Русские и английские пословицы в культуре и языке

Интенсивное развитие фразеологии за последние десятилетия выдвинуло множество разнообразных проблем. С одной стороны, задачей фразеологов является описание фразеологического материала отдельных языков с упором на их специфические особенности, с другой — все большее значение приобретает сопоставительное изучение фразеологических систем разных языков. Именно последний — сопоставительный аспект системного изучения фразеологии несомненно представляет собой большой интерес как для разработки общей теории фразеологии, так и для изучения общих и отличительных признаков исследуемых языков.

Фразеология — чрезвычайно сложное явление, изучение которого требует своего метода исследования, а также использования данных других наук — лексикологии, грамматики, стилистики, фонетики, истории языка, истории, философии, логики и страноведения.

Мнения лингвистов по ряду проблем фразеологии расходятся, и это вполне естественно. Тем не менее, важной задачей лингвистов, работающих в области фразеологии, является объединение усилий и нахождение точек соприкосновения в интересах как теории фразеологии, так и практики преподавания иностранных языков.

Афоризм как индивидуально-авторский текст и пословица как фольклорный текст обладают способностью аккумулировать экстралингвистическую информацию и оказывать влияние на формирование мировоззрения адресата. Изучение афоризмов и пословиц, с позиций когнитивной лингвистики позволяет реконструировать отдельные элементы картины мира, как совокупности представлений индивида или народа о мироустройстве — способах организации бытия и миропорядке — правилах социального взаимодействия. В афоризмах и пословицах объективируются наиболее значимые для культуры концепты. Поскольку культурологическая информация содержится в афоризмах и пословицах в концентрированном виде, максимально обобщенной форме, они являются материалом для лингвокультурологических исследований. Наконец, в лингвоаксиологии афоризмы и пословицы могут рассматриваться как оценочные тексты, в основе создания которых лежат базовые ценности.

Афоризмы и пословицы группируются вокруг абстрактного понятия (имени концепта), содержат его дополнительные характеристики и могут быть классифицированы по способу репрезентации ценностных концептов.

Актуальность данного исследования характеризуется тем, что современный этап развития языкознания характеризуется появлением дисциплин синтезирующего типа, в которых языковой материал изучается в широком контексте, т. е. с привлечением данных других наук. Так, когнитивная лингвистика исследует способы представления знаний о мире и процессы когниции, которые находят отражение в языке. Лингвокультурология занимается проблемами взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры. Лингвоаксиология рассматривает язык как зеркало базовой системы ценностей социума.

Цель данной работы — исследовать русские и английские пословицы в культуре и языке. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1. Изучить работы отечественных и зарубежных лингвистов по данной тематике.

2. Рассмотреть происхождение, грамматическую структуру, функции место пословиц и поговорок в языке.

3. Проанализировать отражение нравственных ценностей в русских и английских пословицах и поговорках.

4. Проанализировать по группам английские пословицы и поговорки.

Объектом данного исследования являются английские и русские пословицы и поговорки, а предметом — их лингвистические и семантические характеристики.

В данной работе использовались труды таких исследователей как: А. В. Кунин, Н. Н. Амосова, С. Г. Гаврин, А. И. Смирницкий, В. Г. Гак, Е. Г. Беляевская, П. И. Копанев, В. Н. Комиссаров, Л. К. Латышев и многие другие.

Кроме этого, в работе были использованы различные Англо-русские и русско-английские фразеологические словари, «Толковый словарь английских пословиц» Р. Райдаута и К. Уиттинга.

Работа состоит из введения, двух глав и списка литературы.

Во введении ставятся цели и задачи, определяется объект и предмет исследования, обосновывается актуальность данного исследования.

В первой главе показаны общие особенности пословиц и поговорок в языке, рассмотрены пословицы и поговорки как жанр фольклора. Во второй главе показано как отражаются морально-нравственные ценности в русских и английских пословицах.

В заключении подводятся итоги работы, делаются выводы.

Глава 1. Особенности пословиц и поговорок

1.1 Пословица как жанр фольклора

В науке многосторонне и основательно разобраны пословицы и поговорки. Этого нельзя сказать о сходных с ними, но отличающихся от них других произведениях афористического склада. Тем не менее стало обычным говорить о существовании общей для всех них области, именуемого паремикой, а пословицы с другими афоризмами называть паремиями. Древнегреческое слово paroimia со значением: поговорка, пословица, изречение, притча — известно давно, но терминологический смысл получило в последние десятилетия (Снегирёв 1999: 30).

Поиск общего термина начался задолго до нашего времени. В. И. Даль в предисловии к своему сборнику «Пословицы русского народа» писал, что включил в него «кроме пословиц, пословичные изречения, поговорки, присловья, скоро (чисто)говорки, прибаутки, загадки, поверья, приметы, суеверья и много речений, коим не сумею дать общей клички, даже простые обороты речи, условно вошедшие в употребление» [Даль 1957: 17]. Собирателю советовали разделить обширное собрание на части и отдельно напечатать пословицы, поговорки, прибаутки, загадки, приметы и пр. «Доводы эти меня не убедили», — рассказывал В. И. Даль. У него была цель с возможной полнотой в одном сборнике представить всё, что он накопил за долгие годы, не скрывая ничего. Принципом собирателя было — «покажи, что есть» [Даль 1957: 18]. Что же касается самих видов фольклора, соединенных в сборнике, то В. И. Даль признался, что зашел в тупик, из которого «не вылезть», не объяснив, что считать пословицей, поговоркой, присловьем, приговоркой и т. д.

Мимо мысли о единстве представленного в сборнике материала не прошли последующие ученые и собиратели, хотя, к примеру, загадка едва ли не первой была отделена от пословиц и поговорок. Были отделены от пословиц и поговорок и некоторые другие жанры. Однако осталось немало видов афористического фольклора, которые по-прежнему входили в общий корпус «малых» фольклорных жанров, и не без основания. Термин «паремия» оказался весьма кстати, да и по существу его распространение было оправданным, так как указывало на близость между собой фольклорных изречений и речений, среди которых порой числят до сих пор и загадку, которая никак не относится к числу паремий. К паремиям относят и книжные афоризмы, которые вошли в широкий речевой обиход, а также так называемые «крылатые слова», тоже усвоенные из книг. Таким образом, термином «паремия» иногда покрывается вообще все обращающиеся в устной речи, в том числе офольклоризированные цитаты и книжные выражения. В таком соединении всего и вся таится большая опасность. Термин «паремия» может утратить смысл. Чтобы этого избежать, необходимо каждый тип паремий рассматривать особо.

Наиболее ясный тип паремий — пословицы. Но рядом с ними сосуществуют другие типы, похожие на них, поэтому острее осознается необходимость понять, говоря современным научным языком, «субжанровые» свойства каждой разновидности паремий с их особыми мировоззренческими функциями и своеобразием форм, в том числе и таких, которые зависят от мыслей и эмоций художественного рода.

Среди пословиц наиболее простыми можно считать изречения с прямым смыслом. Таким изречениям чужда иносказательность. К примеру, когда говорят «Худой мир лучше доброй брани (драки)», имеют в виду именно мир как согласие, воздержание от нападения и что мирное сосуществование предпочтительнее, лучше большой драки, хотя объем мысли весьма широк. Только отдельные словесные компоненты изречения могут иметь вид речевого тропа: под «бранью» и «дракой» можно подразумевать и бытовое столкновение, и войну, даже не действие, а только препирательство, резкую словесную перепалку, оскорбления. Расширительный смысл пословичного изречения становится ясным, когда происходят замещения прямых компонентов компонентами с переносным значением. В варианте: «Соломенный мир лучше железной драки», словосочетание «худой мир» (с его прямым значением) заменено другим — «соломенный мир», метафорической передачей того же значения «непрочного», «временного» мира, а словосочетание «добрая драка» заменено метафорой: вместо «добрая» — «железная драка», но вариант выражает прежний общий смысл. Пословичное суждение способно изменять объем применения, более широкий при метафорах, но в основе оставаться тем же.

