И. Кант и Р. Шекли
Можно ли считать людей, которые узаконили убийство, нравственными? Почему именно эти душегубы так убежденно и яростно говорят о неукоснительной этике? Отчего при этом они буквально задыхаются от всякой неправды? Все эти ассоциации возникают при чтении книги «О нраве лгать». Первая мысль, которую можно заимствовать у Канта по ассоциации с рассказом Шекли, заключается в том, что мораль… Читать ещё >
И. Кант и Р. Шекли (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
У американского фантаста Роберта Шекли есть рассказ «Чудовища». Не известно, каким образом недавно ушедший из жизни писатель узнал про дискуссии в секторе Р. Г. Апресяна, но речь в этом рассказе идет о двух нравственных заповедях — «не лги» и «не убий». Обе заповеди проверяются на прочность в качестве основоположений морали.
Сюжет произведения весьма прост. Земляне прилетели на некую планету, где живут разумные существа. Правда, они обладают одним глазом и мощным хвостом, позволяющим сходу убивать других обитателей данной планеты. В основном гибнут избыточные самки. На восемь самок здесь рождается один самец. Это дает последнему право через 25 дней после свадьбы погубить жену и взять другую.
Увидев обитателей космического корабля, которые кажутся аборигенам чудовищами, они с опаской начинают думать: нравственны ли эти пришельцы? Земляне в свою очередь обескуражены рутинным убийством живых существ и предлагают не делать этого. Во время встречи один из местных обитателей убивает земную женщину. В перестрелке гибнут 17 самцов. Что же говорит по этому поводу местный вождь? «Эти страшилища умышленно сказали неправду! Они обещали вести себя смирно, а потом убили семнадцать из нас. Это не просто безнравственно…»[1].
Р. Шекли иронизирует: такое для разумного существа было сверх всякого ожидания. ««Умышленно сказали неправду!» — выкрикнул Кордовир страшные слова, задыхаясь от омерзения.
Мужчины на планете редко говорили о том, что кто-то способен сказать неправду, это просто не укладывалось в голове"[1].
Разумеется, это не академический текст, но во время чтения книги «О праве лгать» постоянно вспоминается рассказ Шекли. Оказывается, лгать нельзя, а превратить убийство в ритуальное занятие можно. Не исключено, что и земляне, впадая в агрессивную моральность, не замечают изъянов своей нравственной жизни. Можно продолжить ироническую иллюстрацию.
Что бы мог сказать Кант, окажись он на описанной Шекли планете, «нравственным» рептилиям. Наверное, он приблизился бы к ним и произнес:
— Разумные существа! В морали нельзя быть наполовину нравственным. Вот вы универсализируете принцип «не лги» и в то же время каждодневно убиваете. Разве это нравственно?
Вожак ответил:
- — Не зря в нашем Запределье рассказывают про то, что вы, земные философы, оторвались от жизни. Нельзя убивать? Кто это придумал? Посмотрите вокруг. Кому нужны ваши принципы? Мы хотим, чтобы все были довольны, а те самки, которые познали, что такое любовь, безмерно счастливы. Они не хотят, чтобы кто-то покушался на наши обычаи. Они не позволят сеять безнравственность. Так почему же нельзя убивать?
- — Нельзя, потому что нельзя! — нечаянно выкрикнул вдруг юный инопланетянин из породы будущих любомудров.
- — Поймите вы, разумные существа, что моральные нормы нельзя выводить из наличной социальной практики. Нелепо называть нравственным все, что случается в жизни. Моральные нормы диктуются не жизнью. Они приходят к нам извне…
- — Откуда же? — недоуменно спросил вождь.
- — Оттуда, — ответил Кант и ткнул пальцем в звездное небо над нами.
Вождь привел хвост в боевую позицию и завершил дискуссию последним аргументом.
Можно ли считать людей, которые узаконили убийство, нравственными? Почему именно эти душегубы так убежденно и яростно говорят о неукоснительной этике? Отчего при этом они буквально задыхаются от всякой неправды? Все эти ассоциации возникают при чтении книги «О нраве лгать». Первая мысль, которую можно заимствовать у Канта по ассоциации с рассказом Шекли, заключается в том, что мораль действительно крайне редко рождается из жизненной обиходности. Между тем некоторые участники дискуссии искренне полагали, что именно конкретный жизненный пример может служить путеполной нитью для оригинального нрапстпенного суждения.
Вторая ассоциация с рассказом Шекли — каждая культура, как и каждая эпоха, претендует на собственное толкование морали. Судить о кантовской концепции морали из другой эпохи, с другими установлениями и сценариями мысли следует осторожно. Например, Канта упрекают в том, что он в своих этических рассуждениях оставил без внимания проблему другого. У него нет этого понятия. Однако этот упрек следует адресовать многим философам, которые трудились до Канта, коперниканский переворот которого, как известно, состоит в том, что он отважно поставил разум в центр философской рефлексии вообще.
Что же касается диалога и полифоничности, то это, несомненно, уже второй коперниканский переворот в гуманитарной мысли. Казалось бы, Кант безоговорочно проигрывает немецкому философу Людвигу Фейербаху, поскольку упускает из виду самостоятельную область отношений между Ты и Я. Однако обратимся к мнению признанного авторитета в философской парадигме диалога Мартина Бубера, который считает, что Кант и Ницше в постижении морали пошли гораздо дальше Фейербаха, поскольку они придали антропологическому вопросу в морали беспрецедентную остроту и страстную заинтересованность[3].