Проблемы исторической лексикологии русского языка

План

1. Проблемы исторической лексикологии русского языка

1.1 Проблемы изучения общей истории русского лексикона

1.2 Проблемы, касающиеся истории отдельного слова

2. Проблема периодизации истории лексического состава русского языка.

3. Описание истории русской лексики Литература

1. Проблемы исторической лексикологии русского языка Изучение истории русского слова предполагает выяснение проблемных ситуаций, которые сдерживают прогрессивный ход развития одной из древнейших отраслей лингвистической науки — исторической лексикологии. Эти проблемные вопросы следует разделить на две группы: а) проблемы развития лексикона в целом, 6) проблемы изменения формы и семантической структуры отдельно взятого слова. То и другое одинаково важно, но первая группа проблем реже принимается во внимание, хотя никакое историко-лексикологическое исследование не может быть корректным, если исследователь не имеет какой-то версии развития словарного состава в интересующий его исторический период.

Историческая лексикология русского языка как обобщение истории русского слова состоит из следующих трех компонентов:

1) описание на определенном историческом отрезке истории отдельных слов с их семантическими и словообразовательными связями,

2) изучение формирования и функционирования основных лексических групп,

3) исследование важнейших процессов в лексической системе языка.

1.1 Проблемы изучения общей истории русского лексикона

1. Отсутствие или нечеткость периодизации истории русского слова. Если с начальной границей этой истории более или менее ясно: это первые памятники письменности, то о конечной точке, кажется, мы мало еще и задумывались, хотя очевидно, что язык «от Пушкина до Горького» отошел в историческое прошлое и словарь современного русского литературного языка при всем уважении к традициям начинается с 20-х гг. XX в., поскольку лексика — феномен чрезвычайно подвижный. Важным является также определение границ между древнерусским и старорусским периодами или между старорусским (донациональным) и новорусским (национальным) периодами. Даже если и не удастся достичь единства мнений по поводу хронологических границ, то и при наличии разных периодизаций важно знать, какое направление избрал тот или иной исследователь, чтобы понимать ход его мыслей. Положительный эффект такой дискуссии — формирование критериев, оснований для периодизации, т. е. выявление определяющих факторов развития истории слова.

2. Время и интенсивность процесса «славянизации» в русской лексике. Причем здесь важно не только количественное преобладание или уменьшение числа славянизмов, но их влияние на словообразовательные процессы, на общую стилистическую то альность контекстов и отсюда — на «заражаемость» разговорной и просторечной лексики книжно-славянскими интонациями.

3. Интенсивность процесса освоения просторечно-разговорной лексики литературным языком. Если принять во внимание разговорный элемент в агиографических текстах XV—XVIII вв., обилие диалектных и просторечных лексем в деловой письменности, начиная со времени первых берестяных грамот, влияние московских канонов приказного письма, то, вероятно, следует признать старорусский литературный язык гораздо более демократичным, чем это пока декларируется сложившейся научной традицией.

4. Временные границы и интенсивность влияния иноземных элементов на развитие русского слова по периодам: греко-византийское воздействие, тюркоязычное влияние, финно-угорское взаимодействие, украинско-польское посредничество, западноевропейское (немецкое, французское, английское) влияние и т. д.

5. Факторы, определяющие развитие словарного состава в каждый конкретный исторический период, и те языковые страты, в которых в этот период происходят решающие для всего лексикона динамические или функционально-стилистические изменения.

6. Типология лексических групп, динамично меняющаяся с изменением факторов развития лексико-семантической системы. Для этого, вероятно, необходимы сравнительно-сопоставительные исследования структуры нескольких лексико-семантических групп с учетом специально избранных критериев, например: способность группы к номенклатурному дроблению; соотношение родовых и видовых наименований в составе группы; степень аналитичности группы (соотношение числа мотивированных и немотивированных слов); степень развития синонимичности в группе (отдельно — для родовых и видовых слов); контекстуальная закрепленность значений и т. д.

7. Неодинаковая значимость лексем и целых лексико-семантических и тематических групп для речевой практики социума и главное — неодинаковая роль их в процессе функционирования и развития лексико-семантической системы языка. Составление реестра актуальных в этом отношении лексем и лексических групп — важная задача исторической лексикологии русского языка.

