Дворянское общество и государственная власть николаевской России: проблемы воспитания и образования

Актуальность темы

обусловлена все возрастающим интересом к истории взаимоотношений между властью и российским обществом, в том числе в вопросах культурной жизни. Важнейшим же средством воспроизводства, развития и распространения культуры в различных социальных слоях, фокусирующим на себя позицию государства и взгляды представителей общественности, является сфера образования и воспитания. Высшая, средняя и начальная школа являются одновременно и государственным, и общественным институтом, способствующим складыванию культурного потенциала общества. Сложный процесс взаимодействия просвещения, властных структур и общественной мысли в России во многом определял направление развития нашей страны в новое и новейшее время, причем не только культурного, но и хозяйственного, и политического. Этот процесс протекал в различных формах в разные периоды времени, каждый из которых налагал на него свою специфику.

Для составления комплексной картины жизни русского общества в период царствования Николая I, как и в другие исторические эпохи, необходимо исследование условий, в которых протекала практическая деятельность российской школы, осуществлялась политика правительства в области народного просвещения и высшего образования. Для дореформенной России важнейшим фактором, определявшим государственную образовательную политику и реалии школьного дела, было их тесное взаимодействие с интересами господствующего «благородного» сословия, со взглядами представителей этого сословия на просвещение и воспитание тех, кто принадлежал к дворянству, и всех тех, кто не имел дворянского статуса. Общественная мысль, прежде всего, дворянская, и правительственный курс в николаевской России 1825−1855 гг. нигде так тесно не переплетались, как в вопросах образования, что неизбежно вызывает научный интерес к теме такого их взаимодействия как важнейшей составляющей более общей проблемы отношений #: власти и общества.

Активный поиск современных путей модернизации российской системы образования в содержательном и организационном плане не может происходить без опоры на анализ накопленного опыта, учета ошибок и достижений. Очевидная злободневность, конечно, не определяет полностью, но без сомнения еще раз подчеркивает научную значимость изучения истории взаимодействия власти и общества в такой важной сфере жизни как образование и воспитание. Это обстоятельство также актуализирует объективную потребность в историческом осмыслении прошлого с тем, чтобы найти такие стороны образовательной политики государства прошедших эпох, которые могут быть учтены при анализе настоящего и разработке прогноза будущего.

Объектом исследования в диссертационной работе являются те общественные отношения, которые находят свое выражение в процессе образования и воспитания как средстве трансляции или трансформации социального, политического, культурного опыта.

Предмет исследования — позиция дворянского общества и политика ф государственной власти по проблемам образования и воспитания в дореформенной николаевской России.

Хронологические рамки диссертационной работы — 1825−1855 годы. Начальная хронологическая граница обусловлена датой вступления на престол Николая I. Оно сопровождалось столь драматическими событиями, уроки которых не могли не привести к серьезным переменам правительственной политики, в том числе в области культуры и просвещения. Конечная хронологическая грань определена воцарением Александра II, ознаменовавшим начало совершенно новой эпохи реформ, что определило адекватное времени изменение позиции власти и различных общественных слоев к проблемам образования и воспитания.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Российской империи в период правления императора Николая I. При этом не затрагивались специально национальные окраины, территории Финляндии и Царства Польского, в связи с тем, что политика правительства в области образования, проводившаяся в этих районах, заметно отличалась от той, которая проводилась в большинстве губерний страны, особенно с преобладанием русского населения.

Степень научной разработанности темы. В изучении темы отношения дворянского общества и государственной власти николаевской России к проблемам образования и воспитания можно выделить следующие периоды: 1) с 60−70-х гг. XIX в. до октября 1917 г.- 2) 1917; конец 1980;х гг.- 3) с начала 1990;х гг. по настоящее время.

Негативное отношение к николаевскому правлению в эпоху реформ Александра II и пореформенные десятилетия XIX века со стороны либерально настроенного большинства научного сообщества не позволило историкам того времени дать объективной оценки предшествовавшей эпохи. Это касалось, в частности, и характеристики политики в области народного образования. Весьма показательна в этом отношении книга А. Н. Пыпина «Исторические очерки. Характеристика литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов», вышедшая в свет в 1873 году, в которой впервые в исторической науке был употреблен сам термин «официальная народность"1.

Одной из основных составляющих системы «официальной народности» называлась «организация народного просвещения». Пыпин полагал, что русское правительство постоянно старалось стеснить ход народного образования, за исключением кратковременных периодов. Предвзятое отношение к правительственной политике не позволило автору правильно оценить успехи в развитии просвещения, заставляло сводить все положительные явления в.

1 Пыпин А. Н. Исторические очерки. Характеристика литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов. СПб., 1873. С. 17. этой сфере либо к частным случаям, либо к западному влиянию. Эта точка зрения оказалась достаточно долговечной, поддерживалась не только дореволюционными либералами, но и получила развитие в советской историографии, продолжая бытовать вплоть до настоящего времени.

Книга М. К. Лемке «Николаевские жандармы и литература», появившаяся три десятилетия спустя, была вполне выдержана в духе сходной с пы-пинской методологии. В самом ее начале автор подчеркивает, что «по воцарении Николая просвещение перестало быть заслугою, стало преступлением в глазах правительства"1. Вся книга Лемке, которая остается популярной и доныне, строится способом постоянного «нагнетания» негативных оценок правительственной политики путем подбора соответствующих фактов, подтверждающих концепцию автора: 1826 г. — учреждение III Отделения, 1827 г.

— рескрипт Николая I о сословности в образовании, 1828 г. — Цензурный устав, 1830−1831 гг. — подавление Польского восстания, 1831 г. — создание особого Комитета по цензуре и т. д. Хотя подобные факты имели место, но вместе с тем они не передают развития системы народного образования в целом.

Одним из наиболее полных отражений либеральной концепции традиционно считается книга Г. А. Джаншиева «Из эпохи великих реформ», вышедшая в 1891 г. Джаншиев критически воспринимал николаевскую эпоху, видя в ней всего лишь контрастный фон для реформ Александра II. С этих позиций он рассматривал и историю университетов первой половины XIX в. «Едва ли в какой отрасли государственного управления, — пишет Джаншиев,.

— система форменной или официальной лжи была доведена в николаевское время до такой степени законченности, как в области университетского преподавания и научного исследования"2.

1 Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература 1826−1855 годов. СПб., 1908. С. 2.

2 Джаншиев Г. А. Из эпохи великих реформ. Изд. 8-е. М., 1900. С. 237−238, 243−244.

Определенной реакцией на «разоблачительные тенденции» историков-либералов явились апологетические труды М. А. Богдановича и Н.К. Шиль-дера1, попытавшихся привлечь богатый материал, как опубликованный, так и архивный, для защиты пошатнувшегося авторитета императоров Александра Г и Николая I. В их книгах активно использовались материалы Министерства народного просвещения, много внимания было уделено и правительственной политике в области образования и воспитания.

Разработка общих критериев оценки просвещения в России шла параллельно с огромной и трудоемкой работой по истории народного образования, отдельных типов учебных заведений. Еще в николаевское время было положено начало изучению истории учебных заведений отдельных округов, л губерний, городов, которое было продолжено в последующие десятилетия. Были предприняты попытки создания хронологических справочников возникновения учебных заведений России3.

Интересные работы созданы по мероприятиям правительства Николая I, направленным на распространение грамотности среди отдельных сосло.

1 Богданович М. А. История царствования императора Александра I и России в его время. СПб., 1869−1871. Т. 1−6. Шильдер Н. К. Император Александр I, его жизнь и царствование. 2-е изд. СПб., 1894−1905. Т. 1−4. Он же. Император Николай I, его жизнь и царствование. СПб., 1903. Т. 1−2.

2 Воронов А. С. Историко-статистическое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа с 1715 по 1828 год включительно. СПб., 1849- Его же. Историко-статистическое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа с 1829 по 1853 год. СПб., 1854- Сухомлинов М. И. Заметки об училищах и народном образовании в Ярославской губернии // ЖМНП. 1863. Ч. 117. № 1- Варенцов В. Г. О состоянии народной грамотности в Самарской губернии // Памятная книжка Самарской губернии за 1863−1864 гг. Самара, 1864- Феоктистов Е. М. Материалы для истории просвещения в России. Магницкий. СПб., 1865- Столетие Московской 1-й гимназии. 1804−1904 / Сост. И. О. Гобза. М., 1903; Афанасьев П. А. Школы среди инородцев Казанского края до Н. И. Ильминского // ЖМНП. 1913. Новая серия. Ч. 48. № 12.

3 Лебедев Н. А. Исторический взгляд на учреждение училищ, школ, учебных заведений и ученых обществ, послуживших к образованию русского народа с 1025 по 1855 год. СПб., 1875. вий, в т. ч. государственных и удельных крестьян1. По церковным учебным заведениям вышло исследование Б.В. Титлинова2. Была обобщена история гимназического образования и других средних учебных заведений3. Полезный труд Е. П. Карновича раскрывает состояние статистики просвещения в России в середине XIX в.4.

В течение последней трети XIX в. плодотворно работал над проблемами народного образования М. И. Сухомлинов. Он считал, что создание в начале XIX в. целой системы учебных заведений от университетов до приходских училищ «открыло путь для развития народной образованности и дало верный залог для ее безостановочного движения"5.

Особенно активно разрабатывалась история университетов. Авторами трудов, приуроченных, как правило, к различным юбилеям вузов, выступали, как правило, сами университетские профессора. Первая попытка такого рода была предпринята в 1844 г. ректором Петербургского университета П. А* Плетневым6. В 1855 г. С. П. Шевырев издал труд, посвященный столетию Московского университета7. Отметим также исследования В. В. Гри.

Q — горьева о Петербургском университете, М.Ф. Владимирского-Буданова об.

1 Раев А. О мерах к распространению образования между государственными и удельными крестьянами // ЖМГИ. 1860. Кн.75. № 9−11. Отд.2.

2 Титлинов Б. В. Духовная школа в России в XIX столетии. К столетию духовно-учебной реформы 1808-го года. Вильна, 1908;1909. Вып.1−2.

3Шмид А. История средних учебных заведений в России. СПб., 1878- Але-шинцев А. Сословный вопрос и политика в истории наших гимназий в XIX в. СПб., 1908; Он же. История гимназического образования в России (XVIII-XIX вв.) СПб., 1912.

