Эмоции и мышление

Министерство образования Российской Федерации Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет (Сибстрин) Кафедра СПиП Тема:

Эмоции и мышление Выполнил: Губанов П.А.

Студент 164 группы Проверил: Скибицкий Э.Г.

Новосибирск 2012

Введение

Проблемы эмоций и мышления изучаются в отечественной психологии уже многое время. Инициатором этих исследований был русский психолог O.K. Тихомиров. При обсуждении общих вопросов соотношения Эмоций и мышления выделяются два основных подхода — функциональный и системно деятельности.

Функциональный подход имеет давние философские традиции, которые можно резюмировать в следующей альтернативе: страсти берут верх над разумом человека, или же, напротив, разум берет верх над страстями. Психолог Г. Гарднер, развивая идею множественности видов интеллекта, выделяет интраличностный интеллект, который решает задачи самоуправления. Благодаря этому интеллекту, человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать эту информацию в своей деятельности. В концепции Дж. Майера и П. Саловея те же функции выполняет эмоциональный интеллект. Эти авторы считают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Так, эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, а грусть — дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных альтернатив.

Начало системно-деятельностному подходу к проблематике Эмоций и мышления было положено в работах Л. С. Выготского. Он ввел понятие динамической смысловой системы), которая представляет собой единство аффективных и интеллектуальных процессов. В работах А. Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, имеющая аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность. В рамках деятельностного подхода выработано представление, согласно которому в основе мыслительной деятельности лежит функциональная система интегрированных эмоциональных и познавательных процессов, в которой эмоции оценивают смысловые новообразования, получаемые в ходе целостно-интуитивной (эмоционально-образной) переработки предметного содержания. В этом подходе эмоции рассматриваются как внутренние системные составляющие продуктивного мышления, влияющие на ход и результат мыслительной деятельности.

В рамках системно-деятельностного подхода сформировалась смысловая теория мышления (Тихомиров). На основе этой теории возникли следующие направления исследовательской работы в области эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. Во-первых, это исследования условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Под интеллектуальными эмоциями понимаются эмоции, выступающие в роли внутренних сигналов от актуализированной познавательной потребности. Показана тесная связь интеллектуальных эмоций с процессами, происходящими на неосознанном и невербализованном уровне, т. е. с невербализованными операциональными смыслами. Под операциональным смыслом элемента понимается форма отражения тех его функций, которые выявляются при обследовании конкретных условий, в которых он находится. Эти исследования продолжаются в направлении изучения условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций на разных стадиях мыслительной деятельности — инициации, целеобразования, реализации. Во-вторых, специально исследуется роль эмоций в процессах целеобразования. Показано, что первой реакцией на познавательное противоречие является эмоциональная. Эмоциональная оценка противоречия вызывает актуализацию поисковой познавательной потребности, которая инициирует процесс целеобразования. Эмоции являются одним из основных механизмов порождения вербализованных замыслов и целей. В-третьих, ведутся исследования по мотивационно-эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. В частности, изучена эмоциональная регуляция мыслительной деятельности в условиях различной мотивации — внешней и внутренней. Показано, что существуют разные типы эмоциональной регуляции, характеризующиеся разным местом и ролью эмоций в системе регуляции мыслительной деятельности.

Роль эмоциональных процессов в регуляции деятельности возрастает при переходе от деятельности, определяемой внешней мотивацией, к деятельности с внутренней мотивацией. Основные феномены отчетливо проявляются при рассмотрении развития динамической смысловой системы. Так, на стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделяется предмет мыслительной деятельности познавательное противоречие. На стадии целеобразования нахождению принципа решения предшествует интеллектуальная эмоция. Это эмоциональное предвосхищение получило название эмоционального решения, поскольку у испытуемого появляется субъективное переживание того, что принцип решения найден, хотя идея еще не осмыслена и словесно не оформлена. Эмоциональное решение подготавливается постепенным нарастанием эмоциональной окраски определенного действия в процессе поиска. Возникает своего рода кумуляция всплесков эмоциональной активации. На стадии конкретизации принципа решения также возникают интеллектуальные эмоции при нахождении объективно верных действий. Выявлены конкретные механизмы функционирования интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Это эмоциональное закрепление тех элементов, которые приобретают операциональный смысл в ходе поиска. Этот механизм определяет избирательность на конкретных стадиях поиска решения.

Эмоции и их функции Эмоция (от лат. emoveo — потрясаю, волную) — эмоциональный процесс средней продолжительности, отражающий субъективнеое оценочное отношение к существующим или возможным ситуациям. Эмоции отличают от аффектов, чувств и настроений.