Пословичные изречения с общим прямым смыслом в совокупности являют собой обширную область паремий. Прямой смысл их не меняется от использования в отдельных словесных компонентах иносказательности, но форме передачи смысла сообщается художественность, сопряженная в первую очередь с использованием именно тропов (метафора только один из ее видов). Художественность выступает и при искусном повторении звуков в ударных слогах, как в нашем случае: до — дo (худой — добрый), и согласных звуков в близко стоящих слогах: бр — бр (доброй — брани). Четкое синтаксическое членение пословичного предложения на части тоже придает высказыванию повышенную отчетливость.

Функция прямых пословичных изречений — либо общее утверждение, либо общее отрицание. Общее утверждение содержится в пословичном изречении «Переученый хуже недоученого»: имеются в виду все «переученые» и все «недоученые». Синекдоха (замена множества единицей) подчеркивает общий характер утверждения и нелишне свидетельствует об образном характере суждения. Таково и общее пословичное утверждение «Белые ручки чужие труды любят»: метонимически названные «белые ручки» подразумевают человека, не ведающего черного труда. Метонимия в соединении с синекдохой (заменой множества единицей) и в этом случае сообщает суждению общий утвердительный характер. Напротив, в пословичных изречениях: «Богатый бедному не брат», «Никто от своего року не уйдет» — суждения носят общеотрицательный характер: в первом случае касается всех богатых людей и во втором — всех людей, как зависящих от рока.

В речи такие категорические в общем утверждении и отрицании пословичные суждения предписывают, учат, служат напоминанием об истинах, неписаных правилах. Разные жизненные случаи или обсуждаемые в повседневных разговорах обстоятельства подводятся под разряд общих суждений и тем самым получают квалификацию, оценку. И в этом состоит смысловая функция такого рода пословичных изречений.

Закон подведения частного случая под смысл общего суждения по-иному действует в другом подвиде пословиц, тоже обладающих прямым смыслом, но истинность которого одновременно подкрепляется сопоставлением с чем-нибудь очевидным. Здесь действует аналогия. Частое ее проявление — сравнение. К примеру, таково пословичное изречение «Голому разбой не страшен» (или вариант: «За голым гнать — нечего снять») обретает особую доказательную силу, когда к воссоздаваемой жизненной ситуации добавляют очевидное в истинности сравнение: «Голый — что святой: беды не боится», «На голом — что на святом: нечего взять», «С голого — что с мертвого: ничего не возьмешь», «Мокрый — дождя, а нагой разбою не боится» (вариант: «Голому — разбой, а мокрому дождь не страшен»).

В пословичных изречениях такого типа усугублена функция утверждения (у неимущего нечего взять) или отрицания (ему не страшен разбой). Высказывание усилено сравнением, суждение приравнивается к очевидной аксиоме. В нашем случае всего выразительнее сравнение неимущего с «мокрым» — уже ничего добавить к положению терпящего бедствие. К функции утверждения или отрицания пословичные изречения как бы присоединяют «доказательство» — аналогию, что бывает важным, когда говорящий испытывает необходимость приравнять неясное обсуждаемое положение к очевидной истине. Изречение используется не ради прямого смысла, в нем заключенного, а ради приложения его к ситуации, не столь ясной, как та, о которой идет речь в пословице.

Пословицы этого типа могут сохранять прямой смысл, лишь добавляя к нему и переносный. При этом функция прямого пословичного изречения обретает дополнительные свойства: они соединяются с «аргументом» — с указанием на менее очевидную истину. В пословице «Дорого при пожаре ведро воды, при бедности — подаяние» мысль о крайней необходимости помочь нуждающемуся раскрывается через аналогию. Обе жизненные ситуации (подаяние и тушение пожара) уравниваются. Конкретное сравнение — элементарное проявление работы мысли в художественном направлении. Сопоставление усиливает эмоциональную трактовку обсуждаемой в речи ситуации.

Общие пословичные суждения со сравнением, идущим в параллель к прямому смыслу, могут оставлять сравнение в границах выражения одной и той же мысли: «Ржа в железе, а неправда в человеке не утаится». В этих случаях пословичное суждение тяготеет к передаче прямого смысла, лишь усиливаемого сравнением, но сравнение может стать и самостоятельным, подаваемым в параллель к главному: «От корма кони не рыщут» или еще: «За ветром в поле не угоняешься, а с бранчливой кумой не напрощаешься» («не напрощаешься» — будешь много раз мириться, прощать обиды, а все останется как прежде). И прямое суждение, и подкрепляющее его параллельное суждение обладают законченностью (в сущности, тут сложное предложение с сочинительной связью частей).

Сосуществование частей может сохранять за пословичным суждением общий прямой смысл, а иносказательный — служить его подкреплением. Но достаточно изречению утратить соотносительную связь прямой и иносказательной частей, когда прямой будет только подразумеваться, а иносказательная часть обретет потенциальную способность подкреплять не только подразумеваемый прямой смысл изречения, но и другой, с ним в чем-нибудь сходный. Так, пословичное изречение «Огонь без дыму, человек без ошибки не бывает» еще удерживается в границах выражения прямого смысла, но лишенное части «человек без ошибки не бывает» и сохраняемое только в своей иносказательной части («Огонь без дыма не бывает») становится многозначным — обретает способность применяться не только к случаям, когда надо сказать, что человека без ошибки не бывает, но и тогда, когда, к примеру, хотят сказать, что тайное дело и ошибку не утаить, что любое действие имеет свое следствие и подобное. Именно в таком виде и с такими или похожим толкованием существуют в речи пословичные суждения: «Нет дыма без огня», «Дыма, без огня не бывает» и др.

Если суждение в пословице обретает многозначность, то возникает характерный тип изречений с особенными свойствами и структурой. Иногда такие изречения и называют собственно пословицами — в отличие от «пословичных изречений», как В. И. Даль именовал суждения, не заключающие в себе «никакой притчи, иносказания, обиняка» [Даль 1957: 19]. Пословица с многозначным смыслом, как правило, односоставна, не имеет части с прямым выражением смысла. В ней — только иносказание: «Старого воробья на мякине не обманешь», «Старый ворон не каркнет мимо», «Старого волка в тенета не загонишь», «Старый конь борозды не портит». Все эти иносказания — о старости и опытности. Но, кроме определенности в теме, такие пословицы обладают и ограничением в применении. У каждой существует предметно-тематическая область, вне которой их в речи не используют, хотя бы переносный смысл их потенциально и мог бы покрыть и другие жизненные явления. Пословица «Яблоко от яблони недалеко падает (вариант: откатывается)» говорит только о том, что дети повторяют родителей. Хотя такие пословичные суждения и сделали для себя главным принцип аналогии, но не беспредельны в речевом применении. Тем не менее, пословицы этого типа при традиционном ограничении в применении обрели достаточно широкую сферу речевого использования.

Широко известна пословица «Цыплят по осени считают». В суждении воспроизведено обыденное явление, но оно интересно и значительно не само по себе, а тем, что придает пословице форму обобщенного иносказания. Пословичный образ служит не для выражения только данного факта, конкретной ситуации или действия, но для выражения общей мысли. В структурном отношении любая из пословиц является конкретным суждением, имеющим общий смысл вследствие того, что утверждается некий признак, присущий или могущий быть отнесенным и к другим явлениям, которые сходны между собой именно в этом или ряде других признаков, хотя и различаются по всем остальным. На этой основе могут возникать многочисленные и разнообразные аналогии: пословичный образ как иносказание может применяться к различным конкретным явлениям и фактам. Все частные случаи будут подтверждать смысл пословичного суждения. Само же оно обретает обобщенный смысл только при иносказательном толковании. Пословица о цыплятах утратила бы свой смысл, если бы понималась в прямом значении. В пословице конкретный факт поднимается до обобщения, далеко выходящего за рамки данного суждения. И всякая настоящая пословица включает в себя возможность быть примененной для истолкования ряда явлений, в чем-то сходных между собой. На этом пути она выходит за конкретные пределы своего прямого смысла, но не становится такой, какой ее толкуют во многих новейших семиотических работах: пословицу отождествили с языковым знаком в полном согласии с тем, чем является слово. Известный паремиолог Г. Л. Пермяков, начиная с предисловия к сборнику «Избранные пословицы и поговорки народов Востока» (1968), настаивал на этой мысли и развивал ее во всех своих последующих работах. Последняя редакция исходной позиции изложена исследователем в редакции 1979 г.: «…пословицы и поговорки (как и другие изречения данного жанра) — не что иное, как знаки определенных ситуаций или определенных отношений» [Пермяков 1988: 21]. Между тем, пословица не языковой знак — в ней заключен особенный смысл, не тождественный речевому. У пословицы есть свое содержание, в том числе и художественное [Аникин 1976: 263 — 278].