4 Карнович Е. П. О разработке статистики народного просвещения в России. СПб, 1863.

5 Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. СПб, 1889. Т.1. С. 1−2.

6 Плетнев П. А. Первое двадцатипятилетие Императорского Санкт-Петербургского университета. СПб, 1844.

7 Шевырев С. П. История имп. Московского университета, написанная к столетию его юбилея. 1755−1855. М, 1855. л.

Григорьев В. В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых пятидесяти лет его существования. СПб, 1870. университете Св. Владимира в Киеве1, Н. Н. Булича, Н. П. Загоскина о Казанл ском и К. К. Фойгта, Д. И. Баганея о Харьковском университетах. Без преувеличения можно сказать, что эти труды сохранили свое значение вплоть до настоящего времени, тем более что в них опубликовано большое количество архивных источников.

Первый обобщающий труд по истории российского высшего образования принадлежит перу B.C. Иконникова3. Его статья, опубликованная в 1876 г. в связи с началом очередного обсуждения университетского вопроса, по справедливости считается до сих пор одним из лучших исследований. Автор полагал, что «образовательная система стояла на первом плане в деятельности каждого нового правительства: так было в 1802 и 1835 гг.», в то же время он указывал, что сама правительственная политика в разные периоды была подвержена постоянным колебаниям. Постоянно менявшие друг друга различные системы в области народного образования «не имели в себе строгого научного характера. Руководимые посторонними целями и создаваемые в эпохи политических перемен, они падали при первом прикосновении нового духа времени"4.

В книге П. Ферлюдина «Исторический обзор мер по высшему образованию в России» был умело подобран и систематизирован фактический материал, дающий читателю общее представление о ходе развития высшего.

1 Владимирский-Буданов М. Ф. История университета Св. Владимира. Киев, 1884. л.

Булич Н. Н. Из первых лет Казанского университета. Казань, 1887. Т. 1. Загоскин Н. П. История императорского Казанского университета за первые сто лет его существования. 1804−1904. Казань, 1904. Т. 1−4. Он же. Биографический словарь профессоров и преподавателей имп. Казанского университета за 100 лет (1804−1904). Казань, 1904; Фойгт К. К. Историко-статистические записки об имп. Харьковском университете и его заведениях от основания университета до 1859 г. Харьков, 1859- Багалей Д. И. Опыт истории Харьковского университета. По неизданным материалам. Харьков, 1890. Т. 1.

3 Иконников B.C. Российские университеты в связи с ходом общественного образования // Вестник Европы. 1876. № 9−11.

4 Вестник Европы. 1876. № Ц. с. 128−129, 90. образования в России1. Несмотря на несколько компилятивный характер этой книги, представляющей собой во многом переложения исследований М. И. Сухомлинова, B.C. Иконникова, М.Ф. Владимирского-Буданова и др. в ней содержится и ряд интересных наблюдений самого автора.

С общим развитием исторической науки в начале XX в., история высшего образования стала все в большей степени изучаться как некий поступательный процесс, имевший свои закономерности развития, в основе которых лежал уровень правового развития общества. В концентрированном виде эта концепция была изложена П. Н. Милюковым в статье для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и развернута в работах университетских преподавателей: Б. Б. Глинского, В. Е. Якушкина, В. А. Воробьева и др.

Разделяя точку зрения либеральных историков о волнообразном характере правительственной политики в области народного образования, И. Н. Бороздин не видел каких-либо положительных ее результатов. По его мнению, нигде так ярко не сказались, так типично не отразились все волнообразные движения правительственной политики, как на жизни и судьбах высшей школы. Периоды громко провозглашаемых, по большей части остававшихся в теории либеральных начинаний сменялись периодами очевидной и открытой реакции, ознаменованными не столько заботами правительства о просвещении, сколько «борьбой с просвещением"3.

1 Ферлюдин П. Исторический обзор мер по высшему образованию в России. Саратов, 1894.

2 Милюков П. Н. Университеты в России // Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. СПб., 1902. Т. 62- Глинский Б. Б. Университетские уставы (1755−1804) // Исторический вестник. 1900. № 1- Якушкин В. Е. Из истории русских университетов в XIX веке // Вестник воспитания. 1901. № 7- Капнист П. В. Университетские вопросы // Вестник Европы. 1903. № 11- Воробьев В. А. К истории наших университетских уставов // Русская мысль. 1905. № 12.

3 Бороздин И. Н. Университеты в России в первой половине XIX века 7/ История России в XIX веке. Изд. «Гранат». 1907.

Особый вклад в предреволюционный период в разработку темы взаимоотношений власти и общества николаевской эпохи внесли труды А. А. Корнилова и М. А. Полиевктова, в которых значительное внимание уделено правительственной политике в области народного просвещения. По мнению Корнилова, первый период царствования Николая Г был «преобразовательный и не противный прогрессу». Так, из управления делами народного просвещения Николай I удалил таких одиозных, с точки зрения либералов, личностей, как Магницкий и Рунич. Во второй период царствования Николая после подавления Польского восстания главной задачей стала борьба с революционными идеями и уже не допускалось никаких отклонений от реакционного курса. В XVIII лекции своего «Курса истории России XIX века» Корнилов специально рассмотрел систему народного просвещения при Николае I, школьный Устав 1828 г., министерство Уварова. Высоко оценивая деятельность последнего, автор в то же время подвергал критике университетский Устав 1835 г. 1.

М.А. Полиевктов отличался от многих своих коллег-современников, зачастую сводивших всю сложную и противоречивую картину развития народного просвещения к дилемме «прогресс» или «реакция». Он подвергал сомнению утверждения Пыпина, Лемке и их единомышленников о том, что «в николаевское царствование создавалась атмосфера, убивающая свободное научное творчество». Образование и воспитание он считал необходимым рассматривать не в идеальных, а реальных рамках общей «последовательной системы абсолютно-монархического управления» николаевской эпохи. В основу государственной образовательной политики прежде всего был положен «последовательно проводимый принцип самого строгого правительственного надзора, и главною задачею народного просвещения провозглашается воспитание умов в правительственном духе» и принцип сословности2.

1 Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1993. Ч. 4−5. С. 177.

2 Полиевктов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М., 1918. С. VIII, 203−204.

К серьезным исследованиям по истории народного образования относятся капитальный труд С. В. Рождественского, к которому так или иначе обращаются все историки народного образования XIX в., и очерк по истории Московского университета, написанный уже в эмиграции известным историком и общественным деятелем А.А. Кизеветтером1. С. В. Рождественский избирает для своей книги периодизацию по царствованиям, а внутри царствований — по пребыванию на своих постах министров народного просвещения. В каждой главе своей книги Рождественский обстоятельно разбирает систему взглядов министров на проблемы просвещения. Он использует огромное количество источников, в том числе и из архива самого Министерства. Работа Кизеветтера выходит за рамки традиционных очерков о Московском университете и дает представление о нем как о всероссийском центре просвещения, тесно связанном с жизнью всего общества.

Для дореволюционной историографии, в которой преобладала либеральная струя, была свойственна точка зрения на развитие народного образования как на поступательный процесс, начатый Петром I и продолженный Александром I и прерываемый отдельными полосами реакции. Эпоха Николая I большинством историков оценивалась негативно. Подобная оценка правительственной политики второй четверти XIX в. впоследствии прочно утвердилась в советской историографии.

После 1917 года в изменившихся социально-политических условиях на первый план среди интересов историков выходят вопросы, связанные с общественным движением в учебных заведениях. Впрочем, это имело и объективные причины, поскольку дореволюционной историографией данные вопросы не были исследованы. Студенчество рассматривалось теперь, прежде всего, как «питательная среда революционного движения», специфика учеб.

1 Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802−1902. СПб., 1902; Кизеветтер А. А. Московский университет (исторический очерк) // Московский университет. 1755−1930. Париж, 1930. ного процесса высшей и средней школы интересовала исследователей гораздо меньше. Большое внимание уделяется влиянию декабристов и следующих поколений революционеров на молодежь, участию учащихся и преподавателей в политической борьбе и развитии общественной мысли1.

Выходят труды, посвященные отдельным крупным ученым, являвшимся общественными деятелями, взглядам представителей либеральной и радикальной интеллигенции на вопросы образования2. Несколько крупных фигур русской науки и общественной мысли превращаются в знаки и символы. Например, именем одного Т. Н. Грановского измерялась деятельность всех преподавателей Московского университета в 1840-е гг. Безусловно, он был лидером в университетском преподавании, душой московского образованного общества, о чем говорят исследования о жизни и деятельности Грановского, созданные в разное время3. Однако исключительно важная его роль в культурной и общественной жизни не должна заслонять от нас других выдающихся ученых и преподавателей, которые оказались скрыты в его т. е.

1 См.: Бочаров Ю. Московские отклики дела петрашевцев в 1849 г.: (По архивным материалам) // Каторга и ссылка. 1924. № 6- Орлова В. И. Студенческое движение Московского университета в XIX столетии. М., 1934; Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в. (Революционные организации и кружки). М., 1958; Вульфсон Г. Н. Из истории разночинно-демократического движения в Поволжье и на Урале. Казань, 1963; Левин Ш. М. Очерки по истории общественной мысли. Л., 1974; Дьяков В. А. Освободительное движение в России, 1825−1861. М., 1979 и др.

2 См.: Алпатов М. А. Мировоззрение М.С. Куторги и его концепция истории древней Греции // Вестник древней истории. 1955. № 3- Генелин ILL Педагогические взгляды А. И. Герцена // Народное образование. 1962. № 4- Горская Т. В. Педагогическая проблематика в литературно-критическом наследии В. Г. Белинского. Дисс.. канд. пед. наук. Л. 1965; Микулинский С. Р. К. Ф. Рулье: Ученый, человек и учитель, 1814−1858. М., 1979 и др.

3 Адрианов И. А. Т. Н. Грановский и общественное движение 40-х — первой половины 50-х гг. XIX в.: Дисканд. ист. наук. М., 1956; Ушакова Л.А.

Т.Н. Грановский и его роль в идейной борьбе России 30−50-х гг. XIX в. Ав-тореф. дисс.канд. ист. наук. Томск, 1956; Левандовский А. А. Т. Н. Грановский в русском общественном движении. М., 1989; Он же. Время Грановского. М., 1990. ни, фигурируя во многих работах исключительно как «друзья Грановского», «ученики Грановского» или «враги Грановского».