Точная оценка и выражение эмоций Экспериментально установлено, что способность детей распознавать эмоции с возрастом улучшается. Четырехлетние дети идентифицируют эмоции на лице в 50% случаев, шестилетние — в 75%. Некоторые эмоции распознаются раньше, другие — позднее. Так, правильная идентификация эмоций счастья и отвращения возможна уже в 4-летнем возрасте. Дети довольно быстро осваивают и слова, предназначенные для выражения эмоциональных состояний.

Возрастное развитие далеко не всегда приводит к повышению точности в распознавании эмоциональных состояний. Некоторые взрослые не в состоянии правильно оценивать собственные эмоции и нечувствительны к чужим эмоциональным состояниям. Они испытывают значительные трудности в распознавании чувств, выраженных на лицах других людей. Наблюдаются значимые индивидуальные различия как в способности выражать свои эмоции с помощью мимики, так и в способности выражать их с помощью слов. Людей, которые неспособны использовать эмоциональный лексикон для выражения эмоций и чувств, называют алекситимиками. Майер и Саловей отмечают, что алекситимики в значительной степени подвержены различным психосоматическим заболеваниям. В тех же случаях, когда взрослые люди при попытках выразить эмоции заменяют «эмоциональные слова» неэмоциональными, у них наблюдается ослабление эмпатии.

Индивидуальные различия наблюдаются не только в степени точности, с которой люди могут описывать эмоциональные состояния, но и в том, в какой степени они проявляют внимание к этим состояниям. Это может проявляться, в частности, в склонности сообщать окружающим о дистрессах, о различных физиологических симптомах в стрессогенных ситуациях и т. п.

Адаптивная регуляция эмоций Стремление и умение контролировать свои эмоции и управлять ими — важнейший аспект психического развития человека. Исследования показывают, что уже четырехлетние дети знают о возможности регулировать свои чувства. При этом они могут использовать различные стратегии. Майер и Саловей указывают на существование по крайней мере двух стратегий для регуляции познавательного опыта: познавательные («подумай», «оцени — не так все плохо») и поведенческие («пойди и сделай что хочется»). При этом отмечается, что и подростки, и дети 4−6 лет одинаково хорошо могут распознавать эффективные и неэффективные стратегии контроля эмоций.

Теория эмоционального интеллекта включает, и способность субъекта адекватно регулировать эмоции и чувства других людей. Эта способность позволяет добиться успеха в ораторском искусстве, актерском мастерстве и т. п. Кроме того, наличие этой способности позволяет успешно общаться с людьми, а также решать многие жизненные проблемы. Для обозначения крайней степени манипуляции чувствами других людей авторы используют термины «социопатия» или «макиавеллизм». Предполагается также, что «люди с харизмой» в меньшей степени прибегают к регуляции эмоций других людей. Эффективность той или иной стратегии регуляции эмоций зависит и от конкретных целей взаимодействия между людьми. Когда основная цель взаимодействия связана с помощью другим, выигрышной стратегией считается стремление сфокусироваться на их чувствах и минимизировать (в определенных ситуациях) проявление собственных эмоциональных состояний.

Применение знаний, основанных на эмоциях Майер и Саловей отмечают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Особенности этого воздействия зависят как от вида эмоций, так и от типа решаемых задач. Эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, грусть — дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных вариантов. Не соответствующее ситуации настроение может разрушить эффективное принятие решения. Предполагается также, что человек с развитым эмоциональным интеллектом обладает интуитивной способностью оценивать, какие когнитивные задачи могут решаться легче (с меньшим напряжением) в том или ином эмоциональном состоянии. Авторы указывают, что эмоция счастья повышает эффективность категоризации — например, при классификации явлений, не связанных с решаемой проблемой либо не имеющих к ней отношения. Эффективная категоризация такого рода помогает при поиске творческих решений. Счастливые люди более уверены в себе и проявляют больше упорства в попытках отыскать решение задачи.

Когда человек эмоционально возбуждён, его состояние сопровождается определёнными физиологическими реакциями: давление крови, содержание в ней сахара, частота пульса и дыхания, напряжённость мышц. В. Джемс и Г. Н. Ланге предполагали, что именно эти изменения и исчерпывают существо эмоций. Однако в дальнейшем было экспериментально показано, что эмоции всегда остаются, даже если исключить все их физиологические проявления, т. е. всегда оставалось субъективное переживание. Значит, необходимые биологические компоненты не исчерпывают эмоции. Тогда остаётся неясным, зачем же нужны физиологические изменения? Впоследствии выяснили, что указанные реакции существенны не для переживания эмоций, а для активизации всех сил организма для усиленной мышечной деятельности (при борьбе или бегстве), наступающей обычно вслед за сильной эмоциональной реакцией. На основании этого пришли к заключению, что эмоции осуществляют энергетическую организацию человека. Такое представление позволяет понять биологическую ценность врождённых эмоций. В одной из своих лекций И. П. Павлов пояснил причину тесных связей между эмоциями и мышечными движениями следующим образом:" Если мы обратимся к нашим отдалённым прародителям, то увидим, что там всё было основано на мускула. Нельзя себе представить какого-нибудь зверя, лежащего часами и гневающегося без всяких мышечных проявлений своего гнева. У наших предков каждое чувствование переходило в работу мышц. Например, когда гневается лев, то это выливается у него в форму драки, испуг зайца переходит в бег и т. д. И у наших предков всё выливалось так же непосредственно в какую-либо деятельность скелетной мускулатуры: то они в страхе убегали от опасности, то в гневе сами набрасывались на врага, то защищали жизнь своего ребёнка."

