следует: «Это просто нелепо». В следующем предложении он также не приводит аргумента «за» свою позицию, однако опровергает «аргумент» возможных оппонентов: журналист объясняет, что та брошюра, которую показали в качестве экстремистской по ТВ — книга, по которой «все русскоязычные мусульмане, умеющие читать Коран, учились это делать», и ее наличие никак не связывает задержанных людей с названной сектой. В следующем абзаце автор продолжает утверждать свою мысль: «Современные такфиристы (группа, объявляющая мусульман неверными и относящая к исламу только себя), существующие на территории России, во-первых, никак не связывают себя с сектой „Ат-такфир ва-ль-хиджра“ и её основателем, которого уже давно никто не помнит; а во-вторых, не имеют к вооружённому подполью никакого отношения, не считают представителей последнего мусульманами и, вообще, находятся очень далеко от всякой политики. Это крайне маргинальная секта, которая не занимается ничем, кроме общения на своих форумах в Интернете». Итак, автор в подкрепление своей мысли делает следующие утверждения: 1) российские «такфиристы» никак не связывают себя с названной сектой; 2) они не имеют никого отношения к бандподполью; 3) они «далеки от политики», «не занимаются ничем». Все они действительно действуют на опровержение версии федеральных СМИ и не согласуются с ней. Однако мы видим, что журналист приводит только утверждения, и то в краткой форме, ни подробного объяснения, ни ссылок или других сведений, подтверждающих истинность его заявления, нет. Проще говоря, читателю остается верить журналисту на слово, решая для себя: факты перед ним или так называемые «фактоиды».

Дальше следует заключительный абзац. Журналист пишет: «Думается, что такие информационные взрывы создают крайне некомпетентные в подобных вопросах люди вроде Романа Силантьева, которым всё равно, что будет „хавать пипл“. И именно подобные элементы сегодня являются государственными экспертами, отвечающими за исламскую и межконфессиональную политику в стране». Мы видим, что автор считает завершенной аргументацию своей позиции и обобщает мысль, делая в качестве вывода предположение, что вина за «информационные взрывы» лежит на некомпетентных журналистах, главное для которых рейтинг, — это вывод, на который «работал» весь предыдущий текст. Далее он еще больше расширяет уровень обобщения, утверждая, что «именно подобные элементы» формируют межконфессиональную политику в России. Кто именно имеется в виду под «элементами», как и какое отношение имеет к ситуации Роман Силантьев для читателя, впервые узнавшего об описываемых событиях из текста этого автора, остается неясным (то же — и о Латыниной).

Итак, обобщая, можем отметить, что, на первый взгляд, автор убедительно аргументирует свою позицию, он знакомит читателя с ситуацией, а затем ставит под сомнения тезисы, выдвинутые СМИ и, приводя свои доводы, опровергает их. Однако, анализируя текст, мы видим, что аргументация автора не является бесспорной: есть доказательства, основанные только на предположениях автора (так, он предполагает невозможной ситуацию, когда «опасные боевики» оставляют открытой дверь). Также в тексте присутствует ряд аргументов, вроде бы подтверждающих позицию автора, однако приведенных «голыми», без какой-либо попытки подтвердить в глазах читателя их достоверность. Помимо этого, мы сталкиваемся с ситуацией, когда журналист объясняет, что названная в тексте «экстремистская» брошюра, найденная у задержанных, не означает, что они связаны с названной сектой. Однако правила логики говорят нам, что этот же факт при этом не значит, что они с ней не связаны.

При этом сильной стороной текста остается удачное использование иронии и эмоционально окрашенных слов и выражений. Однако вряд ли эти средства могут играть главную роль в деле убеждения читателя в авторской позиции, если мы говорим о журналистском тексте.

Итак, на этом подробном примере мы видим, с помощью чего может строиться журналистский текст «изнутри». Разберем также тексты, представленные в других исследованных нами изданиях, останавливаясь на ключевых моментах.

В публикации «Гарантии и реакции» в «Новом деле» автор Ахмеднаби Ахмеднабиев пользуется приемом индукции, то есть развивает мысль от частного к общему. Здесь поводом для создания текста послужило убийство троих мужчин сотрудниками правоохранительных органов. Журналист рассматривает, как изменялась подача происшествия на лентах новостных агентств: сначала было сообщено, что в Махачкале убито трое боевиков. Затем случай описывался как вмешательство полицейского в конфликт группы молодых людей, где он вынужден был применить оружие, чтобы остановить драку. Через четыре часа появилось сообщение о том, что полицейский сам был участников конфликта. А еще через два — информация о том, что из-за инцидента могут быть уволены из органов ряд вышестоящих начальников, а министру внутренних дел республики могут объявить выговор. Информация подана в виде фактов: журналист со ссылками и точным указанием времени указывает на этапы развития ситуации. Автор использует метод невключенного наблюдения. Он фиксирует, как извиняется ситуация в ее развитии. В данном случае объектом наблюдения является не сам конфликт, а его подача через прессу.

Далее журналист переходит к обобщению. Он высказывает мысль о том, что никто не может гарантировать, что подобные преступления не повторятся, переходя от частного случая к общему — «карательной» функции сотрудников правоохранительных органов в республике и их безнаказанности. Аргументируя утверждение, автор, например, пишет: «Нередко преступление совершается на глазах у многочисленных свидетелей. В частности, подобным образом летом 2012 года были расстреляны житель селения Карата Ахвахского района Шамиль Шахрудинов и житель Южно-Сухокумска Абдулазиз Магомедгаджиев. Естественно, убитых задним числом объявили боевиками. В последующем никто не поинтересовался, на каком основании их вообще расстреляли». Мы видим, что автор подкрепляет свое утверждение («…нередко преступление совершается на глазах многочисленных свидетелей») конкретным примером, называя время и имена.

Завершает текст журналист повторением основных тезисов, выдвигаемых в публикации: сотрудники правоохранительных органов остаются безнаказанными, поэтому стоит ожидать «совершения еще более чудовищных преступлений». Отметим, что текст автор не пользуется приемами эмоционального воздействия на читателя, к экспрессивной лексике можно отнести только эпитет «чудовищный» («…поэтому и нет сомнений, что общество скоро станет свидетелем совершения еще более чудовищных преступлений»).