Работы, написанные советскими авторами по истории образования и правительственной политике в этой сфере, были основаны на марксистской методологии, отличались от дореволюционных исследований самим подходом к теме, структурой, другими принципами периодизации, иными толкованиями и оценками1. Вместе с тем критические и обличительные высказывания народнического, либерального, даже консервативного и националистического толка, почерпнутые из дореволюционных трудов, получив марксистскую интерпретацию, оказались к месту в советской литературе, посвященной народному образованию первой половины XIX в.

Критика деятельности властей, в т. ч. императора Николая I, министров народного просвещения C.G. Уварова, П.А. Ширинского-Шихматова и проч., в области просвещения стала в советской историографии обязательной, более острой, а оценка их деятельности — однозначно негативной. Профессора М. П. Погодин, С. П. Шевырев и близкие к ним по убеждению деятели науки и просвещения безоговорочно зачислялись в «уваровские холопы», «адепты пресловутой триады». Достаточно выразительным можно считать следующее положение: «Реакционная политика правительства Николая I нашла наиболее яркое выражение в новом школьном уставе 1828 г. Больше всего правительство боится образования народных масс. Оно прекрасно понимает, что просвещенные массы не захотят терпеть самовластие царя и господство помещиков. Поэтому правительство всю свою энергию направл ляет на ограничение прав народа на образование». Звучали и такие выска.

1 См.: Бушканец Е. Г., Григорьев Н. Русская революционно-демократическая педагогика 40-х гг. XIX века. Харьков, 1955; Лейкина-Свирская В. Р. Формирование разночинной интеллигенции в России в 40-х гг. XIX в. // История СССР. 1958. № 1- Жураковский Г. Е. Из истории просвещения в дореволюционной России. М., 1978. л.

Козырев А. В. Воспитание и образование в России I половины XIX века. Ставрополь, 1948. С. 10−11. зывания: «Школа рассматривалась как место подготовки покорных слуг самодержавия и крепостничества"1.

Более серьезные советские исследователи общественной мысли, культуры и просвещения не допускали столь бездоказательных и безапелляционных суждений. Однако политика государства в вопросах просвещения в николаевское царствование оценивалась большинством историков все же отрицательно. Это, например, относится к трудам JI.A. Булгаковой, в которых рассматривались проблемы, связанные с сословными принципами политики правительства в области образования2.

В советское время продолжали выходить книги, посвященные отдельным учебным заведениям, особенно высшим. Одним из первых привлек о внимание университет, в котором недолго учился В. И. Ленин .

Особенно заметным становится внимание к российским университетам с 1950;х гг. Однако следует отметить, что в этих публикациях предметом особого внимания авторов стал советский период, дореволюционной же истории уделялось недостаточно внимания4. Также следует выделить монографию Л. И. Насонкиной о Московском университете николаевского времени, которая привлекает обилием и обширностью материала, дает характери.

1 Грекулов Е. Ф. Православная церковь — враг просвещения. М., 1962. С. 4.

2 Булгакова Л. А. Сословная политика в области образования во второй четверти XIX века // Вопросы политической истории СССР. М.-Л., 1978; Она же. Состав и положение преподавателей в России второй четверти XIX века // Государственные учреждения и классовые отношения в отечественной истории. М.-Л., 1980.

3 Корбут М. К. Казанский университет им. Ульянова-Ленина за 125 лет. Казань, 1930. Т. 1−2.

4 См.: Очерки истории Московского университета // Уч. зап. МГУ. Юбил. сер. М., 1940. Вып. 50- Московский университет за 200 лет: Краткий исторический очерк. М., 1955; Летопись Московского университета. 1755−1979. М., 1979; Ленинградский университет. 1819−1944. К 125-летию со дня основания. Л., 1944; Очерки истории Ленинградского университета. Л., 1969. Вып. 2. Казанский университет. 1804−1879. Казань, 1979; Харьковский государственный университет им. A.M. Горького за 150 лет. Харьков, 1955; Харьковский государственный университет. 1805−1980. Харьков, 1980 и др. стику университетской корпорации в целом, общее представление об учебном процессе, научной жизни и административном устройстве1. В монографиях Г. И. Щетининой и Р. Г. Эймонтовой, несмотря на внимание, прежде всего, к пореформенной России, были затронуты проблемы, актуальные для всего XIX в.: университетская автономия, взаимоотношения самодержавия и ученой корпорации, профессуры и студенчества. О роли Казанского университета в становлении начальной и средней школы первой половины XIX в. вышла интересная работа Т.В. Шуртаковой3.

Из работ обобщающего характера можно назвать книгу А. С. Бутягина и Ю. А. Салтанова, первый раздел которой посвящен дореволюционному университетскому образованию4. Она написана в традиционных для марксистско-ленинской историографии тонах и не дает целостного представления об истории высшего образования до 1917 г.

Преодоление устаревших идеологических запретов начинается в 1990;е гг., когда выходит ряд интересных исследований, в которых переосмысливается политика правительства в области народного просвещения5. В.Г. Ки-нелев предлагает отказаться от утвердившегося стереотипа о том, что «царизм был озабочен только тем, чтобы затруднить доступ к образованию"6. М. М. Шевченко отмечает серьезный вклад лично С. С. Уварова в развитие.

1 Насонкина Л. И. Московский университет после восстания декабристов. М., 1972.

Щетинина Г. И. Университеты в России и Устав 1884 года. М., 1976; Эй-монтова Р. Г. Русские университеты на грани двух эпох. От России крепостнической к России капиталистической. М., 1985.

3 Шуртакова Т. В. Руководство Казанского университета развитием начального и среднего образования в учебном округе в 1805—1836 гг. Казань, 1959.

4 Бутягин А. С., Салтанов Ю. А. Университетское образование в СССР. М., 1957.

5 Ляхович Е. С., Ревушкина А. С. Университеты в истории и культуре дореволюционного государства. Томск, 1998; Вишленкова Е. А. Духовная школа в России первой четверти XIX века. Казань, 1998.

6 Кинелев В. Г. Высшее образование в России. Очерк истории до 1917 года. М., 1995. С. 30. системы народного просвещения в России1. М. В. Емельяновой проанализировано развитие теоретического обоснования доктрины «официальной народности» и понимание идеи «народности» в общественно-философской мыслив 1830−40-е гг.2.

В настоящее время пристальное внимание привлечено к периферии общественной и культурной жизни нашей страны, что отвечает мнению, высказанному в отечественных научных кругах, о необходимости пристального изучения культуры российской провинции. При этом вопросами, требующими рассмотрения, признаны история просвещения в целом, а также организация среднего и низшего образования в частности3. Активно разрабатываются вопросы, связанные с историей образования в российской провинции, значением благотворительности для открытия новых учебных заведений в регионах4.

Из работ современных исследователей необходимо отметить работы JI.M. Артамоновой, в которых исследуется проблема взаимоотношений вла.

1 Шевченко М. М. Политика самодержавия в области народного просвещения и печати в 1848—1856 годах. Автореф. дисс.. канд. ист. наук. М., 1994; Он же. Сергей Семенович Уваров // Российские консерваторы. М., 1997; Он же. Понятие «теория официальной народности» и изучение внутренней политики императора Николая 17/ Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 2002. № 4. С. 89−104.

2 Емельянова М. В. Идеология «официальной народности» и образовательная политика эпохи Николая I // Вестник молодых ученых. (Серия: исторические науки). 2004. № 3. С. 22−31.

3 Шмидт С. О. Изучение культуры российской провинции (XVIII — начало XIX в.) и задачи краеведения // Путь историка: Избранные труды по источниковедению и историографии. М., 1997. С. 323,325.

4 Цимбаев Н. И. Российская провинция как сосредоточие общественно-политической жизни (1830−1850-е гг.) // Российская провинция XVIII—XX вв.еков: реалии культурной жизни. Материалы III Всероссийской научной конференции. Пенза, 1996. Кн. 2. Пыльнев Ю. В., Рогачев С. А. История школы и народного просвещения Воронежского края. XVIII — начало XX века. Воронеж, 1999; Дементьева Е. Ю. Благотворительность дворянства Среднего Поволжья первой половины XIX века в области образования и медицины // Четвертые Иоанновские чтения. Самара, 2000. сти, общества и просвещения в русской провинции XVIII — первой половины XIX вв. В них рассматривается история зарождения и становления российской системы образования, роль в этом процессе представителей верховной власти, органов местного управления и дворянских корпораций1.

Проблему зарождения и развития гражданского общества XVIII—XIX вв. и взаимодействие последнего с институтом самодержавной власти поднимает в своей работе В .Я. Гросул. Автор, определяет общество, как особую социальную прослойку, располагающуюся между властью и народом. Используя отчеты III Отделения, автор акцентирует внимание на интересе, который власть проявляла к общественному мнению, раскрываются методы слежки и контроля за обществом, в том числе за дворянскими кругами.

В фундаментальном труде Б. Н. Миронова, который следует концепции модернизации, эпохе Николая I в целом дается высокая оценка как времени «расцвета литературы, науки, искусства, образования». Автор утверждает, что из всех социально-политических сил страны, именно «российское самодержавие являлось лидером модернизации, бесспорным проводником экономического, культурного и социального прогресса в стране"3. Миронов подчеркивает «включенность» России в круг европейской цивилизации, но при этом обращает внимание и на национальные особенности. В николаев.

1 Артамонова JI.M. Общество, власть и просвещение в русской провинции XVIII — начала XIX вв. (Юго-восточные губернии Европейской России). Самара, 2001; Она же. Политика создания сельских школ при Николае I и ее реализация в юго-восточных уездах Европейской России // Самарский земский сборник. Самара, 1999. № 1- Она же. Проблемы взаимоотношения российской власти, общества и просвещения XVIII первой половины XIX вв. в историографии // Самарский край в контексте российской и славянской истории и культуры. Самара, 2004; Она же. Самарское уездное училище и отношение к нему местного общества в начале царствования Николая I // Самарский земский сборник. Самара, 2002. № 1 (6).

2 Гросул В. Я. Русское общество XVIII—XIX вв.еков. Традиции и новации. М, 2003.

