Духовные составляющие нового движения на неизведанные территории

Стремление к расширению предпринимательства на основе поиска новых рынков сбыта, которое стало преобладающим в сознании английского общества, было обусловлено важным сдвигом, происшедшем в мировоззрении англичан.

Реформация, которая произвела революцию в умонастроениях общества, наделила людей новым миропониманием. Активная земная деятельность, придание повседневным профессиональным делам смысла боголюбезности овладевали все большей частью общества. Стремление к расточительности, предприимчивости постепенно становились эквивалентными набожности и благочестию. Освящение жизни, как указывает М. Вебер, почти уподоблялось деловому предприятию.

Следуя принципам Кальвина, английские пуритане не проходили мимо его проповедей, вознесенных во славу ростовщичества В английском обществе утверждался принцип экономической жизни, который М. Вебер позже назвал протестантской этикой с ее исключительно высоким уровнем рационализации. Эта пуританская сверхсветская этика с ее земной ориентацией вела экономический рационализм к его логическому завершению — капитализму.

Пуританский рационализм означал рациональную, т. е. разумную, упорядоченную целесообразную власть над миром. Для осуществления такой власти каждому пуританину необходимо было преобразовать мир и себя. Религиозный долг пуританина стали причиной того, что он оценивал свои действия и непосредственные человеческие отношения, как весьма значимые. В частности, пуританин был уверен в абсолютно непоколебимой религиозно детерминированной праведности брата по вере, а это доверие было важной основой кредитных и денежных операций.

Верующий христианин вне и внутри мира не желал быть не чем иным, как орудием Бога. В этом он искал свое величие. Он хотел быть прежде всего «полезным инструментом» для рациональной трансформации общества и власти над миром. Эта божественная воля, требовавшая преобразования жизни должна была, первым долгом, проявиться в повседневной трудовой деятельности. Именно поэтому торговые и финансовые операции, накопление богатств и обмен, происходившие в Англии того времени на основе нового мировоззрения, имели свою специфику. В процессе любого делового предприятия каждый индивид, все общество обнаруживали новую сферу занятости, новую общественно-экономическую функцию.

Тут очень важен фактор личного, психологического подхода. Это не просто совершение обмена, а создание стройной, исключительно рациональной системы экономических и нравственных взаимоотношений. Это не обычное накопление богатств, количественный рост драгоценности, радовавших глаз хозяина, а в глазах окружающих, приобретавший таинственный и сказочный характер (к примеру, взять хотя бы восточные сказки о владельцах несметных сокровищ), а целенаправленное движение общества к всеобщему обогащению посредством обогащения каждого из его членов, ставшего именно непосредственным участником и звеном этой новой системы. Это было стремление к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия, к непрерывно возрождающейся рентабельности, прибыли.

Наступила заря той эры, где труд, производство материальных благ окончательно должны были восторжествовать над иными средствами обогащения. История сохранила отдельные примеры того, как вышеуказанные умонастроения утверждали себя в различных сферах жизни английского общества того времени. Например: в 1571 г. Парламент отклонил акт 1552 г., запрещавший проценты, как величайшее зло. Законодательство открыло широкий путь к наживе.

В том же ключе действовала и публицистическая литература, содержавшая призывы к обогащению, как это сделал в своих памфлетах Мэлеки Поустсуэйт в 1690 г. Общественное сознание пошло столь далеко, что любое порицание стремления к наживе расценивалось как святотатство. К примеру, в 1602 г. преподобный Дейвид Джонс распрощался со своей кафедрой сразу же, как только прочел проповедь против алчности фарисеев. Общество сочло святотатством порицание чувства обогащения. Значит, последнее стало святая святых для умонастроений того времени. Стремление англичан к организации рационально устроенного предприятия стало своеобразным смыслом бытия того времени.