1.2 Проблемы, касающиеся истории отдельного слова

1. Один из наибольших грехов в работе над историей отдельного слова — это некорректный выбор источников. Прежде всего имеются в виду случаи, когда источником (одним из источников) избираются словари. По справедливому мнению Н. Ю. Шведовой, все групповые отношения, в которые вступает слово (частеречные, лексико-семантические, собственно грамматические, словообразовательные — для производных слов, деривационные, синтаксические связи, семантические связи, стилистические, функциональные — сфера употребления, хронологические и локальные, квалификационные и оценочные, орфоэпические, акцентологические, орфографические), должны быть в той или иной мере подтверждены иллюстрацией — оправдательной цитатой по этому поводу замечание

Л. В. Щербы: «Не мудрствуй лукаво, а давай как можно больше разнообразных примеров».

Между тем иногда исторические словари фиксируют историческую лексему почти как экзотическое явление вместо того, чтобы давать разнообразный материал, иллюстрирующий значения слова и особенности его употребления. Сдержанное отношение исследователя к памятникам письменности или боязнь работы с ними — верный признак поверхностного труда. Без глубокой основательной работы с текстами не может быть научной истории языка. Иерархия исторических источников (по степени их значимости для исследований по истории русского слова) может быть описана следующим образом:

а) исторический текст (оригинал или добросовестная публикация),

б) словарь языка соответствующей эпохи, в) научные источники по истории материальной или духовной культуры соответствующей эпохи (по истории той сферы жизнедеятельности общества, к которой имеет отношение фрагмент изучаемого лек сикона),

г) словари языка более ранних или более поздних периодов.

2. Второе обстоятельство, снижающее качество исследований, — это невнимание к сочетаемости слова, нежелание учесть разнообразные контексты употребления слова (атрибутивные, объектные и т. п.), хотя для исторического слова, когда исследователь не может опереться на собственный опыт носителя языка, эти вещи более важны, чем для современной лексемы, тем более что с этим связано и выявление многообразных вариантов и модификаций самого изучаемого слова: фонетико-графических, словообразовательных, морфологических и пр. Мнение о начале в национальный период осознанного отношения к проблемам развития и функционирования языка вполне справедливо и никем не оспаривается. Тем любопытнее более ранние (до XVIII в.) примеры внимания к речевым фактам, особенно процессам номинации, у древнерусских книжников.

3. Важный момент — частота употребления, о которой во многих случаях исследователи нам ничего не сообщают. Представляется, что все случаи немногочисленного, особенно единичного употребления должны обязательно указываться. Применительно к слову в историческом контексте это особенно важно. Индивидуально-авторские слова и окказионализмы в пору абсолют ной диалектной свободы, диктата узуса над нормой были тогда более частыми, чем сейчас. Недопустимо приписывать слову не свойственную ему (в практике исследований — как правило, более позднюю) семантику, сочетаемость, употребительность или особенность функционирования.

4. С проблемой употребительности связана и нечасто упоминаемая проблема единства и тождества исторического слова. Слово не может быть одним и тем же в разные исторические эпохи. Но какова степень его изменчивости — вот постоянный вопрос для историка языка. Приведу простой пример: ведро в древнерусский и старорусский период было предметом бондарного произ одства, то есть — деревянным, реже — плетенным из бересты, лыка (это был двойной цилиндр). Металлические и пластмассовые ведра — продукт нового времени. Старинные ведра входили в иной, нежели современный, ряд предметов (реалий), соответственно иным было и понятие о ведре, поскольку вслед за мате риалом менялась форма и функции предмета. Столовая посуда была чаще деревянной или глиняной. Металлические блюда на столах простолюдинов были в редкость. Привычные нам стеклянные «питейные» сосуды появляются в конце XVII в. Среди бытовых вместилищ преобладали плетеные или долбленные изделия. Меняющийся материальный мир существенно влиял на семантическую структуру и стилистический статус слова, обозначающего изменившийся предмет.

5. Следующее обстоятельство — разнообразие контекстов употребления слова. Абсолютной закрепленности слова за определенными типами контекстов, кажется, никогда не существовало, и это требует внимательного прочтения и тщательного расписывания многих текстов, независимо от того, какой фрагмент лексикона является предметом исследования. Особый случай — библейские тексты или произведения, являющиеся переложением Библии или созданные на основе Библии. Первооснова употребления в них многих лексем спрятана в глубине веков и в многообразии языковпосредников, и потому функционирование лексемы в таких текстах слабо объясняется особенностями русского языка. Тем более важно разобраться с генезисом таких лексем или оборотов.