3 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX вв.). СПб., 1999. Т. 2. С. 217, 227. ское время Российская империя, считает этот автор, продолжала развиваться, было решено многое из того, что было задумано и начало осуществляться при Екатерине II и Александре I, а, в свою очередь, проблемы, не решенные и накопившиеся в правление Николая I, пришлось решать его наследнику.

Последние годы ознаменовались также появлением новых исследований, публикаций, коллективных монографий по истории Московского и Казанского университетов1, других высших учебных заведений России. Правда, работы Ю. Д. Марголиса и Г. А. Тишкина, хотя и посвящены проблемам XVIII — первой половины XIX вв., но имели конкретную задачу доказать преемственность Петербургского университета с попыткой создания Академического университета, основанного Петром I2. Более интересными для изучения нашей темы являются исследования А. Е. Иванова, в т. ч. в которых рассматривается развитие высшей школы и студенческой корпорации в конце XIX — начале XX в., но анализ этих вопросов начинается с более раннего периода, когда складывалась сама государственная система образования3.

Одним из ведущих специалистов по истории формирования системы университетского образования в России является Ф.А. Петров4. Он высоко оценивает деятельность графа С. С. Уварова на посту министра народного.

1 Михайлова С. М. Казанский университет в духовной культуре народов востока России (XIX век). Казань, 1991; Университет для России. Т. I-II. М., 1997;2001; Историческая наука в Московском университете, 1755−2004 / Под ред. С. П. Карпова. М., 2004; История Казанского университета. Казань, 2004.

Марголис Ю.Д., Тишкин Г. А. Отечеству на пользу, а россиянам на славу. Из истории университетского образования в Петербурге в XVIII — начале XIX в. Д., 1988; Те же. «Единым вдохновением»: Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII — первой половине XIX в. СПб., 2000.

3 Иванов А. Е. Студенчество России конца XIX — начале XX века: социально-историческая судьба. М., 1999; Он же. Ученые степени в Российской империи XVIII в. — 1917 г. М., 1994; Он же. Студенческая корпорация России конца XIX — начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004.

4 Петров Ф. А. Формирование системы университетского образования в России. М., 2002;2003. Т. 1−4. просвещения, утверждает, что Уваров имел «собственную программу развития народного просвещения», в которой совмещались и назидательно-запретительные принципы и просветительские идеи. Он также подчеркивает то обстоятельство, что правительство Николая Г приняло все меры, чтобы обеспечить решительный приоритет образованию в публичных учебных заведениях над домашним и частным обучением1.

В конце XX — начале XXI в. был защищен ряд докторских и кандидатских диссертаций в различных областях (по истории, философии, педагогике). В них затрагиваются вопросы правительственной политики в области народного просвещения, переосмысливается роль дворянства в общественной жизни России, дается объективная оценка различным государственным и общественным деятелям, появляются новые точки зрения относительно общественной жизни российского студенчества2.

В работах, посвященных дворянской культуре и традициям первой половины XIX в., также затрагивается в той или иной мере проблема образова.

1 Петров Ф. А. Рецензия на книгу JI.M. Артамоновой // Самарский земский сборник. 2002. № 1 (6). С. 137.

2 Ежова С. А. Мемуары воспитанников Казанского университета как исторический источник (XIX век): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Казань, 1995; Забелина Н. Н. Антропологические основы образования в культуре России (XIX — первая четверть XX в.) Дисс.. канд. философ, наук. СПб., 1995; Дурдыева JI.M. С. С. Уваров и теория официальной народности. Дисс.. канд. ист. наук. М., 1996; Галиуллина Р. Х. Михаил Николаевич Мусин-Пушкин — попечитель Казанского учебного округа (1827−1845 гг.). Дисс.. канд. ист. наук. Казань, 1997; Макарова Н. В. Общественная жизнь студенчества России в первой половине XIX в. Дисс.. канд ист. наук. М., 1999; Цыганков Д. А. В. И. Герье и Московский университет во второй половине XIXначале XX в. Дисс.. канд. ист. наук. М., 2002; Мосолов В.JI. Парадигмы воспитания в педагогической мысли России Х-ХХ вв. Дисс.. докт пед. наук. СПб., 2000; Саурбаева О. Г. Тенденции развития государственной системы образования в России первой половины XIX в. Диссканд. пед. наук.

Казань, 2001; Кораблина JI.H. Народное образование провинциального города второй половины XVIII — первой половины XIX вв. Дисс канд. пед. наук. Воронеж, 2002. ния и воспитания представителей дворянского сословия1. Особое место здесь сыграли труды Ю. М. Лотмана, появившиеся еще в советское время, но.

•у получившие должное признание и понимание в современной России .

Как видим, многие проблемы, не получившие должного освещения в советский период, начинают пользоваться повышенным вниманием современных исследователей. Кроме того, в настоящее время в отечественной историографии появляются все более взвешенные и объективные объяснения тех процессов, которые происходили в николаевской России, в т. ч. в области народного образования, обеспечивая его дальнейшее развитие. Новые подходы уже нашли отражение в обобщающих трудах по истории русской культуры, в которых важное место занимают проблемы отношения власти и различных общественных слоев к просвещению. Отход от идеологических догм недавнего прошлого следует оценить положительно.

Зарубежная историография не внесла в исследуемую проблему фактических находок, следуя в основном за накоплением материала в российской исторической науке, хотя и предложила собственные интерпретации этому материалу. Необходимо отметить ряд иностранных исследователей, работавших над историей России в эпоху Николая I и интересовавшихся вопросами просвещения, общественными движениями, теорией официальной народности4. Грегори Л. Фриз, отмечая усложнение сословной системы в Рос.

1 Яковкина Н. И. История русской культуры: XIX век. СПб., 2000; Выскочков Л. В. Император Николай I: Человек и государь. СПб., 2001; Муравьева О. С. Как воспитывали русского дворянина. СПб., 2001; Шмидт С. О. Общественное самосознание российского благородного сословия, XVII — первая треть XIX века. М., 2002; Белякова З. И. Великие князья Николаевичи. В высшем свете и на войне. СПб., 2002; Захарова О. Ю. Светские церемониалы в России XVIII — начала XX в. М., 2003.

2 Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб., 2001.

Очерки русской культуры XIX века. М., 1998;2003. Т. 1−4.

4 Riasanovsky N.V. Nicholas I and official nationality in Russia. 1825−1855. BerkleyLos Angeles, 1959. Besan9on A. Education et Societe en Russie dans le second tier du 19me siecle. Paris, 1974. сии первой половины XIX в., подчеркивает, что социальная мобильность вызывала недовольство в кругах аристократии «в конце николаевского правления» и это находило «свое выражение в ужесточении политики Министерства народного просвещения"1.

В ряде работ современных зарубежных авторов, как и в отечественной историографии, предприняты попытки отказаться от общепринятых стереотипов в оценках николаевской России. Английский историк У. Б. Линкольн пишет, что в действительности социально-экономическое развитие России в годы правления Николая I было достаточно стабильным и лишь к концу его правления стал наблюдаться застой2. Сэмюэл Д. Кэссоу замечает относительно того же времени: «Российское государство, столь реакционное во многих отношениях, стало одним из основных источников революционных преобразований, что доказывает, в частности, его политика в области высшего образования"3. В монографии Доминика Ливена, которая посвящена судьбе аристократических кланов трех ведущих европейских стран России, Великобритании и Германии, уделено внимание сравнению учебно-педагогических систем этих государств и дана высокая оценка образованию, которое получали молодые дворяне в России в XIX в.4.

Из работ американских ученых последнего времени следует отметить исследования Дж. Флинна и Ц. Виттекер5. В 1999 г. книга Ц. Виттекер вышла в свет в переводе на русский язык под названием «Граф Сергей Семено.

1 Фриз Грегори Л. Сословная парадигма и социальная история России // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 142−143.

2 Lincoln W.B. Nicholas I: Emperor and Autocrat of All the Russias. London, 1978.

3 Сэмюэл Д. Кэссоу. Университетский устав 1863 г.: новая точка зрения // Великие реформы в России 1856−1874. М., 1992. С. 319−320.

4 Ливен Д. Аристократия в Европе. 1815−1914. СПб., 2000.

5 Flynn J.T. The University Reform of Tsar Alexander I. Washington, 1988; Whittaker C. The origin of Modern Russian Education. An Intellectual Biography of Count Sergei Uvarov/ 1786−1855. De Kalb, 1984. вич Уваров и его время"1. Автор этой книги дает высокую оценку «образовательных стандартов», которых достигла Россия в середине XIX в.

О славянофильстве как одном из течений в общественной мысли в царствование Николая I также имеются зарубежные публикации. Статьи об Аксаковых, представителях известной дворянской русской семьи, относящихся к московским славянофильским кругам, имеются во многих иностранных энциклопедиях3. В этих публикациях содержится признание большого вклада представителей семьи Аксаковых в культурную и общественную жизнь России, достоинства полученного ими образования и воспитания.

Произведенный историографический обзор свидетельствует о том, что, несмотря на проявленный интерес к теме и обширный массив исследовательской литературы, посвященный развитию системы просвещения в России, остаются сюжеты, не получившие достаточного освещения. К ним можно отнести позицию и механизмы взаимодействия самодержавной власти и дворянского общества во второй четверти XIX в. по вопросам образования и воспитания. Состояние историографии еще раз подчеркивает научную актуальность поднятых в настоящей диссертации проблем, способствует определению цели и задач исследования.

Целью диссертационного исследования является изучение взаимоотношений государственной власти и дворянского общества по проблемам образования и воспитания, отразившихся в правительственной политике и общественной мысли в период правления Николая I.

1 Виттекер Ц. Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. М, 1999.

2 Lukashevich S. Ivan Aksakov 1823−1886. A study in Russian thought and polities. Cambridge, 1965; Gvosdev N.K. The Slavophiles Speak to America // Journal of Church & State. Vinter 2000. Vol. 42. P.57−62.

3 La Grande Encyclopedic. Vol. 1. Paris, 1885. P. 1108- Enciclopedia Italiana. Vol. 1. Milano, 1925. P. 46- Grand Larousse en 5 volumes. Vol. 1. Paris, 1987. P. 69- The Encyclopedia Americana international edition. Complete in thirty volumes. Vol. 1. Danbury, 1987. P. 436.

