В заключение можно сказать, что Геродиан был приверженцем политического строя, где император является первым среди равных сенаторов. Однако наблюдая современные ему реалии не из сенатской среды, он далеко не всегда находится под влиянием сенатских традиций, соответственно относясь к институту императорства с повышенным почтением [2, с. 169].
При содержащихся неточностях в его произведении и расхождении изложения событий с современными ему сенаторами историками Дионом Кассием и Марием Максимом [2, с. 169; 171−172], его нельзя обвинить в грубой фальсификации или сознательной перетасовке событий, исходя из того среза общества, из которого он черпал свои сведения.
В этом и содержится их ценность. Он видит и отмечает важные вехи упадка устойчивости принципата, заключавшиеся в выведении роли армии в качестве самостоятельного игрока на политическую арену, с избранием императоров из собственной среды.
А также отмечает пагубность назначения подростков и молодых людей императорами, что косвенно обозначает его симпатии Римской республике и ее законам, запрещавшим избираться консулам моложе 41 года.
Социальные стереотипы Геродиана усвоившие принципат, еще не видят наступления эпохи домината, хотя и выражают глубокое беспокойство институтом императорства.