По существу, к точке зрения семиотиков примыкает и толкование пословиц как стандартного высказывания, «анализирующего фундаментальные логические отношения». С этой точки зрения функцией пословицы считают «форму аргументации и ведения спора» [Барли 1984: 132 — 133], что само по себе не является ошибочным утверждением. Ошибка состоит в исходной позиции — в элиминировании, то есть отстранении, «всей ее (пословицы) образной и языковой специфики», замене его отвлеченным логическим содержанием. С позиции отвлеченного семиотического подхода пословичный смысл и образность можно не принимать в расчет — и без всяких оснований с явным насилием над материалом в один семиотический и логический ряд ставят, отождествляют такие разные пословицы, как: «Гром не грянет — мужик не перекрестится» и «Дитя не заплачет — мать грудь не даст» или «Всякий купец свой товар хвалит» и «Всяк кулик свое болото хвалит». Между тем в содержательном и образном отношении эти пословичные суждения не только не тождественные, но и далекие, хотя логическая форма у них действительно близкая (зависимость явлений, отношения субъекта и действия и пр.).

Пословицы с иносказательной передачей значения воспроизводят действительность во всем их предметном и жизненном многообразии и обладают неповторимостью самостоятельного образного смысла, который не может быть тождественно выражен другими средствами, кроме образных. «Порожний колос выше стоит» — мысль, чрезвычайно емкая и передает значения, далекие от непосредственного созерцания хлебного поля. Это мысль о несоответствии достоинства и положения. «Бела береза, да деготь черен» — схвачено противоречие и разница исходного состояния и последующего. «Пригож хохолок на несушке» — указано на несоответствие внешней пригожести и ценности. Причем все эти толкования только часть из многих других возможных, чем и привлекательно искусство.

Пословицы с общим иносказательным значением, оставаясь практической мудростью и вторгаясь в самые разные области людского бытия, образуют огромный пласт творчества, и самая образность их является высоким образцом запечатления людских чувств, мыслей, размышлений в емких словесных формулах, безукоризненных по четкости строения, замечательных по изобразительной силе, по ритмическому благозвучию. Функционально пословицы с иносказательным значением включают в себя все свойства других жанровых подтипов, добавив к ним уже не отдельные элементы художественного творчества, а всю полноту его свойства.

Пословицы во всех видах, начиная от прямых суждений без общего иносказания, но с нередким использованием тропов и кончая чисто иносказательной передачей общего смысла, а равно промежуточные формы, соединившие прямой смысл с иносказательностью, составляют преобладающую часть пословичных паремий. По жанровой природе своей они в сущности едины, и по функциональной роли в речи, по структуре, хотя и различаются качественно по coставу образующих их словесных компонентов.

Определение, которое можно дать пословице с учетом всех ee структурно-смысловых типов, может быть таким: пословица — краткое, устойчивое в речевом обиходе, ритмически opганизованное изречение либо с общим прямым смыслом, либо с переносным, многозначным, основанным на аналогии. К признакам, которые названы, необходимо присоединить важнейший — функциональное назначение пословиц как утверждения или отрицания, подкрепляющих речь говорящего отсылкой к общему порядку вещей и явлений.

1.2 Особенности поговорок

Поговорки отличаются от всех других видов паремий своей структурой, зависящей от особенной функции в речи. Поговорки никогда не бывают самостоятельным суждением (изречением, кратким высказыванием, полным изложением мысли в виде законченного предложения) и всегда входят в предложения на правах компонента. Лингвисты называют это свойство «синтаксической незамкнутостью» [Саввина 1984: 202]. Поговорки — клишированный компонент свободного предложения. За усложненной лингвистической терминологией стоит простое свойство, которое разъяснил еще В. И. Даль. Он привел образцы поговорок и признал их иносказанием, обиняком, «способом выражения», но «без суждения, заключения, применения». К примеру, о пьянице можно сказать: «У него в глазах двоится, он навеселе, язык лыка не вяжет, он не свистнет, он закатил за ворот, он по одной половице не пройдет, он мыслете пишет и пр.» [Даль 1957: 20].

Отличие поговорки от остальных паремий, в частности, от пословицы, станет еще более понятным, если сравнить выражение «воду в ступе толочь» с полным суждением: «Воду в ступе толочь — вода и будет». В первом случае это только выражение, сравнение: оно может войти в свободное предложение на правах его части. Во втором случае перед нами законченное высказывание, целиком клишированное предложение — пословица.

Возникновение поговорок связано с появлением в речи устойчивых образных выражений. Аналогии в поговорках сродни тем, которые имеют место при развитии многозначности у слов-понятий. На этой основе сохраняется известная связь поговорок с разнообразными формами и видами речевой фразеологии. Отличие поговорок от них лежит на границе, отделяющей эмоциональную образность от привычной, неяркой и, как правило, стертой языковой образности. Поговорки путем сравнения, уподобления подчеркивают образ, который лежит в их основе, а во фразеологических единицах слабо ощущается свежесть сопоставления и сравнения. Стертость образности приближает фразеологическую единицу к тому скрытому и уже не ощущаемому образу, который содержался в обычных словах. Поговорка удерживает свежесть сопоставления элементов сравнения. Такое свойство возникло у поговорок на той стадии развития сознания, которое ощутило значительность образа, лежащего в основе поговорки, и позаботилось сохранить его. В договоре с греками русские люди времен походов на Царьград писали, что мир будет нарушен, «когда камень поплывет, а хмель потонет». Смысл патетической формулы состоял в передаче смысла, что мир продолжится вечно — до поры, когда сделается невозможное. Это — поговорочное сравнение, и оно повторено Даниилом Заточником, который сказал, что дурак научится, «когда камень поплывет». Здесь дано новое применение поговорочного образа. Образность и экспрессивность высказывания стали возможны потому, что выражение удержало яркость сравнения.

В структурном отношении поговорка, как часть предложения представляет собой образ, определяющий либо лицо «свинья под дубом» — неблагодарный, «не из храброго десятка» — трус, «ни пава, ни ворона» — неопределенный человек. Либо действие «свистать себе в кулак», «отправился к черту на кулички», «не лезет за словом в карман» и пр., либо обстоятельства «когда рак на горе свистнет», «после дождичка в четверг», «семь верст до небес».

Содержание поговорки определяет ее место в предложении как грамматического компонента — она выступает в роли то подлежащего, то сказуемого, то дополнения, то обстоятельства. На этом основании предпринимаются попытки грамматической классификации поговорок.

Подход лингвистов к изучению весьма специфичен: поговорка рассматривается как тип фразеологических единиц. Деление фразеологических единиц в отечественную лингвистическую литературу была внесено академиком В. В. Виноградовым, который распространил на русский языковой материал положения и принципы классификации фразеологизмов, разработанные французским ученым Шарлем Балли [Балли 1961]. В книге В. В. Виноградова «Русский язык» к фразеологическим сращениям, (т.е. неделимым, неразложимым словосочетаниям, значение которых совершенно независимо от лексического состава) были отнесены разговорные выражения — поговорки типа «собаку съел», «точить балясы», «бить баклуши», «во всю Ивановскую» и др. К фразеологическим единствам (т.е. словосочетаниям, значение которых потенциально выводимо из семантической связи компонентов) — поговорочные выражения такого типа: «ему и горюшка мало», «плакали наши денежки» и др. К фразеологическим сочетаниям, основанным на несвободном, связанном значении слов, были отнесены выражения типа:"беспросыпное пьянство" (слово «беспросыпный» употребляется лишь в сочетании со словом «пьянство») [Виноградов 1972: 23 — 30].