Иную картину мы видим в публикации «Экстремисты» автора «Дагестанской правды» Абдурахмана Магомедова. Публикация создана с помощью приема монтажа: авторский текст здесь чередуется с официальной информацией дагестанского Следственного комитета. Причем вторая часть по общему объему занимает около двух третей текста.

В оставшейся трети автор активно использует такой прием, как обращение к аудитории. В публикации он использует его пять раз, с него же журналист и начинает свой текст: «…Слышите? Это громыхнуло за океаном. В городе Бостоне во время забега спортсменов». Далее он продолжает обращаться к аудитории: «но призадумайтесь!», «оглянитесь…», «давайте», «обратите внимание».

Половина предложений собственно журналистского текста автора представляет собой либо риторический вопрос, либо риторическое восклицание (из 30 предложений — 15). Например: «Но ради чего упомянутый фигурант в Интернете обозначил себя смертником? Оглянитесь, кругом все свои: земляки, знакомые, родственники! Во имя чего они должны пострадать? Разве Аллах велит совершать такой грех?».

Текст, опубликованный под плашкой «Анатомия преступления», представляет собой три пресс-релиза о трех разных событиях: в суд направлено уголовное дело против мужчины, разместившего в Интернете статус, «содержащий призывы к осуществлению экстремистской деятельности»; задержан гражданин, кидавший камни в полицейских, пытавшихся разогнать митинг, в котором он принимал участие и «требовал от представителей власти — сотрудников отдела МВД России по Унцукульскому району освободить жителей села Гимры»; в суд передано дело о пособничестве членам незаконных вооруженных бандформирований. Объединены эти официальные тексты рефлексией журналиста. Причем только в первом случае это рефлексия на конкретный факт (размещение «экстремистского» статуса в Сети). Поэтому нельзя сказать, что автор пользуется приемом анализа, исследуя частные факты и выводя закономерности. Остальной текст представляет собой суждения, лишенные аргументации.

Журналист завершает свой текст рекомендацией и призывом к действию: «Конечно же, политикам и следует в первую очередь принимать такие решения, которые смогли бы переориентировать наших молодых людей из лесов и конспиративных квартир на легитимную тропу: учитесь, займитесь бизнесом, создавайте семьи! Разве это не в интересах нашего народа и нашей республики, которую сейчас возглавил человек, ясно обозначивший позитивные ориентиры? Давайте же поможем ему и, стало быть, себе». Обобщая, отметим, что система аргументации и приемы, которые используют журналисты для убеждения читателя, в дагестанской прессе сильно разнятся в зависимости от автора. Так, Абдурахман Магомедов из «Дагестанской правды» предпочитает эмоциональное воздействие аргументации и сбору фактов (большинство его текстов и написано в жанре колонки). В «Черновике» предпочтения отдается анализу, которым пользуются в своих публикациях такие авторы, как Маирбек Агаев, Магомед Магомедов. Достаточно часто используются сравнения и аналогия. В «Новом деле» также используется анализ как метод познания действительности, однако в меньшей степени, здесь в текстах можно встретить больше фактов, поданных без комментариев, когда журналист предоставляет читателю самому сделать выводы, или используется так называемое «свидетельствование» — обращение к мнению людей, которые являются или называются экспертами в данной области. В целом разная подача и предпочтение приемов делает публикации на тему терроризма разнообразными, однако полный «спектр» средств воздействия и убеждения потребитель информации получит, только читая несколько изданий.

Заключение

Изучив работы теоретиков на исследуемую тему и проанализировав публикации в периодической печати Дагестана, автор дипломной работы пришел к выводу, что проблеме терроризма в прессе республики уделяется большое внимание (так, например, из 52 номеров еженедельника «Новое дело» за год, публикации на эту тему не содержатся только в пяти номерах). При этом авторы находят множество точек зрения на проблему, раскрывают тему с разных сторон. Вместе с этим прослеживается прямая зависимость выбора темы и способа подачи материала от издания. В освещении темы терроризма в трех газетах мы видим три разных подхода — реализацию информационной политики каждого издания, одного государственного и двух частных.

Например, рассмотрим, как отражена в газетах пресс-конференция группы дагестанских адвокатов, заявивших о том, что сотрудники правоохранительных органов не допускают их к подзащитным, подвергают последних пыткам, склоняя к самооговору, угрожают адвокатам, которые защищают подозреваемых в участии в НВФ, и списывают преступления на боевиков. В «Черновике» опубликован отчет с пресс-конференции под заголовком «…нас ваххабитской конторой», в котором, как утверждается, даны выступления всех адвокатов в порядке очередности и без купюр. В «Новом деле» также опубликован отчет, где автор пересказывает основные мысли, звучавшие на пресс-конференции. «Дагестанская правда» не стала освещать событие. Отражая явления, связанные с террористической угрозой, издания проводят каждый свою информационную политику, однако в совокупности мы можем сказать, что читатель имеет возможность видеть довольно полную картину происходящего, благодаря разнообразию подходов и мнений. Рассмотрим итоги исследования более подробно.

Во-первых, несмотря на то что публикации о проблеме терроризма в дагестанской прессе разнообразны по тематике, а авторы находят очень много точек зрения на эту проблему, превалирующей все же является тема противостояния «силовиков и боевиков».

Освещение проблем, связанных с терроризмом, зависит от позиции издания. Так, в «Черновике» уделяется основное внимание теме противоправных действий сотрудников правоохранительных органов в их противостоянии с «террористами». В издании представлено много аналитических материалов по этой проблеме на темы, которых не касаются авторы других изданий. Например, издание единственное написало о «вторжении» сотрудников Центра противодействия экстремизму в мусульманскую школу для детей «Новое поколение».

«Новое дело» тоже уделяет существенное внимание теме противостояния, при этом авторы издания предпочитают идти только «от факта к теме», основной упор делается на информационные тексты, хотя в издании публикуются и постоянные колумнисты.

В «Дагестанской правде» эта тема освещена очень скупо. За год в издании не было опубликовано ни одного текста, подробно рассказывавшего бы о спецоперациях, проводимых силовиками, и т. д. Очень скупо освещаются, как правило, даже сами террористические акты.

