Василий Константинович Магницкий — исследователь культуры и быта чувашей

Доклад

Василий Константинович Магницкий — исследователь культуры и быта чувашей

1. Жизнь и деятельность В.К. Магницкого

Василий Константинович Магницкий — историк, этнограф, деятель народного просвещения. Прожил он в целом недолгую (всего 62 года), но насыщенную неустанным трудом и заботой о людях жизнь.

В.К. Магницкий родился 3/15 марта 1839 года в чувашском селе Ядрино Ядринского уезда Казанской губернии (ныне с. Советское Ядринского района). Мать В. К. Магницкого была дочерью священника церкви села Ядрино — Василия Степановича Осменовского. В селе Советском до 70-х годов сохранялся семейный склеп Магницких, но в связи с новым строительством его остатки были разрушены.

Раннее детство Василия Константиновича прошло в селе Шуматово, где он и выучил чувашский язык. Отец его окончил духовную семинарию в 1836 году и с того времени до конца дней своих служил в Шуматовской церкви. Как вспоминает Василий Константинович, отец его начал учить грамоте в пять лет, вместе с ним училась и сестра Юлия. Для обучения своих детей он изготовил из дерева резную азбуку. В семилетнем возрасте его начал готовить на учебу в духовное училище дьячок Большечурашевской церкви, у которого он обучался почти два года. Осенью 1848 года Василий Константинович стал учиться в Чебоксарском духовном училище, которое закончил в 1854 году. В том же году поступил в Казанский духовный семинарий. По словам Магницкого, именно здесь у него начались сомнения в выборе пути учебы и всей жизни. Встречи со студентами Казанского университета, знакомство с университетским образованием его привели к пониманию того, что духовное, церковное образование является узким и ограниченным, не удовлетворяет его потребности в широком и научном образовании. Это же сомнение требовало от него более тщательного и серьезного подхода к выбору специальности: он долго колебался и только к концу обучения в духовном семинарии пришел к выводу, что ему больше подходит юридическое образование.

Казанскую духовную семинарию он окончил в 1858 году и в том же году успешно выдержал приемные экзамены и поступил на юридический факультет Казанского университета. В. К. Магницкий в университете учился до 1862 года. Это время в его жизни было самым плодотворным, формировавшим в нем демократическое мировоззрение. В Казанском университете тогда преподавали многие демократически настроенные профессора, призывавшие студентов изучать жизнь и быт народа, пытавшиеся более полно показать роль народных масс в исторических судьбах России. В. К. Магницкому посчастливилось слушать их лекции, формироваться как личность именно под влиянием демократических идей и воззрений.

В 1862—1863 годах он служил в губернской судебной палате по уголовным и гражданским делам. А с 1863 года, четырнадцать лет, т. е. до 1877 года был следователем суда второго участка Чебоксарского уезда. В 1877 г. В. К. Магницкий поступил на работу в Вятскую губернию в качестве инспектора народных училищ Уржумского уезда, где проработал до 1882 года. Затем работал инспектором народных училищ Чебоксарского уезда, а с 1890 года и Елабужского уезда Казанской губернии. Так, наконец, Василий Константинович нашел свое призвание и отдался этой работе всем своим вдохновением подвижничества, проводя свое основное время в разъездах по школам, добиваясь открытия новых школ в «инородческих», т. е. национальных районах Поволжья и Приуралья. Благодаря ему открыты сотни школ в Удмуртии, Чувашии, Марии и Татарии. И после выхода в отставку в 1894 году он продолжал активную просветительскую деятельность — был членом Ядринского уездного совета народных училищ и попечительства, являлся попечителем школ Шуматовской волости. В последние годы он постоянно жил в селе Шуматово, редко выезжал в Ядрин, Казань. Вел активную научно-исследовательскую деятельность.

Весьма ценными являются для исследователей старины такие его труды, как ждущие научной оценки «Чувашские языческие имена» и главная книга этнографа «Материалы к объяснению старой чувашской веры», над которой он работал много лет.

В.К. Магницкий умер 4 марта 1901 года скоропостижно от воспаления легких и похоронен на старом Шуматовском кладбище.