Нетрудно заметить, что изучение фразеологических единиц производится с точки зрения сходства и несходства со словом — основной смысловой единицей языка. Фразеологические явления толкуются как единицы более сложного порядка. Этим объясним подход к анализу фразеологизмов относительно их семантики (смысла) и функционально-грамматических свойств. На это указано в работе А. М. Бабкина «Русская фразеология, ее развитие и источники». Автор пишет, что значение высказывания «человек большого житейского опыта» передается выражениями «тертый калач», «старый воробей», «стреляная птица» и т. п., а значение «ничего не делать» — через выражения «бить баклуши», «плевать в потолок», «ходить из угла в угол», «сидеть сложа руки». Соответственно лексическому подходу к изучению поговорочных выражений указывают на «способность некоторых из них свертываться, т. е. формировать дериваты-слова и продуктивные производящие основы». От выражения «бить баклуши» произведены слова: «баклушничать», «баклушник», «баклушничество» и прочие [Бабкин 1970: 11]. О том, как далеко ушло лингвистическое изучение фразеологизмов, можно судить по книге А. И. Молоткова «Основы фразеологии русского языка» [Молотков 1977] и по «Фразеологическому словарю» [Фразеологический 1967].

Целесообразность лингвистического анализа поговорок вне сомнения, но такое изучение не может заменить изучение их как явления фольклорного творчества. Поговорка, как и другие паремии, является словесным произведением со своей структурой и функцией. Кроме обиходной, коммуникативной установки у поговорки, как и у всякой паремии, есть свое художественное значение, хотя художественность в них — продолжение и развитие смысловой коммуникативной функции. В поговорках реализуются образные возможности слова.

Процесс перехода языковых явлений в художественные, в науке раскрыл А. А. Потебня. В трудах «Мысль и язык» (1862), «Из лекций по теории словесности» (1894), «Из записок по теории словесности» (1905) был обоснован тезис о единстве языкотворческого процесса и хода художественной мысли. Каждое слово, по мнению А. А. Потебни, «имеет все свойства художественного произведения». Концептуальный смысл этого утверждения трудно принять, но ученый указал на те функции слова, которые важны именно для художественного произведения. Слово сопрягает передачу смысла с конкретными представлениями, действует не только на логику, но и на чувства человека, вызывает ощущение реального мира. По этой причине изобразительная и эмоционально-оценочная функции слов очень важны. Их выбор строг. Паремии, в том числе пословицы и поговорки, как раз и демонстрируют найденные длительным опытом выразительные формы воплощения абстрактных суждений. «…Слово в живой речи, — писал А. А. Потебня, — есть переход от чувственного образа к его представлению или символу…» [Потебня 1976: 201 — 202], а символ в понимании ученого уже носитель обобщенных значений. В устойчивой системе языка, считал ученый, лежат вскрываемые историком особенные отношения разных народных представлений. Фольклорные уподобления, вошедшие в поговорки («ясен сокол» в приложении к молодцу-жениху, «белая лебедь» — к девице-невесте, «красное солнце», «светлый месяц» — к хозяину дома и другие.), указывают на существование такой системы.

В нашей речи живут многие старинные поговорки, характеризующие людей разного житейского и психологического склада. Про жадного человека говорят: «волчий рот»; про хитрого: «лиса»; про здорового: «кровь с молоком»; про крепкого: «как из орешка ядрышко»; про худого: «кожа да кости». В поговорках называют разные действия (про ловкача: «из воды сух выйдет»). Столь же живописно обозначают поговорки разные обстоятельства: «куда Макар телят не гонял» (о месте) и прочее. Эмоционально-оценочная и изобразительная функции поговорок — главное их свойство.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1. Пословицы и поговорки — широко распространенный жанр устного народного творчества. Они сопровождают людей с давних времен. Такие выразительные средства, как точная рифма, простая форма, краткость, сделали пословицы и поговорки стойкими, запоминаемыми и необходимыми в речи.

2. Пословицы и поговорки — древний жанр народного творчества. Они возникли в далекое время, и уходят своими корнями вглубь веков. Многие из них появились еще тогда, когда не было письменности. Поэтому вопрос о первоисточниках стоит еще открытым. Можно выделить такие основные источники возникновения английских пословиц и поговорок: народное, литературное, библейское происхождение, заимствование и использование цитат Шекспира в качестве пословиц и поговорок.

3. Пословицы следует отличать от поговорок. Главной особенностью пословицы является ее законченность и дидактическое содержание. Поговорка отличается незавершенностью умозаключения, отсутствием поучительного характера.

Глава 2. Отражение морально-нравственных ценностей в пословицах и поговорках

2.1 Народные ценности в русских пословицах и поговорках

Тайна происхождения паремий скрыта в них самих. Многие из них вторгаются в сферу деловых отношений, обычаев, становятся их частью. Поэтическое выражение мысли в паремических суждениях — всего лишь неосознанно-художественная форма отражения реальности: «Межа — и твоя, и моя», «Кровь — улика», «Поручился — продался», «Сидеть на ряду — не говорить: не могу!» (т. е. кто выбран в старшие, суди и ряди, устанавливай порядок), «Помни мост да перевоз» (в старину брали пошлину на мостах и в местах переправы), «Лягушки кричат — пора сеять», «Комары толкутся — к вёдру». Во всех этих советах и общих суждениях важнее всего их жизненно-практический смысл. Это советы, бытовые правила, наблюдения за погодой, выражение порядков, которым приходится подчиняться, — словом, деловая жизнь во всех ее проявлениях. Житейские и социальные порядки отразились в таких паремиях не косвенно как сопутствующее обстоятельство, а прямо — как их непосредственное выражение. Паремии возникли в быту и за пределы житейского употребления не выходили. Можно предполагать, что вся сложная и разветвленная область так называемого «обычного права», неписаных правил быта, социальных законов выражалась в первых паремических суждениях, в их чеканных формулах. Это древнейший тип народных изречений.

Исконная утилитарность не прошла бесследно и для позднейшего времени, повлияв на традиции паремий: в них навсегда сохранилась связь с бытом, хотя она перестала быть прямой и непосредственной. Отсюда, в частности, берет начало наставительный, дидактический характер многих паремий, к примеру, пословиц, хотя они и вышли за пределы социальных установлений и житейских советов.

Категоричность утверждения или отрицания в паремиях возникает, по-видимому, потому, что они выражают общее мнение. В пословичных суждениях воплощена проверенная мудрость поколений. Меткость и верность паремических умозаключений дались жизненным, практическим опытом. Чего нет в опыте, того не может быть и в пословицах. Паремии, однако, отражают не только силу мышления, непосредственно связанного с общественной и бытовой практикой, но и ограниченность людского опыта. Вместе с тем в пословицах как паремиях преимущественно закреплялось то ценное, что имело значение для многих времен. Очень верно эту особенность пословиц подметил В. И. Даль. Он сказал, что «она не сочиняется, а вынуждается силою обстоятельств» [Даль 1957: 18]. Пословица, как выражение общепринятой мысли, воспринималась всеми как безусловная истина. Пословицу создали люди, и употребивший ее, как бы свидетельствовал: мною сказанное признано за истину всеми. Сила пословицы в силе общего мнения.

В пословицах отразился не только «большой» мир общественных отношений, но и мир «малый» — жизнь частная. Женил ли крестьянин или горожанин сына, выдавал ли замуж дочь, разбирал ли ссору родственников, наказывал ли вора, решал ли миром спор о межах, бился ли об заклад, что докажет правду, платил ли подать, трунил ли над стряпухой за столом, сокрушался ли о здоровье близких, размышлял ли о скоротечности жизни — на все случаи были пословицы. «Малы детушки — что часты звездочки: и светят, и радуют в темную ноченьку», «Детей наказывай стыдом, а не грозою и бичом», «Не по хорошу мил, а по милу хорош», «Суженую-ряженую конем не объедешь», «Выдана замуж — отрезанный ломоть», «Венец — всему делу конец», «Женины деньги петухом в горле запоют», «Печали без радости, ни радости без печали не бывает», «Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше», «Старость не радость, не красны дни».