Достижению поставленной цели служит решение следующих научно-познавательных задач:

— определить позицию дворянского общества в вопросе воспитания и образования молодого поколения в связи с состоянием народного просвещения в начале второй четверти XIX в.;

— рассмотреть теорию и практику домашнего воспитания в дворянских семьях;

— проанализировать правительственные мероприятия конца 1820-хсередины 1830-х гг. по отношению к различным типам учебных заведений;

— выявить взгляды правительства на меру получаемых знаний разными слоями общества и причины перестройки образования по последовательному сословному принципу;

— изучить основные положения, выдвигаемые в дворянских проектах по дальнейшему реформированию системы образования в 1840—1850-е гг.;

— сопоставить первоначальные намерения правительства и их законодательное воплощение с оценкой реальных последствий образовательных реформ со стороны дворянского общества.

Источниковую базу диссертации составляют неопубликованные и опубликованные источники. В соответствии с целью и задачами исследования следует выделить среди них следующие основные группы: 1) законодательство и нормативные акты- 2) документы делопроизводства, куда, кроме текущих материалов различных организаций и учреждений, также следует отнести проекты изменений и улучшений в области образования, поступавшие как от их сотрудников, так и от представителей общественности- 3) документы личного происхождения- 4) периодическая печать- 5) научные и популярные труды по педагогике- 6) публицистика- 7) статистика.

Правительственные законодательные и нормативные акты наиболее полно освещают политику государства в образовательной сфере. Это, в первую очередь, тексты уставов российских учебных заведений: Устав учебных заведений, подведомственных университетам от 5 ноября 1804 г., Устав гимназий и училищ уездных и приходских, состоящих в ведомстве университетов: С.-Петербургского, Московского, Казанского и Харьковского от 8 декабря 1828 г., университетский устав 26 июля 1835 г. Эти уставы неоднократно публиковались1.

Первостепенное значение для нашей темы имеют два специализированных сборника законов и нормативных актов по вопросам государственного регулирования в области образования: 1) «Сборник постановлений по Министерству народного просвещения», в котором собраны утвержденные императорами законодательные акты как общего характера, так и касавшиеся отдельных учебных заведений и частных вопросов (уставы, указы, рескрипты, «высочайше утвержденные» мнения Комитета министров) и 2) «Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения», куда вошли распоряжения и циркуляры, не требовавшие подписи императора и решавшиеся на уровне министра2.

Издавались также книги с изложением законов для облегчения работы учебного начальства и для всех интересующихся развитием народного просвещения. В помощь родителям печатались своды постановлений об общественном воспитании детей «для руководства при определении детей муж.

1 Периодические сочинения об успехах народного просвещения. 1805. № 9. С. 123−190- Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. Т. 14. СПб., 1830. № 10 346- Т. 28. СПб., 1830. № 21 497. Собр. 2-е. Т. 10. СПб., 1836. № 8262- Сборник постановлений по Министерству народного просвещения (далее — Сб. пост, по МНП). Т. 1. СПб., 1864. Стб. 264−339- Т. 2. Отд. 1. СПб., 1864. Стб. 150−209, Стб. 742−769- Соловьев С. М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Вып. I. СПб., 1914.

2 Сб. пост, по МНП. Т. 1. Царствование Александра I. 1802−1825. СПб., 1864- Т. 2. Царствование императора Николая I. 1825−1855. Отд. 1. 1825−1839. СПб., 1864- Отд. 2. 1840−1855. СПб., 1864- Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1. 1802−1834. СПб., 1866- Дополнение к сборнику постановлений по Министерству народного просвещения. 18 031 864. СПб., 1867. ского и женского пола в русские учебные заведения"1.

Значительную информационную нагрузку несут делопроизводственные материалы. Основу здесь составляют документы, представленные в архивохранилищах гг. Москвы и Санкт-Петербурга. «Труднообозримым по л обширности документальным массивом» назвала Р. Г. Эймонтова материалы, хранящиеся в фондах Департамента народного просвещения (Ф. 733) и Канцелярии министра просвещения (Ф. 735) Российского государственного исторического архива (РГИА), и с этим трудно не согласиться.

Среди текущего делопроизводства выделяются материалы, отразившие влияние чиновничества и дворянского общества на развитие системы народного просвещения. Проекты преобразований учебных заведений, присылаемых в канцелярию министра, говорят о высокой общественной активности в этом вопросе. Большой интерес представляют архивные материалы, позволяющие проследить становление и развитие того или иного явления в сфере просвещения, выяснить взгляды чиновников от образования, услышать мнение представителей общества, прежде всего, образованной части дворянства.

То, что различные проекты и предложения отложились и сохранились в делах различных ведомств, прежде всего, Министерства народного просвещения, вызвали служебную переписку и обсуждение, свидетельствует о том большом значении, которое придавалось правительством делам, связанным с системой образования. К таким делам следует отнести, например, записки князя Н. А. Цертелева с проектом преобразования губернских и уездных училищ или директора лицея Безбородко в Нежине И. С. Орлая об использовании в образовательных реформах в России австрийской опыта, рапорт цензора К. С. Сербиновича о недостатках в состоянии уездных училищ,.

1 Указатель законов об учебных заведениях. С учреждения оных в России, до настоящего времени, и вообще о народном просвещении. СПб., 1830- Свод постановлений об общественном воспитании детей мужского и женского пола в учебных заведениях Российской империи. Составлен и издан Иваном Пушкаревым. СПб., 1840.

2 Эймонтова Р. Г. Русские университеты на грани двух эпох. С. 26. их причинах и способах устранения, речь учителя Черниговской гимназии В. А. Русецкого о современном воспитании и ее разбор министерскими чиновниками, безымянный донос «О воспитании польского юношества» и тому подобные документы1.

Значительная часть проектов и мнений по улучшению системы образования и воспитания, подготовленных в среде дворянства и чиновничества, имеются в виде публикаций. Среди них знаменитая записка С. С. Уварова о деятельности Министерства народного просвещения в 1833—1843 гг., являющаяся по сути не столько очередным отчетом, сколько программным документом правительственного курса в области образования для всего николаевского времени. Ее дополняют другие записки данного деятеля, а также проекты и предложения иных авторов, вызвавшие в свое время большой интерес в правительственных кругах и лично у Николая I .

Кроме проектов и мнений, опубликованы некоторые инструкции и отчеты. Среди них есть документы по отдельным учебным округам3.

1 РГИА. Ф. 733. Оп. 89. Ед. хр. 81- Ф. 735. Оп. 10. Ед. хр. 163, 169, 213, 227.

2 Десятилетие Министерства народного просвещения 1833−1843 (Записка, представленная Государю Императору Николаю Павловичу Министром народного просвещения графом Уваровым). СПб., 1864- Уваров С. С. О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения // Река времен. М., 1995; Он же. О преподавании истории относительно к народному воспитанию. СПб., 1813- Пушкин А. С. О народном воспитании // Полн. собр. соч. М., 1958. Т. 7- Каменский А. О народном просвещении и о главных сословиях в России // Русская старина. 1903. Т. 115- Мнение адмирала Н. С. Мордвинова об учреждении публичных библиотек в России // Сборник РИО. СПб., 1868. Т. 2- О народном просвещении в России. (Всеподданнейшая записка попечителя Харьковского университета Перовского) // Русская старина. 1901. № 5.

3 Инструкция директору Казанского университета // Казанский вестник. 1821. ФевральНаставление ректорам и деканам // Русская старина. 1872. № 10. С. 448−450- Краткая историческая записка по Казанскому университету и его учебному округу за академический год. Казань, 1822- Отчет Императорского Казанского университета и учебного округа за 17 лет. Казань, 1844. Отчет по Казанскому учебному округу за 1854 год. Казань, 1855- Отчет по Казанскому учебному округу за 1855 год. Казань, 1856.

Архивные материалы делопроизводства убеждают, что правительство предпринимало серьезные шаги по улучшению системы образования как для дворянства, так и для податного сословия, но мешал недостаток средств, педагогического персонала и других необходимых условий. Понимание этого приводило к следующему явлению. Официальные разбирательства по поводу происшествий в отдельных учебных заведениях империи свидетельствуют, что, если обстоятельства дела не имели политического оттенка, то власти были достаточно снисходительными к, провинившимся1. В то же время архивные сведения, касающиеся ряда университетских профессоров (Кавелина, Никитенко, Плетнева и др.), помогают понять, как начальство выясняло образ мысли преподавателей, проверяло прочитанные ими лекции и конспекты студентов на наличие в них чего-либо предосудительного2.

В Отделе письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) находится личный архивный комплекс графа Сергея Семеновича Уварова (1786−1855), который входит в состав обширного семейного архива Уваровых (Ф. 17). Он состоит из личных документов С. С. Уварова, его служебных материалов по Министерству народного просвещения, Министерству финансов и Академии наук, президентом которой он был с 1818 г. до самой смерти. Особый интерес представляют материалы о деятельности С. С. Уварова в должности попечителя С.-Петербургского учебного округа (1810−1821) и министра народного просвещения России (18 341 849). Следует указать на хранящиеся в том же фонде материалы различных учебных заведений: С.-Петербургского университета, гимназических и частных пансионов3. Документы по истории Московской первой гимназии, Московского коммерческого училища, по учреждению дворянских пансионов во Владимирской и Тверской губерниях, отражают этапы становление государ

1 РГИА. Ф. 735. Оп. 10. Ед. хр. 135, 140, 213, 227.

2 РГИА. Ф. 735. Оп. 10. Ед. хр. 224, 228, 254, 255.

3 ОПИ ГИМ. Ф. 17. On. 1. Ед. хр. 46, 181. ственной системы образования1. Записка А. Ободовского о преимуществах обучения в низшей школе детей по методу Ланкастера и записка чиновника Министерства народного просвещения В. Семенова с предложениями по улучшению деятельности данного министерства свидетельствуют о заинтересованности ряда чиновников в улучшении работы своего ведомства. Отметим «Черновик отчета о состоянии учебных заведений Пермской дирекции за 1840−1841 гг.» и «Объявление управляющего ярославской палатой государственных имуществ Гана к государственным крестьянам о необходимости отправлять своих детей в приходские училища"3, которые еще раз подтверждают то, что не всегда благие начинания властей в области народного просвещения встречали поддержку и понимание общества и родителей.