2. Изучение В.К. Магницким общественного и семейного быта чувашей

магницкий просвещение чуваш быт В собирательской и исследовательской деятельности B. К. Магницкого трудно выделить отдельно взятые проблемы, ибо его интересовали любые факты народной жизни. Накапливая и систематизируя этнографический материал о чувашах в течение многих лет, он уделял внимание при этом и их общественному и семейному быту. Следует отметить, что эта проблема ранее затрагивалась, в работах его предшественников — А. А. Фукс, В. А. Сбоева. C. М. М ихайлова1. По сравнению с этими авторами В. К. Магницкий сделал существенный шаг вперед в этнографическом, изучении чувашей, в частности, собрав и обобщив большой объем информации об их общественном и семейном быте. Собствен но, В. К. Магницкий обладал существенным преимуществом перед предшественниками, с одной стороны, в отношении знания материала и языка изучаемого народа (в этом качестве он пре восходил, например, А. А. Фукс и В.А. Сбоева), с другой сто роны, несравнимо высоким уровнем образования, в чем уступал ему С. М. Михайлов, талантливый самоучка, не прерывавший связей с родным краем. При изучении народного быта В. К. Магницкий использовал источники разного характера. Надо заметить, что он не стремился к объемным сочинениям, а очень часто ограничивался заметками в газеты, добросовестным заполнением вопросников, приведением всех имеющихся на этот счет данных. Пространные ответы на вопросники, сочинения по их сюжетам направлял в различные научные общества (РГО, Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете, отдел ан тропологии и этнографии Общества естествоиспытателей при том же университете, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете и др.). Вместе с тем не вся накопленная им информация соответствующим образом обработана или опубликована. Сбор материалов по 'общественному и семейному быту, внутренней жизни семьи, деревни, описание норм и стереотипов поведения требуют продолжительного квалифицированного их изучения. Существенную долю использованных Магницким 29 данных — а они были получены «из первых — рук» — составляют личные наблюдения и впечатления. Постоянные контакты с чувашами, частые разъезды, и не только по служебным делам, позволяли ему накапливать ценные и достоверные сведения. В его публикациях, не говоря уже о черновых записках, касающихся быта крестьян, часто встречаются такие замечания, как «мне довелось лично видеть», «по моим наблюдениям» и т. д. Биографы Магницкого отмечали, что у него были хорошо налаженные контакты с простыми людьми. Известно, например, что в с. Шуматове к нему, старосте церкви, обращались просто по имени-отчеству, без добавления общепринятой фразы «ваше превосходительство» 2. Личные связи, доверительные беседы позволяли ему получать такие сведения, в частности, по семей ному быту, которые «закрыты» для постороннего человека. С самого начала исследовательской работы В. К. Магницкий наладил целенаправленную переписку с грамотными крестьянами, учителями, священнослужителями. Что важно отметить, к своим корреспондентам он подходил дифференцированно, с учетом их образовательного уровня и социального положения. Так, по просьбе Магницкого крестьянин А. Егоров из д. Маслово Чебоксарского уезда предоставил свой «дневник», в котором фиксировал более или менее значительные деревенские события. Гораздо более сложные задачи ставил В. К. Магницкий, к примеру, перед священником Н. В. Смеловским, пространные письма-сообщения которого в полтора десятка страниц большого формата (объемом в 0,85 — 1,0 авторских листа), как правило, начинаются любезным обращением «Добрый племянник». От дельные части в них нередко пронумерованы, являются ответами на тот или иной конкретный вопрос, в частности, о семей но-брачных отношениях, быте, религиозных воззрениях чувашей, причем они не всегда связаны какой-либо одной узкой тематикой. Можно предполагать, В. К — Магницкий просил Смеловского. выяснять довольно непростые, если не сказать дотошные, требующие специального изучения, вопросы. Это видно из ответов Смеловского, писавшего в одной из своих корреспонденций с изложением брачных норм и запретов: «Легко предлагать вопросы, отвечать-то только трудно, а, пожалуй, частенько и не найдется что отвечать» 3. Нередко сообщения, по признанию самого Смеловского, превращались в «очерки» (кстати, писал он их в течение 10 — 15 д ней) 4. Фрагменты из писем Н. В. Смеловского и