Конец польской Речи Посполитой

Происки консервативной партии и вмешательство России.

Вожаки консервативной партии Щасный, Потоцкий и Северин Ржевуский, пребывавшие в Вене, после провозглашения конституции 3 мая уехали в Яссы и здесь завязали переговоры сначала с Потемкиным, а потом с Безбородко о ниспровержении порядка, введенного четырехлетним сеймом. Когда об этом получены были известия в Польше, сейм постановил пригласить их возвратиться в отечество и принести присягу новой конституции. Потоцкий и Ржевуский прислали дерзкий ответ, в котором сейм называли наговором, новую конституцию преступлением и гробом вольностей. Вслед за тем по приглашению Екатерины они отправились в Петербург, куда вскоре за ними прибыл и гетман Бранницкий под предлогом устройства имущественных дел своей жены, наследницы Потемкина. На совещании с русским правительством было условлено завязать конфедерацию против новшеств, введенных четырехлетним сеймом, и обратиться за помощью к России, гарантировавшей прежний строй Речи Посполитой. При участии генерала Попова составлен был и самый акт конфедерации и обращения ее к России, под которым подписалось 11 человек. С своей стороны русское правительство приготовило декларацию касательно вмешательства своего в польские дела. Декларация обвиняла последний сейм в нарушении трактатов, в негостеприимстве по отношению к русской армии, в преследовании русских подданных, в незаконном извращении республиканского строя и т. д. и объявляла, что императрица, внимая желаниям конфедерации большого числа поляков знатного рода и высокого положения, посылает свои войска в пределы Польши для восстановления прав и прерогатив республиканских. Эту декларацию русское правительство предъявило польскому министру иностранных дел в мае 1792 г., непосредственно после того, как Франция объявила войну Австрии, и, связав ее по рукам и ногам, предоставила свободу действия России. Почти одновременно с вручением декларации 100 тыс. русского войска вступило в пределы Польши.

Образование Тарговицкой конфедерации; вступление русских войск в Польшу.

Вместе с русским войском прибыли и вожаки консервативной партии. 19 мая в Тарговице, местечке Брацлавского воеводства на р. Синюхе, они огласили составленный ранее акт конфедерации. По этому акту конфедераты соединялись под знаменем католической веры, равенства всей шляхты, а не только одной оседлой, целости границ государства и республиканской формы — против наследственности престола и конституции 3 мая; для освобождения Речи Посполитой от угнетателей взывали к помощи императрицы. Всех конфедератов, выступавших от имени всего государства, было первоначально только 14.

Польша застигнута была врасплох этими событиями; против русской армии она могла выставить только два отряда по 16 тыс. человек с небольшим, которые естественно принуждены были отступать пред неприятелем, подавлявшим их численностью. В затруднительном положении Польша обратилась к своему союзнику — Пруссии. Но ФридрихВильгельм отвечал, что он не считает себя обязанным спасать Польшу от последствий введения новой конституции, сделанного без его ведома и участия. Тогда король Станислав-Август обратился к самой Екатерине и пытался умилостивить ее предложением польского престола цесаревичу Константину под условием сохранения конституции 3 мая. Екатерина отвечала, что она не отступится от своего намерения, что ее можно умилостивить единственно покорностью и присоединением к конфедерации, составившейся в Тарговице. Станислав-Август исполнил желание императрицы и присоединился к конфедерации. После того маршалки сейма, записав протест против поступка короля, уехали за границу; их примеру последовали Коллонтай, Игнатий и Станислав Потоцкие и другие; а главнокомандующий польскими войсками королевский племянник Иосиф Понятовский и около двухсот генералов и офицеров подали в отставку. Войско осталось без вождей, и война таким образом кончилась сама собою. Русские войска вступили беспрепятственно в Варшаву и расставили караулы в королевском замке. Канцлер Малаховский получил приказ не прилагать печати ни к одному документу без разрешения русского резидента Булгакова.