6. С этой проблемой связано другое — необходимость учета особенностей текста, например, учет специфики древнерусского литературного текста с позиции древнего русича. Ведь идеальным в ту далекую пору считался текст, максимально повторяющий все достоинства образца, избранного для подражания. Поэтому в текстах, которые в общественном мнении Древней Руси были особо значимы, полагалось в максимальной степени воспроизводить фразеологию и стилистику выбранного образца. Заметим, что по-другому ситуация складывается в XIX в. События Отечественной войны 1812 г. способствовали формированию нового для России явления — публичного общения и формирования новых форм и средств публичной речи. Но эти первые ростки (ростопчинские листки-афиши, прокламации Генерального штаба, устные речи Кутузова, Денисова и др., вошедшие в фонд солдатской мифологии) имели слабое продолжение в агитационной литературе декабристов. До реформ 60−70 гг. XIX в. в России не было необходимости в новых фор мах общения. Поэтому так популярны были письмовники с шаблонами различных писем, разного рода руководства по написанию деловых бумаг, а для устной речи обязательны каноны классической риторики. Отмена крепостного права и последовавшие за этим земская и городовая реформы, введение суда присяжных, оформление торгово-коммерческой и кредитно-финасовой сфер, развитие машинного производства и кооперативного движения существенно повлияли на обогащение лексики, на стилистическую перестройку лексической системы. историческая лексикология язык

7. Проблема типов текста и обусловленность этим лексико-фразеологического наполнения текста — одна из важнейших, но пока типология древнерусских текстов основывается преимущественно на тематическом содержании текста, что явно недостаточно даже для того, чтобы предсказать лексическое наполнение тек ста. Типология текстов национального периода, с легкой руки М. В. Ломоносова, оказалась связана с жанрами, что имело свою историческую истину для короткого исторического периода, но нельзя признать абсолютно идентичным реальному положению вещей в другие эпохи.

Рассмотренные вопросы не исчерпывают всего списка актуальных проблем исторической лексикологии. Нашей задачей было обратить внимание на наиболее злободневные, от которых зависит объективность исследований в тех сферах лингвистической науки, которые опираются на данные исторической лексикологии и исторической лексикографии русского языка.

2. Проблема периодизации истории лексического состава русского языка

1 января 2001 года человечество перешагнуло историческую границу столетия и тысячелетия одновременно. От нас стремительно отдалился двадцатый век, достоянием истории стал век девятнадцатый, сблизился с Средневековьем восемнадцатый век. Язык «от Пушкина до Горького», очевидно, перестал быть современным. Проблема периодизации для исторической лексикологии русского языка стала особо актуальной. Какие единицы, явления, процессы должны стать критериями для построения периодизации? На какие группы лексики или на какие процессы ориентироваться, намечая хронологическую схему? Как увязать ее с неравными темпами изменчивости разных пластов лексики? Какова степень зависимости периодизации истории лексики от истории этноса, пользующегося данным языком? Но даже эти вопросы представляются частными по сравнению с такими глобальными проблемами, как, например, выбор начальной точки отсчета с связи с неочевидностью единства и тождества русского языка на протяжении всего периода его развития, учи тывая его доисторическое (дописьменное) состояние. Целесообразно ли объединение в одно целое истории лексики двух родственных, но разных по времени функционирования языков: древнерусского (восточнославянского) VX III вв. и русского (с XIV в.)? Когда начинается новое, национальное состояние в истории русской лексики? Есть ли принципиальные отличия в развитии лексики национального языка от динамики словаря в донациональный период? Связаны ли между собою границы «лексических» периодов и акции нормативного характера, например, издание «Словаря Академии Российской» (1789−1794), «Словаря церковнославянского и русского языка, составленного Вторым отделением Академии наук» (1847)? Еще не обсуждалась и проблема выбора конечной точки отсчета для исторической лексикологии. Где заканчивается ее компетенция и начинается современная синхронная русская лексикология?

Критериев для выделения «лексических» периодов может быть несколько. Рассмотрим их в порядке, соответствующем их значимости в истории развития лексико-фразеологического состава русского языка. Прежде всего должны быть учтены преимущественные источники пополнения словаря: внешние заимствования или свои, исконные средства. Развитие лексики напрямую зависит от хода культурно-исторического процесса. Так, на раннем этапе письменной истории русского языка важную роль играл греко-славянский симбиоз. Важны также взаимоотношения между общенародной и диалектной лексикой или активизация отдельных типов новообразований непосредственно в литературном языке или в сфере просторечия. Для разных словарных групп источники пополнения в один и тот же период были заметно неодинаковыми: отвлеченная лексика в древнерусский период — в значительной части осколок греческой мудрости, а конкретные наименования бытового характера самобытны по происхождению и наследуются из праславянской эпохи. Сюда же входит функционально-стилистическая характеристика лексики.