П. В. Симонов предложил концепцию, согласно которой эмоции представляют собой аппарат, включающийся при рассогласовании между жизненной потребностью и возможностью её удовлетворения, т. е. при недостатке или существенном избытке актуальных сведений, необходимых для достижения цели. При этом степень эмоционального напряжения определяются потребностью и дефицитом информации, необходимой для удовлетворения этой потребности. Однако в особых случаях, в неясных ситуациях, когда человек не располагает точными сведениями для того, чтобы организовать свои действия по удовлетворению существующей потребности, нужна иная тактика реагирования, включающая побуждение к действиям в ответ на сигналы при малой вероятности их подкрепления.

Перечисленные признаки эмоций, однако, в методологическом отношении служат весьма специальной задаче: они позволяют более или менее точно очертить круг явлений, которые автор этим словом называет. Сущность же эмоций может быть раскрыта только в конструктивном теоретическом анализе.

Для того чтобы лучше обозначить некоторые характерные особенности эмоций, сопоставим их сначала с мышлением.

В современной философской и психологической литературе эмоции и мышление рассматриваются как тесно связанные между собой, однако принципиально разнородные процессы. Правда, иногда пишут об «эмоциональном мышлении», но в смысле научной метафоры. (Имеется в виду, что «мышление превращается из рационального в собственно эмоциональное тогда, когда основная тенденция его приводит к включению чувств, желаний в свой процесс и результат, выдает эти субъективные моменты за объективные свойства самих независимых от сознания материальных вещей и связей»). При классификации психических явлений мышление традиционно объединяют с ощущениями, восприятиями и некоторыми другими внутренними деятельностями в группу познавательных процессов, а эмоция либо выделяют в самостоятельный разряд, либо «приплюсовывают» к воле.

Нам представляется, однако, что на самом деле между эмоциями и мышлением существует гораздо большая общность, чем между мышлением и ощущениями и восприятиями. «Чистые» ощущения и восприятия как деятельности «снятия» идеальных копий с действительности — это информационные процессы, которые служат основой для ориентировки живого организма в мире объективных предметов и явлений, но сами по себе его ни на какое поведение не мобилизуют. Очень своеобразно это проявляется, например, в поведении людей, страдающих непереносимой физической болью, после операции рассечения лобных долей (лоботомии). Обычно больные, как говорится, прежде не находившие себе места, после операции в значительной мере избавляются от страданий, хотя, впрочем, и совершенно парадоксальным образом. Вот как рассказывает об этом американский ученый Д. Вулдридж: «Один врач, беседуя с больной после операции, задал ей обычный в таких случаях вопрос, чувствует ли она облегчение боли. Он был уверен, что получит утвердительный ответ, так как больная явно выглядела после операции более спокойной и довольной. Поэтому врач был немало удивлен, услышав от больной, что боль не только не исчезла, но даже не уменьшилась. При дальнейших расспросах выяснился важный факт, что операция привела не к ослаблению самой боли, а к такому изменению в психическом состоянии больной, в результате которого боль перестала беспокоить ее, хотя сама по себе не прекратилась. Расспросы других больных показали, что этот результат типичен. Фронтальная лоботомия не устраняет неизлечимую боль, а только изменяет отношение к ней больного».

Описанный факт нельзя интерпретировать иначе, как в том смысле, что в результате лоботомии боль остается как органическое ощущение, но перестает вызывать общую эмоциональную оценку. Подобное «рафинирование» (от субъективного эмоционального компонента) ощущения боли приводит к тому, что больные перестают обращать на нее внимание.

Информация сама по себе никакой значимости не имеет: она приобретает ее в контексте потребностей субъекта. Эмоции и мышление — это внутренняя деятельность, в которой первичная информация о действительности подвергается определенной переработке, в результате чего организм (личность) получает «аргументы к действию».

Однако близость функций эмоций и мышления маскируется двумя обстоятельствами: абсолютизацией гносеологического аспекта человеческого мышления и традиционным феноменологическим отнесением к эмоциям не процессов, а одних их конечных «продуктов» — аффективных «волнений» и «телесных» изменений, легко доступных интроспекции или внешнему наблюдению.