Развитие мореплавания в Англии в XVI в. проходило в сложных условиях. Каждый из правивших в этом столетии монархов по-разному относился к кораблестроению, и подобная субъективная позиция не всегда положительно влияла на состояние дел в этой области. Поэтому на первых порах преимущество мореплавании оставалось за государствами Пиренейского полуострова, ибо заинтересованность в океанских плаваниях у Португалии и Испании исходила от королевской власти. Однако в области мореплавания у западноевропейских государств была и общая черта. Первые плавания португальцев и испанцев, за которыми последовали голландцы и англичане, и которые велись в поисках сказочных ост-индских богатств, в духовном плане были следствием устремлений западного духа, его энергии, неуемной жажды познания мира, желания выйти за пределы своего бытия и утвердить себя в новых формах. К этим же тенденциям следует отнести стремление к славе, которая со времен Возрождения настолько утратила связь с воинскими доблестями и демократизировалась, что стала доступна представителям отнюдь не рыцарских сословий.

Необычайно расширились возможности, посредством которых можно было сделать себе имя. Именно одним из поприщ, где можно было снискать славу, стало покорение морских просторов и открытие новых земель. Подобные умонастроения ярко и содержательно были описаны португальским поэтом Камоэнесом в «Луизиадах».

Западное сознание не могло удержаться в прежних рамках, что выразилось в попытках различных западноевропейских стран приступить к покорению морских просторов. В процессе этих морских предприятий происходили закалка характера, расширение кругозора, понятие о вселенной, обретение своеобразного величия духа и веры в собственные силы. Можно сказать, что происходило формирование человека нового типа.

В отличие от португальцев и испанцев англичане приступили к освоению морей и океанов сравнительно позже, и успехи их были скромнее. Однако следует отметить, что при относительно позднем «старте» англичане с самого начала придавали большое значение новым начинаниям. Еще один из приближенных Генриха VII заявил королю: «Если нам суждено расширить наши владения, то пусть это произойдет посильным для нас путем, уготовленным нам провидением, и этот путь лежит через моря». Эти слова исключительно характерны с точки зрения рационализма и прагматического подхода к делу. Ведь это предположение было высказано тогда, когда Англия буквально совсем недавно вышла из длительной внутренней усобицы (война Роз), а новая династия пыталась утвердиться на троне и обезопасить себя от различных претендентов и организованных мятежей. В таких условиях появилась идея о возможном расширении границ владений английской короны и притом именно морским путем.

Стремление к морским предприятиям появились еще при Генрихе VII, до открытия Колумбом Америки, когда купцы из Бристоля послали несколько судов на поиск острова Бразил или тех семи городов, которые были расположены к западу от Ирландии. Но после шести-девятимесячного эта экспедиция, организованная неким Джоном Деем в 1490 г., закончилась безрезультатно.

Однако это не смутило англичан. Маленькая страна, лежащая на окраине Европы, не собиралась отставать от Испании и Португалии, и в то время, когда последние направляли свои усилия на открытие новых морских путей м земель к югу от Европы, англичане стали принимать аналогичные предприятия в северо-западном направлении.

Начиная с 1490 г., бристольские купцы посылали ежегодно по два, три или четыре судна, чтобы найти остров Бразил. Так что Джон Кэбот (Джованни Каботто), открывший в 1497 г. о. Ньюфаундленд, не предпринимал своего путешествия на пустом месте. Психологически и в навигационном плане англичане уже были как бы готовы к нему. А то, что они после открытия Кэботом Ньюфаундленда «бегали за ним, как помешанные» свидетельствует не только о престиже итальянского мореплавателя, но и о том, что определенная часть английского общества водила во вкус мореплавания и стала понимать толк в открытии неведомых до того земель. Заслуживает внимания и тот факт, что Кэбота для его плавания снарядили бристольские купцы. Активизации английских торговцев способствовала и политика правящей династии в сфере внешней торговли. Если Плантагенты пользовались услугами ганзейских купцов или же торговцев из Ломбардии, то Тюдор нарушили эту традицию и обратились к услугам своих соотечественников.