Зато характерной для «Дагестанской правды» является другая тема — здесь регулярно встречаются тексты о героических поступках сотрудников правоохранительных органов. (Правда, как правило, это лишь скупой пересказ и отчет с какого-либо мероприятия.) В «Новом деле» представлен один, но развернутый материал на эту тему (в художественно публицистическом жанре — очерк), а «Черновик» вовсе не уделяет ей внимания.

Отметим также, что в дагестанской прессе существует недостаток материалов, где в центре внимания оказывается человеческая личность или ситуация, в которую попал конкретный человек.

На этом фоне выделяется текст Миясат Муслимовой «Это моя родина», опубликованный в «Дагестанской правде» под плашкой «Жизнь после теракта». В центре публикации — ситуация, в которой оказался житель Махачкалы Вячеслав Куркин, получивший тяжелые увечья в результате теракта в Махачкале 20 мая 2013 года. Текст о конкретной ситуации, в которую попал конкретный человек, и рассказ «от первого лица» выглядят выигрышно с точки зрения воздействия на читателя. При этом текст не состоит из одних «эмоций», автор касается двух важных тем: плохой медицинской помощи в кризисных ситуациях типа теракта и социальной незащищенности людей, которым не повезло пострадать от рук террористов.

В целом же для дагестанских авторов характерен большой интерес к исследуемой нами теме. Так, издания, помимо того, что регулярно и в большом количестве публикуют материалы о проблеме терроризма, пользуются и работами других авторов. Все три издания периодически помещают у себя работы других журналистов или экспертов на эту тему, выбирая их в зависимости от направленности и целей своего издания. (Так, например, «Черновик» публикует исследование руководителя Центра социально-экономических исследований регионов RAMCOM Дениса Соколова и коллег о заблуждениях и стереотипах, когда слова «терроризм» и «ислам» часто считают практически синонимами. «Дагестанская правда» помещает текст «Фата или пояс шахида. Как боевики находят жен» астраханской журналистки Марины Володиной о том, как астраханские девушки становятся жертвами пропаганды в Интернете, выходят замуж «по телефону» за дагестанцев, которые оказываются связанными с бандподпольем республики.)

Во-вторых, отметим, что подача материала зависит не только от политики издания, но и от конкретных авторов, пишущих на эту тему.

Так, Абдурахман Магомедов из «Дагестанской правды» предпочитает эмоциональное воздействие аргументации и сбору фактов (большинство его текстов и написано в жанре колонки).

В «Черновике» предпочтения отдается анализу, которым пользуются в своих публикациях такие авторы, как Маирбек Агаев, Магомед Магомедов.

В «Новом деле» также используется анализ как метод познания действительности, однако в меньшей степени, здесь в текстах можно встретить больше фактов, поданных без комментариев, когда журналист предоставляет читателю самому сделать выводы, или используется так называемое «свидетельствование» — обращение к мнению людей, которые являются или называются экспертами в данной области (например, в текстах Закира Магомедова).

В-третьих, в дагестанской прессе прослеживается явная тенденция: по количеству публикаций по теме терроризма лидируют тексты в информационных жанрах, большинство из которых приходится на заметки. (Всего из 244 публикаций во всех изданиях за год 129 написано в жанре заметки; остальные жанры, соответственно, — 115 текстов.) На «Дагестанскую правду» при этом приходится наибольшее количество текстов в жанре отчета.

Однако нельзя сказать, что существует перекос в сторону «сухого» информирования. В дагестанской прессе «горячие» события, поданные в виде заметок, достаточно переосмысливаются журналистами в других текстах. Таким образом, в дагестанских изданиях довольно большое количество и аналитических текстов. Лидером тут является «Черновик».

При этом только один текст из исследованных нами относится к художественно-публицистическим жанрам. Возможно, это стоит списать на специфику исследуемой нами темы и нельзя считать недоработкой дагестанских журналистов.

Помимо этого, исследуя публикации на тему терроризма с точки зрения их соответствия жанрам журналистики, автор пришел к выводу, что для дагестанской прессы очень характерно такое явление, как диффузия жанров, многие авторы во всех трех изданиях зачастую выходят за границы одного жанра при создании текстов. (Так, иногда затруднительно различить жесткую новость и информационную корреспонденцию, аналитическую корреспонденцию и комментарий, в текстах смешиваются и методы отображения действительности, и приемы, характерные для тех или иных жанров. В публикации «Кому нужна эта провокация?» журналистов «Черновика» Маирбека Агаева и Саиды Вагабовой, например, присутствуют признаки заметки, корреспонденции и отчета.)

В целом можно сказать, что разная тематика, форма и подача материалов делают публикации на тему терроризма в дагестанских периодических печатных изданиях разнообразными и создают так называемый плюрализм мнений, на который делается ставка в том числе при обеспечении информационной безопасности государства; и, уделяя внимание нескольким изданиям, дагестанские читатели могут получить довольно полную картину происходящего.

Список использованных источников

1. Бармен С. Разработка правил информационной безопасности. / С. Бармен. — М.: Вильямс, 2002. — 248 с.

2. Горохов В. М. Закономерности публицистического творчества. / В. М. Горохов — М.: Мысль, 1975. — 260 с.

3. Засурский Я. Н. Информационная безопасности России и средства массовой информации. / Я. Н. Засурский. Информационное общество. — 2001. — Вып. 4. — С. 18 — 25.

4. Зеленков М. Ю. Теоретико-методологические проблемы теории национально безопасности Российской Федерации / М. Ю. Зеленков — М.: Юридический институт МИИТа, 2013. — 31 с.

5. Информационная безопасность (2-я книга социально-политического проекта «Актуальные проблемы безопасности социума»). — М.: Оружие и технологии, 2009. — 245 с.

6. Исследования по безопасности / Под ред. С. П. Никанорова. — М., 1988. М.: Концепт, 2006. — 624 с.

7. Камышев Э. Н. Информационная безопасность и защита информации: Учебное пособие. / Э. Н. Камышев — Томск: ТПУ, 2009. — 239 с.

8. Корконосенко С. Г. Основы журналистики. / С. Г. Корконосенко — М.: Аспект Пресс, 2004. — 285 с.

9. Кройчик Л. Е. Система журналистских жанров. / Л. Е. Кройчик // Основы творческой деятельности журналиста. — Санкт-Петербург. 2000 г. — 157 с.