Мышление Мышление — процесс моделирования систематических отношений окружающего мира на основе безусловных положений. Однако в психологии существует множество других определений.

Например — высший этап обработки информации человеком или животным, процесс установления связей между объектами или явлениями окружающего мира; или — процесс отражения существенных свойств объектов, а также связей между ними, что приводит к появлению представлений об объективной реальности. Споры по поводу определения продолжаются по сей день.

В патопсихологии и нейропсихологии мышление относят к одной из высших психических функций. Оно рассматривается как деятельность, имеющая мотив, цель, систему действий и операций, результат и контроль.

Мышление — высшая ступень человеческого познания, процесс отражения в мозге окружающего реального мира, основанный на двух принципиально различных психофизиологических механизмах: образования и непрерывного пополнения запаса понятий, представлений и вывода новых суждений и умозаключений. Мышление позволяет получить знание о таких объектах, свойствах и отношениях окружающего мира, которые не могут быть непосредственно восприняты при помощи первой сигнальной системы. Формы и законы мышления составляют предмет рассмотрения логики, а психофизиологические механизмы — соответственно, психологии и физиологии. С точки зрения физиологии и психологии, это определение является наиболее верным.

Мышление в своем истоке и в своем конечном пункте есть особый вид ориентировочной деятельности, цель которой — помочь человеку сделать «мир вне его» «миром для него», обеспечить наилучшее удовлетворение его потребностей. Оно так или иначе направлено на опознание ценностей, «того, что надо человеку». Гносеологичность мышления, познание им «мира в себе» лишь один из «моментов» рационального. В конце концов различение истины и заблуждения, необходимости и случайности может приобретать для человека аксиологический смысл различения добра и зла. Мышление способно выполнять аксиологическую функцию и самым непосредственным образом, путем дедуктивного категориального узнавания некоторых полезных и вредных для субъекта предметов и явлений. Можно предположить, что эта функция была первой и ведущей в «становящемся» мышлении на ранних этапах эволюции человека.

Классификация мышления В различных концепциях и отраслях психологии существуют различные типологии и классификации мышления. Чаще мышление делят следующим образом:

1. Теоретическое

1. Понятийное;

2. Образное;

2. Практическое:

1. Наглядно-образное;

2. Наглядно-действенное.

Основные формы

1.Понятие — отображенное в мышлении единство существенных свойств, связей и отношений предметов или явлений; мысль или система мыслей, выделяющая и обобщающая предметы некоторого класса по определённым общим и в совокупности специфическим для них признакам;

2.Суждение — это высказывание чего-либо о чем-то, утверждение или отрицание каких-либо отношений между предметами или явлениями, между теми или иными признаками их.

Иные словами, суждение — это форма мышления, при которой что-то утверждается или отрицается. Например, суждение «После молнии гремит гром» утверждает наличие определенной связи во времени между двумя явлениями в природе. Суждение может быть либо истинным, либо ложным. Например, суждение «Все планеты вращаются вокруг солнца» — истинное, а суждение «Все вы хорошо сдадите экзамен по психологии» — проблематичное. Всякое суждение притязает на истинность, но ни одно не является безусловной истиной. Поэтому возникает необходимость мыслительной и практической проверки суждения. Любая гипотеза — яркий пример необходимости проверять и доказывать высказанное суждение. Работа мысли над суждением, направленная на установление и проверку его истинности, называется рассуждением.

К суждениям мы приходим как непосредственно, когда в них констатируется то, что воспринимается («В аудитории довольно шумно», «Все дороги занесло снегом» и др.), так и опосредованным путем — через умозаключения.

Непосредственное суждение: «Мальчик ест яблоко». Опосредованное сужение: «Собака — животное».

Суждения могут соответствовать или не соответствовать действительности, поэтому различают суждения истинные, ложные (ошибочные) и предположительные.

Истинные суждения о каком-либо предмете есть знание об этом предмете. Например, «Ртуть — проводник электричества», «Москва — столица России».

Ложные, или ошибочные, суждения выражают незнание: «Дважды три — восемь».

Предположительными называются суждения, которые могут быть истинными или ложными, т. е. они могут соответствовать действительности, а могут и не соответствовать. Например, «Может быть, завтра будет дождь».

Иметь суждение — это значит что-либо утверждать или отрицать: «Этот стол — деревянный».

3.Умозаключение — (вывод) форма мышления, позволяющая человеку сделать новый вывод из ряда суждений. Иными словами, на основании анализа и сопоставления имеющихся суждений высказывается новое суждение.

Различают два основных вида умозаключений — индуктивные и дедуктивные, или индукцию и дедукцию.

