Быт и питание студентов

Вспоминает Александр Александрович Лебедев Мы жили в общежитии Казахского Государственного Университета на улице Виноградова в не так давно построенном здании на 2-м этаже в комнате на 6 человек: я, Архипов, Бакулин, Смирнов, Филиппов, Эпштейн. В общежитии была своя столовая. Удобства — обычные для общежитий. Одно время сильно беспокоили клопы. Я вытащил койку на улицу и облил ее щели кипятком. Пытались ставить ножки коек в банки с водой, но клопы поднимались по стене на потолок и оттуда падали на койку.

У студентов износилась обувь, и многие ходили босиком. Доцент Т. А. Грумондз на лекции по аэродинамике самолета рекомендовал студентам «ремонтировать» обувь, окунув ее в расплавленный асфальт. Директор института приказал вахтеру не пропускать на учебу босых студентов. Тогда студенты стали выбрасывать обувь из окна босым друзьям для прохода на занятия.

Рядом с общежитием была трамвайная остановка, удобно было ездить на учебу и в столовую института. Недалеко был небольшой рынок с рядами под навесами.

Институту было предоставлено здание под столовую на одной из оживленных улиц. Недалеко находился городской рынок.

После прибытия в Алма-Ата в столовых, кафе и, в частности, в столовой общежития КазГУ было отличное питание — как в довоенное время. Но студенты, изголодавшиеся в Москве, обычно брали по две порции. Постепенно общественное питание обеднялось, а после нового, 1942, года прекратились.

В столовой МАИ на завтрак, обед и ужин по талонам давали похлебку из муки с мучными галушками (клецками). Столовой я не пренебрегал.

Обязательно обедал, кушал несколько порций похлебки по подаренным кем-нибудь талонам. Все студенческие годы каждый день обедал с первым блюдом, считая, что это полезно для здоровья. Завтракать и ужинать тоже ходил в столовую, но не всегда.

Хлеба по карточкам не хватало (400 г), продавцы отоваривали хлеб вперед (кушать хотелось сегодня, а что будет потом — Бог знает).

Председатель профбюро факультета Г. М. Протусевич на отчетно-выборной профсоюзной конференции выдал всем делегатам по буханке хлеба, и я был счастлив.

Студенты искали все возможности утолить голод. Так, например, вдруг одно из кафе решило без карточек продавать на ужин похлебку с галушками. У входа образовалась давка.

Весной 1942 г. одно из кафе на открытом воздухе стало продавать мороженое. Образовалась очередь из студентов. Продавцы, зная их аппетиты, для упрощения обслуживания подавали порции мороженого по 0,5 кг. Студенты поедали по нескольку порций, до посинения. Я смог съесть только две порции.

Такое голодное существование продолжалось до поездки в Ташкент на практику. Там, имея вторые, причем рабочие, карточки, мы научились «жить».

Я занялся примитивным предпринимательством: покупал карточки, продавал отоваренный хлеб и на вырученные деньги покупал следующие карточки, хлеб и продовольствие. На рынке вблизи общежития на улице Виноградова покупал рис и варенец. Дома варил на ужин рисовую кашу на электрической плитке, хлеба было достаточно. Так я прожил весь четвертый курс до возвращения в Москву.