10. Лазутина Г. В. Основы творческой деятельности журналиста. / Г. В. Лазутина — М.: Аспект Пресс, 2000. — 201 с.

11. Линдэ, А. О. Международно-правовые основы борьбы государства с угрозами национальной безопасности: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А. О. Линдэ. М., 2008. — 24 с.

12. Мельник Г. С., Почкай Е. П. Методы научного анализа журналистского творчества. / Г. С. Мельник, Е. П. Почкай — СПб., 1996. — 267 с.

13. Методологические основы решения проблем внутренней безопасности России: материалы научно-практической конференции 15−16 февраля 2001 г. — М., 2001. — 188 с.

14. Никитин Д. А. Национальная безопасность как предмет конституционного регулирования. / Д. А. Никитин // Юридический аналитический журнал. — 2009. — Вып.2 (3) — С. 25 — 30.

15. Общая теория национальной безопасности: учебник / под ред. А. А. Прохожева. М.: Изд-во РАГС, 2005. — 307 с.

16. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. — М.: ЭЛПИС, 2005. — 939 с.

17. Поздняков А. И. Система основных понятий теории национальной безопасности с позиций ценностного подхода / А. И. Поздняков —М.: Безопасность России в ХХI веке, 2006. — 328 с.

18. Пронин Е. И. Выразительные средства журналистики. / Е. И. Пронин — М.: МГУ, 1980. — 230 с.

19. Прохоров Е. П. Средства массовой информации и информационная безопасность. / Е. П. Прохоров — Информационное общество, 1997. — Вып. 4 (6). — С. 33 — 42.

20. Религиозно-политический экстремизм. / А. З. Дибиров [и др.]. Махачкала: Лотос, 2009. — 533 с.

21. Телятник Т. Е. Политико-правовые аспекты обеспечения национальной безопасности российского государства. / Т. Е. Телятник. — Краснодар, 2012 — 21 с.

22. Тертычный А. А. Жанры периодической печати. / А. А. Тертычный — М.: Аспект Пресс, 2000. — С. 5.

23. Туманов Д. В. Творим золотым пером. / Д. В. Туманов — Казань., 2000. — С. 169.

24. Шагинян Г. А. Антитеррористическая информационная политика российского государства, автореф. дис. …/ Кубанский государственный университет. — Краснодар, 2006. — 24 с.

25. Шишкина М. А. Паблик рилейшнз в системе социального управления / М. А. Шишкина. СПб.: Паллада-медиа, 1999. — 207 с.

26. Шкондин М. В. Система средств массовой информации как фактор общественного диалога. / Н. В. Шкондин — М.: Пульс, 2002. — 301 с.

Официальные документы

1. Конституция Российской Федерации. М., 1993

2. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (утв. Указом Президента РФ от 12 мая 2009 г. № 537). [Электронный ресурс] URL: http://www.rg.ru/2009/05/19/strategia-dok.html (дата обращения: 15.03.2014).

3. Федеральный Закон от 29 декабря 2010 года № 390-ФЗ «О безопасности» [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2010/12/29/bezopasnost-dok.html (дата обращения: 12.03.2014).

4. Федеральный Закон «О государственной тайне». М., 1993

5. Федеральный Закон «О противодействии терроризму». М., 2013

Объект исследования

«Черновик» — февраль 2013 года — февраля 2014 года

«Новое дело» — февраль 2013 года — февраль 2014 года

«Дагестанская правда» — февраль 2013 года — февраль 2014 года.

Приложения Приложение 1

Гаджиев А. Такфиристы взрывают Москву? / А. Гаджиев // Черновик. — 2013. — 29 ноября. — С. 3. URL: http://chernovik.net/content/novosti/takfiristy-vzryvayut-moskvu

Такфиристы взрывают Москву?

Федеральные СМИ облетела очередная информационная бомба: в Москве с поясами смертников и другим всевозможным оружием задержана группа террористов из 14 человек, входящая в секту «Ат-такфир ва-ль-хиджра».

У арабов есть поговорка, смысл которой состоит в том, что не разбирающийся в науке, если будет рассуждать о ней, обязательно выявит странности (нелепости). Что-то подобное можно часто встретить у Латыниной, когда она начинает рассуждать о шариате, исламе и взаимоотношениях мусульман. Выхватив где-то имя имама Ан-Навави, жившего в седьмом веке, она с умным видом будет рассказывать аудитории, как его вместе Ибн Таймийей ругают суфии Дагестана и любят «ваххабиты».

Видимо, идеологических конструкторов московской спецоперации, в которой опасные боевики, не пользовавшиеся компьютерами и телефонами из соображений конспирации, забыли закрыть на ночь двери квартиры, привлекло громкое название — «Ат-такфир ва-ль-хиджрА» (с ударением на последний слог звучит особенно угрожающе). Более того, известно, что эта группа считает всех вокруг (о Боже!) неверными! Действительно, таким, на чей-то первый взгляд, и нужны пояса смертников…

Однако мне очень трудно себе представить, чтобы группа боевиков на территории России называла себя «джамаат ат-такфир ва-ль-хиджра». Это просто нелепо. Также об этом никак не говорит брошюра «Аль-муаллиму-с-сани» («Второй учитель»), показанная по всем телеканалам как экстремистская литература задержанных боевиков. По которой все русскоязычные мусульмане, умеющие читать Коран, учились это делать.

Современные такфиристы (группа, объявляющая мусульман неверными и относящая к исламу только себя), существующие на территории России, во-первых, никак не связывают себя с сектой «Ат-такфир ва-ль-хиджра» и её основателем, которого уже давно никто не помнит; а во-вторых, не имеют к вооружённому подполью никакого отношения, не считают представителей последнего мусульманами и, вообще, находятся очень далеко от всякой политики. Это крайне маргинальная секта, которая не занимается ничем, кроме общения на своих форумах в Интернете.

Думается, что такие информационные взрывы создают крайне некомпетентные в подобных вопросах люди вроде Романа Силантьева, которым всё равно, что будет «хавать пипл». И именно подобные элементы сегодня являются государственными экспертами, отвечающими за исламскую и межконфессиональную политику в стране.