Вторым критерием могут быть избраны преимущественные тенденции (направления) лексико-семантических изменений. При этом должно быть учтено влияние изменений в структуре литературного языка, в составе говоров и в их отношениях с литературным языком, расширение словарного состава (какие именно предметно-тематические и лексико-семантические группы пополняются, какие деривационные процессы активизируются). Учитывается ситуация с семантической диффузностью лексем и пути ее преодоления. Здесь же рассматриваются типы семантических переносов, развитие слов-символов, характер лексической системности.

Третьим основанием для хронологии могут быть преимущественные направления изменений в сферах употребления разных групп лексики. В-четвертых, нужно учесть степень развития лексической вариантности и синонимии в разных тинах (формах) речи.

Конечно, эти критерии взаимосвязаны, подвижность одного вызывает сдвиги в содержании другого. Какие-то критерии первостепенны лишь для выделения периодов, вся совокупность их требуется при подробной характеристике того или иного периода. Быстрая изменчивость лексики обусловливает более дробную периодизацию ее истории по сравнению с аналогичными периодизациями для других уровней языка. Трудность построения хронологической схемы эволюции словаря определяется неодинаковыми свойствами и темпами изменчивости разных пластов лексики. Поскольку обновляемость разных пластов лексики не одинакова, то при создании периодизации нужно ориентироваться как на изменение наиболее подвижных лексико-фразеологических разрядов, так и на хронологические границы лексико-семантических процессов.

3. Описание истории русской лексики Рассмотрим следующий вариант периодизации истории русской лексики. Он будет в чем-то соответствовать периодизации истории русского литературного языка, а в общих чертах совпадать с историей развития культуры и общественной мысли России. Здесь принят взгляд на русский язык как единство книжно-письменной и народно-разговорной разновидностей, поэтому периодизация в равной мере учитывает и характер литературного словоупотребления, свойственного той или иной эпохе, и состояние словаря живой устной речи.

I. Древнерусский период (вторая половина XX III в.):

1. Лексика языка Киевской Руси (вторая половина XX I вв.);

2. Лексика языка периода русских феодальных княжеств (X II-X III вв.).

II. Старорусский период (XIV — первая половина XVI в.).

III. Новорусский период (вторая половина XVI в. — первая четверть XIX в.):

1. Лексика начального периода формирования русской нации (вторая половина XVI в. — 60-е годы XVII в.);

2. Лексика языка Петровской эпохи и начала нормализации языка (конец XVII в. — середина XVIII в.)

3. Лексика периода русского просветительства (60-е-90-е гг. XVIII в.);

4. Лексика пушкинской эпохи (первая четверть XIX в.).

IV. Национальный период (30-е гг. XIX в. — начало XX в.):

1. Лексика периода демократизации общественной жизни России (30-е-60-е гг. XIX в);

2. Лексика периода капитализма и развития пролетарского движения (70-е гг. XIX в. — 1917 г.).

Кратко охарактеризуем выделенные периоды.

I. Основу словаря древнерусского периода составили исконные элементы и новые греческие заимствования, а содержанием лексических процессов явилось формирование слоя книжно-письменных средств в связи с появлением письменности, взаимодействие церковнославянизмов и народно-разговорных элементов, что вызвало рост синонимии, стилистическую перестройку словаря, появление новых лексико-семантических парадигм. Промежуточной вехой стал XII в., когда развитие феодальной раздробленности, возрастание роли отдельных культурно-письменных центров привело к усилению вариантности и диалектной дробности в лексике, поэтому для второй половины этого периода, кроме проблемы взаимоотношения церковнославянизмов и народно-разговорных элементов, важно и взаимоотношение общерусских и местных средств.

II. В лексике старорусского периода происходят следующие процессы: реславянизация и нарочитая архаизация, экспансия церковнославянизмов и «приказных» штампов в новые речевые сферы, резкое противопоставление семантико-стилистического и культурного статуса книжных и разговорных средств, размежевание сфер употребления лексических групп по признаку «родовое» — «видовое», развитие интеграции в диалектной лексике. Начало формирования общерусской литературной лексической нормы в городских койне и лексикографической кодификации литературно-письменного языка. Новые семантические процессы в лексике: расширение многозначности и метафоризации, развитие гипонимо-гиперонимических отношений.

III. 1. Для данного этапа особенно заметна демократизация и укрепление общерусских начал. Активизируется словообразование на русской почве, увеличивается число экспрессивов, развиваются терминосистемы. В связи с началом книгопечатания усиливается внимание к правилам словоупотребления. Усвоение заимствований осуществляется в основном через польское посредство, к концу периода их приток усиливается благодаря воссоединению Украины с Россией, влиянию форм западноевропейского быта и цивилизации, появлению театра и новых литературных жанров.