Уже в ту пору представители торговых кругов Англии были охвачены не просто идеей накопления и обогащения: в их среде появились стремления добиться роста богатства путем расширения контактов с новыми географическими регионами. С жаждой обогащения постепенно стало соперничать стремление открыть новые земли. Это еще раз свидетельствует о том, что дух открытий, стремление заглянуть за горизонт, столь сильные в нациях Пиренейского полуострова, не были чужды англичанам. Непосредственные исполнители снаряжали корабли и плыли в неведомые страны, а в сознании государственных деятелей, как это было в случае с придворным Генрих VII, вырисовывались контуры будущей внешней политики Англии.

Для воплощения в жизнь подобных стремлений требовалось соответствующая материальная основа — флот. Именно в эпоху Тюдоров были заложены основы будущего морского могущества Англии. В 1485 г., к моменту восшествия Генри VII на трон, английского флота практически не было, не считая полдесятка торговых кораблей, принадлежавших короне и оснащенных пушками. Генрих VII построил два крупных корабля и несколько мелких судов. Однако в целом вклад Генри VII в развитие мореплавания был довольно скромным. Бережливый и расчетливый король не очень расточал средства на строительство судов. Зато его наследник, став королем, с лихвой наверстал упущенное. Генрих VIII лично занимался вопросами кораблестроения. Он сам подавал идеи построения легких быстроходных судов. В течение 1510−1515 гг. на воду были спущены 18 кораблей королевского флота.

К моменту смерти Генриха VIII королевский флот состоял из 50 кораблей, половина из них водоизмещением 100 т., а шесть — более 500 т. При Эдуарде VI и Марии флот пришел в упадок, несколько наилучших судов были наняты купцами, остальные гнили в бухтах. Именно слабостью флота была вызвана потеря Кале в 1557 г.

Правление Елизаветы I произошло дальнейшее техническое усовершенствование флота. Английские флотоводцы окончательно отказались от вексельных судов, которые в принципе никогда не играли значительной роли в английском флоте. Шесть галер времен Елизаветы использовались в основном как буксиры, в том числе во время различных церемоний. Они требовали многочисленной команды, без наличие принудительного труда обходились очень дорого и были непригодны для открытых морей в отличие от замкнутого Средиземноморья. Елизаветинские судостроители делали акцент на оснащение судов тяжелыми орудиями вместо легких. На смену высоким, многоярусным полуютам и полубакам пришли суда с низкой кормой, без баков, с низким полуютом или без них, что облегчало управление в ветреную погоду.

В правление Генриха VIII и Елизаветы I в истории Англии произошли события, которые во многом определили будущее развитие этой страны. Становление нового мироощущения, социальных и нравственных ценностей, имевшее место в правлении Генриха VIII и его преемников, обусловило формирование нового самосознания англичан. Реформация и ее религиозная литература способствовали своеобразному обособлению англичан. Англичанин в XVI в. уже со страхом и отвращением взирал на остальной, в первую очередь, на католический мир. Те же причины в правление Елизаветы I породили исключительный, своеобразный придворный патриотизм. Страна, нация, вера отождествлялись с короной и наоборот.

Перемены мировоззрения оказали влияние на выработку особого морального настроя у английских моряков. Чувство обособленности и неприязни к католическому миру в определенных сословиях получили выражение в профессиональной гордости. Английский моряк времен Елизаветы считал себя превосходящим любого соперника. Записи тех времен подчеркивают уверенность в себе англичан и чувство превосходства над противником.

В 1586 г. пять английских торговых судов на пути из Леванта в Англию получили известие о том, что их поджидает испанский флот из 20−30 галеонов.

«Однако, сообщает капитан одного из английских кораблей Эдуард Уилкинсон, ничего не могло запугать моряков, надеявшихся на Бога и на себя, веривших в правоту своего дела. Они решили плыть взяты курсом, невзирая ни на что».

Английский торговый флот вступили в бой в 11 галеонами и в пятичасовом бою рассеяли неприятельские корабли, потопив три из них. Потери же англичан в том бою составляли всего лишь два человека.

Все вышеизложенное свидетельствует о небывалом взлете мореплавания и об исключительно твердом, непреклонном духе английских мореплавателей. Также пуританские настроения коснулись и лондонских купцов, которые и стали теми самыми «авантюристами». Таким образом, дух и настроения в обществе повлияли на экономическую сторону его жизни.