В основу нравственных представлений народ положил понятие о труде, без которого не мыслил жизни. По убеждению крестьянина, хороша семья та, где каждый при своем деле: «От хозяина чтобы пахло ветром, а от хозяйки — дымом». «Хозяйкой дом стоит», — благодарно говорил крестьянин о жене. Уважали, кто хорошо знал свое дело: «Дело мастера боится», «На ловца и зверь бежит». Народ советовал каждому: «Куй железо, пока горячо», «Лес сечь — не жалеть плеч», «За один раз дерева не срубишь». Беспощадны паремии в насмешках над ленью, болтливостью, работой без догадки и сметки: «Работа с зубами, лень с языком», «- Ты что делаешь? — Ничего. — А ты что? — Да я ему помощник».

Паремии заключают в себе и самые общие суждения. Это отстоявшийся сгусток практической философии: говорится об особенностях явлений и неотъемлемости их сущности, совмещении в одном явлении положительных и отрицательных качеств, об учете реальности: «Не сади дерева корнем кверху»; толкуется о взаимной зависимости и обусловленности явлений: «Не было бы снегу — не было бы и следу»; о последовательности, которую нельзя изменить: «Все идет своим чередом». Такие пословичные суждения глубоки при всей своей внешней незатейливости и обыденности примеров. Пословицы этого типа удачно сочетают широту обобщений с конкретностью.

Для всех паремий остается в силе характеристика, данная В. И. Далем пословицам, побасенкам, приметам и поговоркам: он сказал, что они «свод народной опытной премудрости и суемудрия — это стоны и вздохи, плач и рыдания, радость и веселие, горе и утешение в лицах; это цвет народного ума, самобытной стати; это житейская народная правда, своего рода судебник, никем не судимый» [Даль 1957: 18 — 19]. Помимо характеристики образно-эмоциональной стороны, в этих словах схвачена общемировоззренческая природа паремий, реализуемая в суждениях с разным многофункциональным жанровым назначением. И другие исследователи фольклора писали об общемировоззренческой функциональности паремий. Вот что сказал И. М. Снегирев «Кажется, нигде столь резко и ярко не высказывается внешняя и внутренняя жизнь народов всеми ее проявлениями, как в пословицах, в кои облекается его дух, ум и характер». Ученый отметил, что содержание пословиц касается начал естествознания, философии и истории, из чего можно заключить, что он имел в виду не только пословицы, но и паремии вообще. По словам Снегирева, паремии «содержат в себе гигиенические правила и патологические наблюдения». Пословицы как «первичная форма права» открывают «следы прав государственного, канонического, гражданского и уголовного с их судебными обрядами, юридические символы…». Пословицы, заключал И. М. Снегирев, в свое время «заменяли письменные уставы и законы».

Осознание широкой мировоззренческой основы дало право ученому рассматривать паремическое творчество как наследственную сокровищницу народного знания: «…в пословицу обращалось всякое выражение ясного сознания, глубокого ума, меткого остроумия, которое открывало какую-нибудь полезную и важную для жизни истину». Общество с традиционным укладом бытия не могло обходиться без паремий.

Не преминул И. М. Снегирев отметить и художественный склад паремий: «В этой животрепещущей речи таится первобытная поэзия народа» [Снегирев 1999: 21]. Все эти суждения и ныне не утратили своей ценности.

2.2 Английские пословицы и поговорки

Под пословицами обычно понимают афористически сжатые изречения с назидательным смыслом в ритмически организованной форме. Определение пословицы, данное в The advanced learner’s Dictionary of Current English, звучит так: «краткое популярное высказывание, содержащие совет или предположение».

Мы, вслед за А. В. Куниным, относим пословицы к фразеологическим единицам, так как они устойчивы, раздельнооформлены и являются элементами словарного состава языка. Подавляющее большинство пословиц относится к фразеологическим единствам, так как значение их мотивировано в современном языке, и они не содержат компонентов с несвободным значением. Иногда в пословице сохраняется архаическая форма, напр., money makes the mare to go «с деньгами всего можно добиться». Данная форма постепенно уступает место современному варианту money makes the mare go.

Так В. В. Виноградов отмечает: «К области фразеологических единств относятся и многие фразовые штампы, клише, типичные для разных литературных стилей, и литературные цитаты, и крылатые выражения, и народные пословицы, и поговорки» [Виноградов 1946: 61].

В своём курсе русского литературного языка Л. А. Булаховский говорит о разнородных элементах русской фразеологии: «Из этих элементов заметнее других выступают: 1) пословицы и поговорки, почти сплошь лишившиеся диалектной окраски и звучащие как обычные фразы литературного языка» [Булаховский 1952: 103].

В книге проф. А. И. Ефимова читаем: «Для фразеологических единств, т. е. пословиц, афоризмов и прочее, характерно только образное, метафорическое значение» [Ефимов 1953: 232].

Под пословицами обычно понимают афористически сжатые изречения с назидательным смыслом в ритмически организованной форме.

Пословица всегда является предложением. Она преследует дидактическую цель (поучать, предостерегать и т. п.). В отличие от фразеологических единиц других типов, пословицы часто бывают сложными предложениями. В контексте пословица может выступать в качестве самостоятельного предложения или части сложного предложения. Так употребляется, например, пословица the proof of the pudding is in the eating — «чтобы судить о пудинге, надо его отведать», все проверяется на практике.

Хотя среди широко распространенных английских пословиц и имеется некоторое число длинных пословиц типа: a bird in the hand is worth two in the bush «не сули журавля в небе, дай синицу в руки»; he should have a long spoon that sups with the devil «когда садишься за стол с чертом, запасись ложкой подлиннее»; связался с чертом, пеняй на себя и другие, большинство пословиц — краткие, лаконичные высказывания.

Понятие поговорки в современной фольклористике является неопределенным, включающим разные структурно-семантические типы устойчивых образных сочетаний слов. По существу, единственное, что объединяет эти различные сочетания слов, — это то, что они не являются пословицами, хотя близость тех и других в отдельных случаях отрицать не приходится.

При современном развитии теории фразеологии пользоваться понятием «поговорка» в том его широком понимании, как это принято в фольклористике, нецелесообразно. Поскольку различные структурно-семантические типы фразеологических единиц уже имеют названия, поговорка может быть использована лишь для одного из них, еще не имеющего названия, а именно коммуникативных фразеологических единиц непословичного характера, независимо от того, связаны они с пословицами или нет. К поговоркам относится тот тип устойчивых образований, который принято считать поговорками еще со времен В. И. Даля, т. е. в течение свыше ста лет. Расширенное же толкование этого термина в языкознании малоэффективно.

Поговорки, так же как и пословицы, являются предложениями. Но у этих разрядов фразеологизмов имеются существенные различия в функциональном плане, так как поговоркам не свойственна директивная, назидательно-оценочная функция. Пословицы являются выражением народной мудрости, и для них характерна более высокая степень абстракции, чем для поговорок.

Следует оговориться, что пословицы с буквальным значением всех компонентов all is well that ends well «все хорошо, что хорошо кончается»; appearances are deceptive «наружность обманчива»; better late than never «лучше поздно, чем никогда» и др. относятся к устойчивым образованиям фразеоматического характера.

Для пословиц характерна устойчивость лексемного состава и неизменяемость порядка лексем, связанная с синтаксической обусловленностью и широким использованием выразительных средств.

2.2.1 Источники происхождения английских пословиц

По своему происхождению английские пословицы и поговорки делятся на четыре основные группы.

1. Первоисточники.