Неоценимым источником для понимания основ духовной жизни общества, значения семейных и образовательных ценностей являются документы личного происхождения. Это письма, дневники, записки, воспоминания современников: учащих и учащихся, профессоров и государственных деятелей, известных людей и простых обывателей, так или иначе связанных с областью народного образования. Этот раздел источников очень богат, к настоящему моменту значительная часть этих материалов опубликована4, в том числе имеются комплексные публикации, касающиеся столичных уни.

1 ОПИГИМ. Ф. 310. Ед. хр. 73, 162- Ф. 310. Ед. хр. 163- Ф. 282. Ед. хр. 220.

2 ОПИГИМ. Ф. 17. On. 1. Ед. хр. 36, 41.

3 ОПИГИМ. Ф. 449. Ед. хр. 194- Ф. 441. Ед. хр. 35.

4 См.: Т. Н. Грановский и его переписка. М., 1897. Т. 1−2- Де-Пуле М. Ф. Харьковский университет и Д. И. Каченовский // 1874. № 1−2- Зенденгорст И. С. Первый кадетский корпус в 1813—1825 годах // Русская старина. 1879. Т. 24. № 2- Имеретинский Н. К. Пажеский корпус 1843—1849. Записки старого пажа // Русский вестник. 1887. Т. 190. № 8- Крылов Н. А. Кадеты 40-х годов // Исторический вестник. 1901. Т. 85. № 9- Из истории моего учительства: Как я сделался учителем (1851−1864). 2-изд. СПб., 1914; Юнге (Толстая) Е. Ф. Воспоминания (1843−1860 гг.). М., б. г.- Аксаков И. С. Письма к родным. М., 1988, 1994. Т. 1−2. Анненков П. В. Замечательное десятилетие. 1838−1948 // Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 121−367- Кошелев А. И. Записки // Русское общество 40−50-х гг. XIX в. М., 1991. Ч. 1. Русское общество 30-х гг. XIX в. Мемуары современников. М., 1989 и др. верситетов1. В них в той или иной мере прослеживается процесс становления взглядов российского общества на просвещение.

К сожалению, пока изданы далеко не все ценные мемуары, дневники, письма, поэтому их дополняют архивные находки. Так, в Российском государственном архиве литературы и искусств (РГАЛИ) и в фондах Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) хранятся материалы, имеющие отношение к одному из самых культурных дворянских семейств России, роду Аксаковых. Немалое место в них занимают письма и другие документы, связанные с образованием и воспитанием, с отношением общества к деятельности этих незаурядных людей .

В фондах ОР РНБ имеются и другие интересные сведения по нашей теме. Например, дневниковые записи Николая Ивановича Второва о жизни и учебе в Самаре, о гимназических и студенческих годах в Казани, его записка «Мысли о воспитании» позволяют судить об отношении образованных представителей дворянского общества к уровню учебных заведений в уездном и университетском городе3. Переписка по вопросам, касающимся народного образования, дает представление о непростой ситуации в этой сфере. В письме профессора П. Д. Лодия министру народного просвещения А. С. Шишкову (январь 1825 г.) выражается критика «злоумышленной» попечителя Казанского учебного округа М. Л. Магницкого. Различные текущие проблемы обсуждаются в письмах А. С. Шишкова М.Ю. Виельгорскому и П.А. Ширинского-Шихматова К.Г. Репинскому4. По тематике к этой переписке примыкают другие материалы: план рассказа С. П. Шевырева «Воспитание»,.

1 Московский университет в воспоминаниях современников (1755−1917). М, 1989; Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Л., 1963. Ч. 1. 1819−1917.

2 РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Ед. хр. 29- Ф. 485. On. 1. Ед. хр. 1216- ОР РНБ. Ф. 14. Ед. хр. 520, 522.

3 ОР РНБ. Ф. 163. Ед. хр. 81, 82, 83, 90.

4 ОР РНБ. Ф. 731. Ед. хр. 2315−2316- Ф. 142. Ед. хр. 114. статьи, мысли, советы Н. А. Дестунис о воспитании, записки А. И. Артемьева о народном образовании и библиотеке Казанского университета1.

В институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (ИРЛИ) работа велась с архивом Д. П. Рунича (Ф. 263). Большой интерес вызывают мысли по поводу просвещения в христианском государстве, его стихи, в т. ч. эпиграммы на Магницкого2. Из докладных записок с оправданиями Рунича по поводу его деятельности в должности попечителя С.-Петербургского учебного округа явствует то, что до конца своей жизни он считал себя в своих действиях абсолютно правым и незаслуженно оклеветанным3. Рассуждения и рисунки по поводу внутреннего устройства гимназий, обнаруженные в одном из дел фонда, позволяют судить об интересе автора к делу народного образования4. Он склоняется к версии, что император Николай I умер «насильственной смертью», а если бы этого не произошло, то «война не имела бы конца». В конце был сделан вывод, характеризующий далеко неприязненное, вопреки либеральной традиции, отношение к Николаю I части консервативно настроенного дворянства: «Так бывает с царствами, где повелители забывают, что они богом царствуют! Не руководствуются откровениями и прошедшим!"5.

В фондах Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) привлекают внимание воспоминания A.M. Кубарева о Московском университете, в которых отражены впечатления одного из преподавателей Московского университета на приход нового попечителя учебного округа С. Г. Строганова, а также воспоминания П. С. Казанского о годах учебы в се.

1 ОР РНБ. Ф. 850. Ед. хр. 46- Ф. 250. Ед. хр. 298, 299, 314, 319, 323- Ф. 37. Ед. хр. 211, 238.

2 ИРЛИ. Ф. 263. On. 1. Ед. хр. 120, 123.

3 ИРЛИ. Ф. 263. Оп. 3. Ед. хр. 69, 70.

4 ИРЛИ. Ф. 263. Оп. 3. Ед. хр. 95.

5 ИРЛИ. Ф. 263. On. 1. Ед. хр. 28. Л. 3 об. минарии1. Однако большое количество самых интересных воспоминаний студентов и учащихся николаевского времени опубликовано.

Воспоминания о годах проведенных в различных высших учебных заведениях рисуют картины быта, жизни и нравов студентов, общественных настроений, даются характеристики профессорам, их манере чтения лекций. Порой этим источником незаслуженно пренебрегают или же, напротив, апо-логетизируют какие-либо воспоминания, например, герценовские «Былое и думы». Бесспорно, что наиболее яркая характеристика Московского университета первой половины XIX в. принадлежит именно Герцену, но порой его личные симпатии и антипатии мешали объективной оценке деятельности отдельных ученых, как, например, М. П. Погодина, С. П. Шевырева.

В целом такие мемуары можно разделить на идеализирующие студенческую жизнь (их подавляющее большинство) и критические (что также далеко не всегда свидетельствует об их объективности). Большую роль играла личная судьба авторов воспоминаний, а также их общественные и политические взгляды. Например, А. А. Фет, весь погруженный в стихотворство, ненавидел учебу, пропускал занятия, дважды оставался на второй год. Уже будучи солидным человеком и семьянином, как гласит легенда, Фет, бывая в Москве и проезжая мимо университета, «всегда открывал окно кареты и плевался в сторону здания"2.

Вообще воспоминания о Московском университете составляют, наверное, самый большой пласт мемуаров бывших студентов николаевского времени3. Ярким и интересным источником представляются воспоминания знаменитого хирурга Н.И. Пирогова4. В них изображены учеба и настроения университетской молодежи 1820-х гг. Общий скептицизм автора, писавшего.

1 ОР РГБ. Ф. 399. Картон 2. Ед. хр. 4- Ф. 524. Картон 1. Ед. хр. 2.

2 Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев. М., 2000. С. 31.

3 Воспоминания генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. 1816−1843. М., 1997; Аксаков К. С. Воспоминание студентства. 1832−1835 гг. СПб., 1911.

4 Пирогов Н. И. Избранные сочинения. М., 1953. свои мемуары уже на склоне лет, накладывает негативный отпечаток на дан-•) ную им характеристику преподавательского состава Московского университета, которому он предпочитает Дерптский, где он стажировался и преподавал в конце 1820-х — 1830-е гг.

С.М. Соловьев в своих «Записках для детей моих, а, если можно, и для других» вспоминая Московский университет второй половины 1830-х -1840-х гг.1, также не был беспристрастным. Им даны достаточно суровые оценки деятельности С. П. Шевырева. И М. П. Погодина. Следует отметить, что авторитет С. М. Соловьева, крупнейшего русского историка, часто при-ф водил к некритическому восприятию его мемуаров.

Очень интересным источником является дневник А. В. Никитенко. Наблюдательность, отличающая Никитенко, позволила нарисовать яркую картину, насыщенную богатыми фактическими сведениями как жизни Петербургского университета 1820−1840-х гг., так и положения учебных заведений в эпоху Николая I в целом2.

Воспоминания, связанные с детскими годами, чаще всего окрашены в светлые тона, в них определенное место отведено и отношениям с близкими, Ш и домашнему обучению, и занятиям родителей и учителей с детьми общеобразовательными предметами, музыкой, рисованием. Мир дворянской усадьбы и семьи выступает в этих источниках очень образно и притягательно. Прослеживаются интересные изменения, произошедшие в «дворянских гнездах» между началом и серединой XIX в.3.

1 Соловьев С. М. Записки для детей моих, а, если можно, и для других. Пг., 1915.

2 Никитенко А. В. Дневник: В 3-х т. М., 1955;1956. Т. 1.

3 Чистяков М. Б. Из автобиографии М. Б. Чистякова // Нева. 1912. № 12. Стб. 2135−2164- Цебрикова М. К. Страница к истории нашего женского домашнего воспитания в недавнюю старину // Русская школа. 1893. Т. 1. № 5/6. С. 3063- Т. 2. № 7/8. С. 28−56.

Ценным источником являются воспоминания сельских учителей, быв-•) ших учеников городских, уездных и приходских училищ1. Из них можно составить представление о материальном положение учителей начальной школы, преподавании и обучении, социальном составе учеников и других сторонах жизни этих учебных заведений. Характеристики педагогических и личных качеств учителей, отношение к телесным наказаниям и межличностные отношения, отличия столичных и провинциальных гимназий — все это присутствует в воспоминаниях учеников средних учебных заведений2.