2. Расширяется полифункциональность литературного языка, обогащается тематика письменных текстов, что ведет к количественному пополнению словаря, в литературный язык переходят многие общенародные стилистически нейтральные средства. Ограничиваются функции книжнославянской архаики, активизируется отбор жизнеспособных славянизмов. Происходит увеличение иноязычных заимствований и процесс калькирования. Наблюдается множественность тождественных обозначений и широкая синонимия лексических средств, проявляется конкуренция синонимичных или тождественных аффиксов. Расширяется состав отвлечен ной лексики.

3. Начинается формирование просторечия как части литературного языка, расширяется сфера употребления народно-разговорной лексики, диалектизмов. Наблюдается усиленное — до избыточности — обогащение словаря с помощью разных способов номинации, развивается перифрастичность. Одновременно усиливается упорядочение лексического состава литературного языка на системной основе, возрастает влияние норм литературного словоупотребления на просторечную и диалектную лексику повседневной речи.

4. Завершается формирование просторечия. Ликвидируется размежевание лексических пластов по их происхождению в стилистическом плане. Снимается проблема славянизмов как особой категории книжно-литературных средств. Усиливается приток иноязычных слов и интернационализмов.

IV. Создается единая и широко разветвленная (с функционально-стилевыми разрядами) лексико-семантическая и фразеологическая система. Активно развивается терминология. Усиливается процесс семантической и стилистической дифференциации слов разного происхождения с первоначально общим значением. Замедляется развитие лексических диалектизмов. Наблюдается волнообразное развитие лексической нормы: этапы стабилизации, иногда принудительной («советский новояз»), сменяются этапами усиленного пополнения литературного словаря, решительного обновления форм и средств публичного общения. В целом периодизация истории лексики, как видим, может и должна быть продвинута ближе к нашему времени, чем периодизация исторической грамматики, поскольку лексика — более динамичный и быстрее обновляющийся ярус языка.

Так, лексико-семантические процессы и нормы словоупотребления в советский период заметно отличаются от того, что наблюдалось в русском языке второй половины XIX — начала XX в. В то же время грамматические и особенно фонетические (без учета динамики литературного произношения) нормы с середины XIX века и до наших дней не претерпели существенных изменений. Чем объясняется похожесть предложенной периодизации на существующие периодизации истории литературного языка? Существующие периодизации истории литературного языка строятся на этнокультурных основаниях, конкретное же различие между периодами определяется в основном сдвигами в лексико-фразеологическом наполнении всех разновидностей литературно письменного, а позднее — и устно-разговорного языка, поэтому периодизация истории литературного языка и хронологическая схема развития словарного состава в основных чертах будут совпадать. Похожесть этих периодизаций обусловлена их объективной зависимостью от истории этноса и эволюции его культуры.

Литература

Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М., 1977. — С. 39.

Историческая лексикология русского языка: Теоретический комментарий. Программа курса.

Литература

/ сост. О. А. Черепанова, К. П. Смолина // Русская историческая лексикология и лексикография. — Вып. 5. — СПб., 2000. — С. 229−232.

История лексики русского литературного языка конца XVII — начала XIX века. — М., 1981. — С. 18−21, 31−43, 124−128.

Коготкова Т. С. Русская диалектная лексикология (состояние и перспективы). — М., 1979.

Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. — Вып. 1−5. — СПб.

Русский язык и советское общество: Лексика современного русского литературного языка. — М., 1968.

Судаков Г. В. Иллюстрация в историческом словаре // Актуальные вопросы исторической лексикографии и лексикологии. — СПб., 2005. — С. 129−137.

Судаков Г. В. Проблема периодизации в исторической лексикологии русского языка // Вопросы исторической семантики русского языка: Лексика и синтаксис. — Калининград, 1990. — С. 5−11

Судаков Г. В. Проблема периодизации истории русского слова и языковая ситуация в XVIII веке // «Единым письмен употреблением памяти подкрепляется вечность»: сб. научи. трудов памяти 3. М. Петро вой. — СПб., 2007. — С. 331−341.

Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. — М., 2003.

Филин Ф. П. Историческая лексикология русского языка: Проспект. — М., 1984. — С. 46.

Черепанова О. А., Смолина К. II. Историческая лексикология русского языка: теоретический комментарий, программа курса, литература // Русская историческая лексикология и лексикография. — СПб., 2000. — Вып. 5.

Шведова Н. Ю. Парадоксы словарной статьи // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. — М., 1988. — С. 7−8.

Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). — М., 1973. — С. 95.

Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л., 1974. — С. 285.