Чтобы стать пословицей, высказывание должно быть воспринято и усвоено простыми людьми. При этом первоисточник высказывания часто забывается. Превратившись в пословицу, оно становится частью общественного сознания; произносящему пословицу неважно, кто ее придумал. Можно безошибочно предположить, что любая пословица была создана определенным человеком в определенных обстоятельствах, однако для очень многих старых пословиц источник их происхождения полностью утрачен. Поэтому правильнее будет сказать, что пословицы имеют народное происхождение, что их первоисточник находится в коллективном разуме народа. Во множестве высказываний, суммирующих повседневный опыт, значение слов, по-видимому, перерастало в форму пословицы постепенно без какого-либо явного объявления. Фраза Make hay while the sun shines «Коси сено, пока солнце светит», берущая свое происхождение из практики полевых работ, является примером такой пословицы. Любой фермер ощущает правоту этой мысли, не обязательно выражаемой именно этими словами. Но после того, как многие сотни людей выразили эту мысль многими различными способами, после многих проб и ошибок эта мысль приобрела, наконец, свою запоминаемую форму и начала свою жизнь в качестве пословицы. Подобным образом, высказывание Don’t put all your eggs in one basket «Не кладите всех яиц в одну корзину» возникло в результате практического опыта торговых взаимоотношений.

С другой стороны, так же очевидно, что многие пословицы были созданы вполне определенными умными людьми. Если это случалось с умными людьми в устном варианте, то, конечно, не оставалось никаких свидетельских записей, но если это происходило с умным человеком, имевшим привычку записывать свои мысли, то в некоторых случаях можно доискаться до первоисточника пословицы. В общем, справедливо будет высказать предположение о том, что большинство пословиц абстрактного характера начало свою жизнь именно таким путем. Например: The end justifies the means «Цель оправдывает средства», проистекающая из теологической доктрины семнадцатого столетия. Или золотая мысль The wish is father to the thought «Желание — отец мысли», которая, насколько нам известно, впервые была высказана Юлием Цезарем. Или же высказывание A soft answer turneth away wrath «Кроткий ответ отвращает гнев», несомненно, позаимствованное в своей завершенной форме из Библии.

Употребление пословиц достигло своего расцвета во времена Шекспира, и более чем вероятно, что многие из них, приписываемые Шекспиру, существовали и раньше, хотя и в менее запоминающейся форме. То же и с Библией Мудрость ее пословиц почти наверняка не оригинальна. На ее скрижалях запечатлены лишь те мудрые мысли, которые были уже частью еврейской устной традиции. В свою очередь, они оказались перенесенными в Англию в форме английского канонического текста Священного Писания.

Чем больше мы будем углубляться в наши исследования, тем чаще источник пословиц будет оказываться затерянным в жизни минувших поколений. Даже если мы обратимся к такому относительно современному писателю, как Мильтон, то сможет ли кто-нибудь поверить, что его слова They also serve who only stay and wait «Те, что стоят и ждут — те служат тоже» не произносилось многими умными людьми задолго до него? Он только придал этой мысли законченную форму, однако ему пришлось работать со многими схожими мыслями, поэтому There is nothing new under the sun «Нет ничего нового под солнцем».

В любом случае оба источника, и народный, и литературный, оказываются во все возрастающей степени слитыми воедино. Благодаря распространению печатного слова высказывания умных людей все чаще стали попадать к простым людям, которые, если эти мысли приходились им по вкусу, обращали их в пословицы. С другой стороны, здравый смысл простых людей легко находил себе дорогу, невзирая на препятствия, в тексты, сочиняемые умными людьми.

2. Заимствования.

Другой важный источник английских пословиц — это пословицы на других языках. Здесь опять же трудно быть уверенным в первоисточнике. Если пословица прежде, чем стать английской, существовала на латинском, французском или испанском языке, то нет уверенности, что она до этого не была заимствована из какого-либо другого языка. Вполне возможно, что она вначале была английской, но не была никем записана.

Некоторые из английских заимствованных пословиц полностью ассимилировались в Англии, однако стоит задуматься над тем, что многие из них не сумели этого сделать. Не нужно ломать голову над тем, какая латинская пословица легла в основу английской: Не gives twice who gives quickly «Дающий быстро — дает вдвое», однако пословица Through hardship to the stars «Через трудности к звездам» звучит как-то чужеродно и в меньшей степени похожа на пословицу, чем латинское Per aspera ad astra «Через тернии к звездам». Большое число заимствованных пословиц осталось в оригинале. Среди них: Cherchez la femme «фр. Ищи женщину» Honi soit qui mal у pense «фр. Грех тому, у кого дурные мысли» Noblesse oblige «фр. Положение обязывает» In vino veritas «лат. Истина в вине», Verb, sap. «сокр. лат. Умному и слова довольно», Caveat emptor «Покупатель, будь осторожен».

3. Библейские пословицы.

Пословицы, взятые из Библии — это по сути еще один вид заимствования, поскольку Библия переведена с иврита, и ее мудрые высказывания отражают сознание древнееврейского общества.

В старые времена Библия читалась весьма широко, так что многие из ее высказываний стали частью общественного сознания до такой степени, что лишь немногие сейчас догадываются о библейском происхождении тех или иных пословиц, и иной завзятый атеист может, не задумывдясь, использовать их для доказательства своей правоты. Тем не менее, многие английские пословицы целиком взяты из Священного Писания, например: You cannot serve God and mammon «Нельзя служить и Богу, и мамоне», The spirit is willing, but the flesh is weak «Дух бодр, а плоть немощна», The labourer is worthy of his hire «Труженик достоин награды за труды свои», A soft answer turneth away wrath «Кроткий ответ отвращает гнев».

Еще большее число пословиц берет свое начало в Священном Писании, хотя некоторые слова и изменены: Saw the wind and reap the whirlwind «Посеешь ветер, пожнешь бурю», Spare the rod and spoil the child «Не наказывать ребенка — значит портить его», You cannot make bricks without straw «Без соломы кирпича не сделаешь».

3. Другие литературные источники

Шекспир, несомненно, стоит на втором месте после Библии по числу цитат, используемых в качестве английских пословиц. Никто, однако, не может быть уверен в том, какие из приписываемых Шекспиру пословиц действительно являются продуктом его гения, а какие взяты в той или иной форме из устной традиции. Ученые до сих пор продолжают находить существовавшие еще до Шекспира пословицы, ставшие затем строками его произведений. Многие «шекспировские» пословицы в английском языке сохранили свою первоначальную форму, например: Brevity is the soul of wit «Краткость — душа ума», Sweet are the uses of adversity «Не было бы счастья, да несчастье помогло», Cowards die many times before their death «Трус умирает многократно». Другие являются адаптацией его высказываний, например: A rose by any other name would smell as sweet «Как розу не зови — а запах так же сладок».

Вот небольшой выбор из других многочисленных литературных источников:

Gather ye rosebuds while ye may (Herrick) «Срывай бутоны роз, покуда можно», A little learning is a dangerous thing (Pope) «Недостаток знаний — вещь опасная», Blessed is he who expects nothing, for he shall never be disappointed (Pope) «Блаженны ничего не ждущие, ибо они не обманутся», Where ignorance is bliss, 'tis folly to be wise (Gray) «Где рай невеждам, глупо быть умным», A thing of beauty is a joy for ever (Keats) «Суть красоты — быть радостью всегда».

Многие высказывания из литературных произведений время от времени используются в качестве пословиц, но так и не становятся ими, оставаясь на полпути между цитатой и пословицей («household words»).

Таким образом, пословицы обладают подвижностью и находятся в постоянном движении. К ним постоянно добавляются новые и выбывают устаревшие. Совсем новые пословицы, возникшие в наш демократический и индустриальный век, также находят себе место. Например, это такие популярные высказывания: There are wheels within wheels «Внутри колес есть другие колеса», There are two sides to every question «У каждого вопроса две стороны», No man is indispensable «Незаменимых людей не бывает», Don’t speak to the man at the wheel «Не разговаривай с человеком за рулем».