Индукция — это умозаключение от частных случаев к общему положению. Индукция начинается с накопления разнообразных знаний об однородных предметах и явлениях, что дает возможность найти в них существенно сходное и существенно различное и опустить несущественное и второстепенное. Обобщая сходные признаки этих предметов и явлений, делают новый общий вывод, или заключение, устанавливают общее правило или закон. Например, известно, что золото, медь, железо, чугун плавки. Следовательно, из этих суждений мы можем получить новое общее суждение: «Все металлы плавки».

Дедукция — такое умозаключение, в котором вывод заключается от общего суждения к суждению единичному или от общего положения к частному случаю. Например, два суждения: «Все тела при нагревании расширяются» и «Воздух есть тело». Отсюда вывод (новое суждение): «Следовательно, воздух при нагревании расширяется».

Оба вида умозаключений — индукция и дедукция — тесно связаны друг с другом. Сложные процессы рассуждений всегда представляют собой цепь умозаключений, в которых оба вида выводов переплетаются и взаимодействуют.

Мышление и интеллект

Интеллект связан с мышлением, которое обрабатывает информацию из внешнего мира. Интеллект связан с мышлением в области решения задач, это совокупность умственных способностей, обеспечивающих успех познания.

Мышление формирует понятия, понимание их взаимосвязей, анализирует их, а это, в свою очередь — основа поведения, а значит — адаптации. При этом выбор поведения зависит от критичности мышления. Важно заметить, что поведение и мышление связаны только при решении определённой задачи, если её нет, поведение связано с другими механизмами. Например, поведение зависит от моральных ценностей.

Мышление связано с деятельностью, так как в её процессе сначала решается ряд задач, а потом умственный проект осуществляется на практике. Кроме того, существует творческое мышление.

Можно сделать умозаключение, что поведение и деятельность человека связаны с мышлением, поэтому под понятием «ум» мы определяем процесс мышления и его особенности.

Объективными методами с помощью эксперимента можно выделить компоненты, связанные с решением умственных задач, на основе чего его считают отдельным психическим процессом. Другие компоненты, участвующие в регуляции поведения, самостоятельно выделить нельзя. А понятие «интеллект» связано с попыткой психологическими тестами оценить умственные и творческие способности.

Теории о происхождении и наличии мышления у человека делятся на 2 группы. Представители первой считают, что интеллектуальные способности врождённые и неизменные. Одной из наиболее известных теорий первой группы является теория мышления гештальтпсихологии. Согласно второй группе, умственные способности развиваются в процессе жизни человека. Мышление зависит либо от внешних воздействий среды, либо от внутреннего развития субъекта, или же исходя из того и другого.

Что же касается эмоций, то сводить их только к «аффективным волнениям» и физиологическим реакциям столь же неверно, как, скажем, относить к процессу письма одни появляющиеся при этом буквы и слова. В действительности эмоции в качестве процесса есть не что иное, как деятельность оценивания поступающей в мозг информации о внешнем и внутреннем мире, которую ощущения и восприятия кодируют в форме его субъективных образов.

Характеристика эмоций как своеобразных оценок действительности или, точнее, получаемой информации о ней — общепризнанная точка зрения советских психологов, физиологов и философов. Но при этом под оценками чаще всего имеются в виду только «аффективные волнения», то есть уже «вынесенные оценки», «оценки-приговоры», а не оценки как действия оценивания.

Фактически же эмоции суть и то и другое, подобно тому как ощущения и восприятия — это и процессы формирования субъективных образов объективного мира, и сами эти образы, «продукты» указанных процессов. Эмоциональная деятельность заключается в том, что отраженная мозгом действительность сопоставляется с запечатленными в нем же постоянными или временными программами жизнедеятельности организма и личности.

По существу, так представлено возникновение эмоций и в ряде современных физиологических теорий организации поведения живого организма.

Согласно П. К. Анохину, например, «положительное эмоциональное состояние типа удовлетворения какой-либо потребности возникает лишь в том случае, если обратная информация от результатов происшедшего действия… точно совпадает с аппаратом акцептора действия». Наоборот, «несовпадение обратных афферентных посылок от неполноценных результатов акта с акцептором действия» ведет к отрицательной эмоции. При этом отметим, что в последних работах П. К. Анохина понятие акцептора действия трактуется очень широко, охватывая и врожденные человеческие потребности. Так, он пишет, что у новорожденных «для принятия молока акцептор результата действия к моменту рождения бывает готов… Сравнительный аппарат у новорожденных также готов»

Механизм возникновения эмоций мышление интеллект эмоция Рассуждая о механизме возникновения эмоций, большинство физиологов, как правило, определяют эмоцию с точки зрения эффекта, произведенного сопоставлением, неправомерно вынося само сопоставление за скобки эмоционального процесса. Между тем «аксиологическое сопоставление», то есть оценивание действительности с точки зрения потребностей, планов индивидуумов, составляет самую суть его. Иногда задаются вопросом (П. В. Симонов): почему, собственно, возникли эмоции, почему природа «не могла обойтись» одним разумом, мышлением? Да потому, что древние эмоции и были пред формой мышления, выполнявшей самые простые и самые жизненно необходимые его функции. Эмоция «заинтересованно», «пристрастно» оценивает действительность и доводит свою оценку до сведения организма на языке переживаний. Поэтому она открывает возможность своеобразных умозаключений о том, как следует себя вести, уже для животных, у которых нет собственно интеллектуальной деятельности.