Приложение 2

Ахмеднабиев А. Гарантии и реакции. / А. Ахмеднабиев // Новое дело. —2013. — 22 февраля. — С. 4. URL: http://ndelo.ru/politika-5/772-garantii-i-reaktsii

Гарантии и реакции На этой неделе Дагестан снова оказался в центре внимания мировых и федеральных медийных ресурсов. Началось все с привычного: 17 февраля почти все центральные СМИ сообщили, что в Махачкале убиты трое боевиков. Уже на следующий день ситуация выглядела не столь однозначной. В частности, в 8 часов РИА «Дагестан» сообщило: «Участковый полицейский стал свидетелем конфликта между группами молодых людей. При попытке разнять драчунов трое из них хотели забрать служебное оружие полицейского. Сотрудник МВД сделал предупредительные выстрелы в воздух, но даже это не остановило дебоширов. Тогда полицейский выстрелил на поражение».

В 12 часов инцидент выглядел следующим образом: «В ходе ссоры, возникшей на почве неприязненных отношений между участковым уполномоченным и тремя местными жителями, полицейский произвел в них выстрелы из своего табельного оружия. От причиненных огнестрельных ранений потерпевшие скончались на месте». Наконец, в 14 часов поступает информация, что вследствие тройного убийства «из органов могут быть уволены участковый, начальник отделения участковых отдела полиции № 1 Махачкалы, заместитель начальника полиции по общественной безопасности этого отдела и непосредственно начальник отдела полиции № 1, а также начальник УВД по Махачкале. Строгий выговор может быть объявлен министру внутренних дел Дагестана и его заместителю».

Столь сурово в республике людей в погонах еще не наказывали, но никто не может дать гарантии, что подобные преступления не повторятся в будущем. Дело в том, что сегодня в Дагестане самая высокая власть возложила на сотрудников правоохранительных органов и судебные, и карательные функции. Массовые задержания, множество похищений, взятие на учет с последующим преследованием так называемых ваххабитов, десятки расстрелов молодых ребят, которых якобы останавливали для проверки документов, — вот только краткий перечень претензий к силовикам. Но никто не проводил и не проводит должного служебного расследования, хотя у тех же родственников убитых имеются на руках документы от соответствующих структур об их непричастности к вооруженному подполью. Нередко преступление совершается на глазах у многочисленных свидетелей. В частности, подобным образом летом 2012 года были расстреляны житель селения Карата Ахвахского района Шамиль Шахрудинов и житель Южно-Сухокумска Абдулазиз Магомедгаджиев. Естественно, убитых задним числом объявили боевиками. В последующем никто не поинтересовался, на каком основании их вообще расстреляли. Поэтому и нет сомнений, что скоро общество станет свидетелем совершения еще более чудовищных преступлений. Ведь именно отсутствие всякой реакции со стороны государства на произвол силовиков и формирует у них чувство безнаказанности и вседозволенности…

Приложение 3

Магомедов А. Экстремисты. / А. Магомедов // Дагестанская правда. —2013. — 18 апреля. — С. 4. URL: http://www.dagpravda.ru/?com=materials&task=view&page=material&id=30 668

Экстремисты

…Слышите? Это громыхнуло за океаном. В городе Бостоне во время забега спортсменов. То есть экстремизм не знает границ: даже сытая и благополучная Америка теперь не застрахована от терактов.

Кто-то, и не без основания, может сказать: так им и надо, этим американцам, которые по всему свету поощряют экстремистов и финансируют перевороты и «цветные» революции. Но призадумайтесь! Ведь погибают не агенты ЦРУ и ФБР, а простые граждане, которые не замешаны в грязной политике, а трудятся, воспитывают своих детей — живут! Но кто-то отнимает эти жизни, не особенно-то вникая, кому это по большому счету выгодно. Сколько полных энергии и задумок молодых дагестанцев погибло с обеих сторон за последние пару десятков лет в спецоперациях!

Скольких невинных наших сограждан постигла ужасная участь во взорванных домах, от взрывов на обочинах и совершенно случайно оказавшихся в ненужное время в ненужном месте… А теперь ознакомимся с информацией, предоставленной редакции руководителем 3-го отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по РД Нурланом Ашурбековым.

«По версии следствия, в середине декабря 2011 года 24-летний житель села Стальское Кизилюртовского района, используя мобильный телефон с установленным на нем мобильным приложением «Opera mini» с доступом к глобальной компьютерной сети Интернет, зарегистрировал учетную запись на сайте www.odnoklassniki.ru, который является общедоступной социальной сетью, использовав псевдоним «Смертник из кавказа». (Стиль и орфография первоисточника и далее сохранены — А.М.). 7 января 2012 года примерно в 20 часов злоумышленник в целях публичного воздействия на сознание и волю людей и склонения их к осуществлению экстремистских действий, направленных на изменение конституционного строя и территориальной целостности Российской Федерации, по мотивам религиозного характера, обращаясь к широкому кругу лиц, осознавая преступный характер своих действий, умышленно на заглавной странице своей учетной записи установил общедоступный статус: «Мы будем очистить кавказ от кяфиров и будем их резат, а кто будет помогат кафирами их тоже будем резать, ИншаАЛЛАХ ДЖИХАД будет продолжатся на северном кавказе Аллаху АКБАР», содержащий призывы к осуществлению экстремистской деятельности. После размещения им указанного статуса с ним ознакомились не менее 13 человек, которые поставили «класс» к данному статусу, что символизирует одобрительное отношение к размещенному призыву к экстремистской деятельности.

Следствием собрана достаточная доказательственная база, в связи с чем уголовное дело с утвержденным обвинительным заключением направлено в суд для рассмотрения по существу". Обратите внимание на псевдоним обвиняемого: «Смертник из кавказа». Этот материал мы публикуем накануне очередной годовщины Великой Победы. Наши отцы и деды погибали, защищая свою великую страну от фашистских захватчиков. Но ради чего упомянутый фигурант в Интернете обозначил себя смертником? Оглянитесь, кругом все свои: земляки, знакомые, родственники! Во имя чего они должны пострадать? Разве Аллах велит совершать такой грех?