2.2.2 Семантические группы английских пословиц

Английские пословицы очень разнообразны по своему содержанию и охватывают все стороны жизни английского народа. Нами были выделены четыре семантические группы пословиц:

1. Пословицы о животных:

Every horse thinks its own pack heaviest «Для каждой лошади ее поклажа — всех тяжелее»; every ass likes to hear himself bray «Всякий осел любит свой рев»; every cock crows on his own dunghill «Каждый петух на своей навозной куче смел»; Every dog has his day «У каждой собаки свой счастливый день»; Let sleeping dogs lie «Не трогай спящую собаку»; as well be hanged (или hung) for a sheep as a lamb «если суждено быть повешенным за овцу, то почему бы не украсть заодно и ягненка»; you cannot flay the same ox twice «с одного вола двух шкур не дерут»; great barkers are no biters «не бойся собаки, которая лает»; who keeps company with the wolf, will learn to howl «с волками жить — по-волчьи выть»; if you run after two hares, you will catch neithfer «за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь»; it is a good horse that never stumbles «конь о четырех ногах, да и тот спотыкается»; it is the last straw that breaks the camel’s back «последняя соломинка ломает спину верблюда; последняя капля переполняет чашу»; when the cat’s away, the mice will play «без кота мышам раздолье»; rats desert (forsake или leave) a sinking ship «крысы бегут с тонущего корабля»; first catch your hare then cook him (= first catch your hare) «не убив медведя, шкуры не продавай»; let sleeping dogs lie «спящего пса не буди; не буди лиха, пока лихо спит»; don’t teach your grandmother to suck eggs «яйца курицу не учат»; don’t (или never) look a gift horse in the mouth — «даровому коню в зубы не смотрят»; don’t count your chickens before they are hatched «цыплят по осени считают»; can the leopard change his spots? «может ли барс переменить пятна свои?, т. е. может ли человек изменить свою природу?»; crows do not pick crow’s eyes out = hawks will not pick hawk’s eyes out «ворон ворону глаз не выклюет»; what does the moon care if the dogs bark at her? (= the moon does not heed the barking of dogs) «собака лает, ветер носит»; fine (уст. fair) words butter no parsnips «соловья баснями не кормят»; a living dog is better than a dead lion (библейское) «живая собака лучше мертвого льва».

2. Поговорки о быте и человеческой деятельности.

В пословицах нелестная оценка дается богачам: one law for the rich, and another for the poor «для бедных один закон, а для богатых другой»; a thief passes for a gentleman when stealing has made him rich «вор сходит за джентльмена, когда становится богатым».

Часть пословиц высмеивает дураков: a fool’s bolt is soon shot «у дурака деньги долго не держатся; дурак быстро упускает свои возможности»; fools rush in where angels fear to tread «дураки спешат туда, куда ангелы и ступить боятся; дуракам закон не писан»; he who is born a fool is never cured «дураком родился, дураком и помрешь»; what is bred in the bone will not go out of the flesh «горбатого могила исправит».

Ряд пословиц критикует лентяев и лодырей: idleness is the root of all evil «праздность — мать всех пороков»; the devil finds work for idle hands to do — «дьявол найдет работу для праздных рук; лень — мать всех пороков».

В противоположность им существуют пословицы о бережливости и трудолюбие: a penny saved is a penny gained — «не истратил пенни — значит, заработал»; take care of the pence, and the pounds will take care of themselves «береги пенни, а фунты, сами себя сберегут» (ср. копейка рубль бережет); he that will eat the kernel must crack the nut (или he who would eat the nut must first crack the shell) «без труда не вынешь и рыбки из пруда»; he that would eat the fruit must climb the tree «успех дается трудом»; procrastination is the thief of time «откладывать — значит, терять время (ср. мешканием беды не избудешь)» и др.

Поговорки о человеческой деятельности: war is the sport of kings «война — забава королей, т. е. война нужна королям, а не народу»; calamity is a man’s true touchstone «человек познается в беде»; words cut (или hurt) more than swords «злые языки — острый меч»; no man can serve two masters (библ.) «нельзя служить двум господам сразу»; he is lifeless, that is faultless «не родился еще человек, который никогда не ошибается»; he who pays the piper, calls the tune-«Kто платит, тот и заказывает музыку»; who breaks, pays «сам заварил кашу, сам и расхлебывай»; if the blind lead the blind both shall fall into the ditch «если слепой ведет слепого, оба свалятся в канаву»; it is easy to swim if another holds up your chin «легко плавать, когда тебя поддерживают за подбородок»; there is one good wife in the country, and every man thinks he has her «каждый муж думает, что лучше его жены нет»; fine feathers make fine birds «одежда красит человека»; a light purse is a heavy curse «хуже всех бед, когда денег нет».

3. Поговорки о чувстве и человеческом состоянии:

Adsence makes the heart grow fonder «В разлуке чувство крепнет»; Let not the sun go down on your wrath «Солнце да не зайдет во гневе твоем»; None so deaf as those who won’t hear «Никто так не глух, как не желающий слышать»; brevity is the soul of wit «краткость — душа ума»; good health is above wealth — «здоровье дороже денег»; familiarity breeds contempt «чем больше знаешь, тем меньше ценишь»; that which was bitter to endure may be sweet to remember «иногда бывает приятно вспомнить пережитую боль»; appetite comes with eating «аппетит приходит во время еды»; Homer sometimes nods «каждый может ошибиться»; pride goes before a fall «гордыня до добра не доводит»; hunger is the best sauce «голод — лучший повар»; a watched pot never boils «когда ждешь, время тянется медленно»; he that dies, pays all debts «смерть все примиряет (ср. с мертвого да с голого ничего не возьмешь)»; he laughs best who laughs last «хорошо смеется тот, кто смеется последним»; out of sight, out of mind «с глаз долой, из сердца вон»; don’t halloo till you are out of the wood «не радуйся раньше времени; не говори „гоп“, пока не перескочишь»; fortune favours the brave «счастье сопутствует смелым; смелость города берет»; handsome is as handsome does «по-настоящему красив лишь тот, кто красиво поступает (ср. о человеке судят не по словам, а по делам)»; he that serves God for money, will serve the devil for better wages «тот, кто служит богу за деньги, будет служить и дьяволу, если дьявол заплатит больше»; who has never tasted bitter, knows not what is sweet «не отведав горького, не узнать и сладкого».

4. Поговорки о растениях:

Let bygones be bygones «Что было, то быльем поросло»; little strokes fell great oaks «слабые удары валят крепкие дубы; терпение и труд все перетрут»; like begets like «яблоко от яблони недалеко падает»; while the grass grows the horse (или steed) starves «пока трава растет, лошадь голодает» (ср. пока солнце взойдет, роса очи выест); as you sow, you shall mow «что посеешь, то и пожнешь»; no cross, no crown «без труда нет плода; несчастья бояться — счастья не видать»; when Adam delved and Eve span who was then, а (или the) gentleman? «когда Адам пахал и пряла Ева, где родословное стояло древо? (говорится иронически человеку, кичащемуся своей родословной)»; better dend than break «лучше согнуться, чем сломаться»; he who handles a nettle tenderly is soonest stung «тот, кто нежно обращается с крапивой, скорее обожжется»; ill weeds grow apace «сорная трава быстро растет».

пословица поговорка нравственный

Заключение

В результате проделанной работы мы можем сделать следующие выводы.

Во-первых, пословицы и поговорки, являясь частью культуры данного народа, всегда оставались и останутся актуальными, несмотря на развитие экономики и техники, на прогресс и т. д. В любое время пословицы и поговорки будут характерной чертой данного народа, объектом внимания и исследования.

Проанализировав около 100 пословиц и поговорок, я пришла к следующим выводам:

— пословицы и поговорки многозначны и ярки. Они находятся вне времени и вне классового деления, т. е. их произносят как богатые люди, так и люди низших слоев общества;

— пословицы и поговорки как английского, так и русского языков довольно-таки трудны для перевода на другие языки;

— почти в любом языке можно подобрать эквиваленты английским пословицам и поговоркам.

Анализ собранного материала показал, что некоторые пословичные и поговорочные образования, традиционно представляемые в словарях и справочниках как варианты более крупных единиц, на самом деле являются вполне самостоятельными речениями. Так, выражение «Бабушка надвое сказала» и «Либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет» почти всегда употребляются самостоятельно, а не в составе поговорки «Бабушка надвое сказала, либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет» и не воспринимаются как части одной поговорки. Пословицы «век живи, век учись» и «век живи, век учись, а дураком помрешь» нельзя считать квантитативными (т.е. различающимися числом компонентов) вариантами одной и той же единицы, поскольку они выражают совершенно разное (в сущности даже антонимическое) значение, и не отвечают кардинальному признаку вариантов, а именно: допустимости взаимозамены в любых контекстах. Отсюда вытекает необходимость разграничивать всех четырех вышеприведенных форм.