Проанализируем, например, такое наблюдение этологов. Самец небольшой рыбки колюшки одевается во время брачного сезона в яркий наряд; при этом брюшко у него становится ярко-красного цвета. В это время он вступает в драку с каждым самцом своего вида, оказавшимся на его территории. Как же он воспринимает другого самца? Простые и изящные опыты показали, что самец реагирует на продолговатый предмет, красный снизу. «Достаточно кусочка пластилина, напоминающего по форме веретено и окрашенного в красный цвет снизу, чтобы вызвать свирепое нападение».

Это типичный пример реакции животного на так называемый «релизер», или ключевой раздражитель, поведение, в котором нет ни грана интеллектуальности. Тем не менее по своей структуре оно изоморфно логической дедукции: «Все продолговатые предметы красные снизу — мои враги» (большая посылка). «Этот предмет продолговат и красен снизу» (малая посылка). «Следовательно, он мой враг» (умозаключение).

Эмоции, подобно мышлению, в своих сопоставлениях нередко опираются на продукты своего прежнего функционирования. Если мышление создает понятия, то пережитые эмоции ведут к возникновению эмоциональных обобщений. Общий эмоциональный элемент может некоторым образом заменить логическую общность". В этом случае общность заключается «не в каком-то неизменном или повторяющемся признаке… а скорее в окраске или, если угодно, в тональности, общей определенным представлениям и воспринимающейся субъектом как нечто присущее всем этим представлениям».

В связи со сказанным может возникнуть вопрос: если эмоции и мышление одинаково основаны на сопоставлениях, то в чем тогда их различие? Оно, на наш взгляд, состоит в том, что при словесно-логическом мышлении сопоставляются либо одни образы объективной действительности и понятия о ней, либо (при аксиологическом подходе) те же образы и понятия, с одной стороны, и «идея потребности» — с другой. Так что процесс в этом случае развертывается главным образом на уровне корковых связей, преимущественно второсигнальных. Эмоциональный же процесс всегда в большой мере вовлекает в сферу своего действия и подкорку, «нижние этажи» мозга. «Те же древние струны, — пишет по этому поводу С. Л. Рубинштейн, — которые вибрировали в связи с примитивными инстинктами животного, продолжают вибрировать и звучать резонируя в самых глубинах организма, под воздействием подлинно человеческих потребностей и интересов»

Достаточным для того, чтобы, признав сходство процессов мышления и эмоций, не ставить между ними знака равенства. Следует, однако, отметить, что любое противопоставление мышления эмоциям вообще имеет смысл лишь постольку, поскольку мы выделяем в мышлении исключительно его рациональный, преимущественно словесно-логический механизм. Мышление же, взятое в целом со всеми его не только осознаваемыми, но и неосознаваемыми компонентами, противопоставить эмоциям вообще невозможно. В. И. Ленин писал: «…без „человеческих эмоций“ никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины». Понимание этого ленинского положения в советской психологии долгое время ограничивалось представлениями об участии эмоций в мотивации мыслительной деятельности. На самом деле, однако, эмоции, как это показали интереснейшие исследования О. К. Тихомирова, не только активизируют мыслительные процессы, но, входя в их структуру, выполняют роль эвристик.

Так, при решении испытуемыми шахматных задач ходы, открывающие путь к правильному решению, как бы эмоционально притягивали к себе решающего, возвращали его внимание к себе вновь и вновь даже тогда, когда расчет вариантов долго отбрасывал их как негодные. Эмоции, по образному сравнению исследователя, в процессе поиска правильного решения выполняли ту же роль, что слова «тепло» и «холодно» в известной детской игре на поиск спрятанного предмета1. Данные других авторов, преимущественно математиков, указывают на первостепенную эвристическую роль эстетических эмоций. При этом есть основания думать, что эстетическая эмоциональная оценка зиждется на интуитивном постижении человеком степени объективной целесообразности соотношения элементов воспринимаемого объекта, соответствия его формы его назначению.