Важным источником по нашей теме является и периодическая печать. ф, С 1803 г. по 1819 г. при Министерстве народного просвещения издавался ведомственный журнал «Периодические сочинения об успехах народного просвещения». В 1821—1824 гг. выходил в свет «Журнал Департамента народного просвещения». Со вступлением А. С. Шишкова на пост министра журнал стал называться «Записки Департамента народного просвещения». Всего вышло три номера «Записок» за 1825, 1827 и 1829 гг. Все эти издания, задуманные как периодические, неоднократно прерывались и не содержали необходимой полноты информации. Ш Принципиально новым изданием стал «Журнал Министерства народного просвещения» (далее ЖМНП), который начал выходить по инициативе С. С. Уварова с 1834 г. раз в месяц. В официальной части журнала публико.

1 Витковский А. Г. Из моего прошлого. Училище // Витковский А. Г. Полн. собр. соч. Т. 4. СПб., 1896. С. 115−144- Мартынов П. А. Учитель-тиран. (Из школьных воспоминаний) // Воспитание. 1861. № 4. С. 184−190- Записки покойного учителя // Исторический вестник. 1888. Т. 33. № 8. С. 296−337- Стрельцов Е. Г. Из 25-летней практики сельского учителя. Воспоминания, очерки, заметки. Ч. 1. Сельская школа. 1849−1864. СПб., 1875- Гарусов И. Д. Провинциальные учителя в 30-х и 40-х годах. (Воспоминания прежнего гимназиста) // Русская школа. 1910. Т. 1. № 4. С. 1−19- Т. 2. № 5/6. С. 42−63.

2 Гарусов И. Д. Провинциальные учителя в 30-х и 40-х годах. (Воспоминания прежнего гимназиста) // Русская школа. 1910. Т. 1. № 4. С. 1−19- Т. 2. № 5/6. С. 42−63- Авсеенко В. Г. Школьные годы. 1852−1863 // Исторический вестник. 1881. Т. 4. № 4- Лазаревский А. М. Отрывки из автобиографии // Киевская старина. 1902. Т. 77. № 6. вались «высочайшие повеления» и распоряжения по министерству, извлечения из ежегодных министерских отчетов, «обзоры деятельности Министерства народного просвещения» (которые печатались и отдельными изданиями) и обозрения различных учебных заведений. В неофициальной части ЖМНП печатались статьи по научным и педагогическим вопросам, речи профессоров, критические рецензии и библиографические обзоры всех новейших сочинений, вышедших в свет в России. В целом этот журнал дает достаточное представление об уровне преподавателей в российских учебных заведениях того времени. Большое значение имели также публикуемые в каждом номере весьма обстоятельные материалы о состоянии науки и просвещения в странах Западной Европы.

В качестве источника привлекались и некоторые педагогические сочинения авторов XIX века, опубликованные не только в свое время отдельными изданиями1 или в журнале «Русский педагогический вестник"2, но и продолжавшиеся издаваться позднее, если это были произведения наиболее выдающихся деятелей культуры и просвещения3. Из них можно почерпнуть.

1 Енгалычев П. Н. О физическом и нравственном воспитании. СПб., 1824- Стойкович А. И. О неблагоразумном и превратном домашнем воспитании детей. В примерах, по способу Сальцмана. Книга для родителей и наставников. СПб., 1831. Ч. 1- Годон М. Домашнее воспитание или нравственное образование первого возраста обоих полов, посвящаемое всем матерям и лицам, заступающим их место. М., 1837- Афтонасьев А. Ф. Мысли о воспитании. СПб., 1846- Шевырев С. П. Вступление в педагогию. СПб., 1852- Аксаков К. С. Опыт русской грамматики. М., 1860. Ч. 1.

2 См.: Давыдов И. И. О согласовании воспитания с развитием душевных способностей // Русский педагогический вестник. 1834. № 10- Гурьев П. С. Мысли о воспитании // Русский педагогический вестник. 1857. № 1−2 и др.

3 Пирогов Н. И. Избранные педагогические сочинения. М., 1995; Ушинский К. Д. Избранные педагогические сочинения: В 2-х т. М., 1953; Антология педагогической мысли первой половины XIX в. (до реформ 60-х гг.) М., 1987; Аксаков К. С. Два слова о народном обучении // Аксаков К. С. Эстетика и литературная критика. М., 1995. С. 395−398- Хомяков А. С. Об общественном воспитании в России // Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1986; Герцен А. И., Огарев Н. П. О воспитании и образовании. М., 1990. интересные сведения, касающиеся не только собственно вопросов образования или воспитания, но и отношения к этим вопросам власти и общества.

Из памятников художественной и политической публицистики XIX века были использованы в качестве источников для данного исследования те, в которых ставились вопросы образования и воспитания, состояния учебных заведений. Апелляция к проблемам просвещения в качестве аргумента в литературных и общественных спорах является ярким показателем значимости этих проблем для самосознания государственных деятелей и целых общественных групп. Интерес при этом вызывают некоторые полемические материалы не только второй четверти XIX века, но и близких эпох, поскольку в них зачастую затрагивались темы, не терявшие значение на протяжении весьма длительного времени1.

Невозможно представить исторический фон, на котором происходили труды и споры деятелей и ревнителей просвещения, без общего состояния системы народного образования. Для этого, по мере необходимости, использовались и обрабатывались статистические данные. Наиболее полные сведения о количестве учебных заведений, учащих и учащихся в дореформенной.

1 Шишков А. С. Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка. СПб., 1813- Шишков А. С. Записки, мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова. Прага, 1870. Т. 1. Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. М., 1991; Магницкий M.JI. Обличение всемирного заговора против алтарей и тронов // Русская старина. 1898. Ч. IIIО женских крестьянских школах или о распространении между крестьянками грамотности на религиозно-нравственных основаниях. М., 1845- О значении русских университетов и их участии в общественном образовании // Современник. 1849. Т. XIV. № 3- О всенародном распространении грамотности в России на религиозно-нравственном основании. М., 1849- Киреевский И. В. Записка о направлениях и методах первоначального образования народа в России // Киреевский И. В. Эстетика и критика. М., 1979; Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению в России // Киреевский И. В. Эстетика и критика. М., 1979.

России были собраны и сохранились за 1808, 1824, 1834, 1856 гг., хотя по ® отдельным видам школ есть данные и за другие годы1.

Комплекс привлекаемых источников обширен и содержит достаточное количество разнообразных материалов, помогающих достигнуть цели и решить задачи, поставленные в данном диссертационном исследовании.

Методология исследования. Диссертационная работа написана с учетом достижений современной методологии исторической науки, с опорой на ее принципы — объективность и историзм. Принцип историзма предполагает изучение всякого явления в его развитии, конкретно-исторической обуслов-Ф ленности и индивидуальности. Концепция модернизации относительно истории России XIX в. наиболее нам близка. Модернизация понимается как комплексный процесс, охватывающий все стороны жизни общества (экономическую, социальную, культурную, политическую). Если между ними происходит «расстыковка», то результат модернизации оказывается частичным, ограниченным. В ходе модернизации менее развитые общества приобретают черты более развитых. Для достижения поставленной цели в исследовании использовались такие общенаучные методы исторического познания как Ш анализ, синтез, обобщение, сравнение. Из специальных методов исторического познания применялись историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный.

1 Ведомость, составленная по последним донесениям, поступившим в Департамент Министерства народного просвещения о числе учебных заведений, в ведении сего Министерства состоящих, о числе в них учащих и учащихся и о числе учеников, по окончании учения выбывших в течение года // Периодическое сочинение об успехах народного просвещения. 1809. № 23. С. 264 335- Кеппен П. И. Материалы для истории просвещения в России. СПб., 1826−1827. Т. 2−3- Таблицы учебных заведений всех ведомств Российской Империи, с показанием отношения числа учащихся к числу жителей. Изданы по Высочайшему повелению от Министерства Народного Просвещения. СПб., 1838- Статистические таблицы Российской Империи за 1856-й год, составленные и изданные по распоряжению Министра Внутренних Дел Статистическим отделом Центрального Статистического Комитета. СПб., 1858.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что в Ш ней впервые в исторической науке комплексно рассмотрены взгляды представителей дворянского общества и чиновничества николаевской эпохи (1825−1855) на развитие народного просвещения, системы обучения и воспитания в России. Исследование этих взглядов также впервые проведено в тесной связи как с анализом реальных мер, предпринятых абсолютной монархией в предреформенные десятилетия в области общего, специального и сословного образования, так и с выявлением сложившейся практики обучения и воспитания. Такой подход потребовал привлечения новых методов и ^ приемов исследования. Кроме того, новизну исследования подчеркивает привлечение новых и малоизученных документов, что позволило выявить и уточнить многие факты, пополнить уже имеющийся опыт изучения проблем, связанных не только с развитием русской культуры, но и отношений российской власти и общества в целом.

На защиту диссертационной работы выносятся следующие основные положения:

1) Ко второй четверти XIX в. окончательно стало ясно, что образова-Ф тельные потребности значительной части различных социальных слоев оказались во многом ниже образовательных стандартов, предлагаемых сложившейся при Екатерине II и Александре I государственной системой образования.

2) Разработка новых принципов образовательной политики велась в тесной связи с предложениями и проектами, исходящими из среды дворянства и бюрократии, а потому учитывала настроения этих слоев, хотя государство сохраняло в образовательной политике заметную независимость от групповых и личных интересов. щ 3) Более адекватные, с точки зрения консервативного большинства чиновничества и дворянства, критерии необходимого уровня знаний для разных общественных групп и более доступные способы достижения этого уровня предлагал принцип сословности, который проявился, прежде всего, в том, что объем и качество получаемого образования приводились в соответствие с общественным положением учащегося.

4) Важнейшие принципы и задачи правительственной политики в области просвещения закрепили школьный устав 1828 г. и Университетский устав 1835 г., а также ряд других законодательно-нормативных актов, которые в целом способствовали дальнейшему строительству государственной системы народного образования.

5) Политика правительства в царствование Николая I в области народного просвещения при ориентированности в первую очередь на дворянство не перекрывала пути для получения образования непривилегированным и податным сословиямболее того она способствовала повышению уровня грамотности низших слоев общества за счет создания для них массовой элементарной и начальной школы как в городе, так и на селе.