Во-вторых, пословицы и поговорки любого народа можно рассматривать как след ушедшей или «спрятавшей» свои корни в коллективное бессознательное культурной практики. Выявить этот след и связать с родственными следами — значит описать синхронное состояние фразеологии. Родственные следы часто обнаруживаются в неречевых практиках, что вызывает необходимость привлечения к описанию фразеологии как можно более обширного материала и методов анализа культуры.

Длящаяся и по настоящее время замкнутость фразеологии «в самой себе и для себя» привела к обособлению ее проблематики не только от взаимодействия со всем пространством лингвистической науки, но и с целостным пространством самого языка, в котором и свершаются коммуникативные процессы. За истекшие пятьдесят лет лингвистика расконсервировала описание языковой системы по ее уровням, а затем — перешла к синтезу методов изучения номинативного состава языка и его строевых ресурсов на основе исследования стратегий и механизмов воплощения речемыслительных актов в акты коммуникативно-дискурсивные, главными героями которых являются говорящий и слушающий.

Эти стратегии и механизмы, как бы запрограммированные в знаковом содержании единиц фразеологического состава языка и придающие им статус микротекстов, можно выявить, исследовать и описать в декларативном или процедурном режиме на основе макрокомпонентной модели значения, имитирующей типы когнитивной деятельности при формировании и употреблении единиц фразеологического состава языка.

1. Алехина А. И. Краткий русско-английский и англо-русский фразеологический словарь. — Мн.: Изд-во БГУ, 1980.

2. Амосова Н. Н. Основы английской фразеологии. — Л., 1963.

3. Аникин В. П. О «логико-семиотической» классификации пословиц и поговорок // Русский фольклор. Историческая жизнь народной поэзии. — Л., 1976. — Вып. XVI. — С. 263 — 278.

4. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. — М., 1974.

5. Апресян Ю. Д. Синтаксические признаки лексем // Russian linguistics. 1985, Vol. 9, № 2 — 3, P. 289 — 317.

6. Архангельский В. Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Опыт теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. — Ростов-на-Дону, 1964.

7. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. — М., 1957.

8. Бабкин А. М. Русская фразеология, ее развитие и источники. — Л., 1970.

9. Балли Ш. Французская стилистика. — М., 1961.

10. Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме // Паремиологические исследования. — М., 1984. — С. 128 — 137.

11. Булаховский Л. А. Курс русского литературного языка. — Киев, 1952. — Т.1.

12. Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М., 1977. — 284 с.

13. Виноградов В. В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины // Труды Юбилейной научной сессии ЛГУ. — Л., 1946. — С. 59 — 68.

14. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слов // Вопросы языкознания, 1953, № 5, С. 22 — 31.

15. Виноградов В. В. Русский язык. — 2-е изд. — М., 1972.

16. Виноградов В. В. Стиль Пушкина. — М., 1941.

17. Гак В. Г. Беседы о французском слове. — М., 1967.

18. Даль В. И. Напутное // Пословицы русского народа. — М., 1957. — С. 5 — 27.

19. Добровольский Д. О. Образная составляющая в семантике идиом // Вопросы языкознания, 1996, № 1, С. 29 — 35.

20. Ефимов А. И. О языке художественных произведений. — М., 1954.

21. Ефимов А. И. Стилистика художественной речи. — М., 1957.

22. Ефимов А. И. Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. — М., 1953.

23. Копыленко М. М. О двух различных взглядах на предмет фразеологии // Вопросы фразеологии. — Ташкент, 1965. — С. 112 — 124.

24. Копыленко М. М., Попова З. Д. Очерки по общей фразеологии. — Воронеж, 1972.

25. Кунин А. В. Англо-русский фразеологический словарь. — М., 1967.

26. Ларин В. А. Очерки по фразеологии: О систематизации и методах исследования фразеологических материалов. // Ученые записки ЛГУ. Серия филол. наук. Т. 198. Вып. 24, Л., 1956, С. 189 — 216.

27. Лубенская С. И. Русско-английский фразеологический словарь. — М.: Языки русской культуры, 1997.

28. Молотков А. И. Основы фразеологии русского языка. — Л., 1977.

29. Пермяков Г. Л. Основы структурной паремиологии. — М., 1988.

30. Попов Р. Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаичными значениями и формами слов. — М., 1976.

31. Потебня А. А. Мысль и язык // Потебня А. А. Эстетика и поэтика. — М., 1976. — С. 190 — 227.

32. Райдаут Р., Уиттинг К. Толковый словарь английских пословиц: Перевод А. П. Нехая. — СПб.: Лань, 1997.

33. Саввина Е. Н. О трансформациях клишированных выражений в речи // Паремиологические исследования: Сб. ст. — М., 1984. — С. 200 — 209.

34. Снегирёв И. М. Русские народные пословицы и притчи / Изд. подг. Е. А. Костюхин. — М., 1999.

35. Тагиев М. Т. Глагольная фразеология современного русского языка (Опыт исследования фразеологических единиц по окружению). — Баку, 1966.

36. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова. — М., 1967.

37. Шанский Н. М. Лексикология современного русского языка. — 2-е изд. — М., 1972.

38. Шанский Н. М. Основные свойства и приемы стилистического использования фразеологических оборотов в русском языке // Русский язык в школе, 1957, № 3, С. 19 — 25.

39. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка: Учеб. пособие. — 3-е изд., испр. и доп. — М., 1985.

40. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. — М., 1977.

Приложение 1

Список сокращений

англ. — английский;

библ. — библейский;

голл. — голландский;

греч. — греческий;

датск. — датский;

др. — другие;

др.-англ. — древнеанглийский;

др.-греч. — древнегреческий;

др.-евр. — древнееврейский;

книжн. — книжный;

лат. — латинский;

лингв. — лингвистический;

н.э. — наша эра;

нем. — немецкий;

пр. — прочее;

совр. — современный;

ср. — сравните;

т.д. — так далее;

т.е. — то есть;

т.п. — тому подобное;

укр. — украинский;

франц. — французский;

чит. — читается.

Приложение 2

Словарь лингвистических терминов

Аккумуляция (лат. accumulatio) — накопление, собирание.

Афоризм (греч. aphorismos — определение). Краткое и выразительное изречение.

Когнитивная лингвистика (лат. cognitio — знание, познание) — направление в лингвистике, согласно которому каждый человек воспринимает внешний мир, других людей и себя сквозь призму созданной им познавательной системы — «персональных конструктов» .

Когниции — процессы, связанные с сознанием, мышлением.

Концепт (латин. conceptum) — общее понятие, общее представление.

Лингвоаксиология — направление в лингвистике, рассматривающее язык как зеркало базовой системы ценностей социума.

Лингвокультурология — направление лингвистики, занимающиеся изучением проблем взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры.

Метонимия [греч. metonymia] - Троп, оборот речи, в котором вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с ним в отношении ассоциации по смежности, напр.: стол вместо еда, карман вместо деньги.

Паремии — пословицы, поговорки, речения, изречения и пр.

Репрезентация (латин. repraesentatio) — представительство кого-чего-нибудь.

Семиотика — наука о знаковых системах, одна из специфических междисциплинарных наук ХХ века наряду с кибернетикой, структурной поэтикой, культурологией, виртуалистикой. В основе семиотики лежит понятие знака — минимальной единицы знаковой системы, или языка, несущей информацию.

Троп (греч. tropos — оборот, поворот) — Слово, оборот речи, употребленные в переносном, иносказательном смысле.

Фразеология (от греч. phrasis — выражение и logos — учение). 1. Совокупность устойчивых оборотов речи и выражений, свойственных данному языку || Отдел языковедения, изучающий эти обороты и выражения (лингв.). 2. Совокупность приемов словесного выражения, свойственных данному лицу, писателю, литературному направлению, общественной группировке известного периода (книжн.).