Еще документ из СУ СК РФ по РД. «По версии следствия, 16 ноября 2012 года около 8 часов утра 26-летний житель поселка Шамилькала принял участие в перекрытии автодороги Унцукуль-Ашильта-Буйнакск в районе поселка Временный села Гимры Унцукульского района, заградив ее металлическими конструкциями, камнями, и совместно с неустановленными гражданами требовал от представителей власти — сотрудников отдела МВД России по Унцукульскому району освободить жителей села Гимры. На неоднократные законные требования сотрудников полиции освободить дорогу он не реагировал и отказался их выполнять. Примерно в 11 часов в связи с исполнением своих обязанностей сотрудники оперативной группы временного отделения группировок отделений и подразделений отдела МВД России по Унцукульскому району, снаряженные специальными средствами — защитными щитами, шлемами и резиновыми палками, направились в сторону граждан, заблокировавших движение по автодороге, с целью пресечения их незаконных действий и восстановления движения транспорта. В ответ на действия сотрудников полиции обвиняемый, желая воспрепятствовать законной деятельности сотрудников правоохранительных органов, осознавая противоправность своих действий, с целью совершения массовых беспорядков, направленных на нарушение общественной безопасности и дестабилизацию общественного порядка, избрав в качестве способа совершения преступления погромы, уничтожение имущества и применение насилия в отношении представителей власти, стал бросать камни в их сторону, в результате чего сотрудники правоохранительных органов получили телесные повреждения, служебному автомобилю УАЗ отдела МВД России по Унцукульскому району причинены механические повреждения в виде вмятин, 2 защитных щита отдела МВД России по Унцукульскому району приведены в полную негодность.

По ходатайству следствия в отношении обвиняемого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. В настоящее время проводятся следственные действия, направленные на установление всех обстоятельств совершенного преступления. Расследование уголовного дела продолжается". Когда речь заходит об экстремизме и терроризме, то невольно вспоминаешь время, когда мы жили в Советском Союзе. Почему? Да потому что всего этого там не было! Когда еще начинаешь рассуждать об анатомии этого вида преступления, то приходишь к непременному выводу: ноги у экстремизма в России растут из ошибок и действий политиков, которые должны были предвидеть подобный поворот событий. Молодежь Дагестана при СССР смотрела на лес с точки зрения туризма, ботаники в конце концов, но теперь это — укрытие, база, подполье…

«По версии следствия, в июне 2010 года злоумышленник познакомился и поддерживал тесные дружеские отношения с местным жителем, являющимся одним из участников указанного незаконного вооруженного формирования, действующего на территории города Махачкалы, который активно проповедовал идеи экстремизма и терроризма. Обвиняемый, достоверно зная о наличии у участников незаконного вооруженного формирования огнестрельного оружия, боеприпасов к нему, взрывных устройств, добровольно вступил в его состав. В середине февраля 2011 года обвиняемый совместно с другим участником НВФ на денежные средства в сумме 65 тыс. руб. приобрели у неустановленного следствием лица в городе Хасавюрте 2 автомата АК-74, пистолет ПМ калибра 9 мм без маркировочных обозначений с имеющимся на нем прибором для бесшумной стрельбы и боеприпасы в количестве 53 патронов, которые в последующем передал на хранение участнику НВФ.

26 февраля 2011 года в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий сотрудниками правоохранительных органов при обыске в доме другого участника НВФ, расположенном в садовом обществе «Ватан» города Махачкалы, обнаружено и изъято незаконно хранимое им огнестрельное оружие. 27 декабря 2011 года обвиняемый, достоверно зная, что местный житель является участником незаконного вооруженного формирования, действующего на территории Буйнакского района Республики Дагестан под руководством Асельдерова, с целью финансирования незаконного вооруженного формирования и для обеспечения незаконной деятельности передал ему денежные средства в сумме 10 тыс. руб., предназначенных для покупки продуктов питания, средств связи и скрытного проживания. Следствием собрана достаточная доказательственная база, в связи с чем уголовное дело с утвержденным обвинительным заключением направлено в суд для рассмотрения по существу".

За ошибки политиков (иногда это не всегда ошибка!), как видим, приходится расплачиваться народу. Увы, старая истина, но люди из века в век наступают на те пресловутые грабли. Но теперь уже у руля России другие политики, руководство страны искренне озабочено проблемой экстремизма и терроризма. Конечно же, политикам и следует в первую очередь принимать такие решения, которые смогли бы переориентировать наших молодых людей из лесов и конспиративных квартир на легитимную тропу: учитесь, займитесь бизнесом, создавайте семьи!

Разве это не в интересах нашего народа и нашей республики, которую сейчас возглавил человек, ясно обозначивший позитивные ориентиры? Давайте же поможем ему и, стало быть, себе.

Приложение 4

Муслимова М. Это моя родина. / М. Муслимова // Дагестанская правда. —2013. — 29 августа. — С. 4. URL: http://www.dagpravda.ru/?com=materials&task=view&page=material&id=33 142

«Это моя родина»

Когда по телевизору или в газетах передают информацию о терактах, называют количество пострадавших, кто из нас не пытается представить себе ужас произошедшего. У кого не сжималось сердце от сострадания и боли? Нам никто не рассказывает потом о судьбах пострадавших. Может, так щадят нас, может, мы сами стремимся вытеснить тревожную информацию и утешаем себя тем, что все будет хорошо.

Боль и страдания, трудности пережитого ложатся на плечи родных и близких. Я всегда думала о том, что это неправильно, что общество должно знать о судьбе каждого пострадавшего и не быть безучастным к ним. Поэтому, когда мне сегодня позвонил знакомый, чтобы рассказать о судьбе одного из них, я поехала вместе с ним домой к этому человеку.

Живой, жизнерадостный, боец по судьбе и характеру, волевой, сильный… Если не думать о том, вопреки чему улыбается Вячеслав, я бы с легкостью дописала: «смеющийся». Он не просит, не жалуется, он борется за жизнь так, что можно только преклоняться перед духом, мужеством и волей этого человека. Он из тех, с кем можно идти в разведку. Из поколения Мересьевых, хотя наш современник. У его двух сыновей есть отец, которым можно гордиться. А у него самого есть друзья, которые не оставили его в беде. Его одноклассники, благодаря которым я узнала сегодня о Вячеславе Куркине. Он хотел сказать «спасибо» всем, кто помог и был рядом. А я хочу, чтобы все узнали, что пришлось ему преодолеть, чтобы выжить. Он не хотел никого ни о чем просить, а я прошу. Прошу, потому что он еще борется за свою жизнь, и мы не имеем права быть в стороне. Потому что жертвой террористов, желающих уничтожить республику, может оказаться каждый. Я прошу правительство и президента оказать ему помощь. И не сомневаюсь, что помогут. Главное, чтобы узнали. Напомню новостную хронику.