6) Отрицательным следствием принципа сословности становился в этих условиях недостаточный приток способной и ориентированной на получение знаний недворянской молодежи в немногочисленную по сравнению с населением и потребностями страны среднюю и высшую школу;

7) абсолютизм и высшее сословие во второй четверти XIX века внесли положительный вклад в дело народного просвещения и добились в нем заметных успехов, но в основном тактического планастратегических изменений объективно мешало достичь тормозящее воздействие архаичных социально-экономических отношений, особенно крепостного права.

Практическая значимость. Материалы исследования могут быть включены в содержание вузовского курса по отечественной истории и истории русской культуры, а также использованы при проведении спецкурсов и спецсеминаров. Опыт русской школы и традиции воспитания, накопленные в первой половине XIX в., востребованы и современным обществом в уеловиях проведения реформ образования. Они могут быть использованы в деятельности современных учебных заведений.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были апробированы в ходе международной («Самарский край в контексте мировой культуры. Идеи и судьбы». 2003 г.), всероссийских (VII-X Всероссийские платоновские чтения. Самара, 2002;2004; Третья Всероссийская электронная научно-практическая конференция «Вуз культуры и искусств в образовательной системе региона» 2004) и региональных (Восьмые и Девятые Иоанновские чтения 2003;2004) научных и научно-практических конференциях и опубликованы в сборниках научных трудов. Материалы диссертации докладывались на ежегодных научных конференциях Самарского государственного университета и Самарской государственной академии культуры и искусств.

Структура диссертационного исследования обусловлена поставленной целью и задачами. Работа включает в себя введение, три главы, заключение, список использованных источников и литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

На основании проведенного комплексного исследования отношений российской власти и дворянского общества к проблемам образования и воспитания в николаевское время, а также их взаимодействия по решению этих проблем были получены интересные наблюдения и выводы. Как наиболее важные из них можно выделить следующие.

Российская действительность в течение XVIII и начала XIX вв. выдвинула ряд крупных очередных задач, которые к моменту вступления Николая I на престол в 1825 г. оставались неразрешенными. Среди них были и проблемы в системе народного образования: недостаток денежных средств и учебных заведений, нежелание значительной части дворянства и других сословий русского общества обучаться в общеобразовательных учреждениях.

К этому времени в стране была в основном уже создана единая государственная система образования. В ней были заложены принципы бессословности, бесплатности обучения, преемственности учебных планов и разных ступеней школы. Однако либеральные веяния, особенно заметные на ниве просвещения, не только сменялись настроениями охранительства и мистицизма, но и сами по себе оказались трудновоплотимыми на практике. При реализации образовательного курса правительства возникали определенные трудности, становились видны неудачи разработчиков. Современники, в том числе и Карамзин, отмечали недостаточный учет теми ситуации и российской действительности.

Придя к власти, Николай I никогда не позволял себе и тени либеральных заигрываний. Однако император старался найти достаточно примирительный тон по отношению к российскому обществу, прежде всего, к его дворянской прослойке, которое он брал под свою властную опеку. Провозгласив принцип всесторонней государственной опеки, николаевское правительство взяло в свои руки решение многих задач. Видя основную причину выступления декабристов в недостатках современной системы образования, правительство поручило некоторым, пользующимся доверием государственным и общественным деятелям изложить свои взгляды на реформирование системы народного просвещения. Наиболее активные дворяне самостоятельно присылали свои проекты реформ на имя министра народного просвещения.

В процессе работы над новыми уставами средних и низших учебных заведений и университетским уставом пожелания, высказанные дворянством, были учтены, хотя государство сохраняло в образовательной политике заметную независимость от групповых и личных интересов.

Деятельность частных пансионов, чаще всего принадлежащих иностранцам, и вызывающая большие нарекания была поставлена под строгий контроль, особому наблюдению подвергалось преподавание в них русского языка. Открытие и широкое распространение государственных пансионов позволило привлечь дворянство в казенные учебные заведения.

Естественно, политика правительства в царствование Николая I в области народного просвещения ориентировалась в первую очередь на дворянство. Показательно, что предложенные государством при Екатерине II и Александре I образовательные стандарты для различных социальных слоев оказывались зачастую не востребованы. Образование рассматривалось с сугубо прагматичной точки зрения. Благородное сословие лишь к середине XIX в. стало более серьезно рассматривать университеты как альтернативу закрытым сословным учебным заведениям.

Принцип сословности, взятый за основу новой школьной и университетской реформы, предлагал более адекватные, с точки зрения консервативного большинства чиновничества и дворянства, критерии необходимого уровня знаний для разных общественных групп и более доступные способы достижения этого уровня. Непривилегированные и податные сословия также имели возможности для получения образования, более того государственная политика способствовала повышению уровню грамотности низших слоев общества за счет создания для них массовой элементарной и начальной школы как в городе, так и в сельской местности. Статистические данные, приведенные в исследовании, наглядно показывают, что в этом направлении делалось много, и что число школ и грамотных к концу правления Николая I значительно возросло.

Политику Николая Павловича во всех сферах государственного управления можно рассматривать как последовательную попытку осуществления «идеи полицейского государства». В фигуре именно этого самодержца воплотился политический принцип абсолютизма, выразившейся в предельной централизации всего государственного аппарата, торжестве бюрократической системы управления. Однако бюрократические методы, с помощью которых Николай I проводил образовательную программу, не всегда были оправданны. Русское общество все меньше доверяло правительству, чувствуя, что власть не желает диалога. По крайней мере, значительная часть молодого поколения, обучавшаяся в государственных учебных заведениях николаевского времени, приняла активное участие в реализации Великих реформ, в деле изменения того порядка, поддержание и оправдание которого в николаевское царствование составляло одну из главных задач системы образования.

Принципы строгой сословности и бюрократической централизации нашли свое воплощение в изданном в 1828 г. Уставе учебных заведений, Университетском уставе 1835 года, ряде других законодательно-нормативных актов, а также в правительственных мероприятиях. Так, Устав 1835 г. отразил характерное для правительства Николая I стремление ввести университеты в общую систему самодержавно-бюрократического аппарата Российской империи. Однако оба главных устава николаевского времени в целом способствовали дальнейшему строительству государственной системы народного образования. Отрицательным же следствием принципа сословности становился в этих условиях недостаточный приток способной и ориентированной на получение знаний недворянской молодежи в немногочисленную по сравнению с населением и потребностями страны среднюю и высшую школу. Требования государства к уровню образованности самого дворянства и близких к нему групп неродовитого чиновничества оставались завышенными, поэтому очень небольшое число поступающих в гимназии и университеты проходило весь курс обучения полностью.

Система народного образования николаевской эпохи строго укладывалась в рамки абсолютистско-консервативного государства. Главной задачей просвещения провозглашалось воспитание благонамеренных граждан, преданных царю и отечеству. Уваровская триада, которая долгое время рассматривалась как официоз николаевского времени, на самом деле находила отклик в обществе и народе. Сформулированные в ней проблемы, стоящие перед русской школой, дали сильнейший толчок развитию русской общественной и педагогической мысли 184 050-х гг. Так, славянофилы и близкие к ним по настроению дворянские круги, основываясь на собственном семейном и жизненном опыте, предлагали в качестве решения путем национально-религиозного просвещения повлиять на российское общество так, чтобы оно снова стало соответствовать исконным традициям и устоям.

Принцип сословности и зависимости уровня образования от общественного положения учащегося к концу царствования Николая I был усилен, одновременно был усилен с надзором за учебными заведениями. Вместе с тем улучшалось материальное обеспечение последних, повышался оклад преподавателей, что являлось безусловно положительным моментом. Несмотря на стремление правительства сделать университеты доступными лишь для детей дворян, формально это право не ограничивалось и для других сословий, за исключением запрещения поступать в высшие учебные заведения крепостным крестьянам.

Российские университеты, которые в начале правления Николая Павловича по своему составу были разночинными, т.к. дворянство традиционно предпочитало специальные и военные учебные заведения, к середине XIX в., благодаря политике государства и изменившимся взглядам дворянства на высшее образование, становятся преимущественно дворянскими по составу. Правительству все же удалось привить благородному сословию вкус к обучению в университетах, в том числе и с помощью привилегий, которые даровались лицам с высшим образованием. Этот перевес дворянства, впрочем, оказался непродолжительным.

Если научные, преподавательские, студенческие круги не касалась политических вопросов, они могли рассчитывать на поощрение и поддержку, хотя это касалось в основном развития военного, технического, медицинского образования. Несмотря на подчинение ученой и образовательной деятельности строгому правительственному контролю и борьбе с революционными идеями, шедшими в разрез с существующим строем, создавались вполне благоприятные условия для накопления знаний, для развития фундаментальных наук и прикладной научной деятельности.

Николай I любил и требовал от своих подчиненных исполнительности, безоговорочного послушания, точности, был иногда жесток и груб, такое поведение было обусловлено личными качествами, воспитанием и неограниченной властью. Однако несправедливо представлять себе людей его аппарата как безликих посредственностей. Фигуры графа С. С. Уварова, как и Е. Ф. Канкрина или П. Д. Киселева, не дают права так утверждать. Эти люди обладали и своей волей и мнением. Политика Министерства народного просвещения шла в русле общегосударственной, но у министров просвещения и других руководителей ведомства существовала и собственная система взглядов, которая не всегда совпадала со взглядами императора, хотя мелочная опека, подозрительность и страх, усилившиеся к концу царствования, не давали возможности для общественной активности и государственного творчества, а потому немало опытных чиновников и администраторов, в том числе по ведомству народного просвещения оказывалось не у дел.

Наследие николаевского царствования не сводилось к одним язвам бюрократии. Правительственный курс в сфере образования и воспитания можно охарактеризовать одновременно и прогрессивным, и консервативным. Эпоха Николая I стала важной частью «золотого века» русской культуры, литературы, музыки, искусства. Именно тогда появились первые железные дороги, произошла кодификация законов, был проведен ряд важных реформ в самых разных областях жизни общества. Положительными качествами данной государственной системы являлось отсутствие политических шатаний, что способствовало серьезному и ответственному подходу при проведении реформ в сфере образования.

Самодержавная власть и высшее сословие общества во второй четверти XIX века внесли вклад в дело народного просвещения и добились в нем заметных успехов, но в основном тактического плана. Стратегических изменений к лучшему мешала достичь недостаточная заинтересованность как высших, так и низших слоев общества в серьезном соответствующем времени образовании, в конечном счете обусловленная тормозящим воздействием архаичных социально-экономических отношений, особенно крепостного права.