Н. А. Архангельского, как надежных корреспондентов, В. К. Магницкий включал в свои статьи практически без исправлений. Он всегда указывал респондента, что позволяет соотносить факты с конкретной территорией (вплоть до деревни). Другой круг источников — это материалы следственной практики. Мирские сходы и волостные суды действовали в основном по нормам обычного права. В официальном судопроизводстве Магницкому как до судебной реформы 1864 г., так и после нее приходилось сталкиваться с~] Гасх о ж д ен и я ми м еж д у требованиями закона и нормами обычного права, правосознанием населения, нередко не понимавшего состава проступка или преступления. В. К — Магницкий, состоявший членом Казанского юридического общества, был знаком с программами научных обществ, рассылавшимися для сбора сведений о «юридическом быте». Ориентируясь на них, он накопил большой объем мате риала, сам написал несколько интересных работ. Из них прежде всего следует отметить неопубликованный «Этнографический очерк преступлений и проступков во втором (следственном) участке Чебоксарского уезда» 5. Обработав текущую судебную статистику, Магницкий, систематизировал «преступления и про ступки», совершенные населением этого следственного участка. Работа состоит из 10 разделов. В них в основном обобщены те «проступки», которые в соответствии с действовавшим законодательством квалифицировались как правонарушения. Однако, вряд ли можно назвать этнографическими разделы «Преступления государственные», «Преступления против порядка управления», «Ослушание власти», «Присвоение власти». В них приведены единичные факты соответствующих правонарушений. Для изучения общественного быта чувашей особый интерес представляют разделы «Преступления против постановлений по службе государственной и общественной», «Преступления против имущества и доходов казны», «Преступления против общественного благоустройства и благочиния», «Преступления против прав семейственных». В. К. Магницкий привлекал церковные документы. Так, для написания статьи о статистике браков в 1866 г. он обработал книги брачных обысков Шуматовской церкви за 1803−1806 гг., 1841 г., 1847−1857 гг., 1884−1886 гг., обследовал всего данные о 491 обвенчанной паре6. Только подсчеты занимают 16 листов большого ф ормата7. Но материалы такого рода источников, относящихся к небольшой округе, он экстраполировал на чувашей вообще, чего в других работах, написанных по полевым данным, он не делал. Выписанные сведения из ревизских сказок 1748 г. также относятся к небольшой территории. Сочинения предшественников, собственные материалы, со общения корреспондентов — вот круг источников, которые лег ли в основу работ В. К — Магницкого об общественном и семей ном быте чувашей. Исследовательский интерес В. К. Магницкого к этой области начался в 1863 г., когда он приступил к работе в качестве следователя Чебоксарского уезда, т. е. после объявления крестьянской реформы. В общем русле повышенного интереса научной общественности России к общине Магницкий не мог пройти мимо нее. Д ля ясности мы считаем необходимым обратить внимание на некоторые особенности в условиях чувашской деревни, в которых Магницкий стремился разобраться. Известно, что общины некоторых соседних народов (русских, татар) были простыми, т. е. включали одно селение8. Наряду с ними встречались, и раздельные общины как следствие владения до реформы частями одного и того же населенного пункта разными помещиками: бывшие крепостные одного помещика составляли свою общину, другого — вторую н т.д. Так, в с. Б е ловолжское (Богородское) Чебоксарского уезда, в котором про живал В. К. Магницкий, согласно X ревизии (1858 г.) насчитывался 361 чел. обоего пола, после реформы оно делилось на 5 раздельных общин9. В родной для Магницкого Шуматовской общине Ядринского уезда было 41 поселение10. Встречались и такие примеры, когда деревня дробилась в составе двух и более общин. В частности, в общине № 16 Убеевской волости Ядринского уезда не было ни одного цельного селения, в нее входили только отдельные части нескольких деревень, другие части находились в иных общинах.

1. Андреев, Н. Поклон тебе, фольклорист и этнограф / Н. Андреев // Совет. Чувашия. — 1999. — 17 марта.

2. Магницкий, В.К. // Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1989. — С. 148−149.

3.Абашева, Д. В. Магницкий как фольклорист / Д. В. Абашева // Чувашский язык, литература и фольклор. — Чебоксары, 1974. — Вып. 4. — С. 369−375.