Проанализировав целый ряд других подобных фактов, тот же автор в заключение пишет: «Происходит на первый взгляд парадоксальное явление… Законы передачи усилий, законы распределения сил и напряжений являются объектом изучения „физики“. Вместе с тем… они становятся объектом эмоционально-эстетического познания… Очевидно, где-то в глубинах человеческой психики, на каком-то определенном уровне возникает сложное „наложение“, слияние логически воспринятой информации о тектонических закономерностях… и тех эмоциональных переживаний, которые формируют критерий прекрасного»

В этом высказывании неудачна только ссылка на логически воспринятую информацию: ведь сам автор выше показал, что как раз осознанно учитывать тектонические закономерности древние греки не могли. Речь, очевидно, должна идти о другом, а именно, что эталоны прекрасного, отражающие объективные. тектонические закономерности, могли непроизвольно сформироваться у людей в процессе их предшествующей многовековой созидательной деятельности, подобно тому как, по словам В. И. Ленина, в практической деятельности сформировались фигуры силлогизма, запечатлелись аксиомы. На основании изложенного можно высказать предположение, что эстетическое оценивание как бы осуществляет гносеологический акт посредством аксиологического: специфическим, субъективно переживаемым «добром» (красотой) благодаря ему оказывается такое сочетание элементов какой-либо системы, которое лучше всего соответствует объективным закономерностям целесообразного.

Эстетическое чувство, говоря словами С. Л. Рубинштейна, «уже не просто вызывается предметом, оно не только направляется на него, оно по-своему познает его собственную сущность». Возможно, именно на уровне «первобытных» эстетических чувств единый «ствол» эмоционально-оценочной деятельности древнего прачеловека постепенно выбросил из себя мощную ветвь рационального мышления, продолжая в то же время и сам расти ввысь. Как бы там ни было, но эмоции и мышление современного человека — это, образно говоря, два ответвления одного дерева: эмоции и мышление имеют одни истоки и тесно переплетаются.

Почему же эмоции и после возникновения мышления не были «сняты» им, а продолжают сохранять свое самостоятельное значение?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде всего вспомнить о двойственной, психофизиологической природе эмоций. Они не просто отражают соответствие или несоответствие действительности нашим потребностям, установкам, прогнозам, не просто дают оценки поступающей в мозг информации о реальном. Они одновременно функционально и энергетически подготавливают организм к поведению, адекватному этой оценке. По словам П. К. Анохина, «решающей чертой эмоционального состояния является его интегративность. Эмоции охватывают почти весь организм… производя почти моментальную интеграцию (объединение в одно целое) всех функций организма». Благодаря эмоциям «организм непрерывно остается в русле оптимальных жизненных функций»

Мышление и эмоции Мышление и эмоции — изучаются в отечественной психологии в рамках психологической теории деятельности А. Н. Леонтьева. Инициатором этих исследований был O.K. Тихомиров. Существенный вклад в разработку данной темы внесли И. А. Васильев, В. А. Поплужный, В. Е. Клочко и О. С. Копина. При обсуждении общих вопросов соотношения Э. и м. выделяются два основных подхода — функциональный и системно-деятельностный. Функциональный подход имеет давние философские традиции, которые можно резюмировать в следующей альтернативе: страсти берут верх над разумом человека, или же, напротив, разум берет верх над страстями. Амер. психолог Г. Гарднер, развивая идею множественности видов интеллекта, выделяет интраличностный интеллект, который решает задачи самоуправления. Благодаря этому интеллекту, человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать эту информацию в своей деятельности. В концепции Дж. Майера и П. Саловея те же функции выполняет эмоциональный интеллект. Эти авторы считают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Так, эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, а грусть — дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных альтернатив. Роль эмоциональных процессов в регуляции деятельности возрастает при переходе от деятельности, определяемой внешней мотивацией, к деятельности с внутренней мотивацией. Основные феномены отчетливо проявляются при рассмотрении развития динамической смысловой системы. Так, на стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделяется предмет мыслительной деятельности познавательное противоречие. В рамках системно-деятельностного подхода сформировалась смысловая теория мышления. На основе этой теории возникли следующие направления исследовательской работы в области эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. Во-первых, это исследования условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Под интеллектуальными эмоциями понимаются эмоции, выступающие в роли внутренних сигналов от актуализированной познавательной потребности. Показана тесная связь интеллектуальных эмоций с процессами, происходящими на неосознанном и невербализованном уровне, т. е. с невербализованными операциональными смыслами. Под операциональным смыслом элемента понимается форма отражения тех его функций, которые выявляются при обследовании конкретных условий, в которых он находится. Эти исследования продолжаются в направлении изучения условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций на разных стадиях мыслительной деятельности — инициации, целеобразования, реализации. Во-вторых, специально исследуется роль эмоций в процессах целеобразования. Показано, что первой реакцией на познавательное противоречие является эмоциональная. Эмоциональная оценка противоречия вызывает актуализацию поисковой познавательной потребности, которая инициирует процесс целеобразования. Эмоции являются одним из основных механизмов порождения вербализованных замыслов и целей. В-третьих, ведутся исследования по мотивационно-эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. В частности, изучена эмоциональная регуляция мыслительной деятельности в условиях различной мотивации — внешней и внутренней. Показано, что существуют разные типы эмоциональной регуляции, характеризующиеся разным местом и ролью эмоций в системе регуляции мыслительной деятельности. На стадии целеобразования нахождению принципа решения предшествует интеллектуальная эмоция. Это эмоциональное предвосхищение получило название эмоционального решения, поскольку у испытуемого появляется субъективное переживание того, что принцип решения найден, хотя идея еще не осмыслена и словесно не оформлена. Эмоциональное решение подготавливается постепенным нарастанием эмоциональной окраски определенного действия в процессе поиска. Возникает своего рода кумуляция всплесков эмоциональной активации. На стадии конкретизации принципа решения также возникают интеллектуальные эмоции при нахождении объективно верных действий. Выявлены конкретные механизмы функционирования интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Это эмоциональное закрепление тех элементов, которые приобретают операциональный смысл в ходе поиска. Этот механизм определяет избирательность на конкретных стадиях поиска решения. Эмоциональное наведение в случае неуспеха обеспечивает возврат поиска к ранее эмоционально окрашенным элементам. Такой возврат осуществляется по смысловым связям, а интеллектуальная эмоция является сигналом адекватного возврата. Эмоциональная коррекция обеспечивает сдвиг зоны поиска в др. область под воздействием интеллектуальных эмоций. В более широком значении под эмоциональной коррекцией понимается приведение общей направленности и динамики мыслительного поиска в соответствие со смыслом ситуации, определяемым познавательной потребностью.