20 мая этого года в Махачкале произошел террористический акт. 4 человека погибли и 44 были ранены двойным взрывом. МВД Дагестана выложило список погибших и раненых. Погибшие: Рустам Гасаналиев. Ватерхан Болатов. Александр Нагибин. Зайнула Алиханов, сержант 1-го полка ППСП Управления МВД России по г. Махачкале. Раненые: 9 человек находятся в клинической больнице Дагестана: Курбанов Якуб Курбанович, 1971 г. р. — состояние средней тяжести. Асельдарова ГаджиВагаб, 1982 г. р. Завудинов Арслан, 49 лет. Насирбекова Чумайсат Мангомеднабиевна, 1988 г. р. Магометан Руслан. Гаджиев Магомедиаби Габибудаевич, 1977 г. р. Шарипов Малик Шарипович, 1983 г. р. Исабагандов Магамедгаджи (судебный пристав). Бабаев Эмир Дашдемирович, 48 лет (сотрудник ФСБ). 2 человека находятся во 2-й больнице: Гаджимурад Магомедов, Магомед Умаханов. 20 человек находятся в травматологическом центре Дагестана: Дайгбеков Магомед Набихулаевич, 1979 г. р. Керимов Расол Рашидович, 1987 г. р. Шахмалов Даджаб Шахмалович, 1981 г. р. Керимов Магомед Рашидович, 1983 г. р. Бухсаев Низар Минабедзинович, 1984 г. р. Баталов Султан Паникиевич, 1981 г. р. Яхяев Магомед Яхяевич, 1952 г. р. Идиев Ахмед Зайнудинович, 1968 г. р. Абдурахманова Фатимат Ибрагимовна, 1996 г. Норудинов Шамиль Норудинович, 1989 г. р. Мирзаев Махач Абдусаламович, 1978 г. р. Шахбанов Ризван Маликович. Рамазанов Ражаб Абдурагимович, 1978 г. р. Курбанов Мурат Курбанович, 1989 г. р. Болатов Ватерхан Эмирбулатович, 1971 г. р. Гасаналиев Рустам Гасанович, 35 лет. Амов Дебир Ахмедович, 1975 г. р. Нагидин Александр Юрьевич, 30 лет. Иссибеков Расим Назирович, 1981 г. р. Куркин Вячеслав Георгиевич, 45 лет. Один ребенок находится в детской больнице — Шуайнат Насирбекова, 3 года.

Кажется, что бумага раскаляется, когда перечисляешь эти имена. А что пережито ими? И как жить им дальше? Я расскажу об одном человеке из этого списка. Куркин Вячеслав Георгиевич. 1968 г. р. Родился в Махачкале, закончил школу № 38. Выпускник юридического факультета ДГУ. Закончил Краснокутское летное училище гражданской авиации. Прошел Афганистан и Чернобыль. В тот день он шел в службу судебных приставов за справкой. Когда раздался взрыв, автоматически сработал афганский опыт. Он знал, что самую большую опасность несет взрывная волна. Откатную волну он принимал спиной, падая, пытался удержаться и одновременно из последних сил пытался снять брюки и ремень. «Чувствую, нога падает, мясо сдувает. Осколком разворотило руку. Головой снимал ремень, чтобы затянуть бедренную артерию. В бедренную часть вошла амортизационная стойка от машины. Арматура торчит передо мной. Стал на себя подтягивать ногу. Увидел, что телефон лежит в траве и изо всех сил попытался подползти к нему. Почти в бессознательном состоянии повторял: „Я Куркин. Мне 45 лет. Первая группа крови“. Позади меня лежал труп. Вокруг валялись люди. Кто мог, поднимались и уезжали на машинах, не ожидая помощи. Машин скорой помощи, носилок долго не было. Мимо проходил мужчина и давал всем команды, проверял, кто жив, кто нет. Я поймал его за брюки. Он пытался вырваться, но я сказал ему: „Не уходи. Спасай меня, тот уже мертв“. Наверное, он был командир, потому что не каждый смог бы подогнать машину инкассаторов. Я найду его и поблагодарю обязательно».

Если бы не воля самого Вячеслава, вряд ли он остался бы жить, вряд ли он смог сохранить почти оторванную ногу. По сути, он командовал своим спасением, а сколько раз он себя спас, считайте сами. «Когда меня надо было перенести в машину, я увидел их лица. И сказал: „Не бойтесь — ногу свою я буду тащить сам“. Город был накрыт пробками. Когда приехали в первую городскую больницу, работник ГАИ не давал меня „выгружать“. Мол, мест нет, езжайте в другую больницу. Я высказал ему все, что говорят мужики в таких случаях. Меня никак не могли вынуть из машины, потом нашли тряпичные носилки и внесли на первый этаж больницы. Ко мне подошел молодой врач и вдруг стал пытаться вытащить трубу из моей ноги, раскачивая ее во все стороны. Я кричу: „Что же ты делаешь?! Я же умру от болевого шока!“. Он остановился. Дали команду везти наверх. Там тоже много раненых. На столе лежали два трупа. Когда меня стали укладывать в сторону, я закричал: „Спасайте меня, я еще жив!“. Заставил убрать труп со стола и уложить меня на это место… Ночью нас всех навестил министр здравоохранения Танка Ибрагимов. Он подходил ко всем, выяснил состояние каждого. Думаю, что благодаря ему вызвали самолет МЧС, и моя жизнь была спасена… Очень надеюсь, что он изменит ситуацию со здравоохранением в республике».