Заключение

Таким образом, на пути к исследованиям проблем Эмоций и мышления с самого начала встает принципиальной важности вопрос о том, какая фактическая ценность скрывается за признаваемой ценностью переживаний, за человеческим влечением к некоторым из них. Кое-что видно сразу. Нет, например, сомнения в том, что ценность определенным эмоциям могут придавать нравственные соображения. Более того, нравственные установки личности вообще все проникающие, очевидно, в той или иной мере они сказываются на оценке человеком любого своего переживания. Поэтому далеко не всякая однажды пережитая человеком приятная эмоция может стать в дальнейшем объектом его специальных поисков. Но в то же время ясно и другое: отнюдь не один лишь нравственный момент определяет ценностное отношение индивидуума к своим собственным эмоциям. И не он в данном случае главный (вспомним о ценности «сильных ощущений» в воспоминаниях Н. М. Амосова). Многие эмоции чем-то привлекательны сами по себе. Чем же? Как объяснить их притягательность?

Конечно, на первый взгляд такие вопросы могут показаться просто странными, а ответ на них очевидным. Ведь мы сами, говоря в начале параграфа о феноменологии эмоций, приводили слова Э. Клапареда о том, что эмоция «содержит свою значимость в себе». Значит, она приятна потому, что приятна. И является бесценной по той же причине. Не станем, однако, спешить с «очевидными» ответами. Ведь долгие годы ответ на вопрос о том, почему у собаки текут слюни, когда она видит пищу, тоже казался совсем «детским». Но если отнестись к поставленным выше вопросам серьезно, то они должны, прежде всего, актуализировать в памяти мысль о философских и психологических теориях, получивших название гедонизма. Ведь именно гедонисты рассматривали эмоции не только как важные, но даже как единственные мотивы нашего поведения, а следовательно, как решающие жизненные.

Посмотрим же, что представляют собой эти теории и не следует ли, хотя бы частично, пересмотреть наше отношение к ним?

По ряду вопросов о внутренней структуре, функциях и другим особенностям эмоций до сих пор нет единого мнения. Существует целый ряд теорий, пытающихся дать свои ответы на эти вопросы — например, биологическая теория Дарвина.

1. Еникеев М. И. Общая и социальная психология: учебник для вузов. — М.: НОРМА: ИНФРА-М, 1999. — 612 с.

2. Годфруа Ж. Что такое психология: в 2 т.. Т.1/пер с фр. Алипова Н. Н.; под ред. Аракелова Г. Г. — 2-е изд., стер. -М. :Мир, 1996. -492 с.

3. Маклаков А. Г. Общая психология: учеб. Пособие для вузов. — СПб. :Питер, 2000. — 582 с.

4. Немов Р. С. Психология: учебник для высш. пед. учеб. Заведений: в 3 кн. Кн. 1: Общие основы психологии. — 3-е изд. — М.: Владос, 1998. -688 с.

5. Крысько В. Г. Психология и педагогика: схемы и комментарии. — М.: ВЛАДОС, 2001. -368 с.