Отдельно надо бы сказать о нашей медицине, о травматологии, прежде всего во имя будущих, не приведи Господи, жертв терактов. Есть у нас среди врачей асы, поклон им низкий. Но в целом это не люди, которые спасут Дагестан, такое горькое убеждение вынес Вячеслав. «Не могу забыть одного травматолога, который ходил между ранеными и не мог склонить спину хотя бы над одним. Все, что он говорил: „Выведите посторонних“. У меня был гемоглобин 90, а они ждали, пока упадет до 50, чтобы принять решение об ампутации ноги. От минно-взрывных травм образуются лохмотья. В больнице мне стали зашивать рану, не обработав и не очистив от грязи. Они, наверное, не злые люди. Просто по — другому не умеют. Залили штукатуркой, загипсовали так, что потом в Москве врачи столько времени потратили, гипс разрывая. Когда зашивали плечо, нечаянно пришили бинт. В Москве врачи боялись его удалять, чтобы швы не расползлись… Один врач, спасибо ему, мне сказал: просись в Москву, спасай руку. Никто не думал, что ногу можно спасти. Это сейчас рука такая… красивая. А тогда — 10 недель в спицах. Когда мне кровь брали, не могли понять, куда ватку прикладывать — вся рука в дырах».

В ЦИТО (Центральный институт травматологии ортопедии) 15 дней он был между жизнью и смертью. Пять с половиной часов шла операция, работали одновременно три бригады. Одна бригада шила плечо, вторая — кисти. Третья — чистила ногу. Врачи поражались, как он выжил. Пришел в себя на седьмой день и первое, что сказал: «Надо бороться». Пройдено в лучшем случае 70% лечения, впереди еще годы, минимум — два года, пока появится надежда встать на ноги. Кто будет все это время содержать семью, а самое главное оплачивать дорогое лечение? У Вячеслава двое сыновей. Одному 10 лет, другой — студент. Супруга Надежда — один из лучших специалистов-врачей инфекционного профиля в республике. Она вынуждена уйти с работы, чтобы ухаживать за мужем. Жаль, что больные лишаются такого врача. Но неужели в этот трудный час никто больше не поможет Вячеславу? И слова благодарности, и горькие слова недоумения — все они рождены реальностью.

«Великая моя благодарность московским врачам. Какие они умные! И им совершенно наплевать на твои деньги, где ты работаешь. На мое лечение Москва потратила больше двух миллионов рублей. Меня привезли туда голого. Спасибо одноклассникам — собрали мне деньги на карточку. Говорили, что мэрия поможет деньгами, поможет правительство республики. Оно выделило 100 тысяч рублей, на этом все закончилось. Таких, как я, много. Разве государство не должно обеспечить мне достойную жизнь. Почему МЧС в Дагестане может мне выделить как пострадавшему в теракте не более 400 тысяч, а если в Москве взорвут — дадут более двух миллионов? Я добровольцем ушел в Афганистан и служил там два года. Служил России, а Дагестан — не Россия? Жизнь и здоровье здесь стоят дешевле? Я пишу сейчас письмо Д. А. Медведеву. Надя ходила в МЧС. Там должны собрать данные в течение месяца и направить в Москву для получения выплат. Если они не успеют в течение месяца подготовить документы, Москва ничего не заплатит. Почему я должен отвечать за них? Когда мы звонили в Махачкалу с просьбой выделить деньги, нам говорили, что это возможно после представления заключения эксперта. Если в ЦИТО вызвать частного эксперта, это будет стоить 86 тысяч рублей. Как быть, как найти деньги и уложиться в сроки? Расходов много, а внимания…».

Вячеслав особенно благодарен афганцам, Общероссийской общественной организации инвалидов войны Афганистана, председателю организации Чепурному Андрею Геннадиевичу, который организовал пятнадцатидневный реабилитационный курс в санатории «Русь». Туда очень трудно попасть, особенно летом. А когда в день отъезда у Славы обнаружился тромб, он нашел возможность продлить его лечение. Спасибо депутату Народного Собрания РД Магомедову Гамзату, который помог выйти на московских юристов, на Демидиева Арсена. Туда очень трудно попасть, особенно летом. Спасибо депутату Государственной Думы Францу Клинцевичу, который навещал его в больнице, а 14 июля в «Парламентском часе» на канале «Вести — 24» при его помощи прошел телерепортаж о пострадавшем. У Вячеслава есть большая надежда на помощь президента: «Ф.Клинцевич говорил мне, что Рамазан Абдулатипов — его друг, он расскажет ему обо мне. Высоко отзывался о его человеческих качествах. Обнадеживал, что мне помогут».

Требуются годы и годы лечения. Трудно человеку, привыкшему надеяться только на себя, смириться с инвалидным креслом, еще горше знать, что уже не можешь сам обеспечивать себя и свою семью. Его пенсия — семь тысяч рублей. Во время службы в Афганистане он был тяжело контужен. Когда его привезли в госпиталь в Кабуле и он увидел людей без рук и ног, умирающих, тяжело раненных, он… съел свое направление и ушел. Стыдно было лечиться с теми, кто в таком тяжелом положении. Старался не обращаться к врачам, не лечился, не собирал медицинские бумаги, не обращался за социальными выплатами как афганец и чернобылец. Как оказался в Чернобыле? Служил в воинской части 64 324 и был отправлен на погрузку свинца в самолеты. После Чернобыля поставили диагноз «аутоиммунный тероидит», не функционирует щитовидная железа, потом появилась мерцательная аритмия. Сейчас у Вячеслава нога короче на пять сантиметров. На ноге два аппарата: аппарат Илизарова и Пичхадзе, и так будет до весны. Если все будет нормально, потребуется еще год лечения для удлинения ноги. Ему нужна помощь в установлении воинской пенсии, для этого надо бы приравнять увечье к воинской травме. Нужна материальная помощь, потому что еще необходимо полтора года лечения и более года последующей реабилитации. «Более двух с половиной лет я не смогу зарабатывать на жизнь. Вот такие у меня обыкновенные проблемы простого человека. Мой девиз: молчать я буду, когда умру. Молчать — это для меня не смеяться. Мои руки были все в мозолях, они сейчас беленькие, и надо этими руками помогать детям. Одному — 10 лет, другой — студент… Когда в 1995 году парализовало отца и мать, я посвятил себя полностью уходу за родителями. Мне предлагали высокие звания и должности, еще бы, такие выигрышные данные: участник войны, русский, юрист. Но я считал бы себя предателем, если бы сделал другой выбор. Мой отец родился 22 июня 1941 года в Дагестане. Я родился в том же роддоме на Батырая, и мои сыновья здесь родились. Я дагестанец. И если даже меня отсюда будут выгонять, я буду последним русским, уходящим отсюда. Здесь похоронены мои родители, это моя родина».